— Жан Поль Рихтер
Кажется, лекцию придется отложить. — Спустить паруса! — после этой, весьма своевременной команды (Хоть и не такой пафосной на слух, как ее антипод), все сразу же осознали опасность надвигающейся бури… Ну, или скорее шторма, я тут не специалист. Удивительно, сколько активности сразу проявилось — а ведь работал лишь экипаж, мы тут так, груз, на уровне тех ящиков. Максимум, что можем при абордаже — помочь или огнешар вниз спустить, ну и накопители местные зарядить. — Сука, их заклинило!.. — донеслось из трубы (Простейшая фиговина, передающая звук). А вот насчет конструкции нужно было уточнить. Дело было в форме нашего аппарата. Это был эллипсоид (Симметричный вытянутый шар) с соотношением сторон пять к одному. В (большей) верхней части был горячий воздух, в нижней можно было ходить и не сгорать. Еще была обзорная гондола и два паруса. Паруса были треугольными, и прикрепленными острым углом к самой середине дирижабля. Держалось это и раскрывалось на хитровыебанной системе канатов, которая, ну какая неожиданность, решила показать характер именно сейчас. Нанаби растерялась, внутренне паникуя от сложившейся ситуации, что не слишком удивительно. Да, она была капитаном, но до опытного… воздушного волка ей было очень далеко, даже двухсот часов налету не набиралось. А по жизни она оставалась наставницей для молодых Кицуне, и хоть это безусловно добавляло стрессоустойчивости, но опыта в управлении судном в чрезвычайной ситуации не давало. Куда более мудрая и повидавшая всякого Тамамо лишь лениво отмахнулась: — Альма метнись, снеси там паруса. Поняв, что ситуация урегулирована, Семихвостая моментально включилась в привычный ритм: — Занять максимальную высоту! — А что с остальными? — напоминаю, что лекция прервалась только что, и внушительные толпы хоть и посторонились, но все еще что-то тут делали. Их лица осветились от яркого луча, прямо сейчас работающего на наше спасение. — Приготовьтесь блев… к морской болезни и идите к центру масс, там качать меньше будет и мусоросброс есть, — мрачновасто оповестила нас Тамамо. Правда, что за центр масс и где он, не сказала. Наверное будет как на корабле? Ведь при пребывании здесь нас тоже будто покачивало на волнах, как это описывали те, кто был на нормальных кораблях. — Пятнадцать секунд до контакта! — а я уже почувствовал неведомо как просочившийся сюда холод снаружи. Через пару мгновений нас резко накренило вправо от столкновения с потоком воздуха, отчего многие покачнулись туда, а оттого еще сильнее влево. — Итак, началось, — тут уже и яркая вспышка была передана иллюзорными экранами. Самое напряженное, что гром был слышен уже через три секунды. Михаэлла одними жестами и глазами показала девятихвостой: «А мы подумали о противогрозовой защите». Она лишь показала: «Конечно подумала», — после чего подняла со стула на руки Некомату, взяла на плечо и направилась к выходу, но решила приостановится, услышав жалобное мяуканье: — Не переживай, зато ты сможешь поймать целую молнию, представляешь! Какое приключение, вот помню в двадцатом году третьего… — тут дверь за ними закрылась, отсекая все звуки. — М-м, достойная шумоизоляция.***
Сердце корабля — Кухня. Мощный (!) и совершенно (!) неожиданный (да-да!!!) удар застал увлекшихся поваров врасплох. С душераздирающим скрипом котел с нямкой пробил стекло и улетел навстречу приключениям. — Семьдесят… Семьдесят литров супа… — Прощай, ты был мне как сын… — А мне как дочь… Как же я хотела тебя попробовать! … — Ну не в этом смысле, не смотрите на меня так. В любом случае, моя жизнь никогда не обернется такой, ныне она разделена на «до» и «после»…***
