Мы так и не доиграли. Игру пришлось отложить из-за Рэйчел. Просто ей сложно. Каждый, кому она это рассказывала, гнобил ее и высмеивал. Но что в этом такого? Не понимаю. Главное, что у нее есть любящие друзья, которым плевать на прошлое Рэйчел. Она нам нравится такой, какая она есть.
Я не могла уснуть ночью. Почему-то не хотелось. А ещё я думала. Думала о прошлом, а точнее про Оливию. Мне Рэйчел рассказывала, что отношения между Александром и Оливией не очень налаженные. Да и это понятно при её упоминании. Александр всегда морщит нос и отводит взгляд, когда речь заходит о матери. Что же произошло?
Я наблюдала за спокойным личиком спящей Рэйчел. Она тихо посапывала, слегка дрожа от холода. На улице было лето, но ночи здесь прохладные. Я накрыла ее своим одеялом.
Я не могла заснуть, поэтому решила выйти подышать свежим воздухом. Я накинула на себя пледик и пошла на кухню. Старясь не шуметь, я выпила немного воды и вышла во дворик. Здесь было темно и жутко. Оставаться я здесь точно не буду, мало ли. А ещё я помню, что на заднем дворе стояли фонари.
Я пошла по тропинке на свет и оказалась на заднем дворе. Места было много, повсюду стояли красивые столбы с фонарями на концах. От них исходило приятное тёплое свечение. Посреди двора был прудик, на берегу которого кто-то сидел. Этот "кто-то" сидел ко мне спиной и смотрел куда-то вдаль, обхватив себя руками и опустив ноги в воду. Это меня напугало, но стоило заметить мне знакомую рубашку, как я тут же успокоилась.
— Каттен, не бойся, это я, — будто почувствовав мое присутствие и страх, сказал Александр. Я медленно подошла к нему и села рядом, опуская ноги в воду.
— Не спится? — спросила я, на что получила отрицательный кивок.
Он всё ещё не смотрел на меня. Его взгляд был направлен на неровную гладь воды, которая колебалась от малейшего движения наших ног. Я не стала расспрашивать его. Он думал о чем-то важном. Об этом говорили его напряжённые скулы и сжатые в тонкую линию губы. Мало того, что сижу рядом и мешаю сосредоточиться, так ещё и буду расспрашивать. Нет уж. Я понимаю, что ему нужно личное пространство. Но без него я не могу. Не хочу отходить от него. Да и он не отталкивает меня, значит, не против.
Я заметила, как его тело покрылось дрожью. Ему холодно. Я подсела ближе и перекинула через его плечо часть своего пледа. Теперь мы вдвоём под одним пледиком.
Свет фонарей освещал воду, создавая на ее неровной глади некиее узоры. Их блики отражались на сосредоточенном лице Александра. О чем же он думает?
— Знаешь... — начал он, всё ещё не поднимая на меня своих глаз. — А ведь моя мать не дала мне выбор,— он опустил голову и посмотрел на мою ладонь, которой я накрыла его холодную руку. Он казался мне таким беззащитным.
Его хмурые бровки давили мне на жалость. Что же такого произошло? Я до сих пор не понимала, что происходит. Неужели, у них с матерью всё плохо? И насколько вообще плохо?
— Да, она моя мать, и она могла меня воспитывать, но не сейчас. Мне двадцать шесть лет, я не маленький...
— О чем ты?
— Она всегда искала для меня хороших друзей, партнёров, учителей и так далее. Но всегда, абсолютно всегда наши взгляды не совпадали. Поэтому я сбегал. Да, я сбегал из дома в знак протеста. И, вроде, это помогало. Но сейчас... — он сделал паузу и посмотрел на звёздное небо, улыбнувшись краюшками губ. — Я сбежал сюда. К Агате Харрис, и я не жалею.
— Специально ко мне? — хихикнула я, прижимаясь к нему сильнее.
— Не поверишь, но да. Мне Фредерик рассказывал, что у Аннет есть прекрасная племянница. У меня уже была некая картина о тебе. Я представлял тебя совсем другой. Но я не знал, что ты такая...
— Какая?
— Не такая как все. Я тебе правду говорю, я в жизни не встречал такой прекрасной девушки, как ты. Я домой водил много девушек, но такую поведу впервые в жизни, — он опустил руку на мою талию прижал меня к себе.
— Так вот о каком ты мнении обо мне, — на мои слова он улыбнулся и посмотрел на воду в пруду.
— Впервые в жизни я сделал что-то сам. Я боюсь, что она не одобрит мой выбор.
— Какой выбор?
— Я выбрал тебя, каттен, — он метнул на меня быстрый взгляд и всё так же уставился в небо.
А я даже дышать перестала. Он выбрал меня... Я уже минуты две с открытым ртом сижу и не понимаю, как мы до такого дошли? Я настолько невнимательная, что не заметила его отношение ко мне. А ведь правда, его поведение резко поменялось в последнее время. Он часто называл меня своим котёнком, помогал, обнимал, улыбался не как всем. А я это не замечала. Даже тот факт, что он хотел увезти меня в Швецию, чтобы познакомить с родителями, меня не удивил. Дожили...
