О, Генерал, мой Генерал

“And I don’t know The right words I should say I never felt anything this way Can’t you say something? And break the goddamn silence” ♫ Sunrise Avenue - Damn Silence

Чертоги Верхних Небес. 11-й год после восстановления Небесной Столицы Все началось с того, что на праздник Середины Осени дворец Сюаньчжэня не получил ни одного небесного фонарика. Да, именно — ноль. Се Лянь не стал отказываться от славной традиции подношений после восстановления Небесной Столицы: она нравилась как небожителям, так и верующим — к чему было отменять то, что дарило столько радости соседствующим мирам? Он оглашал результаты и вдруг запнулся, когда понял, что ни до, ни после дворца Наньяна не было очереди Му Цина, а ведь они всегда шли друг за другом. К этому все привыкли почти так же крепко, как к самому празднику. Му Цин стоял бледный, как новые мраморные ступени в Тронном зале. Фэн Синь же крутился на месте, будто его сдувало ветром то в одну, то в другую сторону. На его лице было написано такое недоумение, что все небожители, которые встречали его взгляд, невольно распахивали губы, желая хоть что-то ответить на этот немой вопрос. Однако ответов не было — верующие Генерала Сюаньчжэня просто не зажгли в честь своего божества ни одного небесного фонарика. Ни единого. — Это… какая-то ошибка, — первым подал голос Пэй Мин. Се Лянь на мгновение поднял взгляд на взлетевшие фонарики из собственного храма, но ничего не произнес. Чиновник Средних Небес, ведущий подсчет, тихо подсказал ему их число, однако и после этого Се Лянь продолжал хранить молчание. Что-то было не так. Главная площадь погрузилась в священную тишину. Фонарики поднялись очень высоко, спрятав от взора звезды, а мир смертных застыл, скованный ночной темнотой. Исполнив свой ежегодный долг, смертные разошлись по домам, чтобы отпраздновать Середину Осени с семьями. Никто не шевелился, пока к Линвэнь, стоявшей в стороне у мраморной колонны, не подскочил один из ее подручных. Тот так быстро говорил, что небожительнице пришлось прикрикнуть на него, чтобы не спешил. Ее лицо вытянулось, а брови сошлись у переносицы, когда она, наконец, выслушала донесение. Се Лянь кивнул, поймав ее взгляд. — Прошу всех собраться в Тронном зале, — объявил он. Привыкшие к шумному продолжению праздника в одном из именитых дворцов небожители не высказали недовольства и направились, куда велено. Фестивали и увеселительные мероприятия происходят каждый год, а вот отсутствие подношений одному из самых влиятельных богов войны — действительно событие. Всем не терпелось узнать, что же все-таки привело к такому казусу. Се Ляню пришлось напомнить Му Цину свою просьбу пройти в Тронный зал, потому что тот не сходил с места. Сложно было даже представить, что в этот момент происходило в его голове. И без того мнительный, он мог надумать все, что угодно. — Мы во всем разберемся, — тихо сказал Се Лянь, когда подошел к нему. Фэн Синь тоже задержался и не последовал за всеми. Удивленное выражение на его лице сменилось на хмурое. — На юго-западе все спокойно? — спросил он. — Может, у верующих просто не было возможности, чтобы… — Все спокойно! — раздраженно отозвался Му Цин, резко повернув к нему голову. До этого он стоял неподвижно, скрестив руки на груди, и от такого его взвинченного движения даже Се Лянь вздрогнул. Фэн Синь тут же ощетинился. — А чего ты на меня-то орешь? Я лишь делаю предположения! — Что я плохо выполняю свои обязанности? — сквозь зубы произнес Му Цин. — Что… как… да как тебе в голову это вообще пришло?! Если там война, никто и думать не будет о том, чтобы праздники отмечать! Я откуда знаю, что творится в твоих землях? — Вот и занимайся своими! Се Лянь покачал головой и сжал двумя пальцами переносицу. Если кто-то думал, что после спасения с горы Тунлу, которое иначе, как чудо, и не назовешь, что-то между этими двумя изменилось, Се Лянь назвал бы это высшим проявлением наивности. Фэн Синь и Му Цин продолжали ссориться. Стычки между ними были одним из поводов, по которым к его дворцу приходили недовольные небожители. Кому колонну сломали, кому статую в саду попортили. Они столько раз друг другу жизнь спасли, что, казалось бы, все разногласия должны были закончиться. Однако об этом оставалось только мечтать. — У Линвэнь есть новости, и лучше бы