Write your name in the sky…
Ему не было всё равно. Осознание этого произошло так неожиданно и резко, что он невольно вздрогнул, не понимая, как такой абсурд вообще пришёл ему в голову. Удивлённо поморгав, слегка качнул головой и снова погрузился в преимущественно невесёлые размышления. Может, ему действительно хотелось, чтобы его Совместимая¹ иногда, хотя бы иногда была чуточку серьёзнее и ответственнее, чем обычно. Кто же виноват, что Проклятые Жнецы решили сплести их судьбы воедино? Поэтому ему по определению не могло быть плевать на подростка. Как же… Наплюёшь на это юное дарование с высокой колокольни! Оно скорее себе шею свернёт — и ему заодно, — нежели тихо-мирно преодолеет заставу. Потому Фостард и мог проклинать её — разумеется, в самой глубине души — до самого Поглощения. Мог грубо цыкнуть, оборвать на полувзгляде, мог, в конце концов, ударить, ничего не объясняя, лишь злобно сверкнув глазами. Просто удар, чтобы выпустить пар или заставить прекратить безмолвное сопротивление. Джингл в таких случаях недоуменно-обиженно вздёргивала нос, словно возводила между ними стену, да такую, что никакой шторм не преодолеет. Но долго злиться друг на друга они не могли. Сигвы², чёртовы знаки, прилежно исполняли своё назначение — нервировали, зудели и усложняли жизнь. В конечном итоге одному приходилось, скрепя сердце и сцепив зубы, перешагивать через гордость и просить прощения у партнёра. Чаще всего честь идти на мировую перепадала именно Фостарду. Ну, а белоглазая девчонка от души пользовалась своим не то даром, не то проклятием — немотой, и всячески издевалась над мужчиной. Рядом с Фостардом Джингл провела ровно пять лет. За этот срок бывший легат³ успел накрепко уяснить себе одну вещь: он должен постоянно держать Джингл у себя под боком. Для своего же спокойствия. Малая изумительно ловко — несмотря на свой молодой возраст — обращалась с хлестником⁴; и лишь раз боевой кнут был направлен против самого Фостарда. Заварушку в портовом селе, произошедшую в тридень Талакана⁵, мужчина запомнил на всю жизнь. Впрочем, как и остальные трое, кто сумел спастись от гнева творения Тумана. Джингл поглотила половину села, прежде чем Фостарду удалось закольцевать её. Всего одно случайное прикосновение к фиариту⁶, и на него лавиной обрушилось всё, что обуревало в тот момент белоглазую девушку: страх, отвращение, боль, растерянность. Тогда-то до него и дошло всё. Фостард молча перекинул через плечо связанную Джингл и скрылся из городка раньше, чем его собратья пришли в себя. Детей Тумана не любил никто. Особенно их способность поглощать всё: от камня и огня до магии и самой эфирной нити. Но со временем Фостард понял, что это очень хорошее оружие, и он начал пользоваться своей Совместимой в собственных целях. Джингл не могла скрыться от него и была вынуждена всё чаще выпускать Туман на свободу. Параллельно Фостард осознавал, что психологическое и физическое напряжения рано или поздно подтолкнёт фаиарита к перерождению. И тогда лишь чертогам Проклятых Жнецов известно, что станет с девушкой. К счастью, такого не произошло. Джингл держалась молодцом, с месяцами становясь всё более подавленной и холодной. Дети Тумана не могут без свободы, в зависимости от других они ослабевают. Фостард этого не знал. Он чувствовал, что чувства Совместимой теряли свой былой жар и энергичность, да и сама Джингл мрачнела, но связать одно с другим он не мог. Это и стало его фатальной ошибкой.***
Фостард неотрывно глядел в окно. Через грязное стекло проглядывался типичный городской пейзаж: высокие серые многоэтажки, чахлые деревца, высаженные у проезжей части, автомобили, всё чаще и настырнее прерывающие тишину раннего утра. Солнце едва проглядывало на горизонте, а город уже проснулся и напоминал огромный улей бахротагов⁷: такой же большой, шумный и надоедливый до зубного скрежета. Прерывисто вздохнув, Фостард откинулся на спинку мягкого дивана, закинул ноги на низенький журнальный столик из стекла и устало прикрыл глаза. Он не спал уже неделю. Не спал вместе со Совместимой, с Джингл. Малая находилась Проклятые Жнецы знают где, Проклятые Жнецы знают с кем, и лишь Фостард знал, чем она занималась. Джингл сражалась. Она бурлила страхом и бравадой, что отражалось и на легате: он чувствовал прилив энергии и становился из-за этого агрессивным. Он злился, что упустил девушку. Все земли Кальцикейра⁸ и прилегающий к ним Дарзас⁹ и простой людской мир кардинально отличались друг от друга. Они как вода с огнём: одно гасит другое. Фостард не имел понятия, с чего начинать поиск беглянки. Да, он чувствовал свою Совместимую, но найти лишь по сигве не мог при всём желании. Ведь сигва — это лишь болезненная татуировка на коже. Чем меньше взаимодействуют Совместимые, тем сильнее жжёт тату. Фостард очень нервничал из-за пропажи. Он не сомневался, что любой, кто увидит белые глаза и светящиеся золотом волосы Джингл, без труда сложит два и два и придёт к вполне логичному выводу: она и есть Жертва, о которой говорилось в последнем предсказании Проклятых Жнецов. Остаётся лишь найти Палача, что гораздо сложнее, но ведь нет ничего невозможного для того, кто вдруг заполучил создание, чьё сердце, возложенное на Алтарь, сумеет переделать все параллели? «Ну и зачем тебе понадобилось сбегать от меня, Джингл?» — сердито подумал Фостард и резко вскочил на ноги. К нему тут же слетелись пикси¹⁰. Мужчина вяло отмахнулся от помощниц и двинулся к выходу из квартиры.***
«Может, я всё-таки был слишком жесток к ней? Дети обижаются на справедливое отношение. А Джингл лишь пятьдесят семь по летосчислению Дарзаса. Она, по сути, ещё даже не подросток. А уже успела стать объектом спортивной охоты…»Life is just not fair…