***
Пароль сказан: дверь, спрятанная за картиной Полной Дамы, со скрипом открывается, и Анна делает шаг внутрь. Тело обдаёт приятным, таким родным теплом — теплом гостиной Гриффиндора. Девушка невольно улыбается краешком губ, закрывает аккуратно дверь, чувствуя прилив облегчения. За спиной — тишина, а это значит, что никто не заметит её отсутствия. Обманчиво. Ведь в следующий миг раздается знакомый голос: — Ты на часы смотрела? Анна чуть ли не подпрыгивает на месте от неожиданности, осознавая, что в который раз её ночные прогулки по школе вылазят боком. Эта — не исключение. Медленно поворачивается, натягивая глуповатую улыбку. — Привет, Гермиона. — Видимо, очередной поход в библиотеку удался? — лучшая ученица Хогвартса прожигает дыру в вошедшей девушке своим недовольным взглядом. Кивком указывает на чёрный переплёт. Анна замешкалась, но лишь на секунду, а потом торопливо завела руки с книгой за спину, пытаясь вложить в каждое движение максимальную беззаботность. — Как и всегда. — Ты же знаешь, что ученикам запрещено покидать свои гостиные после десяти, — вылитая МакГонагалл. — А уже ровно полночь. — Можешь не волноваться, я не попалась. Во взгляде Гермионы читалось явное разочарование с нотками необъяснимой тревоги. Она встала из-за стола, где ещё минуту назад заканчивала писать доклад по травологии, и теперь подошла к застывшей у дверного проема нарушительнице школьных правил. — Я лишь не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы из-за этих ночных вылазок. От тихого, размеренного голоса так и веяло искренним волнением. Анна же видела перед собой строгую мать, которая отчитывала её, маленькую девчонку, за безответственные поступки, пытаясь вложить в глупую голову хоть каплю благоразумия. — Я прекрасно знаю, какими могут быть последствия моих «вылазок». — Не пойму, почему нельзя ходить в библиотеку днём или хотя бы вечером? Что за странная мания к школьным запретам? Ох, если бы она только знала ответ на этот вопрос. Повисла тишина. — Анна, неужели ты хочешь, чтобы из-за твоего безрассудства у Гриффиндора сняли очки? — Что за глупость? Конечно, я этого не хочу. По тону сказанного и холодному блеску зелёных глаз стало предельно ясно, что эту тему продолжать не стоит. — Ладно. Хорошо. Неловкая пауза. А затем Гермиона продолжила фразу: — Прости меня за излишнюю несносность. Все слова выветрились из головы. Анна откровенно недоумевала такому резкому повороту их диалога. И только робкое прикосновение руки к её предплечью вернуло оцепеневшую внутри и снаружи девушку в знакомую гостиную. — Я просто волнуюсь за тебя. Ты ведь моя подруга. Подруга. Недавняя застывшая перед глазами картинка с матерью испарилась. Успевшее поблекнуть пространство души Анны вмиг осветили сотни ярких фонариков, согревая изнутри приятной теплотой. Как давно она этого не чувствовала: банального сопереживания, проявления заботы в свою сторону. Какая-то горькая улыбка появилась на её лице сама собой. — Спасибо. Я ценю это. Гриффиндорки простояли около минуты в полном молчании, не зная, что ещё можно сказать. Слов и не требовалось. Понимающие взгляды пересеклись, и Гермиона первая сделала пару шагов назад. — Уже поздно. Я, пожалуй, пойду отдыхать. Анна мысленно поблагодарила её и теперь смотрела на фигуру, поднимающуюся по лестнице. — Спокойной ночи, — бросила Паверсон в спину Грейнджер. Та на секунду обернулась, застыв на середине пути к спальне. — Ты не идёшь? — Мне нужно кое-что доделать по урокам. — Как знаешь, — Гермиона пожала плечами, и почему-то лишь сейчас стало заметно, каким уставшим было её лицо. — Спокойной ночи. Когда звук слегка скрипящей лестницы утих, Анна сделала шаги по направлению к письменному столу. Естественно, в гостиной никого не было. Все ученики Гриффиндора мирно лежали у себя в уютных кроватях. Все, кроме одной. Которая уже уселась на стул с мягкой обивкой, поставив на него согнутую в колене левую ногу, и положила библиотечную вещицу на небольшой деревянный стол перед собой. Красно-золотая гостиная медленно ускользала из поля зрения — её вытеснил чёрный предмет, на котором сосредотачивалось все внимание гриффиндорки. Следующий шаг к его изучению — протянутые руки. Они касаются обложки. Несмело… то ли из осторожности, то ли из-за опасения. Словно малейшее прикосновение способно обжечь не хуже огня. Но ничего не происходит. Ни малейшего странного ощущения. Да что с тобой? Собственные мысли упрекали Анну. Собрав всю присущую ей решительность и твёрдость, девушка теперь листала страницу за страницей неизведанного. Пусто. Никакого текста или изображений. Лишь пожелтевшие от времени бумажные листы. И зачем ты притащила это барахло? Бесшумный смешок произвольно срывается с потрескавшихся пухлых губ. А руки продолжают странствовать по бесконечным страницам, пока они не кончаются. И кое-что по-настоящему пробуждает интерес молодой персоны. Две буквы — инициалы. Мелким, безупречным почерком.T.R.