нам всем ее выслушать, — сказал Се Лянь. Фэн Синь что-то пробурчал, отвернулся и широкими шагами пошел прочь. Му Цин, проводив его взглядом, опустил голову. Понимая его состояние, Се Лянь не стал ничего говорить и решил дать ему время. Желание узнать причины такого странного поведения верующих все равно приведет его в Тронный зал. Все разговоры смолкли, стоило Се Ляню появиться в зале самому. Линвэнь вздохнула с явным облегчением, заметив его. Наверное, ей задали десятки тысяч вопросов, пока его здесь не было. Му Цин все же пришел и встал в противоположной от Фэн Синя стороне. Се Лянь подумал, что никогда не привыкнет проводить такие собрания, но делать было нечего — пришлось снова усаживаться во главе под направленными на него в ожидании взглядами. Линвэнь подошла ближе и тихо рассказала все, что ей успели доложить подручные. И это было нечто удивительное. Се Лянь переспросил несколько раз, но она была непреклонна — все именно так, ни больше, ни меньше. — Фэн Синь, Му Цин, подойдите, — попросил Се Лянь, когда Линвэнь отступила в ряды других небожителей. Дождавшись, пока двое окажутся перед ним, Се Лянь вздохнул и, собравшись с мыслями, произнес: — Конфликт между вашими верующими стал критическим. Во всем этом еще предстоит разобраться, и я прошу не делать поспешных выводов. Но ситуация такова — последователи Генерала Наньяна испортили все приготовленные небесные фонарики для дворца Сюаньчжэня, и по этой причине ни один сегодня не достиг Верхних Небес. Собравшиеся громко ахнули, не скрывая своего изумления. Все и без того были взволнованы и сгорали от любопытства, а такие новости — повод для слухов и обсуждений не на один месяц! Где это слыхано — чтобы верующие одного небожителя вот так открыто выступали против верующих другого? Невиданная дерзость! По Тронному залу прокатилась волна возмущенных возгласов. — Как такое возможно? — Это какая-то ошибка! — Дворец Линвэнь наверняка что-то снова напутал! — Что за низкий и недостойный поступок! — А это проверенная информация? — Одно дело, когда боги войны сражаются, чтобы выяснить, кто сильнее, но вмешивать в это смертных! Се Лянь громко хлопнул в ладоши, призывая всех к порядку. Фэн Синь смотрел на него так, словно Жое, нетуго обернутая вокруг его шеи, превратилась в ядовитую змею. Му Цин, в свою очередь, собирал остатки самообладания. И оно явно подходило к концу, потому что его лицо покраснело, а пальцы сжались в кулаки. — Вот, значит, как ты теперь решаешь вопросы, — процедил он, повернувшись к Фэн Синю. Тот дернулся и едва на месте не подпрыгнул. — Я?! Да я ничего не знал об этом! Откуда мне было знать? — Откуда знать? Это твои верующие и твои территории! Чем ты занимаешься, если не ими? — То есть ты считаешь, что я все это подстроил? — А кто же еще? — Тихо! — закричал Се Лянь, когда Фэн Синь сделал широкий шаг к Му Цину, собираясь затеять очередную драку. — Отойдите друг от друга. Му Цин! Фэн Синь! В таком хаосе даже его громкий возглас не возымел действия. Забеспокоилась Жое, начав извиваться на плечах. Небожители не прекращали возмущаться и обсуждать новость. Фэн Синь с Му Цином уже вцепились друг в друга. Затрещала ткань одежд. Се Лянь поднялся со своего места. В этот момент к нему снова подошла Линвэнь. — Ваше Высочество, на юге начались беспорядки. Верующие затевают стычки прямо во время праздника Середины Осени. Несколько уже закончились разбитыми головами. Так недалеко и до междоусобицы, — сказала она. — Воистину, верующие — лучшее отражение тех, кому они поклоняются, — громко произнес кто-то в толпе. Му Цин с Фэн Синем синхронно повернули головы на этот голос. Се Лянь, поняв, что навести порядок в Тронном зале обычными методами не получится, обратился к Жое: — Жое, свяжи их и держи подальше друг от друга. Белая лента соскользнула с его рук и метнулась к Фэн Синю и Му Цину. За считанные мгновения она натянулась между двумя подпиравшими высокий потолок колоннами, точно канат, и крепко обвилась вокруг обоих спорщиков, заставив отступить на пятнадцать шагов. И даже это не помогло положить конец ссоре. Фэн Синь бранился так, что некоторые небожители доставали веера и прикрывали лица, а Му Цин сверкал глазами и пытался вырваться из хватки Жое. Се Лянь вплел пальцы в волосы. Как же он устал от их скандалов! И ладно бы они разбирались