***
В раздевалке не оказалась никого из парашютистов и инструкторов. Все, наверное, уже были готовы, осталась только я, опоздавшая. Впрочем, сегодня мы втроем летим — хорошо иметь приличный счет в банке и ни в чем себе не отказывать. Я вытащила костюм любимого голубого цвета с белыми вставками, очки в тон и мягкий текстильный шлем, затем надела удобные синие кроссовки. Вместо того, чтобы, как обычно, взять берцы, утром словно черт дернул «прифасониться», как бабушка шутила. Ранец с парашютом, который я оставила у Володи, синего цвета. Собравшись остановилась у зеркала, придирчиво разглядывая себя — высокую, стройную девушку с округлыми бедрами, длинными ногами, в ярком облегающем костюме для парашютной акробатики. Узкое пыльное зеркало отразило мои редкого фиалкового цвета глаза; чистую золотистую кожу; от природы пухлые чувственные губы. Небольшой подбородок, выдающих мягкий характер. Шлем скрыл высокий лоб и тщательно зачесанные в низкий хвост натурального, пепельного, цвета волосы. У меня шикарная внешность, но при этом ни тени эмоций на лице, будто из мрамора вырезанном, — холодная северная красота уроженок норвежских фьордов, откуда моя мать родом. — Привет, Фурия! — я вздрогнула от неожиданно раздавшегося громкого приветствия. Обернулась к одному из тренеров клуба, ярко-рыжей и очень доброй Гере, с которой решилась прыгнуть в первый раз, и от души улыбнулась: — Привет, солнышко! Рада видеть тебя! — Смотрю, Алексей решил приобщить к спорту нашу Мерилин Монро? — с понимающей грустной улыбкой спросила она, автоматически осматривая мое снаряжение. — Да, Анастасия у нас девушка видная, — хихикнула я, оценив юмор. Хорошенькая подруга действительно похожа на знаменитую актрису и, кто бы сомневался, всячески демонстрирует сходство с гремевшей когда-то мировой суперзвездой. Вместо того, чтобы сгонять лишние килограммы, Маша подчеркивает фигуру «песочные часы». Даже не помню, когда видела ее без стрелок на веках и ярко-красной помады, плюс светлые крашеные волосы, а ля секс-символ пятидесятых годов прошлого века, но с поправкой на двухтысячные. — Если честно, я удивилась, когда Алексей привел ее сюда, — призналась Гера. — Да еще на акробатику… с такой-то фигурой. — Настя гибкая, не переживай, справится. Она все схватывает на лету, — не смогла я пропустить шпильку в адрес подруги… бывшей. И настроилась на деловой тон: — Уверена, у нас сегодня все получится. — Ну смотрите сами, — покачала головой Гера. — Вылет уже запросили, все готово. Там твоя охрана уже их в кучу собрала, караулит ранцы. Игорь правда в туалет отошёл… — Спасибо, — поблагодарила я и поспешила из раздевалки. Чем раньше прыгнем, тем лучше. А то потом другие группы полетят, придется ловить «окно». Настя — моя подруга детства, дочь профессора и юной хорошенькой студентки, ставшей его второй женой. Сначала мы ходили в один частный детский сад, потом в школу, но, когда Настин отец, с которым, к несчастью, случился инсульт, из-за немощности больше не смог работать, мало того, нуждался в дорогостоящем уходе и лечении, ее жизнь круто изменилась. Из маленькой папиной принцессы, которой много дозволялось, она превратилась в золушку. Золушку, абсолютно не готовую чистить чужие камины, а желающую срочно найти принца, чтобы с его помощью решать насущные проблемы. Идея далеко не новая, но хорошо известно, что свободных принцев мало и на всех их не хватает. Мы долгое время не виделись, но год назад Настя меня сама нашла и началась у нас активная «дружба». Потом она узнала, что мой отец твердо намерен сделать Алексея Шишкова, моего жениха и по-настоящему умного и дельного мужчину, своим преемником. Более того, двигает его в совет директоров. Как говорится, если любимая и единственная доченька рогами упирается, избегая подобной участи, значит нужно запустить план «Б». Ведь Алёша — будущий родственник. Возможно. Справедливости