Падай

Несколько недель прошло с тех пор, как холодный труп Шисуи нашли на берегу реки Нака, а Итачи в очередной раз подмочил свою репутацию среди взрослых, устроив подростковое шоу «Как вы, плевки с животов ваших матерей, смеете меня подозревать? Я Д’Артаньян, все пидорасы». Обстановка в доме изменилась до неузнаваемости. Мог ли Саске прежде поверить, что каким-то невероятным образом он вдруг ни с того ни с сего выйдет в глазах родителей на первый план? Он даже не понимал, радоваться ему или… Они с Итачи будто игроки на поле, которых родители по своему личному соображению то отправляют на скамейку запасных, то вдруг выдёргивают оттуда на смену друг другу. Но в конце концов, как учил его Итачи, они друг у друга единственные братья. Брат ему важен, и папа с мамой важны… Но что делать, если они разделились на два лагеря? Куда должен примкнуть Саске? Конечно же, он сразу оказался на стороне родителей, но… в сердце то и дело что-то отчаянно стонало. Особенно, когда брат стал молча проходить мимо него дома. Но для Саске было немыслимым вдруг взять и перейти на сторону Итачи: такого варианта он даже не рассматривал и ни разу об этом не думал. Наоборот: больше всего его сейчас беспокоило то, что даже получив долгожданный шанс на рокировку со старшим братом, отцовских ожиданий он не оправдывал: первый Катон был похож не на огненный шар, а, скорее, на драконий пук. Поэтому, руководствуясь тем, что надо ковать железо пока горячо, Саске старался натренировать технику Огненного Шара как можно быстрее: не ровен час Итачи и Фугаку помирятся, и тогда в глазах отца Саске так и останется «драконьим пуком», а последний шанс показать себя будет упущен. Каждый день — нет, — каждый час был на счету! Так что Саске тренировался на причале ровно столько, сколько способен был выдержать его организм. А дома Микото заклеивала пластырем его обожжённые щёки, стараясь подавить внутри беспокойную дрожь. Она даже попыталась отговорить Саске от столь отчаянных попыток догнать брата, обронив нечаянное «он просто особенный», что лишь распалило мотивацию Саске ещё больше: он обязан был достичь цели и доказать, что он тоже особенный! Садящееся солнце окрасило озеро в золотисто-алые цвета, но тренирующийся на причале Саске решил не возвращаться домой до тех пор, пока его результат не станет хоть немного лучше. И пускай его отругают! Даже это не так страшно, как тот факт, что у него до сих пор не получается! В уголках глаз выступили отчаянные слёзы: в этот раз должно, просто обязано получиться! Он уже почти научился контролировать чакру в лёгких и равномерно выдыхать её плотно сжатым потоком. Ну же! Саске собрал все оставшиеся силы, которые у него были и сложил нужные печати. После чего озеро ярче солнца озарил Большой Огненный Шар. Наконец-то!.. Наконец-то полу-… Что?! Почему он в воде?.. «Ах… Я упал с причала… — пронеслась в замутняющемся рассудке Саске догадка. — Но у меня больше нет сил двигаться… — В голове пронеслась паническая мысль: — Я умру?». Вместо страха разум мальчика заполнялся сном, и вот лёгкие выпустили в черную воду последний пузырёк воздуха. Будто окаменевшее тело стремительно тонуло, притягиваясь ближе к глубокому илистому дну. Это могло бы быть самым глупым и недостойным концом. Но вдруг из черного сна его резко вытянули чьи-то сильные руки. Саске словно проснулся. Чёрт возьми! Только что он тонул! Тонул! А теперь его спасают! Но кто это? Неважно! Как же хочется дышать! Как же хочется жить! На один глоточек воздуха он готов был променять сейчас что угодно! Наконец, он увидел мутные пробивающиеся сквозь воду лучи закатного солнца: значит, воздух уже близко! Вырвавшись из воды, Саске дышал так жадно, как не дышал никогда прежде. Чьи-то руки всё ещё крепко держали его, но мальчик, скованный холодом воды и охваченный шоком, даже не обращал на них внимание. Но он не мог не вспомнить о своём спасителе, когда тот поплыл вместе с ним к берегу. Вскоре они оказались на суше, и Саске, упав коленями на илистые камни, поднял голову, чтобы посмотреть на того, кто по счастливой