Интервью

2 глава Ж: Что ж, неожиданно, но хорошо. Тогда сейчас я хочу спросить тебя о Наде Дорофеевой. Нос защипало, глаза заслезились, но я очень постарался спрятать эмоции внутри себя. Я: С этим нужно разобраться и покончить раз и навсегда. Ж: Тогда приступим. Надя… Такая сильная любовь бывает раз в жизни. Такую любовь невозможно понять, не почувствовав. Только пройдя через это чувство, ты можешь понять, что испытывает человек, теряя. И я потерял. Ж: Когда вы впервые узнали о диагнозе? Я: Я ничего не знал до последнего. Лишь потом я нашёл документы трехмесячной давности. Она мне не сказала. До сих пор не понимаю, почему… Ж: И всё же, как и когда об этом узнал ты? Я: В какой-то момент скрывать это стало невозможно. Она почти ничего не ела. И так весила мало, а тут вообще сбросила. А что там сбрасывать то было? Она выдыхалась после 10 минут ходьбы. А раньше по 4 концерта в день могла отыграть. Я до сих пор не понимаю, как мог не заметить этого раньше. Получается, перестал быть таким внимательным к ней, решил, что у нас и так всё хорошо. А она… — потираю пальцами переносицу, заодно смахивая слезу, — Тогда и выяснил всё, но было поздно. 4 стадия рака. Вердикт — неизлечимо. Было поздно даже тогда, когда об этом узнала она. Я тогда не мог поверить. Знаешь, всё было так хорошо, а тут такое. Просто не верилось. Она сказала, что не хотела, чтобы я трясся над ней, а хотела провести последние месяца как обычно. Вот только я — придурок. Я же абсолютно не ценил те месяца, ведь вообще не знал, что это конец. А ведь мы никогда не знаем, когда этот конец. Я ведь думал, что у нас впереди целая жизнь, понимаешь? Сегодня человек есть, а завтра его может не стать. Не всегда врачи могут дать примерное оставшееся время, как в её случае. Ведь кто-то может решить сэкономить пару минут и перейти дорогу там, где нельзя. А какой-то водитель не проверил машину в положенный срок. И вот сейчас человек есть, а через секунду уже нет. Нужно ценить время, проведённое с любимыми людьми, ведь никто не знает, сколько кому осталось. У меня не получилось взять эмоции под контроль. Кто-то говорит, что мужчины не плачут, но я просто не смог сдержаться. Ж: Давайте прервёмся? — сказала девушка операторам. Я ушёл в туалет и встал напротив зеркала. Слёзы капали, я не успевал их вытирать, да и не хотел. Пускай. Мне нужно успокоиться, а для этого нужно выпустить эмоции. Спустя минут 15 мы продолжили съёмку. Ж: Это очень тяжело, я понимаю. Никому не пожелаешь такое пережить. Я: Да, никому. Ж: Как ты провёл с ней последние 1,5 месяца? Я: Она не хотела, чтобы об этом кто-то знал, но нам пришлось сообщить самым близким. В итоге, мы уехали на море. Я не мог осознать, что это конец. Тут настанет конец, и мне придётся одному возвращаться в Киев. Надя часто плакала, но не из-за своей болезни, а из-за меня. Она видела, что со мной творится. А я просто не мог спокойно спать. Если она, например, ночью уходила в туалет или воды попить, я обязательно просыпался и начинал как ошалелый метаться по дому в поисках. Не мог без неё ни минуты. Мы действительно провели то время буквально в обнимку, всегда были вместе, я её вообще никуда от себя не отпускал. А она, хоть и была благодарна за заботу, но просила, чтобы я хотя бы немного себя поберёг. Но зачем? Потом наберёгся… Когда один остался… Последнюю неделю она была вообще никакая, сама поняла, что её время закончилось. Сказала мне, чтобы сердце не запирал. Мол, ещё полюбишь, ещё раз женишься. Дурочка… — я усмехнулся, захлёбываясь слезами, — Я до сих пор её люблю, мне никакая другая не нужна. Ж: Я задам тебе вопрос, но если что, мы этот кусок вырежем. Я: Я слушаю. Ж: …