Закованные

На следующее утро Елена проснулась от знакомой за последние дни дурноты, ещё полусонная, собираясь броситься в ванную, вдруг почувствовала давление на руку и услышала протестующий стон, очень знакомый. Она окончательно проснулась, вспоминая события вчерашнего дня от начала и до конца: значит они с Бариновым действительно оказались в ловушке в «опасной» близости друг к другу. – Лен, что-то случилось? – Сонным голосом спросил Баринов, поднимаясь на локтях.– Ты вся бледная. Тебе плохо? — Любая женщина мечтает услышать такой чудесный комплимент рано утром, Виктор Петрович.– Елена закрыла глаза, делая глубокие вдохи, молясь, чтобы ей не пришлось выворачивать содержимое своего желудка перед мужчиной, потому что ближайшие дни и так предстояло пережить множество смущающих моментов, которых никак не избежать.— Кажется, отпустило. Позже, последствия вашей кулинарии догоняют меня сегодня утром. – Ну вот, уже шутишь, значит тебе уже гораздо лучше.– С улыбкой в голосе заметил Виктор.– Я слышал, от утренней тошноты мята помогает. Нужно связку держать около себя и нюхать, когда становится нехорошо. – Вы в этих делах настоящий эксперт, Виктор Петрович.– Хмыкнула Елена. – Да, у меня есть опыт работы с разными прихотливыми девочками.– Шеф опустил свободную ладонь на плоский живот Елены.– Да, доча? Женщина немного вздрогнула, не ожидая от него таких действий. Помнится, когда была беременна Васей, бывший муж не особенно интересовался всем, что было связано с течением её беременности, да и с животом не особенно разговаривал, скорее удивлялся – сначала факту её беременности, а потом — тому, что этот орущий младенец на самом деле его сын, о котором нужно заботиться и обеспечивать. Они оба тогда были слишком молоды и не ожидали такого поворота, ждали больших успехов в карьере, молодые и самоуверенные, а не детской коляски и пелёнок, которыми была завалена крохотная комнатка в общаге. Елена тоже не планировала становиться матерью так скоро, тем не менее именно на неё упали все заботы, связанные с воспитанием ребёнка, да и задание обеспечить их молодую семью, пока её так называемый муж не прекращал ныть из-за отсутствия творческих успехов, будто она жила в раю, а не они оба просыпались от крика ребёнка на той же узкой железной кровати, глядя на серые стены общаги, и всё вертелось вокруг одного сценария: ребёнок, работа, учёба, постоянное недосыпание и отсутствие денег. Воспоминания первой беременности были не самыми радужными: постоянная тошнота, сдача экзаменов, будучи на последних сроках беременности, как жарила рыбу, работая в забегаловке, а потом тошнило от запаха, которым насквозь пропиталась одежда и даже волосы, как металась, словно заведённая, когда Василий наконец родился, разрываясь между работой и постоянными детскими болячками. Когда материальное положение относительно наладилось, Елена и подумать не могла о том, чтобы опять попытать удачу, тем более и времени для размышлений оказалось не так много,– брак вскоре развалился под грузом житейских проблем. Никогда не планируя опять оказаться в положении, она вероятно не заметила своего состояния. Тогда было слишком рано, сейчас — слишком поздно, и опять она оказывается в ситуации, где предстоит быть матерью-одиночкой. Возможно знай раньше о беременности, не была бы так категорична, не позволила их отношениям вот так рухнуть. Но что толку, если бы они рухнули, когда ребёнку будет год или два? Витя не способен на серьёзные отношения,– в этом Елена продолжала себя убеждать, не чувствуя в себе смелости попробовать ещё раз, чтобы наступить на те же грабли — в первый раз было достаточно больно. – Почему вы решили, что будет дочка, Виктор Петрович?– Переспросила Елена, пытаясь перейти на более официальный тон, иначе она просто не выдержит, если всю неделю будет вести себя, словно они опять пара, а потом придётся опять с ним расставаться. – А кто ещё? Мне всяких дурачков и на работе хватает, с мальчишками всегда куча проблем. То ли дело, девочка. – Это вы по собственному опыту говорите? — Понимающе улыбнулась Елена.