ради, Настя не подлый человек. Просто она считает: все в жизни происходит, устроено, делается для нее любимой. Друзья — подруги, подарки и прочие блага обязаны появляться в ее жизни, ведь она этого заслуживает. Я уверена, что она считает Алёшу законной добычей, а мои чувства и мысли… Зачем, если у меня и так все есть? А ей нужнее. Свою группу я обнаружила на улице. Настя сидела на моем ранце, блистая в белоснежном костюме, который отлично смотрелся с ее белыми, скорее всего безжизненными волосами, и выглядела настоящей принцессой. Глядя на эту эффектную голубоглазую блондинку, я подумала, что мой отец и Алёша похожи как отец и сын. Отличные предприниматели, предпочитающие определенный тип женщин. Зря Настасья считает, что ее семейная жизнь с Алёшей будет долгой и обеспеченной. Отец женат в девятый раз и, уверена, не последний… А мой бывший жених умеет учиться на чужих ошибках и имеет отличного адвоката, так что будущая-бывшая жена вряд ли отхватит большие отступные. Но проводить разъяснительную беседу с Настей не хочу, всепрощением не страдаю. Да и вряд ли она поверит. Скорее, решит, что я посягаю на ее «заслуженное» счастье из ревности и обиды. — Привет, прости, немного задержалась на работе, — обратилась я с натянутой улыбкой к Насте. — Ничего страшного, Риа, мы хорошо посидели с Алёшенькой, пока ждали тебя, — прощебетала она безмятежно, поерзав на моем рюкзаке, словно ей мешало что-то под наглым толстым задом. Фе, как это банально, не люблю слащавых людей, хоть убейте. — А где твой ранец? — не смогла я скрыть недовольства посиделками на моем парашюте. И почему мой охранник выпустил из рук доверенный ему рюкзак? В этот момент подошел Володя и протянул ей оранжевый ранец: — Вот, Анастасия Андреевна, мы заменили на новый. Все в порядке, ребята в клубе проверили. — Что случилось с прежним? — удивилась я, посмотрев на напряженного охранника. — Представляешь, там в одном месте крепление лямки отошло. Как это случилось — не могу понять! — развела руками Настя. — Спасибо твоему охраннику: заметил и быстро вопрос решил. Думать и заострять внимание на том, что он первым делом помог надеть ранец Насте, а потом мне, с едва заметной виноватой улыбкой пожав плечо, не стала. Все, переживу и эту потерю. Сколько их было в моей жизни? Привыкла. Наконец, взлет. Я сидела напротив них и ждала выхода, привычно нервничая. Поправила шлем, очки, передернула в очередной раз плечами, ощущая тяжесть ранца. Все как всегда — бездна разверзнется под ногами, вызывая ужас и восторг. Алёша проверил крепление камеры — хочет снять наши «пируэты». Подмигнул мне задорно. Я невольно улыбнулась ему, как прежде. Несмотря ни на что, мы по-настоящему дружим слишком давно. Жаль, «баба» влезла между нами. Может быть, нам удастся сохранить дружеские отношения, ведь я хорошо его знаю и отлично понимаю, что отец с Игорем — два сапога пара. Сигнал готовности сегодня почему-то словно бритвой полоснул по нервам. Потом открылся люк — и мне распахнуло объятия небо. Я медленно подошла к краю самолёта и с возросшим любопытством уставилась на поле внизу. Под самолётом плыли пушистые белые облака, ветер встретил бешенной лаской, унося прочь грустные мысли. Боже… как же тут хорошо! И как восхитительно пахнет ничем не скованная свобода, от которой уже кружится голова! Как легко дышится на высоте птичьего полета, за которым больше не останется никаких ограничений. Только я и небо… странно, никогда раньше не думала, что небо может быть так близко. Кажется, только руку протяни, и оно послушно ляжет в ладони. Наверное, именно этого мне так не хватало — свободы? — Рианна, давай! — вдруг с нетерпением зашипели мне в спину. Я понимающе улыбнулась и, в последний раз оглядев притихший двор, прокрутила в голове подробные инструкции. А потом некстати подумала о том, что ветер сегодня довольно сильный, и