лишь между собой, но теперь это коснулось и верующих! Линвэнь права — такое событие точно не пройдет бесследно в мире смертных. Последователи Наньяна и Сюаньчжэня и без того рьяно отстаивали интересы своих богов, но никогда эта тихая война не достигала таких масштабов. Люди могли надменно смотреть друг на друга, презрительно фыркать и переходить улицу на другую сторону, завидев кого-то из другого «лагеря», но устроить такое в праздник… — Генералы Наньян и Сюаньчжэнь, я запрещаю вам говорить друг с другом и касаться друг друга! — выпалил в сердцах Се Лянь. — Никаких больше стычек, пока мы не разберемся с беспорядками в мире смертных! И вдруг произошло нечто, что заставило замолчать даже тех, кто никак не унимался и продолжал обсуждение. Выкрикивавший проклятья Фэн Синь будто подавился словами и закашлялся. Му Цин дернулся, пытаясь высвободить руки от Жое, но, едва он захотел что-то сказать, покраснел еще больше и судорожно сглотнул, точно отпил очень горячий чай. — Заклятье Тысяч Игл? Ваше высочество, а вы жестоки! — ахнул Пэй Мин. — Тысяч Игл? — Му Цин повернул голову к Се Ляню. — Жое, отпусти их, — сказал Се Лянь. Повиновавшись, белая лента ослабила путы и, виновато прижавшись на мгновение к рукам Му Цина, вернулась обратно. Она слегка подрагивала, и Се Лянь погладил ее. — Ничего, ты все сделала правильно. Сам он не жалел о своем решении. Возможно, пожалеет позже, но отступать уже было некуда. Заклятье Тысяч Игл происходило из школ на севере, где для учеников существовала жесткая дисциплина. Его нередко применяли, чтобы прекратить конфликты, но чаще — чтобы вернуть умы влюбленных молодых людей к занятиям и совершенствованию. Двое под воздействием этого заклятья, прикасаясь друг к другу, испытывали невыносимую боль, словно в тело вонзаются тысячи игл. При попытках заговорить горло охватывал жар, как от раскаленных углей. Се Лянь никогда не думал, что подобное заклятье ему придется наложить на Фэн Синя и Му Цина! Фэн Синь держался за горло и выглядел сбитым с толку. Му Цин же неотрывно смотрел на Се Ляня. — Заклятье Тысяч Игл? — повторил он, не дождавшись ответа. Се Лянь со вздохом кивнул. — Общение в духовной сети тоже принесет вам боль, поэтому, прошу, не пытайтесь пробовать, — сказал он. — То же самое касается вашего духовного оружия. Му Цин и Фэн Синь предпочитали рукопашные стычки и крайне редко сражались друг с другом, используя оружие, но лучше предусмотреть все. Небожители потрясенно молчали. Теперь это целых два небывалых события за один вечер! История трех миров не знает случаев, чтобы заклятье Тысяч Игл накладывалось не на двоих влюбленных, встречающихся украдкой под покровом ночи назло учителям, и не на устраивающих драки юношей, а на богов войны! — Ваше Высочество, ты шутишь? — потрясенно произнес Фэн Синь. — Нет, я не шучу, — отозвался Се Лянь. Не поверив его словам, Фэн Синь подошел к Му Цину и схватил его за запястье. Оба отпрянули друг от друга, словно прикоснулись к боку кипящего котла. Му Цин сдержался и не поморщился, но обхватил руку пальцами. Фэн Синь же зашипел и еле слышно выругался. Се Лянь сглотнул, на мгновение испытав укол совести. Эта боль действительно была чудовищной даже для богов. — Я же просил, не стоит пробовать и проверять, — сказал он. — Это унизительно, ты не находишь? — ледяным тоном спросил Му Цин. Се Лянь знал, что его больше всего заденет именно это. — Извините, но это единственный выход, который я вижу, — не дрогнувшим голосом ответил он. — Вы отправитесь в мир смертных, чтобы во всем разобраться. Сомневаюсь, что верующие Генерала Наньяна совершили такой поступок без повода. Му Цин, ты разведаешь все на юго-востоке, а Фэн Синь — на юго-западе. Пэй Мин кашлянул. — Ваше Высочество, ты ничего не перепутал? Может, наоборот? — Нет, я ничего не перепутал. Му Цин выслушает верующих Генерала Наньяна, а Фэн Синь — Генерала Сюаньчжэня. — Как бы чего не вышло, — задумчиво протянул Пэй Мин. — А если что-то случится? — спросил Фэн Синь. — Если мы дотронуться друг до друга не можем и даже слова сказать, как нам обмениваться информацией? Се Лянь кивнул. — Для этого с вами отправлюсь я. * * * Фэн Синь был в ярости. Подумать только, Му Цин решил, что это все его рук дело! Да он понятия не имел, что вдруг нашло на его верующих, что они совершили такую