– Понимаю, вашему отцу в своё время наверное тяжело пришлось. Виктор как-то сразу нахмурился, потерял часть хорошего настроя, когда женщина-шеф упомянула в разговоре его отца, пусть даже мельком: – Может он так подумает, но спрашивать у него не собираюсь. Не хочу иметь ничего общего с этим человеком. Понимая, что вероятно задела не очень подходящую тему, женщина отказалась от идеи продолжить спор, вместо этого взглянула на часы и тихо вскрикнула от неожиданности: – Боже мой, мы уже опаздываем на работу! Я должна быть в ресторане через час! У меня ведь завтра банкет! – Проклиная дурацкие наручники, женщина посмотрела на внешне спокойного Виктора.– И что вы лежите, Виктор Петрович? Немедленно вставайте! В отличии от вас, у меня нет намерения опаздывать на работу! Следующие полчаса, вероятно, заставили шеф-повара Аркобалено смущаться больше, чем за последние лет эдак двадцать. С наручниками процесс сборов напоминал эдакий цирк, чему только больше добавлял эксцентричности Виктор, вставляя забавные комментарии всякий раз, когда она требовала от него отвернуться, в его взгляде ясно читалось, что он считал это напрасным, потому что за время их совместной жизни видел достаточно, чтобы она не смущалась его присутствия. Когда с горем пополам оба наконец оделись, Елена схватила сумку, чтобы ехать в ресторан, Виктор остановил её, преградив путь свободной рукой: – Стоять! – В чём дело, Виктор Петрович?– Недовольно спросила Соколова, не отрывая взгляд от часов на полке.– Вы что-то забыли? — Я нет, а вот вы, Елена Павловна, забыли очень важную часть утреннего ритуала,– завтрак. Лен, ты почти ничего не ела вчера, и сегодня опять. –Я не ребёнок, Вить! – Она даже забыла о своём вечном обращении по-отчеству.– Я знаю, когда хочу есть, а когда опаздываю и не успеваю. Сегодня именно такой случай. Я позже поем в ресторане, хотя это совсем не ваше дело! – Не забывай, что носишь моего ребёнка, и я хочу, чтобы он родился здоровым, потому его матери нужно есть и не работать на износ. А ещё желательно сократить количество выпитого кофе, кофеин вреден для ребёнка. – И как только с вашими знаниями вы не стали женским доктором? Поражаюсь вам, Виктор Петрович! А если серьёзно, я знаю что делать вовремя беременности, у меня есть сын, если вы забыли. – Лен, ну почему ты всегда должна быть такой упрямой? Вы, женщины, устраиваете скандал из ничего, даже когда о вас пытаешься заботиться! – И это ты, Витя, говоришь мне об упрямстве, из всех людей! – Не удержалась Елена.– Ну вот, уже опаздываю! Может поедем наконец? – Ладно, я не стану спорить с тобой сейчас, но разговор не окончен, Лена. В конце-концов, ты не можешь сейчас сбежать от меня. – Как и вы не можете хлопнуть дверью и уйти с чемоданом при первых же трудностях, Виктор Петрович! – Не осталась в долгу Соколова. Елена крепко хлопнула дверью, когда они выходили на лестничную клетку. Чего она не ждала, так того, что пока она возилась с ключами, из соседней квартиры вышла соседка. Пожилая женщина сразу заметила маленькое "украшение". Баринов ей улыбнулся: – Доброе утро, Марья Петровна. – Доброе-доброе, Виктор Петрович.— Соседка улыбнулась, уже готовая передать свежую сплетню всем, кто только готов её выслушать.– Надо же, разврат какой! Вот не ожидала...– Бормотала старуха, спускаясь по лестнице. Елена беспомощно застонала: – Марья Петровна первая сплетница в подъезде. К вечеру она начнёт говорить не только о том, что ты якобы вернулся, но и о том, что за дверью я занимаюсь... – Ну и пусть говорит. Нам то что? — Не понял беспокойства Баринов.– Пусть дом позавидует твоей бурной личной жизни. Она не нашлась что ответить на столь наглое заявление бывшего сожителя, только навесила на оскорбительный предмет плотный плащ. Лифт не работал, потому пришлось спускаться по лестнице, но самый лучший "сюрприз" ждал внизу на стоянке: оказалось, что машина Виктора осталась без колёс стараниями местных хулиганов, вдобавок написавших маркером на лобовом стекле, что думают о людях, оставляющих автомобиль без сигнализации. Женщина вовремя закрыла рот бывшего возлюбленного, как раз в тот момент, когда из него грозились вырваться трёхэтажные оскорбления. – Витя, спокойно, держи себя в руках! И как ты мог и правда не поставить машину на сигнализацию? Говорила же вчера, надо было на моей ехать! – Ты забыла, что на твоей ехать было невозможно, Лена. И откуда мне было знать, что у тебя здесь настолько неблагополучный район! Инвалиды! – Шеф ударил кулаком по машине. – Обычный, Витя, район, просто надо внимательным быть! И что нам теперь делать? – Что делать? Такси вызывать! – Баринов уже набирал номер. И без того будучи на взводе, шеф не удержался, чтобы не одарить парой ласковых оператора, когда тот после десяти минут ожидания наконец поднял трубку и объявил, что свободных мест сейчас нет, потому в добавок к прекрасному началу дня, шеф-повара двух процветающих ресторанов Москвы вынуждены были воспользоваться общественным транспортом, а именно вошли в переполненную маршрутку. – Чем не приключение, Лен? Вспомним молодость.