если меня снесет в дерево, то приземление будет не слишком-то приятным. И тогда: Здравствуй, Вечность, можно я тебя о чем-то спрошу?.. — Риа! Я тихо вздохнула и, затолкав неуместные сомнения поглубже, решительно оттолкнулась от парапета. Секунда… другая… жутковатый полет в никуда, сопровождаемый отчаянным грохотом бешено колотящегося сердца. Рывок от налетевшего, как по заказу, сильного ветра. Еще один рывок. На этот раз мой, за торчащее из рюкзака спасительное колечко. Внезапный хлопок от проворно расправившейся «медузы», потянувшей за собой основной парашют, третий мощный рывок, от которого меня мотнуло в сторону… Однако страшно не было. Совсем. Таково уж свойство моей натуры — я практически не умею бояться. Скорее в этот момент во мне проснулся совершенно необъяснимый восторг по поводу открывшейся внизу панорамы. Захватывающее дух ощущение бесконечной свободы и искреннее желание никогда больше не возвращаться на эту землю, потому что ничего иного, кроме неба, как оказалось, мне в этой жизни не надо. Невероятно… Страх не появился даже тогда, когда прямо перед собой я увидела дерево. Когда белоснежный парашют резко качнулся в сторону, зацепил линии электропередачи и, словно подпаленная бумага, скукожился в тонкую изорванную трубочку. Страх не пришел, когда с угрожающей скоростью надвинулось дерево. Я почувствовала глухую боль. Врезалась в это проклятое дерево, которому я ничего не сделала и повисла на ветках. «Так что же будет дальше?» — только и успела подумать я.***
Отступление Неизвестно где и неизвестно когда. — Здравствуй, брат, — ровный, рокочущий голос разрезает безмолвное пространство, как ножом. — Ты, как всегда, не торопишься. — Зачем звала? — отзывается ей из пустоты, как из могильного склепа, чей-то смертельно усталый баритон. Создатель Волшебного Измерения, но полный странного безразличия, если не сказать — абсолютнейшего равнодушия. — Кажется, мы все с тобой решили в прошлый раз? — Я не за этим. Не злись. — Не злюсь: давно забыл, как это делается. Зачем ты меня потревожила? — Хочу предложить Игру. — Опять? — невидимый собеседник явно морщится. — Тебе не кажется, что это бесполезно? Женский голос издает странный смешок. — Хочешь сказать, ты сдался? — Нет, — Дракон явно не имеет ни малейшего желания спорить. — Но я устал от неудач. Ты зря надеешься, что Игра что-то изменит. — На этот раз все будет по-другому. — Я слышу это от тебя уже который век. — Теперь все изменится, — отчего-то упорствует женская особь. — Я нашла нового Хранителя Драконов. — Неужели? — в голосе Создателя впервые слышится легкая насмешка. — И кто на этот раз? Воин? Монах? Певец? Ребенок? Если ты помнишь, мы уже все испробовали, а результат все равно один. — У тебя короткая память, брат. — Тот раз не считается: ты выиграла случайно, — слегка оживляется мужская особь, вспомнив о чем-то забавном. — К тому же, тот Хранитель был единственным за все наши Игры, кто смог пройти до конца. Да и то — ненадолго. — Его наследие до сих пор живо, — сухо напоминает Ночная ехидно хмыкнувшему собеседнику. — Даже твоим не удается стереть его с лица земли. — Ну-ну. Сомнительное наследие, которое не нужно даже тебе. — Ты закончил? — еще суше осведомляется Фурия. — Будешь слушать или я возвращаюсь к себе? Великий Дракон на мгновение задумывается. — Хорошо, говори. — Я предлагаю слегка изменить Правила, — неожиданно заявляет дракониха и издает странный смешок. — Пусть на этот раз Хранитель справляется сам. Никакой помощи, никаких подсказок, никаких советов и намеков. Она идет совершенно одна. С успехом или нет. Влиять на него не будем ни ты, ни я. — А ты удержишься? — с нескрываемым ехидством осведомляется Великий и слышит в ответ недовольный рык. — Хорошо, хорошо… верю. Вернее, я тебе поверю, если услышу причину такого решения. — Хранитель непростой, — неохотно признается Фурия, снова возвращая