А ветер все крепчал, незакрепленные предметы двигались туда-сюда, да и некоторые закрепленные скрипели, заставляя опасаться за структурную целостность корабля. Укрощением вестибулярного аппарата каждый занимался как мог. Вот Йоко просто закинулась снотворным и мне предложила, но я отказался, о чем дальше очень жалел. Впрочем, решение пришло быстро. Я уверенно двигался к одной хитрохвостой лисе, за пару секунд условного «движения» мотаясь от стены к стене до пяти раз. С упорством, достойным лучшего применения, я продирался сквозь помещение за помещением в погоне за мечтой. Это звучит не столь романтично, если вспомнить, что я не знал, где она, и прошел весь корабль, забыв о том, что она вообще-то выходила наверх… Но нашлась искомая в смотровой гондоле. — Чего тебе? — на вид она совсем не страдала. Ну так, Мастер Крови её опыта это не пустой звук, наверняка перелопатила что-то в себе. — Пять литров чистого спирта, — сказал я, не зная о чем говорю. — Я знаю, у тебя есть. — Пять… — Королева Кицуне села там же, где стояла, но собралась. — Понятия не имею, кто тебе сказал… Ну, от морской болезни это поможет, но синяки лечить сам будешь, наверняка все стенки соберешь. И пей в истинной форме, очень уж крепкая штука, крепче не бывает и быть не может, — я лишь усмехнулся, услышав повадки старого трактирщика от такого персонажа. Очень уж стереотипичный ход с нахваливанием алкоголя, «лучше не бывает», ля-ля. Не хватает только: «Мой брат однажды перебрал, так до сих пор пьяный ходит!». Рассказывай дальше. В кухне мне, посмотрев как на безумца, выдали лишь немного черного хлеба, прошептав: — Удачи его не… Потерять. Так я и добрался до какого-то носового отсека. Тут никого не было, поскольку качка была страшная: — И так, Ундина, — по привычке я начал вслух. — Так как тебя призвать? «Все то же самое, но желай меня призвать» … … — Ладно, — и-и… Это сработало. Ундина предстала предо мной в привычном себе виде — гладкая голубая Слизь, принявшая форму псевдо-русалки. — Тамамо действительно постаралась, — сказала она, обводя взглядом окружение. — Напрямую это чувствуется особенно явно. — Поражает воображение где-то на уровне Промештейн… Кстати, о ней… — Предположу, что это она устроила непогоду. Я чувствую, что создан ветер Духами ветра, очень похожими на тех, что были в её созданиях. — А там были духи? — Да. Более того, на духах основана сама суть их существования. Некоторые контуры схожи с теми, что держали нас в заточении, пусть и не долго… Но сейчас важно другое, — я выразительно поднял бровь. — Перед тем как утолять жажду, ничто не держит тебя здесь? — уточнила она, элегантно уклоняясь от пролетающих гвоздей и совков. — Спрашиваешь, ничего ли я не забыл? Да нет, наверное… Наливай.***
Тем временем плененные ангелы, проснувшиеся в темной коморке со швабрами и чувствующие себя как космонавты в центрифуге, очень громко ругались и больно стукались, но никто их не слышал. Илиас бы не оценила этого (чего именно?). — Я вижу великую тьму!.. Тьфу, опять тряпка сползла на глаза.***
— Ну что ж, первый пошел… — сказал я, поднимая стакан. — Я бы не советовала… так… — странно было слышать неуверенность от Великого Духа Воды. Мне бы стоило поостеречься, но желая впечатлить её, я сделал полный залп… — А-а-а, помоги мне, я горю, боже за что?! (А, ну да) Пиздец!***
Спустя десять минут. — Эх, Белый, не умеешь ты пить. — А это вообще можно пить? Я уж молчу про наслаждаться. — Если ты не являешься хоть отчасти слизью высшего уровня… Нет. — Это была довольно жестокая шутка. — Зато это отучит тебя от самоуверенности и привьет трезвенность и ответственность. — Нет, это была попытка убийства… Впрочем, я знаю, кто мог бы это оценить. — ?.. — Учитывая крепость чая Михаэллы (И буквальную твердость), она непробиваемая. Возможно, ей понравилось бы. — Ты прав. Но предупреждаю: Королеве Кицуне это не понравится, — и верно, кому бы понравилась такая наводка на сокровенные запасы. — Соглашусь, пожалуй. Тамамо, старая перечница… — Да… И она старше даже меня, что несколько трогает мою… Самооценку. — Ладно, у тебя есть что-то полегче? — Откуда? Я полуматериальный дух, и у меня нет пространственного кармана с хмельным… — А хотелось бы? -… -… — Просто добавь воды, — вздохнула манифестация аспекта природы, объясняя очевидные вещи.***
