Зимние деньки в поместье Цикламен

      Освещённый лучами холодного полуденного солнца, особняк пустоши сейчас выглядел вправду красиво. Дорожки, выложенные из камня, были чисто выметены от снега. Ветви деревьев обрамляли белые пушистые шапочки. А главное, звенящая в ушах тишина, которой явно мог позавидовать внутренний мир внушительного строения.       Единственным же нарушителем спокойствия в этой «благодати» был Авель, блуждающий по дорожкам сада и, при этом, изрядно чертыхающийся. Он бы с удовольствием сейчас сидел где-нибудь у камина и поедал вкусности, припрятанные им с утра, если бы не одна «назойливая муха». А ведь предыдущие две недели были просто сказкой! «Щенок-волшебник» где-то пропадал и не мозолил глаза, и никто не мешал Авэлку общаться с Мэйбел, так как Ракиэль тоже был занят. Но нет, надо же было припереться этим Кайлам! Теперь ходи и высматривай, куда «любимый сынуля фермера» уволок Мэйбел в этот раз! Авель смотрел по сторонам и бурчал что-то о том, что лучше: придушить или заморозить Аслана, «случайно» забыв его на улице. «Сначала накалякал какое-то жалкое письмецо, как знал, надо было его спалить, теперь явился сюда! А самое противное, что эта желтоволосая зараза, на секундочку, в первый раз здесь появившаяся, разгуливает по садам так, словно только этим всю жизнь и занималась! Вот погоди, найду я тебя, мало не покажется!»       К слову, Авель был далеко не единственным, кого семейка Кайлов успела выморозить. За три дня своего пребывания в пустоши, они успели достать ВСЕХ, кроме, пожалуй, Беллерофона, который после своего короткого возвращения (как раз до приезда Бона с сыном) опять успел куда-то запропоститься. «Вот когда он нужен, его днём с огнём не сыщешь, зато когда не нужен — он обнимается с Мэйбел в её комнате!» — возмущался про себя юный суин*, всё ещё жалеющий о том, что не рассказал Ракиэлю о недавних событиях.       Авель уже почти дошёл до края очередного сада, не теряя надежды, во всём этом белом мирке, отыскать синее пятнышко волос дочери волшебника. Каждый из трёх дней, что он здесь находился, Аслан таскал девушку в сад, чтобы, как выяснил лис, признаться в своих чувствах. Но, как только блондин говорил фразу «я должен тебе сказать…», из кустов выпрыгивал Авэлк и рушил все его планы.       Почему Аслан водил синевласку в сад? Ну, во-первых, в здании был большой шанс быть подслушанным. А во вторых, в особняке находиться было просто невозможно из-за ругани Ракиэля на Бона Кайла. Маг уже третий день пытался выяснить, какого чёрта Кайл притащился сюда и никак не может отправиться во свояси. Но Бон лишь качал головой и повторял: «А вот если бы ты меня слушал…» А потом по новой начинал рассказывать какую-то историю, которая Авэлку больше напоминала набор слов, по типу: «Карлос уселся в свою шляпу, надел на голову осьминога, и полетел на солнце, дабы познакомиться с лунными человечками. Именно  поэтому ты должен разрешить мне охотиться на южных кабанов в твоём северном лесу». В какой-то момент Авелю стало жалко Ракиэля, вынужденного слушать эти бредни третий день подряд.       Вдруг он наконец заметил две макушки на одной из полян, и очень обрадовался, услышав знакомый девчачий голос: — Аслан, почему ты всё время водишь меня по саду? Если ты хотел прогуляться, то мог просто сказать об этом, и я отвела бы тебя в самые живописные уголки этого места. «Успел» — выдохнул парень, остановился возле одного из многочисленных деревьев, чтобы скрыться и навострил свои лисьи ушки.       Место для маскировки было, что ни на есть, замечательным из-за кустов, и на отличном расстоянии от объектов наблюдения. Авель поправил свой изумрудного цвета шарф, подаренный ему Мэйбел совсем недавно. Мальчишка улыбнулся, вспомнив, что девочка  сказала, когда отдавала ему подарок: «Когда я увидела этот шарф, сразу же подумала о тебе.»   С тех самых пор это любимый шарф Авэлка. — Ох, Мэйбел, прости, за всё это. Я, наверняка, уже надоел тебе… — грустно пролепетал Аслан. — Н-нет! Всё совсем не так! — оправдывалась Мэйбел. «Пфф, он давит ей на жалость, это ведь очевидно!» — подумал Авель, наблюдающий за этой картиной из своего укрытия. — И не надоело же ему унижаться? — тихо произнёс он. Место где он сейчас стоял позволяло разговаривать и в полный голос, но зачем? Он-то здесь один. — А ты-то чем лучше? — Авель вздрогнул от прозвучавшего возле него голоса. Он повернулся к дереву и увидел стоящего рядом с ним Беллерофона. Волшебник, в своём излюбленном бордовом плаще, изучающе смотрел на поляну перед ним. — Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, — саркастично пропел суин. — И где же тебя носило? Хотя нет, знаешь мне вообще не интересно, где кто пропадал. — Я никуда не пропадал, — безразлично ответил Беллерофон. — Если ты меня не видел, это ещё ничего не значит. Тем временем на поляне началась, уже изрядно доставшая Авеля, песня. — Мэйбел, ты знаешь, я очень давно пытаюсь тебе сказать… — Ну нет, пора это прекращать, — взмахнул хвостом лис и уже было собирался ворваться на поляну, но… — Стой.       Его ноги прилипли к земле, не давая ступить и шага. Парень удивлённо вытаращился на Фона, всё ещё безразлично глядящего на Аслана и Мэйбел. — Пусть он скажет ей, — тут у Авеля совсем челюсть отвисла. — Ааа… Я, кажется, понял, как ты под этим дубом очутился… Ты с него рухнул, — прокомментировал Авэлк. Но Беллерофон не обратил внимания на его слова и продолжал внимательно вслушиваться и вглядываться в центр поляны.

