Яблочная осень

Sunt capsulae gelatinosae elasticae, capsulae durae et capsulae operculatae. Capsulae forma variae sunt. “De capsulis”, текст для чтения из учебника по медицинской латыни

             Осень в то лето выдалась урожайная. Даже чахлая яблонька, что росла на единственном зеленом пятачке во внутреннем дворе Палат Врачевания, принесла плоды. Два яблока, одно крепкое, как орех, и красное, а другое большое, розовато-прозрачное, мерно бились в стекло, и Иорет, глядя в окно, размышляла, оторвутся и упадут они сами или лучше после занятия пойди и сорвать. Вкусные, интересно? Небось одно твердое — не откусить, а второе набьет рот, как войлоком. То ли дело дома…       Иорет, юная слушательница лекарских курсов при Палатах Врачевания, едва отпраздновав шестнадцатый день рождения, бросила родную деревню в благословенном Лоссарнахе и отправилась покорять столицу. С самого начала весны, как она начала учиться, у нее так и не выдалось времени съездить домой и проведать родителей, хозяйство, друзей — а ведь, между прочим, в деревне остался жених, который обещал ждать ее возвращения. Приютила Иорет ее двоюродная тетка, которая, к счастью, денег за постой не брала, но зато, разузнав, что «малышка Иорет» выбрала лекарскую стезю, к ним зачастили тетушкины подруги, и подруги подруг, и дальние знакомые, и совсем незнакомые горожане — словом, скоро их околоток облетел слух о том, что у племянницы госпожи Анкалимэ золотые руки. Через полгода, к началу осени, весь второй ярус знал, что за повитухой надо бежать вон в тот домик с палисадником, за синим забором: только захватите что-нибудь для тетушки к чаю — и стучитесь лучше вечером, а то с утра девушка еще учится. И, казалось бы, все предвещало Иорет блестящую лекарскую карьеру, если бы не…              — Иорет!       — А? — Иорет аж подпрыгнула на месте, потому что сосед по парте, Дорлас, ткнул ее локтем в бок.       — Иорет, я третий раз вам повторяю: образуйте мне все известные вам формы от глагола mapa*.       …если бы не квенья.       Языки Иорет определенно не давались.       — Mapa… — пробормотала она, скосив глаза на соседа — а вдруг поможет? — Mapa… А! Mapa, anta, teca. Правильно?       — Не-е-ет… — приглушенно зашипел Дорлас. — Ты же не рецепт пишешь, Иорет, ну!       — Неправильно, — подтвердил его слова мастер Паннор, старичок-преподаватель. — Не знаю, что с вами делать, Иорет. За полгода никакого прогресса, — он вздохнул. — Ринтель, ваша очередь.              _________________________       * mapa — «возьми»; anta — «дай»; teca — «напиши». Иорет воспроизводит формулу из рецепта “Recipe… Da… Signa…” («Возьми [ингредиенты]… Выдай… Надпиши»).              ***       Вечером, когда Иорет, оставшаяся на ночное дежурство, сидела в маленькой каморке при одной из палат и помогала сматывать повязки, к ней постучался младший целитель и сообщил, что ее желает видеть госпожа Эведис, смотрительница Палат Врачевания. Иорет не знала за собой никаких проступков, поэтому отправилась на встречу со спокойной душой.       Но Иорет не угадала, потому что госпожа Эведис была сегодня очень раздосадована.       — Что там у тебя с квенья? — спросила она.       — Да нормально все, кажется, — осторожно ответила Иорет.       Госпожа Эведис сделала глубокий вдох. Заметно было, что она сдерживается, чтобы не закричать. Прошло несколько мгновений.       — Ты у нас на хорошем счету, Иорет, — сказала, наконец, госпожа Эведис, и голос ее звучал очень спокойно. — Я была уверена, что к зиме ты закончишь первый этап обучения, и мы сможем назначить тебя младшей целительницей. Но…       — Но?       — Но для этого надо получить рекомендации от всех преподавателей. А сегодня мастер Паннор сказал мне, что не аттестует тебя ни за какие сокровища мира. И если ты до Меттарэ не сдашь ему экзамен, тебе придется забыть о работе в Палатах Врачевания.       