— И вот, приходит этот… Герой, да, и предлагает идти убивать Владыку Монстров… — Генииий… Ик. — Я по старой памяти и напала на него, что снаружи мне тогда было неинтересно… — Да, а вот сейчас облачка… Ой, в затылок что-то прилетело. — Да, облачка… Ну так вот, доставал он меня полчаса какими-то речами, умаялась я жут-тко… Буль. — Ой, это что? — Ну ты икаешь, а я булькаю. Тебе что-то не нравится? — с пьяной злостью, почти точно показной, сказала та. Удивительно: внешне сур-ровый и мудрый дух может говорить нормально и проявлять обыкновенные чувства… Когда половину массы тела составляет чистейший алкоголь, но кому какое дело? Мне больше интересно, если она вернется в меня, то будет ли ее мучить похмелье??? — О-о, какие монстры! Бульк. З-здравтсвуй, подруга, давненько не виделись! — Э? Кого там неловкая принесла? То есть нелегкая… — после мееедленного поворота и имел честь лицезреть Эрубети собственной персоной. — Здравствуй, — я сразу немного протрезвел, увидев её. — Приветсвую, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, а быть может обращаясь именно к Ундине, или ко мне, или к тому подозрительному горшку… Подозрительному хотя бы потому, что еще не разбился. — Вы пьяны, — констатировала… или спросила она. Очень уж сложные у неё интонации, сложные в своей простоте, ик… Какая глубокая философия. Я в самом деле план. Тьфу, пьян. — Мне нужна твоя помощь, Ундина, — в той же беспристрастной манере продолжила она. Обезличенный голос был таковым куда больше, чем отчасти пародийно древний от Ундины в нормальном состоянии. Такое не сыграешь. — Ох, как неловко получилось… Потерпи, подруга, мне надо собрать разум в одно целое, — после чего она без затей вернулась в моё тело. — Ясно. «Эй, ты там в порядке?» «Не-а. Но ты ей… Бульк, не говори, ей важно верить, что все в порядке.» Я лишь пожал плечами и произнес: — Ундина в норме. — Хорошо. Приступайте. «А что делать-то?» «Думаешь, я помню?! Так еще и надо это через тебя делать. «Какие ко мне претензии?» «Твоя правда. Ладно, делай как я делала.» «И?» «Положи ей руку на лоб, — я очень скептично осмотрел лицо Эрубети, — Не бойся, она тебя не убьет» Преодолевая себя, мне удалось донести свою длань до её чела́… Слишком пафосно, пожалуй. Её, с позволения сказать, кожа (Это не кожа!), ощущалась очень необычно, но не неприятно. Во-первых, она была ощутимо холоднее моей ладони. Во вторых, она была мягкой и эластичной, но при этом чувствовалась живой, не вызывая, однако, отвращения. Я не мог назвать эту синюю слизь некрасивой, хотя и идеалом красоты она для меня не являлась. Впрочем, нетрудно представить чтобы кто-то мог счесть её таковой, если бы не её взгляд, который сам по себе был пустым, как у творений Промештейн, но эмпатически был самым мощным и разносторонним из всех когда-либо виденных. Впрочем, затянувшееся молчание пациентки казалось мне очень выразительным. «А дальше что?» «А Ангел его знает, давай по старинке.» «По какой старинке… Понял.» Интуитивная попытка призвать Эрубети именно в руку привела к неожиданному результату. В голову прилетело молотком… При чем непонятно, это опять кто-то руль крутанул, или это так отразился призыв. Но судя по тому, что затухающее зрение успело очертить и вынести в память падающую Королеву Слизи, то все-таки призыв. Но я обязан добавить: «Сучья Тамамо, с её блядскими летающими кораблями и молотками.»***
Без всяких прелюдий я вновь вернулся в сознание, и от такой резкости было даже немного больно. А ведь моя мечта всей жизни — это возможность спокойно просыпаться и валяться подольше. В храме мне это было не дано, но с началом путешествия такое стало иногда (Иногда!) удаваться. Жаль, Лука слишком любил вставать пораньше, не забывая помолиться. Мда. — И где мы? — Честно говоря, я не сильно в этом разбираюсь. Учитывая то, что эта дура с собой натворила, так еще меньше. Но мы сюда пришли за её душой. -… Ну ладно. А где она? — Да тут недалеко… Наверное, — даже в легком подпитии голос Ундины все еще отдавал некой таинственностью, что-то вроде эха на грани слышимости. Дух заранее создала щит, об который сталкивались многочисленные