Хроники дракона из пентхауса. Книга вторая. Король

      Утро встретило засидевшуюся накануне допоздна Муху одеревеневшим, затёкшим до болезненного покалывания телом.       «Какого…?» – задалась она закономерным вопросом, ёжась от утренней прохлады и отлепляя от щеки прилипшие к коже травинки. Засыпала-то, вроде, на тёплом мягком одеяльце, завёрнутая во вкусно пропахшую костром ткань до самых ушей, а пробудилась прямо на холодной от покрывшей её за ночь росы лесной земле.       А теперь, знатоки, внимание, вопрос: куда же делись все нехитрые пожитки, включая шатёр, одеяла, фарфоровый сервиз и серебряные столовые приборы?       — Ворон дал, Ворон взял! – буднично, как что-то само собой разумеющееся, пояснил чародейке копошащийся рядом Заяц.       Не вполне ещё проснувшаяся Муха, протирая глаза, села и задумчиво огляделась по сторонам. Оказывается, все, кроме неё, несмотря на ранний час, были уже на ногах, приводя в порядок нехитрую одёжу, раздобытую ещё в доме Шапочки и изрядно потрёпанную несколькими днями мытарств.       Ни одеял, ни посуды, ни других благ цивилизации рядом не наблюдалось – всё это, казалось, пропало без следа.       Ворон дал, Ворон взял.       То есть, что, обнесли их лагерь местные гостеприимные жители ночью, что ли?       И тут Таня, ослеплённая догадкой, метнулась к старой ели, на мохнатой лапе которой накануне, перед посиделками с пирожками и песнями, развесила свои намокшие в эльфийском озере шмотки.       Ну конечно! Нелепое платье с вырезом до пупа, значит, ей нужно было оставить, а удобные, функциональные брюки и блузу – на память забрать, да?       Хорошо ещё подаренные Шапочкой сапоги накануне, перед тем, как спать укладываться, чародейка додумалась подсушить и на ноги натянуть. Это, ведь, только на картинах Боттичелли девы в длинных платьях (или вовсе без оных) босиком по идиллическим лесопарковым зонам рассекают. Здесь бы, в Вороновом лесу, первые десять метров обернулись порезанными пятками и проколотыми о шишки пальцами. А дальше – привет, сепсис! Пока, жизнь!       В общем, молча радуясь сохранённым сапогам и так же молча печалясь по поводу дурацкого платья, Татьяна Сергеевна с завистью смотрела на, по всей видимости, как-то не сильно озабоченных потерей всего снаряжения Вардена, Шапочку, Фаола и Зосика. Когда же бодрый и свежий, несмотря на оборванную, прожжённую в битве одежду, король подошёл к чародейке с заботливым: «Тебе, дева, нужно пару минут уединения?», Танюша лишь злобно фыркнула, красноречиво показав на своё нелепое одеяние, и голосом Терминатора процитировала:       — Мне нужна твоя одежда!       Вася, уже привычно, юмора не понял и не оценил, да и вообще: кажется, компания считала её, Муху, если уж и не адекватной, то слегка на голову ударенной. А что с такими делают? Правильно: соглашаются и переводят разговор на другую тему.       Тем более тут ещё и Заяц встрял:       — Что, так и будем тянуть морковь за ботву? Пора в путь, если хотим успеть дойти до берега к закату!       Дивясь очередной, совершенно безнаказанной наглости ушастого, Татьяна Сергеевна вспомнила, что уже давно намеревалась задать Вардену назревший вопрос по поводу сверхтолерантного отношения Его, на секундочку, Величества, к вызывающему поведению беглого пушистого рецидивиста.       Но, уверена, Читателю гораздо интереснее, что это за берег такой, к которому наша великолепная пятёрка планирует добраться к вечеру.       Поясняю: накануне составили неплохой, вроде (с точки зрения составителя-Вардена) план: потаённой лесной тропой дойти до берега Моря слёз, неизвестно как раздобыть (нет, не купить – покупают на деньги или, там, на камешки-ракушки-бусики, а такого добра у ограбленных эльфами путников не водилось) корабль и, незаметно минуя замок Ариэль, не вполне дружелюбно настроенной к проходящим мимо судам и судёнышкам (ещё одна брешь, но тут Таня промолчала, лишь красноречиво покашливая), дойти до устья реки Межевицы, свернув в него и направившись против течения на север.       Нет, конечно, не всё было так уж, прям, плохо задумано. В царь-плане имелись как недостатки, так и преимущества. Например, продвигаясь вверх по реке, королевства не вполне определившихся со своей гражданской позицией принцесс можно было безболезненно обогнуть по широкой дуге. Опять же, продуктами и необходимым снаряжением затариться хотели в небольшой портовой деревушке – нейтральном поселении, слишком мелком, чтобы представлять интерес для деятельных местных ведьм и их ручных крылатых рептилий. Вот и ладненько, на том и порешили!       А, порешив, выдвинулись вперёд – нет, не взявшись за руки и без весёлых диснеевских песен. Но организованно и целенаправленно, что, на взгляд Мухи, как-то поважнее вокала было.       Шагать по лесной чаще, в которой имелся лишь небольшой просвет между поросшими мхом необъятными стволами деревьев-великанов – то ещё удовольствие. Особенно, когда шагать приходится в цепляющемся длинным подолом за каждый кустик и веточку платье, да ещё и на голодный желудок.       