Взаимности и не нужно

… Глубоко посаженные под бровями, словно дикие глаза Айртона сверкнули в темноте, как у кошки. Момент, и он приблизился к его лицу. Паганель застыл, рассматривая его и забыв, как дышать. А еще через миг шершавые губы боцмана настойчиво поцеловали его, прихватывая верхнюю губу. Влажный язык проникнул в рот, обводя зубы и нёбо. Паганель неохотно отвечал, зажмурив глаза. Все чувства смешались воедино. Томление в груди разливалось жаром по всему телу, хотя он никогда и не чувствовал к боцману «Британии» ничего, кроме дружеского интереса. Сухие и грубые от работы руки Айртона без лишних ласк уже забрались ему под рубашку, щипая за соски. Паганель издал тихий вскрик, тут же утонувший в еще одном поцелуе. Айртон недвусмысленно сжал его между ног, дразня и поглаживая. Паганель попытался свести колени, но наткнулся на бедра боцмана, нависающего над ним. Айртон не издавал ни звука, лишь тихо сопел, заглядывая в лицо темными глазами, утопающими в глазницах. Сейчас он меньше всего походил на человека. Возможно, пребывание в плену у диких, близких по своему развитию больше к животным, чем к людям, племен, так оставило на нем свой отпечаток, исказив до неузнаваемости человека в нем. Было в нем что-то пугающее, первобытное, и Паганелю иногда хотелось исследовать эту его часть, словно новую для себя загадку неизведанной страны. На Паганеле были свободные, дорожные штаны. Расстегнув их, Айртон тут же опустился между его ног, без церемоний вбирая в рот член и довольно мыча. Паганелю пришлось закрыть себе рот рукой, чтобы не выдать их перед друзьями. Лагерный костер горел где-то позади, оттуда доносились тихие, отдаленные голоса, и ученый географ надеялся, что никому не придет в голову их сейчас проведать. Айртон тем временем вставил в него смоченный, грубый палец, порождая внутри Паганеля взрыв, рассыпающийся звездочками перед глазами и дополняя картину безоблачного неба за высокой кроной дерева. Айртон умело ласкал его, словно получал от этого не меньше удовольствия, чем досталял. В ушах звенело, а потому Паганель даже не услышал тихих шагов, приближающихся к их дереву. — Интересно, чем это вы тут заняты, — раздался спокойный голос майора. Паганеля словно обдало кипятком. Он вскинулся, резко повернувшись и смотря во все глаза на Мак-Набса, который, словно не замечая их занятия, стоял в нескольких шагах позади. — Это… совсем не то, о чем вы подумали, — слабым голосом вымолвил Паганель. И он бы кинулся к нему, если бы не сильные руки Айртона, удержавшего его за бедра. Айртон, кажется, совершенно не смутился присутствием майора, продолжая начатое. — Мак-Набс, погодите! — крикнул Паганель, вырываясь вслед за развернувшимся, чтобы уйти майором. От стыда и смятения он совсем перестал понимать, что и где происходит. Айртон не давал ему подняться, делая последние движения головой. Паганель тихо застонал и задрожал, кончая, но словно не заметил этого. Перед глазами все было лицо Мак-Набса. На первый взгляд совершенно спокойное, но прежде чем тот отвернулся Паганель заметил пробежавшие во взгляде эмоции, которые он не смог опознать в своем положении. Айртон выпустил его, и Паганель наконец смог подняться. На ходу приводя свой внешний вид в порядок, забыв обо всем на свете, он побежал следом за майором, а Айртон остался сидеть под деревом на коленях. Его губы блестели, взгляд был темным и чуть отрешенным. Глядя исподлобья, он медленно проводил взглядом удалившихся и только тогда сел поудобнее, вытирая со рта семя. Паганель быстро догнал майора и схватил его за плечо. Тот обернулся, и у Паганеля сердце пропустило удар. Этот взгляд и правда ему не почудился. Для стороннего наблюдателя вид майора был по-прежнему невозмутим. — Вы… вы все неправильно поняли, — попытался оправдаться Паганель, хотя уже сам не верил, что это сработает. Для майора все было понятно. Тот стоял и глядел на него глазами, за которыми словно не было видно души, и от этого взглядя у Паганеля холодело все внутри. — Ладно, — только и сказал Мак-Набс, — вы поэтому меня догнали, чтобы сообщить это чудесную новость? Паганель застыл, ему хотелось бы провалиться под землю. Хотелось бы вернуть все назад и не догонять майора… или еще раньше, и не позволить Айртону взять над ним верх. Паганель открыл и закрыл несколько раз рот, прежде чем отважиться что-либо произнести, но Мак-Набс опередил его. — Ничего не говорите, мне нет дела до чужой личной жизни. Если позволите, я готовлюсь ко сну и хочу побыть один, — с этими словами он направился к палатке. Растерянному Паганелю оставалось только вернуться обратно к боцману. Айртон уже сидел, как и сам он раньше, опершись на дерево, и глядел на звезды. Паганель несмело сел рядом с ним, и Айртон обратил на него взгляд. — Нам не стоит больше так делать, — сказал Паганель тихо, не поворачивая головы. Взгляд Айртона жег ему висок, и Паганель зажмурился. — Вы любите этого человека? — спросил Айртон вместо ответа. Паганель почувствовал, как от этого вопроса у него начинает биться сердце и гореть лицо. Айртон усмехнулся, приняв его молчание за утверждение. — Тогда я понимаю, почему вы просите об этом, хотя вам было так хорошо. Паганель почувствовал, как от этих намеков в словах Айртона вновь теряет контроль, он хотел что-то ответить, чтобы сбить неловкость, но боцман уже поднялся, отряхиваясь и потягиваясь, хрустя суставами. — Не волнуйтесь из-за майора, я с ним поговорю, — с этими словами он просто ушел обратно к лагерю. Паганель остался сидеть наедине со своми сомнениями.