разноцветные волны, но отступали. После каждого отступления в шуме воды слышалось «Ссс…» Явно что-то с этим звуком, будто перешептываются, и это ненормально. — М-м… А что это за волны? — Волны? А я вижу иное… Впрочем, это не удивительно. — Поясни. — Дело в твоём восприятии их, и в их восприятии тебя. Честно говоря, представить не могу, как они видят нас. — Кого «их» то? — Души, — отвернула та голову. — Ты хотела сказать Духи Слизи?.. — Какие духи Слизи… А, ты про ту историю… Это лишь подготовленная легенда, чтобы скрыть истину. — Великолепно, а что там за истина?.. — и почему это нужно из неё вытягивать? — В своё время Эрубети поглощала души. Не знаю, как она открыла эту способность, зачем она это делала, важно не это. Важно то, что многие не «переваривались», становясь частью её, а оседали внутри и всячески вредили. На данном этапе жизни каждый момент времени она преодолевает волю целого легиона врагов, только и желающих смерти ей и освобождения себе. Впечатлен, не могу не признать. Но: — А я точно должен ей сочуствовать?.. Просто, судя по всему её счет убийств хоть и поменьше, чем у Альмы, но все еще неплохой. — А чем руководствовалась Эрубети? Этого уже не узнать. Столь долгая борьба оставила очень мало от изначальной личности, а этой тяжело не сочуствовать, ведь она расплачивается за то, чего не делала. — А, кажется понимаю. Это из книги «Правосудие и наказание». Она должна была понести наказание, но зная и чувствуя за что, а нынешняя Эрубети ничего такого и знать не знала, да и вообще другая личность… И это, опять же, если она убивала направо налево без причины и виновна, а знать этого мы не можем. Хотя постой, а не осталось записей? — Нет. — А что там за убеждения от неё остались? — Только суть Королевы Слизи… В защите своего вида, как ты понимаешь. Об оставшемся я могу сказать очень немного. — А как ты с этим связанна? — Я помогаю ей в меру своих сил. За таким разговором мы и добрались до глаза этой бури. А глаз бури — это, ребятишки, легенда. Говорят, что в некоторых влажных местах, когда кругом проходит ураган, бывают места, где все спокойно, да только вокруг стена бушующих ветров. Не знаю насчёт реальности, но тут глаз бури точно был и представлял собой небольшую скалу, поднимающуюся на несколько сантиметров от вершин самых больших волн. Против всех законов нормального течение в паре метров от неё превращалось в воду, каковой та является в луже. Нет, не грязную, а спокойную… Ладно, сравню её с озёрной. Сама Эрубети сидела на краю, немного размазав ноги по скале. И уже в этом можно найти великую разницу с ней обычной, ведь та вечно собрана, дисциплинированна и в каждом движении отточенность, будто список их ограничен и четко продуман. Здесь же она могла позволить повернуть себе голову так, как душе угодно. — Здравствуй, Ундина, — и пусть в этой речи не было особой хитрости, но реплика была живее, чем всё, слышанное от неё ранее. — Здравствуй, Эрубети, — хотя учитывая манеру речи Ундины, все это похоже на формализованное представление. — Здравствуй, — надеюсь, за небольшое нарушение «церемониала» меня не подвесят на ближайшем воображаемом суку. — Здравствуй, — быть может, та копирует собеседника, или просто не уверенна как ко мне лучше обращаться. Честно говоря, изначально я был совсем другого мнения о ней. Возникла неловкая пауза… Или одному лишь мне она казалась неловкой? Я был обделен этим знанием… Тьфу, с кем поведешься от того и наберешься. Эти словесные обороты Ундины… Я перебрал все варианты происходящего, но так как и Ундину нельзя назвать до конца адекватной, то я взял дело в свои руки ((То есть ты считаешь себя адекватным, да?)). Пять минут молчания это уже перебор: — Так… — я рефлекторно почесал голову, — Как твоё ничего? — Что? — очевидно, кое-кто не понимал, как реагировать на такой вопрос. И все же некая заинтересованность в голосе не позволила мне отчаяться. — Как твои дела? — Какие дела? -… -… -… — Как жизнь? -… — Тебе хотя бы лучше, чем до этого? — ладно, я уже