подлость. А это действительно была подлость. Сколько бы они ни ругались с Му Цином, как бы ни бесили друг друга, подобное им даже в голову не приходило. Одно дело сражаться, другое — портить что-то вот так, исподтишка, губить репутацию, подставлять. И в мыслях такого никогда не было! Без шуток: Му Цин идеально исполнял свои обязанности. Он, конечно, как кость в горле, когда дело доходит до личных отношений, но как бог войны он заслуживал лишь уважения. Какие бы причины ни привели верующих дворца Наньяна к подобному решению, оно было низким! Наложенное Се Лянем заклятье никак не ощущалось ни физически, ни на уровне духовных сил. Когда Фэн Синь схватил Му Цина за руку в Тронном зале, все тело будто наполнил рой жалящих пчел. Боль была такая, что он едва не заорал. Еще будучи смертным, он без раздумий сломал себе руку в наказание за покалеченного Ци Жуна. Это было больно, но вполне терпимо. Выносить же заклятье в действии было невозможно. И ничего, думал Фэн Синь, направляясь в главный храм Сюаньчжэня на юго-западе. Как будто ему было, что обсуждать с Му Цином. А драки уже и самому надоели. Хотя, стоит признаться, во время этих стычек он про все забывал, они всецело поглощали его внимание. Му Цин иногда говорил такое, что ярость затмевала рассудок. Теперь они находились каждый на чужой территории, вдали друг от друга, так что и злить его будет некому. Однако по какой-то причине заклятье не шло у него из головы. Долго ли оно будет действовать? Ведь они даже не могут связаться по духовной сети, хотя столько веков это было так просто! В главном храме Му Цина было полно верующих. Напряженную атмосферу Фэн Синь почувствовал, еще даже не зайдя внутрь, к тому же это и не требовалось. У богато украшенного входа толпились мужчины и женщины и что-то активно обсуждали. Завидев его, люди настороженно замолчали. От них тут же отделилась молодая девушка. У нее было такое строгое лицо, что Фэн Синю на мгновение стало не по себе. — Кто вы? — спросила она. Остальные не вмешивались, только смотрели во все глаза. — Мое имя Нань Фэн, меня направили сюда, чтобы разобраться с тем, что произошло, — ответил Фэн Синь. — Вот как? — вскинула брови незнакомка. — Кто-то и правда взволнован случившимся, раз в это решили вмешаться совершенствующиеся. — И неудивительно, Ши-цзе, — сказал один из верующих. — Вчера за городской стеной случилась такая драка, что многие получили увечья! — И поделом. Они первые начали, — оправив юбку, дернула плечом девушка. Фэн Синь даже не знал, с чего начать, поэтому решил задать самый простой вопрос. — Как вас зовут? — Ши Юйлань. Я воспитывалась при этом храме с рождения. Остальные многозначительно закивали. Стало понятно, что девушку все знают и глубоко уважают. Манерой держаться и общаться она неуловимо напоминала небожителя, которому служила. — Докажите, что пришли действительно помочь нам, а не выведать что-то для последователей Генерала Наньяна, — сказала Ши Юйлань. И мнительностью тоже. Фэн Синь развел руками. — Чего же ты хочешь? Девушка ловко вынула из рукава курительную палочку и протянула ему, не говоря ни слова. Собравшиеся проследили глазами за ее движением. — Надеюсь, верующие Наньяна не пали настолько низко, чтобы помолиться не своему богу? — чуть приподняв уголки губ, произнесла Ши Юйлань. — Я не служу богам, — ответил Фэн Синь, забирая из ее пальцев палочку. — Но сделаю то, о чем ты просишь. В сопровождении толпы он вошел в храм. Ши Юйлань внимательно проследила за ним, когда он снял обувь и направился к алтарю. Фэн Синь под этим взглядом едва не забыл, что не стоит использовать духовные силы, чтобы поджечь курительную палочку. Коротко посмотрев на статую Му Цина, которая была очень уж приближена к оригиналу, он покачал головой и установил исходящую приятно пахнувшим дымом палочку на подставку. Хлопнул в ладоши, как было положено, но ничего не произнес. Услышав его голос, чиновники Средних Небес, прислуживающие Му Цину, будут обсуждать эту «молитву» до конца десятилетия. — Даочжан, вы только взгляните, — обратился к нему широкоплечий мужчина с военной выправкой, когда он закончил и поднялся с подушки для коленопреклонения. Фэн Синь взял в руку протянутый небесный фонарик. Он был порван — с одной стороны шла некрасивая полоса, словно ножом провели. — В этом году мы собрали