себе человеческий голос. — У нас такого еще не было, поэтому и хочу попытаться. — Что значит, непростой? — Увидишь, — уклончиво отвечает Ру, словно не замечая проснувшегося интереса собеседника. — Раньше мы искали только силу. Потом стали искать силу и мудрость. Затем пытались использовать юность, но и это ничего не дало. Теперь Хранитель будет иным. Совсем, надо сказать, иным. Не чета прежним. К тому же, она не будет знать о Правилах. И не будет знать об Игре. Вообще. — Обман? — вдруг нахмуривается Дракон, и от этого в пустоте проскальзывают опасные огненные искры, а где-то неподалеку гремит беззвучный гром. Фурия несколько отдаляется, словно не желая с ним сталкиваться, но потом спешит пояснить: — Нет. Просто воля случая. Без нашего с тобой вмешательства. Только Хранитель и его Путь. Прошлый, как ты помнишь, любил наблюдать. Издалека. Возможно, это и есть выход? Возможно, хотя бы это ЕГО заинтересует? — Не знаю… возможно… — Так что ты решил? — с нетерпением спрашивает Ночная, напряженно ожидая ответа. — Я устал держать на плечах небосвод, сестра, — вздыхает Огненный. — С таким помощником, как ты… хорошо, приводи своего Хранителя. Но учти: если нарушишь Правила… — Я помню: ты меня сразу испепелишь, как Феникса. И останешься держать мир еще одну вечность… только теперь в одиночестве, — довольно рыкает Фурия и с нескрываемым торжеством добавляет: — Скоро, брат, ты избавишься от своей трудной ноши. Вот увидишь: это будет Игра. Оч-чень и оч-чень интересная. — До встречи, — с легко угадываемой улыбкой отдаляется Создатель Маг. Измерения, и пространство опять замирает в тревожном ожидании.***
Забавное это дело — умирать, доложу я вам. Не страшное, не ужасное, не жуткое, а именно забавное. А что? Лечу себе куда-то, лечу, парю в кромешной тьме, как амеба в океане. Балдею на невидимых волнах бесконечного покоя, а куда и зачем перемещаюсь — непонятно. Но зато никто не зудит над ухом, никто не гаркнет, чего это я тут вытворяю. Никому до меня нет, наконец, дела… красота-а-а. Хотя царящая вокруг тишина, если честно, малость угнетает. Благо светло тут. Везде звёзды и от каждой настоящее тепло. Странно. Мне почему-то совсем не больно, хотя, казалось бы, поломанные кости должны немилосердно ныть, доказывая хозяйке, что она бессовестная, безрассудная, безалаберная особа, которой в этой жизни делать больше нечего было, кроме как сигать с непроверенным парашютом с высоты двадцатиэтажного дома. А тут — ни косточка не вякнет, ни сердце не дрогнет, ни шкура не зачешется. Словно я — и не я вовсе, а нечто аморфное, у которого даже тела-то своего не осталось. С одной стороны, оно, конечно, и неплохо. По крайней мере, я могу думать о более важных вещах. Но вот вопрос: умерла я или нет? А если да, то куда меня занесло? Забавное же во всем этом другое: всего минуту назад я так стремилась узнать, что же будет ТАМ, за гранью, искала ответы, старательно совала свой нос везде, куда не следует… и вот, наконец, узнала, увидела, прочувствовала… и опять разочарована! Представляете?! Надеюсь, мой полет закончится чем-нибудь конкретным? И меня не распылит на мелкие атомы прямо тут, в этой унылой глуши? Э-эй! Меня кто-нибудь слышит?! Вытащите меня отсюда-а-а! Не понравилась я ей, что ли? Или не надо было орать, хоть и мысленно, но во весь голос? Вдруг тут все мысли звучат, как истошный вопль в длинном тоннеле? Или у кого-то на мой счет возникли иные планы? Где тут Бог? Или кто за него? Ау! Ответьте! Меня кто-нибудь слышит?! Погодите-погодите, что это там за искорка? И свет вроде бы стал ярче… ой, мама, неужели это и есть выход?! Стоп! Неужели тут вообще есть ВЫХОД?! Прям камень с души. Прости, неведомый благодетель, прости. Обозналась. Зря Полкана на тебя спустила. Больше не буду. Спасибо, что подсказал направление — сама бы ни в жизнь не догадалась, куда лететь. А теперь извини, мне пора. Если