Взаимности и не нужно

Все наконец-то закончилось. Все приключения и опасности, с которыми стокнулись смелые путешественники, привели к намеченной цели, и радости не было конца. Капитан Грант должен был вскоре быть принят на борт Дункана, и теперь оставалось лишь одно: высадить на острове Табор, где трое моряков потерпели кораблекрушение, того, кто их заменит. Это был Том Айртон. Он стоял на песчаном берегу, который должен был теперь стать его домом и тюрьмой; волны касались его ступней, готовые стать его надзирателями и единственным собеседником. Но Айртон не выглядел подавленным, наоборот, он стоял, гордо скрестив руки на груди, и смотрел за горизонт, молча готовый принять свою судьбу. Он словно уже был один, отстранившись заранее от всех людей и даже не посмотрел на своего бывшего капитана, когда тот подошел попрощаться. — Может быть вы мне сейчас все же расскажете вашу версию того, что произошло? — спросил он, понимая, что это, возможно, их последний разговор. — Мне нечего вам сказать, Гарри, сверх того, что я уже вам говорил, — ответил Айртон, не выдавая ни единой эмоции и не шелохнувшись. Капитан Грант сполминуты посмотрел на него и, больше ничего не говоря, сел в лодку, где его уже ждали Мери и Роберт, чтобы наконец взойти на корабль, которого пришлось ждать больше двух лет. Матросы плавали туда-сюда и выгружали все необходимое для выживания на острове одного человека, хотя бы первое время. Айртон не замечал и их, но взгляд его все же дрогнул, когда Паганель, из ученого любопыства оставшийся на клочке суши, где жили два года люди, оказался рядом. — Господин ученый, — тихо обратился к нему Айртон. Паганель рассеянно поднял на него взгляд. Он словно был в своих мыслях, и взгляд его блуждал, выдавая нервозность. — Айртон, вы… Вы уверены в своем решении? — спросил он, — еще не поздно сдаться английской полиции, это все же лучше, чем погибать здесь одному. Там вам могут дать шанс стать добропорядочным членом общества… Артон спокойным жестом прервал его речь. — Господин ученый, при всем уважении, — сказал он сухо, — вы понятия не имеете, что сделают со мной англичане, если я сдамся им. Вы не знаете, через что мне пришлось пройти. Он отвернулся, словно предаваясь своим тяжелым мыслям, но вскоре взял себя в руки и добавил мягче: — Я буду в порядке, не стоит за меня переживать, однако… — сказал он, вновь поворачиваясь к Паганелю лицом, — позвольте мне попросить у вас кое-что на последок. Возможно это наша последняя встреча… — Говорите, Айртон, — серьезно попросил Паганель. Сердце его забилось сильнее от волнения. Он вглядывался в лицо человека перед ним, стараясь запомнить все его черты перед разлукой. — Это место не располагает к моей просьбе, давайте углубимся, я покажу вам остров, — попросил он, нервно осмотревшись, и видя, как насторожился Паганель, добавил, — обещаю, я не сделаю ничего плохого. Паганель сомневался несколько секунд, но после, решив, что Айртон и правда достаточно благоразумен, чтобы не нападать на него на глазах у всей команды Дункана на крошечном клочке суши, с которого ему не убежать, согласился. Они углубились в лес, и Айртон повернулся к нему, беря за руки. — Позвольте мне в последний раз ощутить вас, — сказал он, сразу же меняясь в поведении. После холодного и спокойного человека на берегу разом приходя в возбуждение. Его темные глаза засверкали. Паганель почувствовал, как сердце забилось медленно и глухо. — Что? — спросил он в попытке прийти в себя и избежать неловкой паузы. — Прошу вас, Паганель, возможно это наша последняя встреча, и я могу вынести все, но разлука с вами тревожит меня. Последний раз, позвольте мне ощутить вас, я больше ни о чем не прошу. Пусть я умру здесь, но зато оставлю все сожаления. Слова Айртона все лились, что было ему не свойственно, а у Паганеля начинали пылать уши по мере того, как до него доходили слова. — Не откажите, — в голосе Айртона звучала мольба, — я никогда не говорил вам, но думаю, сейчас самое время вам узнать, что я люблю вас, Паганель. У Паганеля закружилась голова. — Любите… меня, — повторил