отчаялся. — Да, — это было сложно, но хорошо, что она сама поняла про «до» и к чему это относится… Если только она не говорит о чем-то совершенно левом. Я постарался как можно более пристально просверлить зеленые глаза Ундины, как бы оря «Какой план?» Манифестация природы вроде поняла меня, но лишь отмахнулась, вероятно имея ввиду: «Война план покажет» Такой план мне не нравился, и я, как мог, занялся анализом Эрубети. Теперь, когда никто посторонний не мешал, эмпатия работала на ней как на нормальном существе, сигнализируя о более менее адекватных реакциях. Да, Эрубети все это время не была где-то в отрыве от реальности, но один её аспект, тот, что про общение, она явно пропустила. Начать я решил с заранее известных ходов. — Эрубети, а почему ты хочешь защитить свой вид? — а она явно хочет. Только не ясно, это мотивация для борьбы, изначальная мотивация для этой карусели с душами или что? — Почему?.. — неопределенно протянула она. — Какова причина? На её лице это не сильно отразилось, (хотя даже такое легкое колебание это бесконечно много по сравнению с нулем) но вот эмпатия говорила, что она вновь рада находке: — Потому что они страдали и это моя обязанность. — А кто они?.. — Другие Слизи, — уверенно и сразу сказала та. — А почему они, а не все монстры вообще? Или не слизи в какой-то области, или еще кто-то? — Потому что они мой народ. Довольно странно. Учитывая постоянные испытания, волю её можно точно охарактеризовать как невероятную. Но воля, как сила разума, должна держаться же на чем то в сознании? Ну, что-то тут очевидно есть. — Хорошо. А почему ты разговариваешь (Ага, целое приветсвие в два слова) с Ундиной? — Она мне помогла. — А почему ты говоришь со мной? Ты бы отвечала любому на моём месте? Тут она действительно задумалась: — Ты тоже помог мне. — А почему ты сражаешься вместе с нами? — Тамамо обещала защитить Слизей от людей. А, помню эту историю про уничтожение их мест обитания людьми. Но Лука кажется убедил её, что стоило хотя бы в начале поговорить, что наверное было адски сложно. — Разве Лука не убедил тебя? — Да. Затем он убил Алису, — лаконично, черт подери. Кстати, как он там поживает?***
Текст. Гы, вы увидели звездочки и ожидали что этот текст, начиная с «Гы» это про как он там поживает? Помните, что я говорил вам в начале, про хентай в 7 главе? Так вот: Крепитесь! Мужайтесь!***
— Ундина, а все-таки, что это было за место? — Не знаю. — Ты серьезно? — Я никогда не шучу. — Действительно? Скучно, должно быть. — Что же, бывает шучу, но никогда прямо не вру. — А что было три строки вверх? — Давай забудем…***
После оочень содержательных диалогов и тихого довольства Эрубети спокойствием мы таки отсоединились. Когда пришли в себя, то погода уже слегка успокоилась, хотя ветер все еще вел нас и остановить его не представлялось возможным. Узнал я это, снова зайдя на рубку, где Нанаби и Кицуне-штурман обсуждали что-то. — Роза ветров… — Ой, а что такое эта роза? — спросила Альма, сидящая здесь же на потолке. — Ох, держи вкусняшку. А ты чего хотел? — Когда сядем? — Сейчас мы держим предположительно максимальную высоту. Да, можно спуститься и пониже, ожидая, что там ветер спокойнее, но есть шанс, что мы натолкнемся на гору, шансы на это повышают еще и частые «удары» ветра вниз, отчего мы можем и о гребень волны столкнуться. Также у меня нет данных по давлению на разной высоте при сильном ветре, а ведь именно с помощью давления мы определяем высоту, — короче, по ощущениям она меня завуалированно послала. Ну я и пошел, куда глаза глядят. Перед уходом меня спросила самозванная (отдельная тема) Королева Суккубов. — Я зайду как-нибудь? — я не нашел подвоха, но решил обговорить заранее. — Ладно, но повежливее. — Договорились. Становилось откровенно холодно. После пролета сквозь облако (Бр… Мокро) у нас за бортом появилось еще больше сосулек. Нанаби серьезно переживала насчет утяжеления корабля. Я же с унылым видом рассматривал унылые лица, и понимал, что полностью заставить забыть прошедшее не удалось