— Кино
Лишь тот, у кого хватит храбрости и терпения всю жизнь вглядываться во мрак, первым увидит в нем проблеск света.— Метро 2033
Пробуждение было… А было ли? Прямо сейчас я висел или лежал, или падал в пустоте, не имея вокруг себя ничего, кроме тьмы… Или Тьмы, как знать, хотя вряд ли, конечно. Ощущение целого ничего, то есть чувство, что ничего не ощущаешь, было довольно пугающим, и мне пришлось взять себя в руки, чтобы не начать паниковать… Еще бы я мог двигать этими руками… То есть рукой, ведь другую, кажется, мне отрубили. Невесело. Серьезно, как я жить-то буду? Хотя, об этом потом, сейчас надо тело почувствовать. Говорят, некоторые раны позвоночника оставляют человека в сознании, не позволяя двигаться. Надеюсь, это лечится. Как быстро я сойду с ума в таком состоянии?.. Замечательная пытка же. Мои паника длилась не слишком долго, уже на пятой минуте я почувствовал руку, вернее, руки. Еще никогда я не подозревал, насколько мне дороги эти корябалки. Обрадованный этим я начал шевелить пальцами. После этого я попытался взяться за ноги или лицо, но моя координация подводила меня, и я все еще не мог выжать достаточный результат из рук. Чужие голоса будто прорывались сквозь завесу. Тут мне помогли со стороны, а я, вспоминая, «что там за части тела у меня завалялись?» пытался продрать глаза. Разумеется, меня сразу же ослепила… Луна, да, это точно луна. Хорошо, но дыры в крыше стоило бы залатать. Вообще, этому месту нужен капитальный ремонт. Алисе стоило бы… Не умирать ей стоило. Черт, лучше об этом потом, сразу хочется Луку жестоко отправить к Генриху. — Ты в порядке? — Йоко выглядела совершенно спокойной, но раз до этого Тамамо её связывала, то это просто очень хорошая выдержка. Слух восстановился, но шел откуда-то не из того места, откуда нужно. Головокружение, вероятно. Пока моё зрение пыталось сфокусироваться на её лице, ожидающем ответа, я задумался над ним. В порядке ли я? Учитывая то, что после таких ран выжить нельзя, ведь даже менее тяжелые раны Лука таинственным образом лечил дольше, чем это. Судя по тому, что замок еще стоит, прошло не больше дня, я думаю. Мои же прошлые «тяжелые», как я думал, раны, просто смехотворны по сравнению с тем, что со мной сотворил этот… Я знал, что он клинический идиот, но это даже не смешно. Ясно, что все эти молитвы и вскрики «Илиас!» по утрам были совсем не случайны, но можно было бы и проявить героическую силу воли, проигнорировав всякий вздор. А Йоко уже секунд тридцать ждет ответа, уже и хвосты нервно подрагивают. — Пша-кхе-кхе, — попытался я сострить, но вспомнил, что язык еще не разработан, а не пил я очень давно. Оставалось лишь состроить грустное выражение морды лица, надеясь, что мне хотя бы дадут воды. Тамамо, которая тоже тут была, догадалась и достала из закромов своего кимоно воды. Прямо так, без тары, просто вода, держащаяся в воздухе лишь силой магии. Ох уж мне этот выпендреж… Я разглядывал Йоко. Сегодня, несмотря на грязь и ссадины, она выглядела еще прекрасней, чем когда-либо. Чарующая и манящая, даже в таком откровенно хреновом состоянии я захотел с ней… Уединиться, хе-хе… Бульк-буль… Хотя не, люди с такими звуками не пьют… Если только не пили уже очень давно. Лет двадцать, по ощущениям. Короче, было вкусно. — Как жизнь? — Лисицы синхронно выдохнули. — Я думала, ты разучился говорить… — нежно вымолвила Йоко. — Или потерял разум… — а это озабоченная речь Тамамо. — С чего бы? От того, что не пил? — они лишь потупили взгляд. Странно то, что и Тамамо так ярко за меня волнуется. Нет, она вообще ярко живет, но… Или она пытается радостью за меня погасить горечь гибели Алисы? Не уверен, была ли она ей как дочь, но внучкой её можно считать смело. Я внимательно пригляделся к помещению. Похоже, это какой-то тупиковый (в результате обвала) коридор, несколько смахивающий на галерею своим набором картин. Удивительно, но в отличии от творчества безызвестной Слизи, тут даже почти и пошлости не было. Хотя, может это место тут такое одно, ведь монстры думают в этом направлении много чаще людей, пусть даже и развращенных. Полотна изображали различные битвы. Не все я узнавал, но эта похожа на «Генриха и Владыку Монстров», знаменитое писание безымянного автора, на котором Герой возносит сияющий меч над врагом, на фоне изображены почти все представители основных видов монстров, дрожащие или безмолвно гневающиеся. Может ли быть, что это был монстр? Как знать, как знать… — Хватит разглядывать окружение, у нас много дел. — Кстати об этом: где звуки штурма? — Щит проработает еще полчаса. — Так мало? Тамамо цокнула: — Он обладает поражающей воображение прочностью, но и прожорливостью тоже, ведь даже в спокойном состоянии он потребляет Камень Тьмы раз в пару минут. Даже лично Илиас не сможет с наскоку пробить его, однако врагам просто нет смысла атаковать нас сейчас, когда с каждой минутой мы лишаемся надежного средства для атаки Ангелов, — так вот куда Алиса девала все эти Камни Тьмы, которых у неё за эти годы скопилось немало. По ходу этой речи я попытался встать, но потерпел сокрушительное поражение в борьбе с полом, нанесшим мне фатальный удар. Я все еще не чувствовал ничего ниже пояса, а еще меня банально уронило на задницу, будто у меня совершенно внезапно оказалась за спиной хорошая такая сумка, успешно перевесившая меня. Мои спутницы засмеялись, разряжая обстановку, ведь тут любой повод повеселится хорош, лишь бы не вспоминать об Алисе, Луке и сопутствующих ангелах. — Смешно, да, человек упал. У нас ведь положение дел так и располагает к смеху, да? И вообще, как вы меня вылечили, регенерация или приживление? Сколько времени прошло, день, два? — Строго говоря, — стала серьезной Тамамо, — Ты ошибся вообще по всем возможным пунктам, — Йоко, хоть и выглядела радостной, но казалось, была в ожидании удара от меня, будто я когда-либо смогу её ударить. — По всем-всем? — Во-первых — минутка посмеяться у нас есть. Во-вторых — ты был ранен примерно сорок минут назад. — Невозможно… — просто невозможно. В голову не приходит ни один вариант, позволяющий провернуть такое, даже для Тамамо… Или нет? Я неожиданно четко разглядел её золотистый мех, как нельзя даже с очками. Что она хочет мне сказать? — В-третьих — упал ты действительно смешно, а я в жизни повидала много всякого, — её слова приносили головную боль, поскольку казались мне неожиданно громкими, хотя та точно говорила тихо, это я мог отследить по движениям ушек жены. — Ну, а что в-четвертых? Там просто негде ошибиться, как в слове «ещё*» нельзя допустить четыре ошибки, — та молча протянула мне простое зеркальце. И… Вот оно что было, в-четвертых. Помимо всего прочего, безусловно важного, я разглядел там и лицо, в частности свои, думаю, красивые зеленые глаза. Кажется, я знаю, что там за «лечение» предложила Тамамо. Надежный метод, на моей памяти всегда помогал. Ведь теперь зрачки обоих глаз были вертикальными. В-четвертых — Я не человек?..