восемьсот, — сказала Ши Юйлань, скрестив руки на груди. — Но нам, как видите, помешали. В груди неприятно заворочалось. Фэн Синь вздохнул, отдав мужчине фонарик. Смотреть на него не хотелось. За прошедшее после восстановления Небесной Столицы десятилетие храмов и верующих у Му Цина прибавилось, как и у него самого. Обе стороны всегда недолюбливали друг друга, но что заставило его последователей поступить подобным образом? — Мы это так просто не оставим, — произнес кто-то из толпы. Вокруг Фэн Синя уже собралось человек двадцать. — Да-да, это им с рук не сойдет! — Такая подлость не должна оставаться безнаказанной. Коротко обернувшись через плечо на людей, Ши Юйлань вновь посмотрела на Фэн Синя. — Если вы пришли призвать нас к перемирию, даочжан, лишь зря потратите время. — Я пришел разобраться. И буду рад, если ты мне поможешь. Девушка чуть склонила голову к плечу. — Этот храм — мой дом. Я сделаю все, чтобы его защитить. Если для этого понадобится бросить вызов самим Небесам, я пойду и на это. Толпа одобрительно загудела. Фэн Синю оставалось только кивнуть. Ши Юйлань подошла к алтарю и окинула взглядом дымящиеся курительные палочки. С той, что зажег Фэн Синь, ссыпался в подставку пепел. * * * Се Лянь внимательно выслушал Фэн Синя, когда они встретились в назначенном месте у границы между западом и востоком. Му Цин молчал, не притрагиваясь к чаю, который им принес владелец постоялого двора. Они были в измененном облике, и сейчас это почему-то казалось чем-то непривычным, если не неуютным. — Что ж, можно было предположить, что верующие будут обижены и не захотят так просто идти на контакт, — заключил Се Лянь. — А что выяснил ты? — повернувшись к Му Цину, спросил он. Тот, не размыкая крепко сжатых у груди рук, отозвался: — В храме Наньяна рассказывают странные вещи. Все, как один, говорят, что были крайне раздражены накануне праздника, когда пришли подготовить все в храме, без видимых причин. Но удивило меня другое — верующие заявляют, что не помнят, почему и как решили испортить фонарики. — Не помнят? — нахмурился Се Лянь. Му Цин кивнул. — Могли бы придумать более правдоподобную причину. — Ты… — забывшись, вспылил Фэн Синь, но тут же закашлялся, когда горло будто кипятком окатило. Се Лянь вздохнул. — Не забывайте про заклятье. — Мы здесь для того, чтобы понять, что произошло! Если мои верующие говорят, что не помнят, как сделали это, значит, так и есть! — справившись с болью в гортани, произнес Фэн Синь, глядя только на Се Ляня. — Проще всего — натворить дел, а потом сделать вид, что ничего не помнишь, — сказал Му Цин, тоже повернувшись к Се Ляню. — Кому из нас лучше разбираться в нелепых оправданиях за свои поступки, как не Му Цину! Се Лянь помотал головой и положил обе руки на стол. — Я запретил вам разговаривать друг с другом не для того, чтобы вы ругались через меня, как через сеть духовного общения! — сказал он. Му Цин фыркнул и отвернулся. Фэн Синь, чувствуя, как невозможность сказать ему что-то или просто вцепиться в плечи, встряхнуть, чтобы не нес чушь, превращается в бессильную злость, использовал духовные силы, чтобы подцепить чашку, что стояла перед Му Цином. Та накренилась, обливая его чаем. Се Лянь едва успел схватить ее, чтобы не вылилась вся. Му Цин вскочил из-за стола, отряхивая одежду от капель. На его щеках тут же появился лихорадочный румянец, а глаза зажглись, как два угля в кострище. — Прекратите! — потребовал Се Лянь. — Если вы уже не можете даже находиться в одном помещении, мы будем встречаться с каждым из вас отдельно, а это замедлит решение проблемы. Жое сползла с его плеча и обвилась Му Цину вокруг запястья, потянув его к столу. — Все-все, не дергай меня, — тихо сказал тот, усаживаясь обратно на свое место. Лента отпустила его и грустно повисла на Се Ляне. Фэн Синь вздохнул. Взвившееся было внутри раздражение улеглось так же быстро, как появилось. Он взял со стола отрез ткани и молча протянул Му Цину. Му Цин отмахнулся от его руки, случайно задев пальцы, и резко выдохнул от боли. — Да что ты… кх! — подавился снова словами Фэн Синь. Се Лянь прикрыл глаза. — Лучше вообще ничего не делайте. Оба. — Тебе легко говорить, — пробормотал Фэн Синь. От боли в руке на мгновение потемнело перед глазами. Ломать ее было куда проще, чем касаться теперь Му Цина. — Вы