никого, включая и меня. Попал я в свою каюту. Там я обнаружил легко посапывающую Йоко. Когда я опустился перед ней на колени и начал гладить её ушки, она сразу же показала, что вовсе и не спала, а улыбнулась, достав горячего чая. — Йоко, я уже говорил, как люблю тебя? — кивок с прижатием ушей моей рукой. — Так вот, я тебя не просто люблю, я тебя обожаю! Ты — само совершенство, мечта и прелесть за гранью любых возможностей! — делаю глоток… — О да-а-а… Ты просто Богиня моего сердца… Думаю, ей оставалось лишь подумать что-то стереотипное в стиле «Ха, мужчины». Ну и пусть. Но останавливаться молодой лисе не хотелось. — Ну раз так, — она соблазнительно потянулась, показывая почти неодетое тело, в чем-то домашнем и милом, вероятно с вышитыми сырами. — Как насчет пасть в мои объятия? — Звучит неплохо, — я сразу же потянул её на себя, и та не стала отпираться. За последнее время я стал что-то понимать в сложном искусстве атак обольщения, так что смог перехватить инициативу и заставить её охнуть, а также покрыться румянцем. — Что, это все? — дразнящим тоном попыталась та меня спровоцировать, но я не принял это всерьез, так что получилось лишь мило. Хотя нельзя не признать, что за последнее время моя жена действительно стала обладательницей куда более внушающей фигуры. Это влияние более простой формы мастерства крови, просто меняющего плоть. ((Работает как пластическая хирургия)). — Какая ты красивая… — Хи-хи, а почему теперь? — в голосе чувствовалось напряжение. — А я говорил теперь? — я немного испугался. — Ой, кажется мне послышалось, — а она может быть и опасной… — Мрр, моя маленькая хищница, — в этот раз я решил побольше внимания уделить её увеличившейся за последнее время груди… — О, привет?.. — как запахло сексом, здесь сразу же оказалась она. Альма, блят (д)ь, Эльма. Я посмотрел на неё действительно злобным взглядом, как эмпат та все должна была понять. — Ой… Ну вы тут сидите, не общайтесь, как два гуся… Знаете, один серый, другой белый… — А~альма… — Ах, ну да, где мои манеры. Можно присоединится? — Нет! — Как нет?.. — кажется, та была поражена в самое сердце. — Ааа… — Иди к Гранберии, или куда там… — Но я из лучших… — Верю, но не надо. Та эротишно (не очепятка) изогнулась и томно прошептала: — Ну, я хотя бы убедилась, что ты настоящий, хи-хи… — после чего увернулась от ботинка и прикрыла за собой дверь, громко причитая, — И вообще, я обиделась. — Сучка… — чуть опустошенно сказал я. — Но зато она наша сучка), — вспомнила гуляющую тут шутку Йоко, бедра которой подрагивали. — Фуфуфуфу/Хехехехех! — Кхм, мы же не остановимся из-за этой… — Нет, моя лисонька. И Йоко, конечно, никому не скажет что подрагивала она отнюдь не из-за страха. Ведь не скажет же?***
И снова он, край тысяч маслянистых теней, будто и не прошли те года. И снова сон, раз за разом… Эх, я слишком стар для этого дерьма. И кто в этот раз будет доставать меня? Когда-то именно «здесь» случился кошмар с Йоко, как я помню. Ладно, смотрим сюжет. После этого неоформленного решения все вокруг завертелось само. Или я не обращал внимания на окружение?.. Я будто искал в своей памяти что-то, но не отдавая себе разумного отчета, а мимо проплывали образы, некоторые из которых можно было даже охарактеризовать, как крест с родного Храма, тот крест, что я одолжил в деревне Суккубов (И, кажется не отдал, надо сумку перебрать), а также Сфинкс. Дольше всего там задержался образ Луки, но исчез, будто посчитав себя лишним на этом празднике жизни. — И вот ты снова здесь. А ты меня забыл… Впрочем, это не удивительно, — предо мной предстала… София. В обычном виде, но с очень презрительной мордой лица. Честно говоря, я мало про неё думал еще когда встретил в последний раз, а сейчас моя бывшая любовь интересует меня еще меньше, особенно после нашей своеобразной дуэли Света и Тьмы. К Аракиель у меня осталось куда больше сочувствия, да и к Эрубети. — О, ты заранее пытаешься убедить себя в том, что я тебе не важна, ожидая обвинения. Как его ожидает всякий преступник. Но ты от