случайности его спас. — Нии-сан?.. — хрипло прошептал младший учиха. Старший брат твёрдо стоял перед ним на обеих ногах, будто бы вода не капала сейчас с его униформы Анбу и не пронизывала его холодом до судороги. Что и следовало ожидать от его крутого брата! Правда, казалось, что выражение его лица было холоднее озёрной воды. Но Саске совершенно это не заботило. — Нии-сан, ты представляешь, я смог! — вдруг радостно воскликнул младший Учиха, встав на ноги. — У меня, наконец-то, получился Большой Огненный Шар! Нии-сан?.. Чёрный лёд в глазах Итачи пронизывал Саске насквозь. Наконец-то, тот почувствовал что-то неладное и беспокойно сглотнул. — Насколько же ты глупый, отото? — тихим и глубоким голосом проговорил Итачи, сузив веки и сжимая кулаки. — Насколько же глупым можно быть? Саске не успел ответить на этот вопрос и, в принципе, не успел ни о чём подумать, потому что в один момент молния боли пронзила его челюсти с левой стороны, и он понял, что снова летит на каменистую землю. — А-грх! — болезненно выкрикнул он при падении. Не в состоянии справиться с шоком, он мог лишь непонимающе смотреть на брата, вокруг которого, казалось, наэлектризовался воздух. — Н-нии-сан?.. — Саске приложил дрожащую руку к щеке. Боль ещё не раскрыла свою истинную силу, но через пару часов, когда адреналин снизится в крови мальчика, болеть щека будет знатно. Оставалось надеяться, что Итачи не выбил ему какой-нибудь уже не молочный зуб. Кулак Итачи, словно каменный, застыл в сжатом положении, пусть рука уже и была опущена. В районе костяшек всё ещё оставалось ощущение мягкой холодной щеки, и сердце Итачи сжалось настолько болезненно, как, кажется, не сжималось никогда прежде. Медленно он раскрыл сжатые пальцы, будто налившиеся свинцом. Как будто внутри него всё большую и большую силу набирала какая-то другая, новая личность. Жестокая и безжалостная, амбициозная, импульсивная. Все вокруг бесконечно говорят о том, как сильно он изменился, и только сейчас он вдруг заметил, что не узнаёт сам себя. Это и есть взросление? «Я поступил правильно» — эхом пронёсся ледяной голос внутри него. Да. Это было правильно. Точно так же отец в детстве мог врезать Итачи по лицу. Они шиноби, и могут общаться только на языке силы. Просто Итачи теперь сильнее всех, и всё будет так, как нужно ему. Он вот-вот достигнет вершины. Молчание затянулось. Горячие слёзы текли по холодной коже на лице Саске. Он, всё же, был не настолько глупым, чтобы не понять посыл этого удара. Но, в конце концов, его никто никогда не бил. Даже во время спарринга с братом, тот лишь брал его в захваты и придавливал к земле. Поэтому Саске не мог быстро оправиться от такого шока: как будто бы вместо лица ему ударили в самую душу. — П-прости… — пытаясь преодолеть спазмы в носоглотке, выдавил плачущим голосом младший Учиха. — Н-нии-сан… — Мне не нужны твои извинения, — хмуро ответил Итачи, беря Саске за руку и поднимая его с земли. — Всё, что мне нужно — это чтобы ты понял. — Я понял, — утирая слёзы, кивнул Саске. — Я буду осторожнее. Итачи вновь посмотрел на него, и сам не заметил, как к рука потянулась к макушке глядящего в землю Саске. Он резко одёрнул себя, сжав ладонь. — Пошли домой. — Угу, — тихо ответил Саске и начал идти вслед за братом, еле передвигая ноги. Мокрая одежда неприятно липла к телу. Но он шиноби, должен привыкать. Итачи оглянулся, понимая, что младший еле поспевает за ним. — Забирайся, — уверенным тоном, не предполагающим возможных возражений, приказал он, вставая спиной к Саске и чуть сгибаясь в коленях. Саске не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Сначала из-за соприкосновения туловища с мокрым жилетом Анбу Саске стало ещё неприятнее, но постепенно он начал чувствовать от тела брата тепло, и даже не удержался и обнял Итачи за шею — прямо как раньше, когда Итачи нёс его с площадки для тренировок. — Я ускорюсь, чтобы мы скорее пришли домой, и ты не простудился, — предупредил Итачи, но Саске даже не предполагал, ЧТО именно подразумевал старший брат под словом «ускориться». Бедный Саске испытал на