он, опираясь плечом о ближайшее дерево, — право, я не знаю, что сказать. Айртон придержал его, легко прижимая к себе. — Я не прошу о взаимности, — прошептал он, погладив по спине, — лишь не откажите бедняге в последний раз почувствовать себя нужным кому-то, кто ему дорог. Просьба Айртона была не лишена смысла, и Паганель согласился. — Ладно, — сказал он, — нас много связывало на берегу Австралии, и мне все еще больно от предательства, но я понимаю ваши чувства и потому выполню просьбу. В последний раз… Губы Айртона радосно столкнулись с его, и Паганель на секунду застыл, раскрыв глаза, но после подался навстречу, наощупь осторожно скидывая трубу и куртку на землю. Айртон иступленно целовал его, зарываясь пальцами в волосы, и Паганель, все еще чувствуя легкое головокружение, находил опору все в том же дереве. Постепенно Айртон стал отдавать инициативу, как он делал всегда, когда показывал себя настоящего, а не пытался понравиться кому-то другому или спланировать коварный план. Они опустились на землю, покрытую большими, опавшими листьями. Паганель целовал поставленную шею и гладил тело, скрытое лишь под тонкой льняной рубашкой. — Не тяните, — попросил его Айртон, — у нас не так много времени. Это была правда, Паганель и сам чувствовал, что его скоро хватятся. Потому он спустил штаны, в то время как Айртон повернулся к нему спиной, и не долго думая, вошел под тихий удовлетворенный стон. — У вас все в порядке? — поинтересовался он, и в ответ получив кивок. Упав лицом на руки, Айртон, тяжело дыша, сам подавался навстречу. Иногда тянулся рукой, хватая за ягодицу, безмолвно прося быть напористей. Паганель и сам вошел во вкус, держась за бока Айртона, он входил до конца с тихими шлепками. Он переживал, как бы никто их не обнаружил, и старался быть осторожнее, но в какой-то момент Айртон застонал, забывшись. Паганель в испуге потянулся и зажал ему рот ладонью, практически ложась сверху. Айртон замычал ему в руку, лаская себя, и после втянул несколько пальцев в рот. У Паганеля перехватило дыхание, по телу побежали приятные мурашки, горячо разливаясь в животе. Он обхватил Айртона поперек груди, ускоряясь. — Я… сейчас… — предупредил он, чувствуя, как подходит оргазм. — Останьтесь, Паганель, — попросил Айртон, свободной рукой хватая его за предплечье и не давая отстраниться. Паганелю ничего не оставалось, как выполнить очередную просьбу. Уткнувшись меж горячих лопаток, он сделал последний толчок, чувствуя, как Айртон приходит влед за ним, часто дыша и содрогаясь всем телом. Они все еще лежали, пытаясь отдышаться, когда со стороны берега послышались голоса. Судя по всему матросы уже искали Паганеля, чтобы наконец отплыть на корабль. Он растерянно поглядел на Айртона, расслабленно разлегшегося на листве. — Чтож, думаю, вам пора возвращаться к своим друзьям, — сказал он с грустной улыбкой, касаясь ладони Паганеля своей. — Спасибо вам за все, надеюсь, это наша не последняя встреча. Как знать. Паганель судорожно подбирал слова, чтобы что-то ответить, но мысли путались, и он лишь рассеянно шарил в поиске оставленных на земле вещей. Айртон покачал головой, как бы говоря, что ничего говорить не нужно. В последний раз задержав на нем взгляд, Пагнель поднялся и двинулся к пляжу. У самого выхода его вдруг снова нагнал Айртон. Паганель хотел было испугаться, не в силах забыть, насколько опасен может быть этот человек, но тот лишь обхватил его лицо руками и еще раз крепко прижался губами к его губам, словно ставя последнюю точку. На борт лодки Паганель вошел молча, уйдя в свои мысли, и даже не слыша того, о чем его спрашивают матросы, искавшие его все это время. В груди горячо тянуло, на губах горело недавнее прикосновение. Может быть и правда не все еще было потеряно и Айртону суждено когда-нибудь стать порядочным членом общества? Возможно, добровольное заключение в скалистой тюрьме даст ему время подумать о том, как к этому прийти быстрее. Когда Дункан отплывал с места стоянки, Паганелю все чудился силуэт наверху скалы, гордо скрестивший руки и смотрящий в бесконечную гладь моря.