Пристроившись за отмахивающим длинными ногами Варденом, могучим крейсером рассекающим густой травяной подлесок, Танюша, стиснув зубы, чтобы не проклясть местную природу, ползла вперёд, думая о своём.       О чём думалось притихшей чародейке во время этого вынужденного моциона? Об уютной кроватке и горячей ванне, о так давно не питом кофе и увольнении из издательства за затянувшийся прогул, об извечных столичных пробках и душном метро, о потерянном мобильнике и так и не увиденном Париже.       «Корабль – это хорошо, – мысленно подбадривала себя Татьяна. – Это правильно, а ещё – удобная одежда, компас и карта местности, сухой паёк в дорогу».       Как помнит уважаемый Читатель, переводчица, накушавшись сказки вдоволь, твёрдо вознамерилась вернуть себе все блага цивилизации – то бишь, кроватку, ванну, кофе и дальше по списку. Даже тиранию надоедливого Мишочка и подколы вульгарной Марго, даже ворчание Клавдии Матвеевны и нудные поездки к психологине – хотелось назад, привязать себя, оторвавшуюся и несущуюся по волнам сказочной психоделики без якоря, к чему-то знакомому, обыденно-скучному, но такому родному. А волшебный мир со своим переделом территории как-нибудь и без неё разберётся! Ведь разберётся же, правда?       Однако, не надеясь на понимание товарищей, Муха свои планы держала, покамест, при себе. И пробелы в этих планах, тоже, нужно заметить, не маленькие, предпочитала оставлять незаполненными. В конце концов, когда тебя подхватывает бурный поток, лучше просто плыть по нему – авось, удастся к какому берегу прибиться.       Когда идущий впереди Варден внезапно остановился, погружённая в свои мысли Танюша этого, конечно, не заметила, впечатавшись в широкую спину где-то между лопаток.       Раздосадованная таким грубым «возвращением» из мира мечт, чародейка просто не смогла сдержать возмущённого:       — Ну что теперь?       А «теперь», оказалось, у них очередное и предсказуемо-безрадостное: как-то умудрились заблудиться в Вороновом лесу и ведающий тут всеми тропками Волк, и опытный скаут-Варден, и, даже Шапочка, которую, из женской солидарности, Муха считала самой здравомыслящей.       Сюрприз!       Пропёхать чёртову уйму часов и километров по непролазной чаще и, на тебе, заблудиться! Вот же неожиданность!       Хлопнувшись на попу прямо в густую траву, бедная переводчица ещё и стукнула землю пару раз кулаком – для большей экспрессии. Слёзы уже готовы были хлынуть из глаз, а горло душил плач Ярославны.       Ужаснувшись готовой разразиться, сметая всё на своём пути, женской истерике, мужская половина их туристической группы сбилась в дружную кучу. И только бесстрашная Шапочка присела рядом.       — Ладно тебе, всё будет хорошо! – погладив подругу по вздрагивающей спине, шепнула она.       — Будет. У кого-нибудь. Когда-нибудь… – процедила Татьяна Сергеевна, к которой постепенно возвращался самоконтроль.       Раз уж сама Судьба распорядилась так, небольшой привал решили устроить здесь же. Апатичная Муха, сдержавшая слёзы и несправедливые обвинения, готовые сорваться с её губ, не желая дальше мокнуть в густой траве, опустилась на поваленный ствол дерева, впившись ногтями в мшистую кору. Пошептавшиеся Варден и Фаол, кивнув Шапке, отправились в противоположные стороны – искать в этой чаще хоть какие-то признаки потерянной тропки. Шапочка с Зосиком же, не решаясь отходить далеко от чародейки, сгорбившейся и затихшей, обхватив себя руками, пошли по кругу крошечной прогалины, собирая хворост – не то, чтобы огонь было чем развести, но занять-то себя нужно, а то прилипнешь к стволу поваленного дерева, вцепишься в него согнутыми пальцами, того и гляди сам прорастёшь дубком или елью в этом проклятом лесу, на который так быстро опускалась предвечерняя тьма.       Прорастать Танюша, конечно, не хотела, но и сил продолжать противиться блаженному небытию не осталось. И когда за подступающей со всех сторон зелёной стеной мелькнул огонёк, показавшийся сначала светлячком-отсветом её собственных желаний, лишь устало сморгнула, продолжая смотреть в никуда.       Но светлячок не исчезал, с настойчивостью далёкой звезды зависнув на месте.       Так светится окошко дома, прячущегося за деревьями, вспомнилось Мухе, любившей в детстве слушать сказки о дремучих лесах, приземистых избушках и ведущих к ним потайных тропках.       Но, только, никакой тропы в этот раз не было. Были деревья, была высокая, скрывающая сапоги так, что не различить собственных ног и кажется, что пробираешься по грязной воде, трава. Был свет, остававшийся впереди призрачным маяком, привязанным к месту незримой нитью, зовущий к себе.       И Танюша, заворожённая этим холодным мерцанием, совсем не похожим на тёплое свечение лучины, пошла вперёд, не в силах оглянуться, позвать оставшихся позади друзей. Совсем забывшая о том, что самое страшное в её мире в фильмах ужаса начинается с того момента, как группа разделяется. И случается это страшное или с, пардон, афро-американцем, или с женщиной, одетой в неподходящее случаю вечернее платье.