После случившегося в особняке можно было и догадаться, что это не просто игры, что у него есть ко мне какие-то чувства. Как и у меня. Я просто это скрываю... Даже для самой себя. Я всячески это прятала ото всех, я только что это осознала. Но ведь это неправильно. Мне сложно раскрыться, объясниться, признаться. Но, видимо, придется.
Он сейчас так смотрит на меня. Его беззаботная улыбка заставила меня умильнуться. Я расплылась в ответной улыбке и наклонила голову набок. Какой же он милый, когда улыбается.
Он снова поднял голову, всматриваясь в звёздное небо. Что он там нашел? Миллиарды звёзд, рассыпанные в темной густоте космоса. Каждая звезда такая далёкая, но такая близкая. Хочется коснуться до них, прочувствовать. Они настолько одиноки. Отсюда кажется, что они так близки друг к другу. Но на самом деле их разделяют огромнейшие расстояния. Но порой расстояние между людьми больше.
Звёзды молчат. Все эти миллиарды лет молчат, живут своей жизнью, не контактируя. Но как? Иногда меня посещают мысли, что где-то там, далеко-далеко, живут существа, похожие на нас. Некая параллельная вселенная, где всё иначе. Но я не хочу знать, как будет иначе. Хочу жить этой жизнью, двигаться дальше.
Смерть тетушки открыла мне глаза на многие вещи. Ты никому не нужен, никому и дела нет как ты одет, как ты разговариваешь, что тебе нравится. Всем плевать на твое мнение. Эти пузатые дядьки, которым плевать кто ты, хотят лишь одного — де-е-еньги. Эти бумажные штуки, которые могут купить тебя, улучшить или ухудшить жизнь. Они решают все. И это так.
Тишина такая приятная, что не хотелось нарушать ее. Казалось, будто вся живность на улице застыла. Она спит где-то в траве, видя при этом яркие сны. Но эта тишина не угнетает. Порой, тишина говорит больше, чем обычные слова, и в нашем случае это так.
Тишину перебивало лишь тихое дыхание Александра. Он думал о чем-то, вспоминал, размышлял. Но о чем, я не узнаю. Ну или узнаю, но потом, не сейчас. В его глазах была некая искра радости. Будто после того, как он выговорился стало проще. Он знал, что он мне нравиться. Да, я активно сопротивлялась ему. Но стоило ему просто подойти вплотную и посмотреть в мои глаза, я таяла. Так он меня мучал. Он любил это делать. Он говорил, что в этот момент я похожа на бешенную кошку. А ещё он говорил, что я веду себя как дохлый бобер. А то есть, делаю, а потом говорю. Но это я не отрицаю.
По его взгляду сложно понять, что он думает, чего добивается, но одно я знаю точно — он хочет свободы. Каждому человеку это нужно, свобода нужна. А Оливия не давала ему эту необходимую свободу, нарушая его личное пространство. Но он сумел оградить ее от себя, делая какие-то шаги. Он добился всего сам и без помощи матери. И это похвально.
Не наблюдать за его мимикой сложно. Сейчас его лицо выражало спокойствие. Такое манящее... Он настолько прекрасен? Если честно, то да. Интересно, сколько у него было девушек. Я уверена, что за ним бегали толпы девчонок. А кто-нибудь заглядывал ему в сердце?
— Агата, я знаю, что я идеален, но не стоит меня пожирать взглядом, — он бархатисто засмеялся. Так тихо, так нежно. А я лишь улыбнулась этой милоте.
Он ласково заправил прядку моих волос за ухо и погладил по голове. Я расслабилась и положила голову ему на плечо. Он был горячим. Как в прямом, так и в переносном. От него исходил такой жар, что на минуту мне показалось, что у него температура. Я приложила руку к его лбу. Лоб холодный, странно.
Мы просидели так час, может два. Неважно. Каждый думал о своём. Я даже невольно всплакнула от воспоминаний о тёте. Она так любила меня, прямо как мама. Я маму уже совсем не помню. Она умерла, когда мне было семь лет. Помню, я пробегала мимо кабинета тётушки и услышала, как Чарльз что-то говорил ей...
14 лет назад
— Нет-нет-нет-нет-нет-нет! — судорожно повторяла Аннет. Она откинула телефон в сторону и рухнула на пол, держась за сердце. — Боже, Кетрин... Что ты наделала...
Она уткнулась в подушку и заревела во весь голос. Услышав ее рыдания, в кабинет забежал Чарльз. Увидев ее в таком состоянии, он занервничал и подбежал к сестре.
— Аннет, что с тобой?! — он отбросил подушку и посмотрел в ее заплаканное лицо.