буду здесь снова, непременно загляну на огонек… Завидев реальную возможность вырваться, я что было сил рванулась в ту сторону. Это же шанс, да еще какой! Надо только поднажать, извернуться дождевым червем, ввинтиться в эту сгущающуюся черноту и… стойте, а почему сгущающуюся?! И что это за тени, вдруг проступившие по краям забрезжившего перед моим носом выхода? Охраняют его, что ли? Не пускают чужих? Так я вроде не чужая — мне тут дорогу показали. Не понять, знаете ли, трудно. Так что своя я. Ей-богу, своя. В доску. Эй, а что это там белеет в темноте? И чего это вы ко мне вдруг потянулись?! Я привычным жестом прикусила губу, но тут же чертыхнулась — губ-то у меня не было. А вот досада была, да ещё какая: от призывно мерцающего кольца света в мою сторону весьма целенаправленно двинулись какие-то бесформенные комки. Черные, конечно же, — другого цвета тут нет. А может, они серые или красные — просто не видно. Плохо другое: мне такое внимание совсем не нравится. И еще больше не нравится, что тени движутся как-то уж слишком… разумно? Я снова попыталась прикусить губу… блин… привычка! Много вас. Слишком много на меня одну. А ну… р-р-разойдись! Вытянувшись в струнку и сложив руки по швам, я, как опытный пловец, рыбкой нырнула в водянистую мглу. Ножками надо, ножками шевелить. Ластами работать, одним словом, пусть даже их еще не видно, и вперед, вперед, вперед… пока эти твари не опомнились. Рывок. Ещё рывок. Еще поднажать! Совсем чуть-чуть и хоть немного быстрее… У-у-ух! Кто-то из них, слава богу, остался с носом. Ура, получилось. Я быстро потянула руку к звезде и меня начало тянуть туда. Досвидос, ребятки, мне пора. До самого последнего мига торжествующе улыбаясь и откуда-то точно зная, что больше мне ничто не грозит.***
Наконец я смогла полностью прийти в себя, но не торопилась открывать глаза. Меня, что сняли с дерева? Так, минуточку… Это совсем другое место… Я вроде бы была не здесь… Вихрь в сознании постепенно улегся, и я смогла, разложив всю информацию по полочкам, провести краткий анализ и систематизацию воспоминаний. Мне стало жутко, но вместе с тем в теле родилась необычная легкость, а в душе — надежда. Я открыла глаза и увидела низкие облака, которые медленно, словно нехотя, плыли по небу, изредка открывая непривычное красновато-розовое солнце. Скорее даже он закрывал собой весь небосвод и нависал над этим миром огромной глыбой. Может галюны после удара? Провисела до самого вечера на дереве, а меня ещё даже в больницу не отвезли. Ну, Алексей! В жизни я привыкла опираться на свое рациональное мышление. Кряхтя и постанывая от мелких судорог, уселась. Тело неприятно покалывало, голова кружилась, все болело, но душа и сознание пели дуэтом. Я жива! Мне дали ещё немного пожить! Сложно поверить, а уж принять и подавно, но я, удивив саму себя, не только поверила и приняла чудо, почувствовав себя как никогда свободной. Ох, грехи мои тяжкие… Так, а что это за место? И где я в конце концов? Так стоп… Здесь есть вода. Много воды. Слишком много! Это океан? Я края не вижу, везде вода. Только под ногами песок, и тот мокрый. Нужно осмотреть местность, чтобы понять где я нахожусь. Держи себя в руках, Риа. Не паникуй. Вдруг ты спишь. Я подошла к океану, как я понимаю. Глянула в воду, она была необычно спокойная для морской, и оттуда смотрело моё отражение. Моё? Не-не-не, это не я! Какая-то милая девочка, но точно не я. Кивнула. Скорчила рожицу. Помахала руками. Это я. Обалдеть! Я в шоке смотрела на себя и пыталась сдержать истерический смех, душивший меня изнутри. — Это что я теперь такая? Походу я попаданка… Писец… Такой белый и пушистый. Пятая точка уже заметно подмерзла на прохладной сырой земле, а живот крутило от голода. Непохожее на земное, солнце светило в зените, и пока было довольно тепло, но я не сомневалась: с приходом сумерек непременно станет холодно. Тяжело