Орлы или вороны?

      У Даниила десятки раз спрашивали, как рождаются в его голове программы. Чаще всего он отшучивался, но иной раз мог рассказать на конкретном примере, из чего зародился один из множества танцевальных образов. А вот желания раскрыть схему работы своей "творческой кузницы" Даниил не испытывал никогда, справедливо полагая, что такое абсолютное обнажение души, какое бывает при исповеди у искренне верующего христианина, не стоит показывать никому. Единственное исключение он сделал для Алины. Может быть причина была в том, что девушка обладала тем самым пытливым или "неусидчивым" умом, который так импонировал Даниилу в других людях и ярким обладателем которого являлся он сам.       Он видел в Алине интерес к себе и своей профессии, истоками которого было не банальное любопытство или дежурное уважение. В ней чувствовалось искреннее желание узнать, понять, нащупать, как происходит процесс зарождения идеи и её воплощение в законченную историю. Наверное, он встретил в девушке не просто родственную душу, но и потенциал, который ждал, чтобы его раскрыли. И Даниил не мог пройти мимо, чтобы не помочь Алине и в этом тоже...       Чем отличается творец, создатель, художник... хореограф-постановщик от любого другого человека? Прежде всего, наверное, взглядом, которым он смотрит на мир - цепким, внимательным, вдумчивым, от которого не ускользают мелочи, штрихи, полутона и... связи, где любой поступок имеет свой оттенок и место в огромной картине жизни, как маленький стежок на разноцветном вышитом полотне.       Даниил не раз приводил Алине образный пример того, что как все ручейки, реки, спонтанные и спровоцированные внезапными обильными грозовыми излияниямии горные потоки движутся в одном направлении - к морю, чтобы ему отдаться и наполнить его своей силой, так и человек, впитывающий разные истории из окружающей жизни и неустанно черпающий их из культурного пласта совокупного человеческого опыта, заполняет свой внутренний мир подобно морю, мощь и глубина которого способны выдать в один момент творческий шторм, захлестнуть эмоциональным цунами или, напротив, погрузить в созерцательную и живительную тишину полного штиля на бескрайней водной глади. И чтобы "родить" в себе это море или даже океан, нужно прежде всего быть открытым для любого источника движущейся навстречу водной стихии - хранительницы знаний, но при этом непременно иметь внутри себя родник, пробивающий сквозь толщи чуждых вод свой маленький, но хрустально-чистый ключик, который не позволяет даже такой огромной мощи, как море или океан, превратиться в тухнущее и застойное болото. Иметь свой собственный родник, в представлении Даниила, было непременным условием любого творца, отличающего истинного художника, рисующего образы из своего воображения, от умельца, тщательно выводящего кистью очередной "шедевр" из готового набора "Раскрась картину по номерам". Способность создавать своё собственное, а не усердно копировать и перекраивать чужое - вот чего добивался в итоге Даниил от Алины и к чему не забывал внимательно присматриваться в себе самом...       На неожиданно заданный Алиной вопрос, есть ли разница в том, какие эмоции и чувства ты рождаешь у зрителя, если они одинаково глубоки по силе воздействия, но диаметрально противоположны по внутреннему отклику, Даниил ответил сразу и без малейшего колебания. Разница в побуждениях велика, поскольку в любой работе творца присутствует любовь трёхликая - к передаваемому образу или истории, к зрителю, соприкасающемуся с творением, и к миру в целом. Любое другое побуждение, противоположное любви и вложенное в фундамент произведения, ведёт к разрушению. Творец тот, кто прежде всего рождает, возрождает, исцеляет и благословляет, даже если описывает при этом историю Боли или Скорби. Всё остальное имеет природу мёртвую и зиждется на бесконечном кормлении человеческих пороков, ведущих в итоге к разрушению и праху. И если применять это правило к любой своей работе, а в их с Алиной случае - к проживаемому на льду образу, то в сердцах зрителей его след сможет цвести долго, как Бегония Семперфлоренс - вечноцветущая, а не быть выкинутым из памяти подобно пластиковому цветку - посмотрел и забыл, потому что его натура мертва и бездушна.       И вот чтобы развить в Алине эту любовь и внимание к мелочам - истоку всего, Даниил даже придумал для неё такую игру: во время паузы между тренировками либо в любое другое время, когда они были вдвоем, но не за работой на льду, он мог задать девушке неожиданный вопрос, начиная с того, в каком порядке были припаркованы автомобили тренеров у спортшколы "Самбо-70" и заканчивая цветом губной помады, на котором сегодня остановила свой выбор администратор.       