На самом деле, Паннор выразился иначе: «Я бы на вашем месте, миледи, на расстояние полета стрелы не подпускал ее к больным! Если человек не в состоянии запомнить простейшие слова из другого языка, то представьте, что она натворит, если дать ей в руки целебные травы? Да она у вас всех перетравит. Да она забудет, где какие кости. И не говорите мне, что, мол, у девочки нет способностей к языкам. Не бывает такого. Бывает плохая память и лень».       Иорет молчала.       — Иорет, пойми, — продолжала госпожа Эведис. — Никто не хочет тебя прогонять. Я не должна этого говорить, но больные на тебя не нарадуются, и слух о твоих золотых руках разлетелся по городу. Но правила есть правила. Подумай, может быть, карьера повитухи в родной деревне не так уж плоха? Все, иди. Хорошего дежурства.       Иорет безмолвно поклонилась и вышла за дверь.              ***       — Вот и не знаю, что делать! — закончила Иорет свой рассказ на следующее утро. На ее звонкий голос стеклись любопытные, и вокруг собралась компания товарищей по учебе.       — Не так уж сложно выучить и сдать квенья, — почесал в затылке Дорлас. — Тем более что Паннор требует от нас довольно мало. Мы даже ни одной поэмы не прочитали.       — Мне — сложно! Я ничего там не понимаю!       Некоторые согласно закивали и загудели одобрительно.       — Может, тебе взять у него пару частных уроков?       — У него? Да что ты! Я стесняюсь!       — Или не у него… А напиши объявление! Вдруг кто откликнется?              ***       «ТРЕБУЕТСЯ       преподаватель квенья.       Спросить Иорет из Лоссарнаха.       Второй уровень, дом госпожи Анкалимэ       (синий забор и палисадник).       Оплата яблоками»              Объявление Иорет повесила на самом бойком месте — на рыночной площади возле фонтана. Не у того самого Фонтана, а около обычного, где набирают воду, на четвертом ярусе. Прикрепив объявление, она уселась на краешек фонтана — благо, еще тепло — и принялась разглядывать публику. Вот подошел, проскользнул глазами, не заметил, направился дальше. Вот подбежала шустрая тетушка… ну она-то, наверное, квенья не разумеет. Вот молодой мужчина в хорошей одежде: знатный, наверное. Плащ вон как расшит. Такому не до преподавания.       Мужчина покачал головой, прищурился, кивнул своим мыслям и пошел себе восвояси.       «Ладно, — подумала Иорет, — не буду же я тут весь день поджидать, как в засаде. Кто-нибудь клюнет — и хорошо».              ***       «А что? Квенья… Интересно. Никогда не преподавал. Время вроде есть, на рубежах пока затишье. Попробую».              ***       — Здесь живет госпожа Иорет?       — Здесь живет госпожа Анкалимэ, — строго сказала тетушка, одарив гостя оценивающим взглядом, — и с ней племянница, юная Иорет. А у вас жена рожает?       — Что? — переспросил гость.       — Ой, извините, не сообразила. Вы не женаты, верно? Сестра?       — Да нет, я, собственно, по другому делу… Я по об…       — Иорет! — закричала тетушка в глубину дома. — Тут к тебе пришли! Говорят, по делу! Говорят, не роды! Выйди посмотри!       — Тетушка! — раздался в ответ девичий голос. — Это же, наверное, по поводу квенья! Я же рассказывала тебе, я объявление повесила. Помнишь, мастер Паннор еще сказал, а потом Дорлас говорит… Зови его сюда. То есть я сама, иду.       — Болтушка, — развела руками тетушка и улыбнулась.       «Вот оно что, — подумал посетитель, — значит, ей нужна медицинская квенья. Это сложнее, но... разберемся».       В этот момент в сени выскочила и сама Иорет: где-то он, кажется, мельком уже видел эти светлые косы — вспомнить бы еще, где? Да наверняка в Палатах Врачевания и видел. Мысль о том, сколько раз за прошедшую весну ему довелось побывать в пресловутых Палатах, радости не вызывала.       