привыкнете. — Это вряд ли! — И все же это странно, — перебил их Му Цин, взяв себя в руки. Его кожа снова стала бледной, а выражение лица казалось отстраненным и холодным. — Взрослые сбиты с толку, а дети даже плакали, когда рассказывали мне, как портили фонарики. Если им было так жалко это делать, зачем тогда делали? Се Лянь кивнул. — Ты прав, это очень странно. И чем раньше мы разберемся, тем лучше. Нельзя допустить, чтобы это выросло в междоусобную войну. — Верующие в храме Сюаньчжэня упоминали драки, которые закончились увечьями, — сказал Фэн Синь. — Это уже повод ускориться. — Хорошо, что мы все это понимаем. Встретимся здесь снова, когда у вас появятся новости. Ши Юйлань разрешила Фэн Синю остаться на ночь в храме. Многие верующие не расходились тоже, обосновавшись в нем, как во временном пристанище. Кто-то прибыл из других поселений на праздник Середины Осени и так и не отправился домой, охваченный жаждой мести востоку. Это походило на какой-то военный лагерь. Фэн Синь слышал перешептывания и старался хоть немного успокоить людей, чтобы не делали поспешных выводов. Вся эта ситуация напоминала абсурд. Ему не нужно было спать, так что он просто бродил от стены к стене, а иногда выходил на улицу, чтобы постоять в тишине и подумать. Почему-то снаружи мысли становились легче и светлее. Фэн Синь никогда долго не злился на Му Цина. Он недолюбливал его в юности и еще восемьсот лет потом, но это не занимало его разум постоянно. Однако теперь, глядя на его статую, Фэн Синь испытывал чистейшую злость, у которой были сотни причин. Еще слугой Му Цин постоянно осуждал Се Ляня. И если Фэн Синь делал это в шутку, когда подтрунивал над Его Высочеством, что тот и сапоги сам правильно не наденет без их помощи, то Му Цин постоянно делал эдакое лицо, что и дурак бы понял — завидует, надумывает, бесится, забывая свое место. Может, он соврал тогда на горе Тунлу, испугавшись за собственную шкуру? Может, и не хотел он никогда быть Се Ляню другом? И даже если хотел, про Фэн Синя тогда речи не было. А теперь еще и его верующие перешептывались в углах храма, обсуждая, как бы побольнее укусить другую сторону, да поносили Генерала Наньяна, что тот такое допускает. Фэн Синь только зубы стискивал. Ничего он не допускал! Он правда, честно понятия не имел, что взбрело в голову его последователям! Если не хотели, как рассказывал Му Цин, зачем пошли на это? И почему Се Лянь решил, что это такая хорошая идея — отправить их не каждого в свой храм, а наоборот? Он бы куда быстрее нашел общий язык с собственными верующими, чем это сделает обиженный Му Цин. Нет на свете ничего более коварного, чем обиженный Му Цин! Он, как наложница при дворе, надумает себе всего, а потом еще сделает выводы! И будет этим выводам следовать, будто это прописная истина! И все это — вместо того, чтобы спросить нормально. Кулаки чесались пойти и побить статую. Фэн Синь решил, что Ши Юйлань, которая и без того не особо ему доверяла, не оценит такого жеста, а потому вышел на улицу, чтобы немного остыть. В голове медленно прояснилось. Злость снова улеглась, как вода в озере после брошенного в нее камня. Фэн Синь вдохнул прохладный осенний воздух. Скорее бы вся эта история закончилась. Наутро пришли печальные известия — новая стычка между верующими закончилась не просто увечьями, а гибелью одного человека с востока. Хмурая и собранная, как палач, Ши Юйлань сказала, что это произошло случайно — мужчина во время потасовки упал и размозжил голову о камень. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы споры разгорелись с новой силой, а воинственный настрой только усилился. Весь день Фэн Синь был занят тем, что разнимал людей и пресекал попытки придумать новые и новые изощренные способы мести. Оставалось лишь надеяться на то, что Му Цин с другой стороны делает то же самое, иначе новых жертв не избежать. Каково же было его удивление, когда на следующий день, вернувшись уже глубокой ночью в храм, он обнаружил беседующих у пьедестала со статуей Ши Юйлань и Му Цина! Девушка держалась не так настороженно, как с ним, внимательно слушала и кивала, даже успела улыбнуться, пока Фэн Синь шел от двери. — Даочжан, вы не говорили, что в вашей школе так чтят Генерала Сюаньчжэня! — посмотрев на него, сказала Ши Юйлань. — Ваш соученик Фу Яо объяснил, что вы