вздохнув, я встала, и перед глазами тут же замелькали черные голодные мушки. Немного постояла, дожидаясь, когда они исчезнут, обняла себя руками и осмотрелась, решая, в какую сторону брести, чтобы найти ночлег. И вообще… мне стоило подумать над планом дальнейших действий. Покрытый песком пляж, на котором я очнулась, остался позади, а впереди виднелись лишь незнакомые и пугающие скалы. Ну вот, только не дождь… Внутри все мелко вибрировало от напряжения вместе с ударяющимися о кожу каплями дождя. Ну здравствуй, новый мир. А дождь то усиливается. Ненавижу такую погоду. Впереди была небольшая пещера, в которой можно было спрятаться и она была одна единственная, надеюсь, что там никто не живёт. Не живёт ведь? Тихонечно подошла, заглянула, вошла… и тут же услышала злобный рокот. Блин! Вот балда. Этот… Это чудище шипело грозно расправив крылья. Боженька! Боженька спаси и сохрани меня, ну пожалуйста! — Полный абзац! — давно не употребляемое восклицание самовольно вырвалось изо рта. Нужно уйти, пока жива. Давно не чувствовала подобного… страх. Да, чёрт возьми, мне страшно! Я гусиным шагом попыталась предпринять попытку бегства и это получилось. Вообще, было страшно вновь очутиться неизвестно где, без малейших знаний о мире. Судьба, похоже, проверяет меня на прочность, не давая расслабиться, и в моей жизни еще ни разу не появился хоть один человек или какое-то другое живое существо, которое меня бы искренне любило и заботилось обо мне. За все время, что я помнила, городская живность — от крыс до последнего дворового пса — меня боялась и ненавидела. А люди старались либо использовать, либо заискивающе заглядывать мне в глаза. Пару раз пытающиеся за мной ухаживать мужчины признавались, что мои глаза фиалкового цвета в первый момент вызывают благоговение, но затем таящийся в них холод заставляет отойти подальше. Но сейчас у меня тёмно-синие глаза, что тоже не природно, но мне уже пофиг на это. Так я и уснула: голодная и под дождем.***
На следующее утро, проснулась с болью в животе. Рррр, как есть хочется. Я заметила, что чудище которое вчера меня прогнало ловило рыбу, ныряя и через некоторое время показывалось на поверхности уже с переливающейся серебристой рыбой в зубах и кидал в яму с водой. А почему бы и не забрать рыбёшку. Подойдя ближе к ямке я схватила самую крупную рыбёшку за хвост. Как только я собралась уходить с добычей, как тут кто-то громко фыркнул в мою сторону. Обернувшись, я встретилась с этим самым чудищем лицом к морде. Главное не боятся, только не бояться. — Эй, не жадничай. — в ответ фыркнула я. В ответ я услышала удивлённый фырк. Да, оно наверное в душе умирает со смеху, глядя на меня. У-у-у-у, дракон недоделанный, если это конечно он! Повезло, что я взяла эту рыбёшку. Хоть ушла с едой и тут же чёртыхнулась (в который раз за день), потому что у меня не было ни дерева ни кремня. Это фиаско, братан. Наконец, полностью осознав всю ситуацию, я прониклась. Надеюсь не безумием! Надо приручить это синеглазое чудище. Пришлось вернуть рыбу. Постоянно мне не везёт.***
Я непроизвольно запела, пытаясь звуком своего голоса, успокоить расшалившиеся нервы и заставить исчезнуть жуткие воспоминания о своей гибели. Но вместо своего смелого, нахального голоса, я услышала звонкий. Есть такие дороги — назад не ведут. На чужом берегу я прилив стерегу. Паруса обманув, ветер стих навсегда, Плоским зеркалом стала морская вода. Обернуться бы лентой в чужих волосах, Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх, Шелком в руки родные опуститься легко — Вспоминай мое имя, прикасайся рукой. Я по дну бы морскому навстречу пошла, Только в компасе старом сломалась игла. Парус стерся до дыр от палящих светил, Да и ветер попутный меня невзлюбил. Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал? Хороню в себе боль и венчаю печаль. Бурунами морскими пробежать нелегко — Вспоминай мое имя, прикасайся рукой. Третий год я зову — только эхо в ответ, Обманул меня ветер, запутал твой след. Только сталь твоих глаз не забыть никогда, А в груди ледяная морская вода. Обернуться бы лентой в чужих волосах! Плыть к тебе до рассвета, не ведая страх, Шелком в руки родные опуститься легко — Вспоминай мое имя… Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал? Хороню в себе боль и венчаю печаль. Бурунами морскими пробежать нелегко — Вспоминай моё имя, прикасайся рукой. Раньше я не очень любила собственное пение, всё всегда звучало не так, как хотелось бы, но сейчас… я буквально влюбилась в собственный голос. Никогда не слышала ничего прекраснее, и песня Мельницы прозвучала не хуже, чем в оригинале. И тут же я увидела, что «недо-дракон» принес мне частично обгоревшую рыбу. Будь я не голодна, отказалась бы. Ну, что поделать, если хочется жрать.***
Ну, маф откусь! За пару дней моего жительства на острове я не встретила ни одного человека. Или здесь разумный не живёт?! Зато я хорошо ознакомилась с флорой и фауной чрезвычайно опасного места для женщины, которая за свои двадцать пять лет была в горах всего два раза. Посему экстремальный образ жизни, который я вела сейчас, стал настоящей школой выживания. Недо-дракон каждый день приносил мне частично обгоревшую рыбу за определенную плату, то есть за песню. Пока была в размышлениях о несправедливости жизни я услышала пронзительный рёв. Что за херня? Дракон (да уже поняла что это за существо) прям выскочил из воды и погнался на сушу. Я заметила что он убегает от чего-то или кого-то. Невиданных размеров рыбина коричневого цвета с зачатками шести пар лап пыталось догнать и проглотить Лина (да, я нарекла так дракона). Причем последний, просто ребенок из школьного хора по сравнению с этим. Невероятных размеров жуткое чудовище. Синие глаза дракона с мольбой и ужасом смотрели прямо на меня, а лапы были покусаны этим ужасным гадом. Я уже подумала, что оно доберется и до меня, но не тут то было, это чудовище уплыло. Фух, уже думала, нам конец. Но дракон… пострадал… прям опухло всё… и слизь выделяется… Трындец. Ничего особо поделать я не могла, магией, уж извините, не обладаю. Мне стало очень интересно немного понаблюдать за чудищем, благо, водичка здесь невероятно прозрачная, должна отдать должное. Чудище, охотилось на рыбёшку, и за долгое время не тронул ни одну из плоских жёлтых рыбок. Те обитали у ярких жёлтых водорослей, к которым чудище и близко не подплывало, чем пользовались другие рыбки. Ядовитое что-ли? Но рыбки же едят. А может просто непереносимость? Может попробовать в качестве антидота для Лина? Может он и сам опасное чудовище, но кто меня будет кормить, если он вдруг умрёт? Что же стоит проверить. Попытка не пытка, как говорится. Нырнув в воду, я ловко сорвала водоросли. Благо, то ли от сильного потрясения, то ли от яда дракон отключился, и я смогла спокойно подойти к нему. Поделив водоросли поровну, одну часть я измельчила с помощью камней и нанесла на повреждённые лапы по принципу мази, а вторую — засунула в пасть. Удивительно, но там не было клыков. Так, я что-то не очень поняла. Где клыки, я же их прекрасно видела? Такое тяжелое дыхание… наверное ему очень больно. Мне вдруг стало очень жаль это живое существо, ставшее моим первым другом. Вечером как обычно похолодало, и я, пока есть возможность, прижалась к дракону, отогреваясь после стольких дней на камнях. Блин, какой он тёплый. Как печка.***
Как же холодно… Блин, всё-таки спать под дождем не очень хорошая идея. Хотя когда я кого-то слушала? Верно, никогда. Последние дни я была, как в бреду. Лин был все время рядом. То пытается согреть, то ещё что-то. Сейчас я лежу под его крылом, но все равно мне холодно… Я пыталась держаться в сознании, но внезапно накативший озноб забрал все силы, и было уже плевать, куда меня несёт дракон.