Фея музыки (Покорительница драконов)

      Аааа! Как же меня всё бе-е-есит… Особенно ожидание… Какого спрашивается ху… кхм… хрена. Сделав ещё одно усилие, коротко моргнула — на ресницах повисли переливающиеся на свету прозрачные капельки. Зажмурилась посильнее и стряхнула их. Я что? Плачу? Бли-и-и-ин! Побежавшие по скулам влажные дорожки сразу разбудили меня, словно умылась. Я почувствовала очередную обиду. Никогда в жизни не испытывала подобного: холеная, изнеженная авантюристка поневоле. Но главное — я жива! Но только в другом теле… Обидка… Я стала очень нервной. Голос полностью отказал мне и, открывая для себя очередные жуткие подробности последних событий, я нервно, как полоумная, хихикала. На Шишкине камера была. Если он не забудет уничтожить ее перед приземлением, все увидят, что произошло. Кто знает, простит ли Михаил Хелле такого партнера, хоть они с Алёшей на одной волне? А вот Настю грохнут, однозначно, когда (или все-таки если?) увидят на видео состояние моего парашюта. Кому ещё выгодно меня извести? В бизнес отца я с бараньей упертостью не влезала. С большинством коллег ладила, с парочкой даже в приятельских отношениях была. А угроз от конкурентов отцу не поступало. В противном случае меня бы на время, как обычно, посадили под домашний арест и все. Эх, Настя, Настя… Пизда тебе, моя дорогая…       Если Алексей не догадается про камеру, им обоим конец: без суда и следствия в бетон — и дело с концом. Глянув на часы в комнате, вяло удивилась: кажется, время здесь течет по земному. Только привычная темнота не наступила. Я просто продолжала сидеть на подоконнике и смотреть вдаль. И у меня есть ещё вопрос, как меня в этот мир занесло. Хотя с другой стороны это нормально… Так не о том думаешь, Риа (или уже реально Муза)… Моё подсознание произнесло: «Хоть не казнили и не посадили в клетку.» Заткнись… Хотя это да, прекрасно… Так главное не материться. Может быть остаться здесь? Закрыв глаза, я услышала чей-то голос. Это был голос парня. — Давай, Муза, прыгнем вместе! Ты же мне веришь?       Фиолетовые глаза встретились с изумрудно-зелёными. И остался только один ответ. — Да.       Я открыла глаза. Ветер развевал короткие волосы, летний вечер качал свои права. Я что просидела целый день?       Продолжала сидеть на подоконнике, на бесконечно далёкой бездной и смотрела вниз, без всякого страха. — Муза?       Резко обернулась. И усмехнулась. — Лейла.       Моя знакомая примостилась рядом. Она не спрашивала, что я тут делаю, не укоряла за сидение на подоконнике, и в целом сейчас не использовала тот далеко не всегда нужный бесконечный ресурс — слова. Они ей были не нужны. Она и так всё понимала. И мы могли просто помолчать вместе. Без той неловкой тишины, которую я так ненавижу. — Ты правда думаешь, что у нас всё получится? Справимся ли мы со всеми опасностями, что нас ожидают? — вдруг, резко обернувшись, тревожно спросила я.       Девушка осторожно улыбнулась. — Так вот что тебя тревожит!       Я вздохнула и кивнула. Лейла положила руку мне на плечо и ободряюще, ласково произнесла: — Не бойся, я здесь, я с тобой! Ты веришь мне?       Я вздрогнула. Что за? Неужели? Вгляделась в черты лица принцессы Андроса она по-доброму улыбалась. Может быть стоит учиться доверять? — Пока не знаю.       Такой хороший момент для давно мучающего вопроса. Я просто обязана спросить! Не знаю, какие подобрать слова, но нужно! — Слушай, я ещё хочу спросить… Только не знаю как, но… Ладно, спрошу прямо… Могу ли я остаться? — Знаешь, это я хотела предложить, чтобы ты осталась. Можно задать вопрос? — Да. — Как ты получила его? — Мой шрам на щеке? — Извини, если это… — Все в порядке. Ну, я вроде как облажалась год назад. Я говорила тогда, когда мне не следовало. Проявила неуважение к своему отцу, как он выразился… Я должна была молчать. Но я отказалась. А затем он сделал ЭТО. — Мне правда жаль… — Все хорошо. Это требует смелости…