Видимо, принадлежат владельцу дневника. Да, это дневник, сомнений не остаётся. Но кто же этот загадочный владелец? Анна напрягает память и прокручивает все знакомые имена и фамилии, подходящие для данных инициалов. Увы, таких людей не обнаруживается. Тогда девушка убеждает себя, что это самый обыкновенный дневник, когда-то принадлежащий какому-нибудь волшебнику из прошлого. Чего только нет в Хогвартсе! Не найдя ничего увлекательного в пустом дневнике, Анна от скуки тянется к белоснежному перу, макает его остриё в чернильницу. Другой рукой перелистывает страницы назад, останавливаясь на случайной, проводя мягкими подушечками пальцев по шершавой материи. Через несколько секунд перо соприкасается с бумажным листом, выводя чёрный, по-детски простой рисунок — цветок. Гриффиндорка смотрит на своё произведение искусства, неопределённо хмыкает и снова тянется к чернильнице. Но стоит перевести взгляд обратно на страницу, как видит, что она чиста. Как будто ещё пару секунд назад там не было нелепого цветка. Губы приоткрываются в немом изумлении, пока мозг закипает от поиска логичного объяснения. Стрелки часов миновали полночь. Вероятно, усталость и отсутствие полноценного сна решили сейчас отыграться. И не единожды. Ведь на месте, пустующем от недавнего рисунка, начали проявляться буквы. Одна за одной.Занятно.
Сердце пропускает бешеный удар, который разносится по всему телу. Сначала один, второй, третий… Их не сосчитать. Взгляд неморгающих глаз приковался к выведенному изумительным, не её почерком слову. Но и оно не собиралось долго задерживаться на старых страницах. Так же, как и появились, буква за буквой начали исчезать на глазах. Прежде чем рационально обдумать увиденное, Анна рывком поднялась со стула, одновременно с этим поспешно захлопнула дневник и, схватив его под мышку, бросилась к лестнице, ведущей в спальню девочек. Пришлось ступать быстро, но бесшумно, чтобы никого не разбудить. Хотя, казалось, что стук её сердца был громче любых посторонних звуков. Анна проскользнула в спальню и убедилась, что все её однокурсницы крепко спят. Она подошла к своей кровати и аккуратно приподняла матрас, чтобы спрятать под ним дневник. Когда дело было сделано, девушка устало рухнула на мягкую кровать, предвкушая столь необходимое погружение в целебный сон. Сил не осталось даже для того, чтобы снять школьную серую юбку и белую блузу. Зато целый рой ненужных мыслей про с-этого-момента-ненавистный дневник жужжал в голове Анны слишком долго. Час, два, вечность? Он не подпускал желанный сон — вместо этого гостеприимно приветствовал головную боль, что властвовала и разрасталась с каждой минутой. Прошу, выключите эту мясорубку для моих мозгов! Они мне ещё понадобятся. И… О Мерлин! Похоже, Вселенная услышала эти жалкие мольбы и смиловалась, ведь призрачные руки распахнулись незаметно, привлекая девушку в свои объятья. Утреннее солнце ещё не успело сменить луну, как Анна заснула.