Постепенно он добился того, что зрение Алины стало не только панорамным во вне, где практически ни одна деталь не оставалась ею незамеченной, но то же самое последовало и в отношении её внутреннего ви́дения - девушка обрела необычайную чуткость к голосу, идущему изнутри. И вот тогда она, словно бы сдав экзамен по вселенскому праязыку, получила доступ к несметному хранилищу уже прожитых и рассказанных кем-то историй - буквально всё стало для неё осмысленным и говорящим, пробуждая в Алине уже другую потребность - создавать самой.       Любой позыв девушки о чём-то рассказать, поделиться своим взглядом и мнением Даниил всячески поощрял, стараясь разговаривать с ней при этом на равных. Он как бы протягивал Алине руку, чтобы пригласить туда, где находился сам - в мир бесконечного творческого полёта, и давал возможность освоиться ей там, как в своей стихии. И надо отметить, что это довольно быстро сработало. Алина стала всё более уверенно высказывать своё мнение по любому, касающемуся её напрямую вопросу, что-то предлагать, и Даниил не без удовольствия отмечал, что её ви́дение было глубоким, замечания дельными, а предложения всё чаще находили одобрение и поддержку не только у него самого, но и, что было немаловажным, у главного тренера - Этери Георгиевны Тутберидзе.       При этом наблюдался любопытный эффект: чем более внимательна была Алина к окружающему миру вне льда, тем плотнее ей удавалось "зашторить" себя на льду, где она могла целиком и полностью погрузиться в свой образ, не отвлекаясь более ни на что.       Чаще всего очередная идея к Даниилу приходила вспышкой, озарением, внезапно возникшим образом, что появлялись вслед за триггером - своеобразным цепким крючком в руках мастерицы, ловко вытаскивающим из одной за другой петли новое готовое изделие - показательный номер или соревновательную программу.       Иногда этой вспышкой бывала строчка из песни, что тянула его за собой в одну из многочисленных историй, бережно собранных в библиотеке отца и терпеливо ждущих, когда он снова возьмёт их в руки, чтобы перечесть. В другой раз идея приходила с новой музыкой, ворвавшейся в сознание молодого человека внезапно, как эффектная незнакомка в придорожное кафе. А чаще случалось так, что давно любимая мелодия неожиданно начинала рисовать перед его мысленным взором затейливые узоры нового танца, словно давняя подруга с таинственным видом чертить причудливую манда́лу на замёрзшем листе оконной рамы, как тайное признание в своих чувствах. А бывало как с показательным номером Алины "Жрица огня"...       В июле 2017, прослушивая новый альбом молодой афроамериканской певицы Джазмеи Хорн "A Social Call", он, как заворожённый, несколько раз прокручивал одну и ту же девятую по счёту композицию "Afro Blue - Eye See You - Wade In The Water ". Называть песней он её даже бы не стал. Это был какой-то интимный разговор дитя природы со своей праматерью, рвущий все наносные шаблоны цивилизации случайного слушателя.       И Даниил тотчас представил в этом диалоге Алину - немного дикую, но такую живую, органичную и словно бы посвящённую в это таинство самой стихией... нет, скорее даже всеми стихиями сразу, как избранницу Природы - лучшую среди равных, с её уже начинающей звучать полушёпотом природной женской сексуальностью, которая не "надевается" по мере необходимости вместе со шпильками, платьем и ярким макияжем, но с определённого момента раскрывается в гибком девичьем теле, кошачьей грации, в чистом и в тоже время влекущем своей проснувшейся и набирающей силу женственности взгляде.       Огонь... да, из всех стихий именно огонь он видел самым достойным "прислуживать" девушке в этом танце, который уже в подробностях рисовало молодому человеку воображение. И Алина представала здесь не холодной весталкой Древнего Рима, целью жизни и служения которой было поддерживать огонь и не давать ему выйти за пределы Храма, а юной жрицей из Начала Времён - хранительницей Огня и тайных знаний.       Образ был таким ярким и настолько слился с Алиной и музыкальным рядом, что Даниила охватил лёгкий трепет - предвестник появления очередного точного попадания в цель.       Когда на следующий день молодой хореограф начал рассказывать свою задумку Этери, то та поначалу смотрела на него с большим удивлением, но потом недоверие в её взгляде сменилось на глубокую заинтересованность. Как только Алина пришла на тренировку, главный тренер сразу же включила музыку и, подозвав девушку к себе, попросила поимпровизировать её под эту композицию.       Через несколько мгновений Даниил и Этери переглянулись. Жрица погрузилась в музыку, потом прислушалась к голосу, звучащему внутри, и медленно начала свой ритуальный танец...