Иорет спохватилась, что стоит истуканом и не приглашает гостя войти, и немного смущенно заговорила:       — Пожалуйста, вот сюда. А я ведь думала, что вы не придете. Я видела, как вы читали объявление. Думаю еще: куда ему я со своей квенья? Плащ у вас такой хороший… А вы где живете? Вам тут удобно? Вы извините, немного темно, и места мало… Вот сюда, за стол. А что, яблок-то в городе нет. Вон я вам мешок приготовила, возьмете в уплату?       Все это Иорет успела выпалить за те несколько мгновений, что вела гостя от двери к своему углу, где ютились кровать, сундук, стол и принесенный ради такого события из кухни стул.       — Извините, — сказала Иорет, когда гость устроился на стуле, а сама она присела на сундук, — а как вас зовут?       «Хм». Вот об этом он не подумал.       — Можешь звать меня «мастер Ламбенголмо».       — Лам… бен… Но мастер книжник, это чересчур длинно! Можно, пожалуйста, я буду вас называть «мастер Ламбен»?       — Можно. А теперь, пожалуйста, покажи мне книги и свои записи и немного помолчи.       Иорет кивнула и вывалила на стол ворох разрозненных листов. По чернильным каракулям смело можно было судить, что врачом девушка станет отменным.       — А книга у нас всего одна, зато у каждого, — сказала она. — Вот.       Сверху на кипу записей лег толстый том в потрепанном кожаном переплете.       — Посмотрим, что у вас тут. Так…       Так, грамматические сведения перемежаются всевозможными лекарскими премудростями. В конце — словарик и приложение: «Тексты для чтения». Вот с них и начнем. Мастер Ламбен раскрыл книгу на первом тексте и, ожидая увидеть на странице хрестоматийное «В начале был Эру, Единый» или любимое всеми школярами «Знайте же, что Туор был человек, который жил в давние-давние времена, в той северной земле…», заранее приготовился скучать. Но реальность оказалась занятнее.       «О таблетках, — прочитал он. — Таблетки — это лекарство. Таблетки бывают длинные и круглые. Сладкие и несладкие бывают они. Таблетки через рот принимаются…»       Заголовок следующего текста гласил: «О животе».       «В животе человеческом располагаются органы: желудок, печень, селезенка. Кишечник также там находится…»*              ______________________________       * Несколько модифицированные тексты для чтения из учебника по медицинской латыни.              — Это не квенья, — сказал мастер Ламбен. — Я не знаю, что это за язык, но древние так точно не разговаривали. Это какое-то выхолощенное подобие. Но мы попробуем это выучить. Прочитай-ка мне вот этот абзац, пожалуйста.       Почти сразу выяснилось, что даже читать на другом языке Иорет сложно, несмотря на то, что буквы, казалось бы, те же самые. Она послушно повторяла каждую фразу за учителем, записывала одной ей понятными значками чтение, но сама сбивалась уже слове на пятом. Работы здесь предстояло порядочно — и это они даже не открыли сегодня грамматику. До Меттарэ оставалось еще примерно четыре месяца, за которые — мастер Ламбен был уверен — научить элементарным основам языка можно даже лошадь.              ***       Половина мешка яблок отправилась на дворцовую кухню, а вторую новоиспеченный преподаватель оставил у себя в комнате, возле стола. Фрукты он любил, хотя мало кому в этом готов был признаться. А жалко все-таки, что город так беден садами. При Палатах Врачевания так вообще вместо полноценного лекарского огорода какая-то невразумительная полянка. Но когда-нибудь это изменится.              ***       — Читай, пожалуйста.       — Не могу.       — Что значит «не могу»? Мы же с тобой все разобрали.       — У меня не получается.       — Хотя бы попробуй.       — Ну мастер Ламбен, для меня это слишком сложно! Я не понимаю!       