меня так просто не уйдешь. Ведь ты только раб, Макс. Или Максимильян, так ты стал себя называть? Интересно, почему?.. — сказала она таким тоном, будто это был риторический вопрос. Я бы сказал ей и напомнил, почему мне не нравится моё имя, но все же это был лишь сон. — Ты вечно был и будешь марионеткой. И пусть ты желал сбежать из божьей обители, это желание тоже было тебе навязано. Но самое печальное, это то, куда завела тебя твоя природа… Точнее, лишь её часть. Ты сразу нашел общий язык с представителем всемирного зла, и не проявил отрицательных эмоций кроме некоторого страха. Не говори мне про Луку, он хотя бы грезил о мире, пусть мечта была и откровенно глупой, но желание помочь людям там прослеживалось. А что ты? Когда ты встретил свою, с позволения сказать, любовь, то ты лишь сменил непосредственное начальство, все также существуя на иной стороне противостояния, — Жрица ядовито усмехнулась, совсем не как им положено, преумножая мои терзания. — Надеюсь, тебе приятно в лисьих лапах? Хотя стоит признаться, мы все тобой поражены. До такой глубины предательства не падал еще ни один из мужей, но тебя не только типично гладят по головке и кормят вкусняшками, какие не давали дома, а значит эти «кормители» хорошие. Так тебе еще и «хвостики», — процедила по буквам, будто выдавливая всю суть, — Выдали. Это достижение… Достижение бездны, дна если желаешь мое мнение. И… — Заткнись, вот моё мнение, — и хорошо, что эта реплика прозвучала, но не уверен, что мне теперь хватило бы моральных сил на неё. Но был тут персонаж, имеющий их в достатке. — Давно не виделись и… Блин, почему ты стал именно Кицуне? Очевидно, это продолжение лисьего заговора против моей персоны, — патетично вздохнула Алиса. — Конечно, она права, что из всего многообразия видов на планете ты выбрал женой именно лису. Я тоже считаю и всегда считала это гигантской ошибкой, которую уже не исправить. Но есть в её словах та ложь, та недомолвка, и именно такая как любят эти подражатели из Церкви и лично их кумир, — та еще раз прописала хвостом Софии, после чего продолжила, — Так вот, о чем это мы? Ах да, об ошибках. Твои ошибки разбирать пока закончили, не думай что это всё, но вернемся к её. Она говорит, что ты никогда-никогда не решал и не выбирал, вечно преследуемый Коварными Планами, заметить которые было вне твоей компетенции. Но я знаю, что как минимум один раз ты обманул вообще всех, сделал что-то неожиданное и совершенно самостоятельно, имея знания и пользуясь ими, — видя моё «невдупление» ламия «разозлилась». — Ох, как же вы меня бесите, пуфыфтики… Я говорю о том дне, когда ты сбежал от своей благоверной. Не знаю, чем ты руководствовался, но дело не в этом. Ты сделал выбор. А после сделал его еще раз, ведь вернулся. Знать о том, что тебя ненапрямую заставят выбрать столь ужасный вариант… Да, я про бытие Кицуне, все так же. Знать об этом ты не мог, но ведь догадывался, что нужен монстрам, хоть и не понимал как. Мне неведомы обстоятельства, но из того, что знаю, скажу, что иметь целых два Выбора это довольно много, и неплохо влияет на мир. У меня ведь было столько же. Так что хватит уже ныть, тебе еще предстоит остановить Илиас, а я хочу смотреть именно, как ей бьют морду, а не на твои самокопания. Я наконец-то почувствовал себя свободным говорить. Через полминуты я собрался и ответил: — Да, ты права, Алифиса. Как всегда права. Но вот только дело не во мне, дело в чем-то большем… — Чем-то большем? Что же, боюсь, это вопрос не сегодняшней беседы. Я уйду и заберу с собой эту юродивую, ты пока подумай, это полезно, возможно это вылечит даже твою гнилую сущность… — ох уж мне эта Алиса, и её легендарная неприязнь ко всему лисьему. — А ведь все здесь сказанное ты и сам знал, — вновь прошептала мне в затылок Владыка Монстров, как истинная змеюка, неслышно обойдя меня и напав сзади. Самое непонятное, это то, как приходил звук. То ли в четыре уха, то ли только в два, но какие? — это не явь, заклинатель. У тебя тут столько ушей, на сколько себя ощущаешь)