– Баринова кажется только смешило беспокойство женщины из-за небольшого опоздания. – Знаете, Виктор Петрович, ваша жизнерадостность меня поражает. Как только вы умудряетесь на протяжении столь долгого срока сохранять за собой рабочее место, регулярно опаздывая, уходя в периодические запои, не уважать ваших подчинённых, авторитет вашего начальства... – Хватит уже, Лен.– Баринов наклонился к ней совсем близко, обдав шею своим дыханием.– Секрет у меня только один: нужно оставаться чертовски талантливым шеф-поваром. А что касается моей команды, не надо, я за своих ребят горой. Они конечно инвалиды, но мои инвалиды. Я каждого почти «с пелёнок», как поваров, можно сказать знаю! – Очень похвальная преданность своей команде, Виктор Петрович.– Заметила Соколова, удержавшись даже от привычного сарказма, или острого замечания. Преданность Виктора своим сотрудникам правда всегда удивляла, пусть даже он часто бывал с ними непроходимо груб (хотя часто они этого вполне заслуживали, что невозможно отрицать), но всегда стоял за них горой, когда нужно было, словно они были сыновьями, которых у него никогда не было. Но если он считал такую модель поведения привычной для отца и сына, она невольно задавалась вопросом, кого же из себя представлял его отец. Про родителей Баринова Елена знала категорически мало: матери не стало много лет назад, и было заметно, что обсуждать связанную с этим тему, мужчина не хотел, вероятно из соображения никогда не показывать своей слабости, отец же работал в Париже в известном ресторане, однако ни разу за всё время, что Виктор жил у неё, ей не приходилось видеть, чтобы он звонил или хоть как-то связывался с Бариновым-старшим. Между тем, пока женщина предавалась размышлениям о прошлом отца своего будущего ребёнка, маршрутка очередной раз остановилась, пропуская целую толпу людей. В какой-то момент Виктор опустился на свободное место и резко прижал её к себе, когда проезжали по ухабистой дороге. Она отчётливо почувствовала, как какие-то подростки топчутся по её ногам, прежде чем осознала, что находится в более чем компрометирующей позиции, фактически сидя на коленях бывшего любовника, не имея возможности двинуться с места, учитывая количество людей в транспорте. – Что такое, Елена Павловна? По-моему вы начинаете дрожать. Что с вами? – Деланно участливо поинтересовался мужчина, в его тоне отчётливо чувствовалась улыбка, пока его свободная ладонь начала своё путешествие вдоль её ноги, которую открывал разрез свободного платья. Говоря откровенно, она готова была поклясться, что готова на что угодно, чтобы иметь возможность прямо сейчас запереться вдвоём в пустом кабинете. Но тут же Соколова попыталась взять себя в руки, вспоминая хлопок входной двери за спиной Виктора в тот злополучный вечер, когда их отношения рухнули: «Возьми себя в руки, не поддавайся глупым гормонам беременных. У вас ничего не получится, пытались уже. Сколько раз тебе нужно наступить на одни грабли, чтобы понять, что этот человек не для тебя, да и вовсе тебе наверное суждено остаться одной. Зачем пытаться, мотать себе нервы, если итог всегда один?» – Немедленно прекрати! – Прошептала женщина, стараясь звучать строго.– Что если нас кто-нибудь знакомый увидит? – Лен, ну какой знакомый может увидеть тебя в переполненной маршрутке? – Беспечно поинтересовался Виктор, видимо совсем не разделяя её волнения, что она пришла к единственно верному выводу: как привыкший к скандалам человек, ему просто было всё равно, увидит ли их кто-то. А вдруг он не заботится вовсе не потому, что привык к скандалам, а потому, что действительно её любит и совсем не испытывает стыда за проявление на публике этих самых чувств? Однако эта мысль не успела как следует укорениться в уме упрямой женщины, потому что в толпе она заметила очень знакомое лицо. Знакомая женщина выразительно ей улыбалась с первого ряда. – Кто нас может увидеть?–Не без резкости заметила Лена.– Да хотя бы моя подруга!