себе всю прелесть аттракциона под названием «прыгающий по крышам шиноби» и вцепился в брата буквально ногтями до глубоких следов — как домашние коты вцепляются в хозяев, когда те выходят с ними на улицу. Это было очень страшно, но через какое-то время стало даже немного весело. Вот бы и Саске тоже скоро научился так же прыгать по крышам! Он бы добирался от Академии до дома за две минуты и наоборот. Мог бы дольше спать по утрам! Наконец, они «долетели» до их особняка. Перед входом на территорию дома, Итачи решил всё-таки спуститься на дорогу и идти по-человечески. Братья даже особо не удивились, увидев на пороге недовольных отца и мать. — Где вас черти носят?! — пробасил Фугаку. — Вы видели, сколько времени? Ночь на дворе! — Саске! — вдруг воскликнула Микото. — Почему вы мокрые? И что у тебя со щекой?! Итачи опустил Саске на землю, и тот замялся, полностью теряясь. — Тебя кто-то ударил?! — продолжила беспокойно спрашивать Микото, опускаясь перед сыном и трогая его опухшую и начавшую синеть щёку. — Это… — начал мямлить мальчик. — Ну… Он никак не мог придумать правдоподобную историю, которая была бы лучше, чем «я упал». — Это сделал я, — голос Итачи моментально охладил атмосферу вокруг. Его глаза вдруг встретились с серьёзными глазами Фугаку. Матери оставалось лишь растерянно молчать, пока они долго смотрели друг на друга. Обоим родителям давно было ясно, как их старший сын изменился. Но в голове не укладывалось, что он мог ударить Саске! Увидев вопросительный взгляд жены, глава семейства хмуро закрыл глаза. Как бы сильно Итачи ни отдалился от семьи, Фугаку верил, что тот не мог навредить Саске из-за пустяка или для самоутверждения. — За дело? — коротко спросил отец. Итачи оставалось лишь мрачно отвести взгляд. Становилось ясно, что за дело, но ему просто не хотелось праздно заявлять об этом. Да и никакого дела до мнения родителей ему не было. — Посмотрите на себя, вы же все продрогли! — вдруг нарушила неловкое молчание Микото, строго оглядывая сыновей. — Скорее идите в ванну! — Хорошо, — ответили братья в унисон и поспешили внутрь дома. Итачи, не раздеваясь, наказал брату становиться под душ, который располагался рядом с ванной, а сам начал наполнять эту ванну горячей водой, после чего начал снимать с себя форму Анбу. Они никогда вместе не мылись, и, конечно, Саске было немного неловко, но ему казалось, что стоит ему хоть пискнуть, и его ударит молния. Впрочем, брат на него не смотрел, что уже успокаивало. Когда Итачи снял футболку, Саске украдкой разглядел красную татуировку Анбу на его плече. Это казалось ему невероятно крутым. Но вместе с тем, горькая обида только ещё сильнее колола от такой мысли. Итачи теперь настолько невероятный, что Саске для него — просто букашка? Для него это было тем же самым, что быть букашкой в глазах целого мира… Итачи просто стоял голышом и безотрывно смотрел на то, как из крана наливается горячая вода. Казалось, что исходящие из него мрачные миазмы наполняли собой всю ванную комнату, отчего Саске хотелось сжаться до размера мыши. — Полезай, — вдруг скомандовал старший брат, закручивая кран. Саске по привычке потянулся к крану для душа. — Оставь, — остановил его Итачи, и младшему захотелось ударить себя по голове. Логично, что Итачи и самому теперь нужно помыться! Саске залез в ванную спиной к душу, где теперь мылся старший Учиха. Пожалуй, зря, потому что это ещё больше его напрягало. Зато горячая вода хорошо отогревала. В самом деле, теперь он вряд ли простудится. Вскоре в ванну залез и Итачи, сев прямо напротив Саске. Обоим не хотелось говорить и не чувствовалось нужды в этом. Неожиданно, Саске поймал тяжёлый взгляд Итачи на себе. Тот смотрел прямо ему в глаза. — Нии-сан?.. Тот беззвучно покачал головой в ответ и закинул локоть на бортик, после чего упёрся подбородком в ладонь и опустил веки. «И почему у нас всё не может быть по нормальному? — вздохнув, подумал Саске. — Почему всё не может быть, как раньше…». Тёплые воспоминания о старшем брате казались сном. Сном, который уже никогда не воплотится в реальность снова.