***

      После произошедшего на предыдущей неделе, Беллерофон стал много времени проводить с Мэйбел. В основном это было нужно, чтобы убедиться, что она в порядке. Тем более после завершения своих накопившихся заданий, у него стало гораздо больше свободного времени.       Как и обещал, парень рассказал Ракиэлю о Кайлах, и, конечно же, маг пришёл в ярость. Когда Бон с Асланом приехали, им пришлось мёрзнуть в карете около двух часов, потому что хозяин особняка не хотел их впускать. Ну а после совсем неубедительных и непонятных россказней героя войны, у Ракиэля вовсе пропало желание видеть этих «гостей». Поэтому он поручил своему ученику следить за Боном и его сыном, чтобы поскорее разобраться в ситуации и выпроводить своих «друзей» за ворота, а лучше вообще из пустоши.       Сначала Фон, как и его учитель не мог ничего понять, но сегодня утром его озарило. Кайл пытался уговорить хозяина пустоши и северных лесов заключить ещё один контракт с императором. Это было поручение властей и Бон, давший клятву верности, не мог отказать им в приструнении своего друга. При всём этом, Кайли чувствовал, что Ракиэлю не понравятся подобные вещи, поэтому он и заходил из далека. Или, может, это было потому, что герцог боялся смерти от рук волшебника? Беллерофон точно не мог ответить на этот вопрос и для себя решил, что Кайлом двигали обе причины.       Парень рассказал о своих догадках учителю утром, и Ракиэль задумчиво ответил, что это, пожалуй, имеет смысл. За проделанный анализ, Фон был отпущен волшебником на время его разговоров с заклятым другом, и мальчик отправился на поиски Мэйбел. Ноги сами привели Беллерофона в сад. Но обнаружил он не Мэйбел, а Авеля, проклинающего всё, на чём свет стоит. А потом увидел то, что вызвало такую бурную реакцию суина. Аслан держал Мэйбел за руки и смотрел на неё своими жалостливыми голубыми глазами. Фон сразу понял, к чему всё клонит.       Беллерофон решил прервать эту «трогательную» сцену, но в последний момент передумал и телепортировался к дереву, у которого топтался Авель. Суин поначалу даже не заметил его присутствия, но это было даже на руку.