оба на нашей стороне. — Вот как, — бросив взгляд на Му Цина, произнес Фэн Синь. Что значило это на нашей стороне? Они не могут быть на чьей-то стороне, пока не докопаются до причин произошедшего! Что еще пришло в голову Му Цину, если он заявился сюда без предупреждения? И знает ли об этом Его Высочество? Ши Юйлань, обменявшись вежливыми любезностями с Му Цином, вышла из храма. Фэн Синь так и продолжал смотреть на него, надеясь, что у него есть способ хоть как-то объяснить, что он здесь делает. Однако тот ничего не предпринимал, просто стоял и разглядывал собственную статую. Побоявшись, что не сдержится, Фэн Синь отвернулся, сжав руки в кулаки, но тут его осенило. Оглядевшись по сторонам, он стянул с алтаря деревянную табличку из тех, на которых верующие писали прошения, и, использовав духовную силу, выжег на ней: «Кто на юго-востоке?» Он напрягся, ожидая очередной приступ боли, но ничего не произошло. Се Лянь сказал, что им нельзя разговаривать и касаться друг друга, но он не упоминал переписку! «Се Лянь», — появились тщательно выведенные на табличке иероглифы. — Можешь не мучиться, — вдруг насмешливо произнес Му Цин, скрестив руки на груди. — Се Лянь снял заклятие. Фэн Синь недоуменно уставился на него. — Зачем? — Обстоятельства изменились. Погиб смертный. Сейчас не до того, чтобы выяснять отношения друг с другом. Фэн Синь раздраженно отбросил табличку и поднес к виску два пальца, чтобы связаться с Се Лянем по сети духовного общения. Благо, ночью здесь было не так много верующих, да и все они собрались у храма и внимательно слушали Ши Юйлань. Му Цин вскинул бровь. — Что, снова не веришь моим словам? Без разрешения Се Ляня и шагу ступить не можешь? Уронив руку вдоль тела, Фэн Синь подался к нему и схватил за одежду на груди. Дернул на себя. — Я-то могу, но с какой стати ты заявляешься сюда? Му Цин не делал попыток высвободиться, лишь зло посмотрел на него. — Это мой храм. — И ты решил поддержать своих верующих? Что это еще за на вашей стороне? Какие, твою мать, стороны, если мы здесь не для этого? Му Цин схватил его за запястье. — Это их успокоит. Они должны нам доверять. Фэн Синь усмехнулся. — Вот как? А не в том ли причина, что ты просто решил послушать про себя самого сладкие речи? Ты же так любишь, когда тебя восхваляют! — Не слушать же мне целыми днями, как твои верующие врут мне в глаза, говоря, что не планировали ничего дурного. Фэн Синь уже занес руку для удара, когда со стороны двери послышались шаги. Пришлось проглотить череду проклятий и отпустить Му Цина. Если его верующие поймут, какие у них отношения, все окончательно пойдет прахом. За ужином, на который Ши Юйлань пригласила всех в дом, где жили люди, присматривавшие за храмом, все обсуждали планы мести. И один был кровожаднее другого. Как Фэн Синь ни пытался успокоить верующих, они были преисполнены жаждой расправы над дворцом Наньяна. Му Цин ему не помогал — напротив, искусно подливал масла в огонь. Он не говорил открыто и не призывал к борьбе, лишь бросал время от времени фразы, которые только еще больше распаляли собравшихся. Через два дня Фэн Синь едва успел перехватить группу людей, которые собирались сжечь один из его храмов в небольшом поселении у самой границы. Му Цин много времени проводил с Ши Юйлань и выглядел совершенно спокойным, даже когда узнал эту новость. — Нужно попросить Се Ляня встретиться с нами, — сказал ему вечером Фэн Синь, улучив момент, когда рядом не было верующих. — И что ты ему скажешь? — пожал плечами Му Цин. — Ему хватает забот с твоими последователями. Наша работа здесь — не дать случиться новым беспорядкам. — Вот ты как заговорил? Не ты ли только подначиваешь их совершать? — Не мои верующие пошли на эту подлость. Фэн Синь, который и без того был взвинченным до предела, не стал даже пытаться сдерживаться. — Сколько раз тебе говорить, что я ничего не знал об этом? Почему ты требуешь от других, чтобы тебе верили на слово, чтобы не подозревали, не разобравшись, но сам готов заподозрить кого угодно?! Му Цин хмыкнул и не отвел глаза, когда Фэн Синь впился в него взглядом. — Как окружающие относились ко мне всю жизнь, так и я отношусь к ним. Или ты ожидал чего-то другого? — спокойно произнес он. Злость внутри была похожа на океан и выматывала, как шторм, который бросается огромным кораблем, точно