Взаимности и не нужно

Айртон не спал этой ночью. Приготовления были завершены, и пора было двигаться дальше. Каторжники в лесу уже ждали распоряжений Бена Джойса, и они их получат. Позже. А пока Айртон лишь тихо бродил по поляне лагеря, залитого лунным светом. Ему никто не мешал, и он был занят мыслями о дальнейших действиях. Погруженный в них, не замечая, куда идет, он почти наступил на край палатки. Подумав, Айртон заглянул внутрь, и, стараясь не шуметь, отодвинул тент, заменявший вход. В палатке находился только Паганель. Он спал беспокойно, раскрылся, откинув одеяло и теперь лежал в одной лишь рубашке. Ночи летом в Австралии были достаточно теплыми, чтобы не испытывать дискомфорта во время такого сна. Айртон остановился у входа, разглядывая спящего, а после опустился на колени перед ним, положив ладонь на теплое бедро. Паганель не заметил этого, продолжая спать. Айртон осторожно провел рукой выше поверх сорочки. Принявшись медленно ласкать его между ног, он нежно водил ладонью, не желая разбудить. Вряд ли господин ученый будет рад его внезапному появлению в такой час и с такими желаниями, но пока никакие действия со стороны Айртона, не привели его в сознание. Под рубашкой уже различалась слабая эрекция, вызванная стараниями Айртона, который, перекинув ногу, уже оказался сверху. Он легко оседлал бедра, но не перенося веса, и словно не давал себя заметить, как раз в тот момент, когда Паганель открыл глаза. Сердце испуганно пропустило удар, но, кажется, ученый все же не совсем проснулся и смутно представлял себе реальность. Он сонно посмотрел на гостя, не шевелясь, и тихо улыбнулся. — Вы мне снитесь, Айртон? — спросил он. — А вам бы этого хотелось? Голос Айртона прозвучал низко и тихо в полуночном затишье, когда ни ветер, ни зверь не издают ни звука, притаившись среди деревьев, песков и трав. Он погладил Паганеля по груди, еле касаясь ладонью. Тот закрыл глаза и уже снова выглядел спащим. — Признаться, я не думал об этом, — помолчав, ответил Паганель. Айртон от неожиданности отдернул руку. Можно было подумать, что ученый правда заметил его, но, кажется, он все же принял ночное вторжение за игры сонного разума. — Что ж, тогда вы правы: это сон, — тихо уверил его Айртон. Он решил, что раз уже разбудил Паганеля, то хотя бы не будет сам разубеждать его воображение. — И очень приятный, кажется. Айртон ухмыльнулся, продолжая медленно поглаживать уже почти поднявшийся член. Он осторожно откинул рубашку, освобождая его и с нетерпентем провел по нему ладонью прежде чем привстать и медленно ввести его в себя. — Вы правы. Фраза получилась на выдохе. Айртон давно не чувствовал человеческого тепла и чуть не вскрикнул, — не от боли, он готовился, а — от ощущений, вдруг нахлынувших на него. Паганель же застонал, рефлекторно, слабо протягивая к нему руки. — Ох, Айртон, — прошептал он, кажется вновь готовый обратно уснуть, и от этого шепота сердце бывшего моряка зашлось, — я все же рад, что вы мне снитесь. Айртон не удержался от вопроса. — Почему же? — Будь это реально, смог бы я после простить себя, глядя в глаза майора? Айртон несильно сжал кулаки, но больше ничего не сказал. Паганель, удивительный человек, вновь сонно засопел, не обращая внимания больше ни на что творящееся вокруг. Очевидно, он весьма вымотался за день. Айртон подавил горячий ком в груди, уверяя себя, что так оно и должно быть. Он последний, кто заслуживает внимания чуткого и доброго географа. Оперевшись руками по бокам от спящего, он, вглядываясь в его лицо, словно в попытке отпечатать у себя в памяти, задвигал бедрами. С каждым его движением Паганель еле различимо стонал сквозь сон, и Айртон, зная, что никто не слышит, сам позволил себе несколько тихих звуков, доводя себя рукой до пика. Наскоро приведя их обоих в порядок, он вышел из палатки. Завтра скорее всего ему придется покинуть лагерь, майор начинает его подозревать, а значит пора действовать согласно заготовленному плану. Скорее всего, сегодня Паганель в последний раз смотрел на него со своей обычной добротой и расположением, ведь уже совсем скоро ему придется познакомиться с Беном Джойсом.