Мастер Ламбен тяжело вздохнул: за два месяца занятий Иорет, казалось, не продвинулась в языке ни на дюйм. Она все так же путалась в падежах, все так же напрочь забывала слова и выпускала буквы при чтении. Зато у ее преподавателя голова уже пухла от постоянной болтовни. При каждой встрече ему приходилось выслушивать новые и новые подробности о родственниках и знакомых своей разговорчивой ученицы. Случись ему оказаться в родной деревне Иорет, он с закрытыми глазами найдет каждый дом и определит, что за семья здесь живет, сколько человек, с кем они водят дружбу и чем болели их дети и они сами на протяжении семи поколений. Отдельную строку занимали рассказы о милом друге, оставшемся ждать возвращения возлюбленной. Иорет предполагала, что в деревне он не засидится, а сам со дня на день рванет покорять столицу. И тогда-то они соединятся. Только надо сначала выучиться.       — Давай я прочитаю, а ты повторишь за мной, — устало предложил мастер Ламбен. — Слушай: Envinyatar rista laiqui*… Теперь повторяй.              ___________________________________       * «Врач режет травы» (примит. квен.)       envinyatar — досл. «обновитель»; глагол с основой envinyata- значит как «обновлять», так и «лечить»       rista- — «резать»       laiquё — в т.ч. «трава».       Предложение представляет собой вольный перевод на квенья невыдуманной фразы из задания в учебнике по медицинской латыни: «Фармацевт режет травы».              — Envuni…       — Нет, слушай еще раз и следи глазами по буквам. Хорошо, с этим вроде справились, теперь давай переводить. Первое слово-то тебе точно знакомо.       — Нет… не помню!       — Да это же «врач».       — Ой, точно. Мастер Ламбен, извините, пожалуйста, я больше не буду.       Безнадежно.              ***       Вернувшись домой после очередного бесплодного занятия, он обнаружил на столе записку от отца: «Жду у себя в кабинете после ужина. Надо поговорить». Формулировка предвещала нехороший разговор. Военные дела отец предпочитал обсуждать прямо за трапезой, проблемы государственные — с утра пораньше на свежую голову, что-то семейное мог спросить и в коридоре на бегу, а вот в кабинете, да еще и вечером, распекал когда-то сына за подростковые шалости. Что же на этот раз случилось?       — Денетор, — начал отец, как только за сыном закрылась дверь. — Не слишком ли она молода для тебя?       — Кто? — спросил Денетор.       — Девушка со второго уровня, к которой ты бегаешь каждую неделю и засиживаешься чуть ли не до первых петухов.       Вот оно что. Сам-то он хорош — не заметил за собой слежку. А еще считал себя искусным политиком и дипломатом. Тоже мне, будущий правитель страны. Денетор не придумал лучшего ответа, кроме как «Это совсем не то, что ты думаешь», но звучало оно глупо и мелодраматично, поэтому вслух он сказал:       — Я не провожу у нее больше двух часов. Она все время опаздывает. Катастрофически. Может и на три часа позже прийти.       Такое случилось лишь однажды, когда Иорет сначала задержали срочные дела в Палатах, а потом по дороге домой трижды останавливали и просили советов приболевшие знакомые. Денетору в тот вечер было решительно нечего делать, поэтому он дождался ученицы: обычно в таких случаях он злоупотреблял гостеприимством тетушки Анкалимэ не дольше часа и уходил, выпив всего пару чашек чая.       — Ты знаешь, что у нашей семьи нет предубеждений, — продолжал отец. — Она славная девушка; я слышал, что и в Палатах ее хвалят. Если она тебе нравится, то, должно быть, из нее выйдет достойная супруга для Наместника. Только подождите несколько лет, а то больно она молода.       — Мне никто не нравится, — сказал Денетор, но отец не останавливался:       — Подумаешь, второй ярус. Что, в нашей истории прецедентов не было?       —Отец! Она мне совершенно безразлична! Я ей тоже: у нее в деревне остался жених. Я просто учу ее квенья.       — Ты — что? — переспросил отец.       — Я помогаю ей с квенья. Она ходит на курсы при Палатах Врачевания и ничего не понимает. Пару месяцев назад я наткнулся на ее объявление и подумал: а почему бы и не занять пару вечеров в неделю? Ты знаешь, книги я всегда любил и люблю, мне не сложно.       — Ох, — сказал отец. — Ну ты и выдумщик, Денетор! А я уж было навоображал себе. Извини.              ***       — Ты знаешь, что у нас осталось две недели? — спросил Денетор, которого Иорет продолжала величать «мастером Ламбеном».       — Ох, чувствую, выгонят меня, как пить дать выгонят… — печально ответила она. — Мастер Паннор никогда не пойдет навстречу. Я уже и вещи начала собирать, — она многозначительно похлопала рукой по сундуку, на котором сидела.       — Принципиальный человек, — заметил Денетор рассеянно. — Всегда таким был… А он не дал вам каких-нибудь заданий, по которым можно подготовиться, хотя бы примерных? Списков слов, которые обязательно надо выучить? Не сказал, какие будут тексты: новые или старые?       — Нет, мы просто должны все вызубрить… А может, ты знаешь? Ты сам когда-то же учил квенья! И ты наверняка знаком с мастером Паннором!       — Ну… — Денетор помедлил. На задворках его сознания давно крутилась одна очень нехорошая, неправильная и даже порочная мысль. Кажется, к решению проблемы надо подойти совсем с другой стороны. Раз прямым путем пойти не удалось, можно попробовать задействовать дипломатический талант и, как любил выражаться отец, «административный ресурс».       — Ну, — повторил Денетор, — в принципе, я иногда встречаю твоего учителя в библиотеке. Я могу у него спросить про задания, если хочешь.       — О! — выдохнула Иорет. — Спросите у него, мастер Ламбен, спросите, пожалуйста! Мне он не скажет, а вам может!              ***       Местер Паннор из года в год, из месяца в месяц, не менял своих привычек и посещал библиотеку строго каждый третий день, с обеда и до заката — а если зачитывался, то оставался и на ночь. Поэтому подкараулить его не составило труда. Сам книжник и завсегдатай библиотеки, Денетор мог, не вызывая подозрений, подсесть к мастеру Паннору и завести ни к чему не обязывающий ученый разговор. Тем более что они и так, встречаясь у книжных полок, обменивались кивками и дежурными фразами. В юности Денетор, к счастью, учился языкам у другого мастера, иначе не чувствовал бы себя с этим на равных.       Первая часть плана сработала так, как Денетор и предполагал. Он, прихватив с собой свод законов трехсотлетней давности — скрасить ожидание, — устроился в засаде возле полки с особо толстыми фолиантами, которую в последние недели как раз облюбовал мастер Паннор. Долго ждать не пришлось, и уже через четверть часа старичок занял место неподалеку. Денетор, перелистнув еще несколько страниц кодекса, отложил книгу и поднялся.       — Добрый день, — поздоровался он, усаживаясь на скамью поближе к своей жертве. — Как продвигаются ваши ученые занятия, мастер книжник?       — Неплохо, благодарю вас, — степенно отвечал мастер Паннор. — Надеюсь, то же самое вы можете сказать о себе, господин Денетор.       — А как ваши юные ученики — будущие целители? — продолжал Денетор. — Постигают премудрость?       — О, — оживился мастер Паннор, — среди них есть очень светлые головы! Есть один мальчик — я прочу ему блестящую лекарскую карьеру. Помяните мои слова лет через тридцать: я вас уверяю, он станет Смотрителем Палат. Девочки есть неплохие, старательные…       — Кстати, да, — сказал Денетор. — Припоминаю. Этим летом, как вы, может быть, знаете, у нас было несколько стычек на границах. И многие мои раненые товарищи, пока лежали в Палатах, очень хвалили какую-то новенькую. Девушка совсем молоденькая — как же ее? Руки, говорят, золотые. Настоящие руки целителя. Как же ее…       — Ринтель? — предположил мастер Паннор.       — Нет-нет. О, вспомнил. Иорет.       — Иорет? — удивился мастер Паннор. — Вот уж не ожидал, прошу меня простить. У этой девочки никаких способностей нет. Не хочу вас расстраивать, но ее, скорее всего, исключат после Меттарэ. Она не в состоянии ничего запомнить: а такая особенность, э, сознания, сами понимаете, пагубна и для целителя, и тем более для его пациентов.       Денетор коротко вздохнул. Повисла пауза.       — Жаль, — сказал наконец Денетор. — Очень жаль. Будет очень печально, если Палаты Врачевания лишатся пары таких умелых ручек. Очень, очень жаль, что ничего нельзя сделать. Очень. Вы ведь понимаете меня, мастер Паннор? — закончил он тихо.       Мастер Паннор взглянул ему в лицо.       — Думаю, что понял, господин Денетор, — сказал он.       Денетор кивнул, пожелал ученому хорошего вечера, встал и зашагал к выходу, не оглядываясь.              ***       — Я немного пересмотрел свою позицию по отношению к этой вашей Иорет, — заявил мастер Паннор госпоже Эведис. — Решил дать ей последний шанс, раз ее все так расхваливают.       — Хорошие новости! — обрадовалась смотрительница. — Неужели девочка начала учиться? Как у нее дела?       — Дела все так же безнадежно, к сожалению. Тем не менее, я готов ее аттестовать, но с одним условием: чтобы она не рассчитывала на карьеру целителя. Не выше сестры милосердия или помощницы лекаря. Но не самостоятельный целитель. Иначе она вам все-таки отравит кого-нибудь, а я буду виноват.       — Думаю, это решение всех устроит, — сказала Эведис, а про себя добавила: «Кому какое дело, как называется должность? Помощница так помощница».       — Я дам ей текст. Этот текст она должна будет подготовить дома и прочитать и перевести мне на занятии, не подглядывая в записи, книги и словари. Готовит пусть как хочет, хоть наизусть учит — только чтобы рассказала. Все, до свидания, госпожа Эведис, меня ждут дела.       «Интересно, что же заставило его смягчиться? — подумала Эведис, провожая Паннора долгим взглядом. — Ну да все к лучшему».              ***       — Мастер Ламбен, представляете! Учитель показал все-таки текст, который будет на экзамене! Здорово, правда? Ну или не тот самый, но похожий. Вы ведь поможете мне подготовиться? Кстати, а вы с ним не поговорили?       — Не поговорил, — сказал Денетор. — Не нашел его. Давай сюда текст, посмотрим, что в нем такого.              ***       Награждение лучших слушателей курса проходило в канун Меттарэ. По традиции, церемонию вручения наград проводил сам Наместник.       — Хотелось бы особенно отметить слушателей, с отличием закончивших первый год обучения, — говорил Наместник. — Поздравляю вас, Дорлас. Я уверен, что госпожа Эведис, — церемонный кивок в сторону смотрительницы Палат, — еще долго будет осенять эти стены своим присутствием. Но ей уже растет достойная смена, и, может быть, лет через тридцать мы увидим на вашем, госпожа Эведис, месте, и мастера Дорласа…       Пока Наместник тряс Дорласу руку и хлопал его по плечу, Иорет разглядела в свите знакомое лицо.       — Гляди, — зашептала она на ухо подружке. — Вон там стоит, видишь, какой плащ? Ужасно умный человек! Наверное, секретарь самого Наместника. Ну я не удивляюсь: с его-то головой везде пробьешься. Он со мной...       — Этот? — спросила подружка. — Иорет, ты что, совсем дурочка? Это же лорд Денетор, сын лорда Эктелиона, наследник! Ты что, раньше его никогда не видела?       — Как наследник? — обомлела Иорет и растерянно уставилась на Денетора. Тот поймал в толпе ее взгляд, расплылся в улыбке и подмигнул.              ***       ***       ***       Примерно через пятнадцать лет, вскоре после рождения первенца, супруга Наместника леди Финдуилас приказала обустроить террасы и разбить при Палатах Врачевания сады. Появилась там даже маленькая яблоневая роща.