***

— Ты спятил? Немедленно отпусти меня! — Авель кричал вполголоса, всё ещё пытаясь остаться незамеченным. Беллерофон никак не отреагировал на его слова. — Мэйбел, с самого первого дня нашей встречи я подумал о том, что ты особенная… — продолжал Аслан. — Особенная? — девочка удивлённо моргнула. — Я прошу тебя, останови этого идиота! Или позволь сделать это мне! — взвыл Авель не в силах терпеть. — Она ведь нравится тебе! Как ты можешь так спокойно смотреть на всё это?       Фон вздрогнул и впервые, с момента своего появления, посмотрел на Авеля. Его фиолетовые глаза замерли. — Ну разве ты не понимаешь, что он сейчас делает? — не сдавался лис. — Это ты ничего не понимаешь, — отозвался маг. — Их общение сойдёт на нет после этого разговора. Он пожалеет об этом дне, но будет поздно — её отношение к нему изменится. Но всё же, когда-нибудь это бы случилось. Повезло, что сын герцога так глуп. Я не хочу быть тем, кто перевернёт её представление о людях вокруг. Сейчас лучшее, что можно сделать — не мешать, а потом забыть о двух проблемах: надоедливом мальчишке и непонимании Мэйбел. — Что ты несёшь?! Если на то пошло, я могу рассказать Мэйбел обо всём! Я ничего не боюсь, в отличие от тебя! — дал волю эмоциям суин. — В этом и заключается различие между нами: ты всегда думаешь только о себе, а ещё ты не дальновиден. Мэйбел не задумывалась о чувствах раньше, она не ответит Аслану взаимностью. Если бы на его месте был кто-то другой, произошло бы то же самое. Ты потом ещё спасибо скажешь, за то, что я помог тебе. — Спасибо скажу?! Не дождёшься! Это ты должен на коленях передо мной ползать за то, что я не рассказал о твоих вольностях господину! — зарычал Авэлк. — Только и делаешь, что любезничаешь перед Мэйбел! Весь такой правильный! Мол, посмотрите на меня, я ученик великого мага, поэтому мне все пути открыты! Чушь! Ты жалкая лживая змея! Беллерофон молчал. Выражение на его лице оставалось равнодушным. — Не думал, что ты настолько туп, — всё же выдал парень, ледяным и раздраженным голосом, через несколько секунд. — Зачем ты вообще сейчас сказал всё это? — Я презираю т-тебя! — голос мальчишки дрогнул из-за двух зловещих лиловых глаз, смотревших сейчас прямо на него. — Боже мой, зачем я вообще с тобой разговариваю? — Беллерофон вернулся к происходящему на поляне, пытаясь понять, почему Аслан так тянет.       А Аслан продолжал и продолжал растягивать время. То скажет Мэйбел, что она красивая, то распишет о том, какая же она милая… Всё это очень раздражало Фона, особенно если думать о синевласке. Девочка искренне не понимала, к чему всё это. Она не знала, куда себя деть, ей было неловко, и она смущалась от его слов. «Потерпи ещё немножко, моя маленькая леди. Скоро это закончится, — у Фона гудела голова. — Всё изменится. Я очень надеюсь, что ты простишь меня. Я не вмешаюсь в этот раз и не спасу тебя из этой ситуации, но это поможет тебе осознать, что существуют люди, для которых ты — центр вселенной. И, возможно, ты даже поймёшь, кто является твоим центром. Я от всего сердца желаю тебе счастья…» — Ты не устал там? Нет? Хватит оправдывать себя! Ты эгоист, любящий издеваться над другими. Надо мной, заставляя наблюдать за этой мерзостью, над Мэйбел. Думаешь, ей хорошо там? — Авель безуспешно пытался оторвать ноги от земли, но их словно прибили гвоздями, приклеили намертво. — Отпусти меня, пока не поздно! Тишина в ответ. — «Всё изменится!», «всё изменится!» Ну скажет он ей, и что дальше? Мэйбел не влюбится в тебя из-за этого. «Это и не нужно. Достаточно просто того, что она рядом» — Фон продолжал молчать. Для него она была лучиком солнца в этой непроглядной тьме. Именно благодаря Мэйбел, он почувствовал, что такое забота и тепло. Он желает ей только добра и света, и совсем не важно кто что об этом подумает. — Мэйбел, в общем, ты мне… — Ты что оглох?! ПРЕКРАТИ ЭТОТ ЦИРК! — кажется, Авель забыл, где находится и закричал во весь голос.       Время будто остановилось. Суин панически перевёл свои оранжевые глаза на Аслана и Мэйбел, смотрящих на него, а потом на Беллерофона, но того уже и след простыл. «Идиот» — прозвучал в голове Авеля чужой, противный для него, голос. Аслан устало выдохнул: — Опять… Прости, Мэйбел. Поговорим в следующий раз, ладно? — осторожно спросил блондин.       Но девочка не ответила. Она внимательно смотрела на Авеля. Нет! Скорее на пространство между Авелем и деревом… На то самое место, где всего секунду назад стоял беловолосый волшебник.