— Чарльз...сестра... — она не могла говорить, полностью отдавшись эмоциям. Кислорода катастрофически не хватало. Казалось, что весь воздух из кабинета выкачали. Чарльз подорвался с места и принес ей воды.
— Что с Кетрин?! Аннет, соберись! — он потряс ее за плечи и обхватил её лицо ладонями.
— Она...Они с Майком попали в автокатастрофу... — она заплакала с новой силой, но Чарльз потряс её снова.
— Соберись! Не время раскисать! Что с ними?
— Они погибли...Врач только что прозвонил! — девушка отбросила от своего лица руки брата и снова уткнулась в подушку.
Чарльз с силой рухнул на пол рядом с диваном и прикрыл лицо руками.
— Кетрин! Майк! Как вы могли?! Я же говорил, что Кетрин не умеет водить!
— За рулём была Кетрин?! — захлебывалась в слезах, спросила Аннет.
— Да, сегодня Майк решил научить её вождению. Они как раз собирались на банкет к друзьям. Почему бы и не поучиться по дороге... — парень откинул голову на диван и заплакал. — Она не умела водить. Скорее всего, она не смогла справиться с управлением... Агата осталась без родителей...
— Что?.. — тихо спросила маленькая девочка, которая стояла у двери с игрушкой в руках.
— Милая... — Аннет подскочила с места и вытерла слезы с лица, натягивая на себя улыбку. — Милая, ты не так поняла...
— Мамы с папой больше нет? — слезы начали наворачиваться на глазах девочки.
— Аннет, нет смысла скрывать, — Чарльз поднялся на ноги, подошёл к маленькой Агате и встал на корточки, беря ее ручки в свои. — Понимаешь... Твои мама с папой попали в аварию.
— М-мама...Папа... Нет! — она резко выдернула ручки и прижала к себе игрушку крепче. — Ты врёшь! — слёзы потекли по ее румяным щекам рекой, звонко капая на паркет. Тетушка подбежала к девочке и обняла ее.
— Агата, родная, успокойся... Всё будет хорошо, я с тобой. Я всегда буду с тобой, — девушка взяла на ручки свою племянницу и села на диван, качая её в своих объятиях. — Девочка моя...
— Тётя, где они сейчас? — девочка отбросила игрушку в сторону и прижалась к груди тётушки сильнее.
— Они в хорошем мире... — маленькая девочка заплакала ещё громче, зовя родителей. А молодая Аннет злобно посмотрела на брата.
— Зачем ты ей сказал?! — тихо спросила Аннет, вытирая слезы с щек.
— Она рано или поздно узнала бы.
— Но не сейчас! — Чарльз лишь пожал плечами и вышел из кабинета сестры, оставив раненную горем Аннет с маленькой сиротой на руках...
Наше время
Я много раз обещала себе. Обещала себе, что не буду вспоминать этот день. После этого момента моя жизнь перевернулась с ног на голову. За мое воспитание взялась тётушка. Причем основательно. Она каждый день будила меня в одно и тоже время, учила манерам, новым навыкам и языкам. Кстати, одним из этих языков является шведский. Но я его совсем забыла. Тетушка, прости...
Я старалась не вспоминать прошлое, ведь его не вернуть. Но прошлое — это частичка нашей жизни, и без нее никак. Прошлое учит. Как говорится, что не убивает, то делает нас сильнее. Но в моем случае наоборот. Я сломалась, полностью. Но в моей жизни появились люди, которые сумели украсить мое существование.
Тяжёлые воспоминания, которые я тщательно блокировала в себе, тут же хлынули на меня волной, заставляя меня всплакнуть. А я не хотела тревожить парня, сидящего рядом со мной. Но меня сдала стекающая по моей щеке слезинка, которая капнула и растворилась в воде, создавая на ее поверхности колебания. Александр это заметил и повернулся ко мне лицом. Увидев моё грустное лицо, он досадно выдохнул. Парень мягко поднял мою голову за подбородок большим пальцем, чтобы я посмотрела ему в глаза. И поцеловал... Но не страстно, без похоти. Только чувства. Он медленно перебирал мои губы, гладя пальцем по щеке. Мои слезы попали на наши губы, из-за чего мы отстранились друг от друга . Я почувствовала какую-то грусть в зоне груди. Что это?
Он провел сквозь мои волосы пальцами и провёл кончиком пальцев по моей нижней губе, убирая мокрые дорожки слез.
— Не грусти. Я не буду расспрашивать, о чем ты думаешь. Я просто скажу то, что думаю. Слушай меня, — он взял мое лицо в ладони и прижался к моему лбу своим. — Я всегда буду рядом, слышишь? — он сказал это тихо, максимально сокровенно.
Я начала активно кивать. Парень лег на землю спиной, потянул меня за руку, укладывая рядом с собой на бок, и крепко обнял. Я положила голову ему на грудь и закрыла глаза, отдаваясь приятным ощущениям и своим мыслям.
Тёмная ночь. Маленький пруд. Две разбитые души. Но смогут ли они помочь друг другу?