соломенной куклой. Му Цин никогда не вызывал столько раздражения, как в эти дни. Его хотелось придушить голыми руками. Фэн Синь едва сдерживал дрожь в пальцах, которые сводило от желания вцепиться ему в горло. — Ничего я от тебя не ожидал, — выплюнул он. — Тебя никогда ничего не заботило, кроме себя самого. И никто не заботил. Это было понятно еще тогда, когда ты бросил Се Ляня и его родителей, чтобы подняться самому! По верхушкам деревьев прошелся ветер. На землю ссыпались пожелтевшие листья, потерявшиеся в жухлой траве под ногами. Храм со стороны прилегающего сада выглядел темным и грузным в ночных сумерках, хотя днем поражал изяществом линий. Вокруг не было ни души. — Признайся, — сказал вдруг Му Цин холодным тоном, в котором так и звенела сталь, — ты не ушел только потому, что бегал за юбкой Цзянь Лань. — Заткнись! — прошипел Фэн Синь. — Не приплетай ее сюда! — Отчего же? — улыбнулся Му Цин, и от этой улыбки у Фэн Синя по позвоночнику поползли ледяные мурашки. — Разве я не прав? Если бы она не сбежала от тебя, забрав ту тварь, которую даже собственный отец сыном не мог назвать, ты бы не цеплялся ко мне, а был занят ею. В глазах потемнело. Фэн Синь нащупал в рукаве кинжал и сжал сведенные судорогой пальцы на рукояти. Его трясло. Это была ненависть, которой он никогда прежде не испытывал. — Нужно было дать тебе тогда сгореть в этом гребаном вулкане, — еле разжав челюсти, сказал он. — Увы, уже поздно, — склонив голову набок, ответил Му Цин. Ветер трепал его черные волосы, оттенявшие еще сильнее бледную, как луна, кожу. Фэн Синь давно не видел его в облике Фу Яо, но сейчас ненавидел все его обличья, все маски и лживые речи. Рукоять кинжала словно раскалилась в пальцах и жгла ладонь. — Знаешь, что? — произнес Фэн Синь, подойдя к Му Цину вплотную. Тот с издевкой поднял брови. — Что? — Тварь — это ты, а не мой сын. Рукав залило кровью, когда Фэн Синь одним движением перерезал чужое горло. В глазах Му Цина мелькнуло удивление, а потом он тяжело осел на землю. Фэн Синь отступил на несколько шагов и уперся спиной в ствол дерева. С потревоженных веток посыпались листья. Он выпустил кинжал из пальцев и закрыл ладонью глаза. Ненависть и ярость дрогнули в груди, как неосторожно задетая струна, и затихли так резко, что Фэн Синь только стоял и втягивал воздух ртом, будто не мог надышаться. Спустя несколько мгновений, он, не глядя на кровь на траве и ковре из листьев, бросился к храму. Он бежал так быстро, что едва успел остановиться перед алтарем. К счастью, Ши Юйлань уже спала и не могла его видеть. Взяв в руку курительную палочку, Фэн Синь зажег ее при помощи духовной силы и почти вбил в подставку, рухнул на колени на первую попавшуюся подушку и хлопнул в ладоши, едва не промахнувшись, так сильно дрожали руки. — Молюсь Генералу Сюаньчжэню, — произнес он. Храм ответил тишиной. Она давила, как целая гора. Стены словно сужались, а потолок вот-вот готов был обрушиться на голову. — Молюсь Генералу Наньяну, — услышал, наконец, Фэн Синь. Он выдохнул и опустил тяжелую голову, прижав ладонь ко лбу. — Му Цин… За столько веков Фэн Синь не мог припомнить момента, когда этот голос приносил столько облегчения. Се Лянь не снимал заклятья. Скорее всего даже не знал ничего о том, что происходило на юге эти дни. — Мы можем общаться молитвой, — без вопросительной интонации произнес Му Цин. — Да. Фэн Синь и сам не знал, как это пришло ему в голову, пока он, как ненормальный, бежал в этот храм. — На секунду мне показалось, что я ошибся, — сказал он. — Что это и правда был ты. — Как ты догадался? — тихо спросил Му Цин. Его голос звучал почти так же загнанно, как у Фэн Синя. — Ты бы никогда не сказал такого о моем сыне. — А ты — о моей матери. Оба замолчали. Фэн Синь тупо смотрел на то, как прогорает курительная палочка, мысленно уговаривая ее тлеть подольше. Зачем — сам не знал. Он не хотел даже представлять, что все это время происходило в его храме, где был Му Цин. И что он — точнее, его иллюзия — ему наговорил. Они так и сидели в тишине, хотя могли общаться, не приводя в действие заклятье. Фэн Синь просто не знал, что сказать. Понимал, что Му Цин тоже об этом думает. Загадка была решена. Однако предстояло еще разобраться с тварью, которая все это устроила. И в появлении которой были виноваты они сами.