Koi No Yokan (Рассказ в десяти частях)

Возвращаясь с работы, Микаса попала под проливной дождь. Когда она выходила из дома, на небе не было ни облачка, так что её зонтик сейчас висел на двери шкафа, а не находился у неё в руке, защищая от ливня, который сделал её белую рубашку прозрачной и заставил дрожать под промокшим хлопком. Её шарф — тяжёлая, вымокшая масса, которая, кажется, постепенно её удушала. Тем не менее, она несла три больших пластиковых пакета, наполненных до отказа пенопластовыми контейнерами с едой из своего ресторана — клиент отменил заказ в последний момент. Поэтому она улыбалась (стиснув зубы из-за холодного дождя, который лил ей на голову и стекал по затылку, но у неё были заняты руки, чтобы вытереть его). Генеральный менеджер практически заставил её забрать еду, потребовав, чтобы она принесла домой килограммы макарон, телячьи отбивные, двойные порции салюми и сырные тарелки. Еды на двоих было более чем достаточно, и она решила, что Леви оценит хорошую, сытную еду, тем более что он больше не занимает привычное место в их ванной комнате. Часть её считала, что она не должна быть так добра к Леви, что она должна ответить на его обычный бесчувственный взгляд тем же. Но другая её часть понимала, что она не всегда была такой холодной, что в какой-то момент своей жизни она была открытой, щедрой и заботливой. Она ненавидела пустоту, которую ощущала в груди, и тусклый свет, сияющий в её глазах. Она не может вечно жить отравленной жизнью, решила она. Возможно, она даже заставит этого мрачного ублюдка улыбнуться. Когда Микаса поднялась по лестнице на второй этаж, то услышала приглушённые звуки бодрой оркестровой музыки. Музыка становилась всё громче, когда девушка приближалась к квартире. Горн, струнные инструменты и барабаны — она осознала, что музыка Леви похожа на какой-то военный марш. Ну конечно же он это слушает, — подумала она. — Естественно. Когда она вошла в квартиру, он был на кухне и снимал проволочную сетку с шампанского, кивая головой в такт музыке — наверное, Суза, если подумать. — Дерьмово выглядишь, — крикнул Леви, перекрывая рёв горнов. — Спасибо, — усмехнулась она. — Если ты не заметил, на улице дождь. Так в честь чего шампанское и армейская музыка? Ты можешь сделать потише? Он подошёл к стереосистеме и выключил музыку. — Я получил новую работу, — сказал он, беря бутылку шампанского за горлышко. — Выпей со мной, — одной рукой он взялся за пробку, и та легко выскочила. Громкий хлопок эхом разнёсся по квартире. — Да, дай мне секунду, — сказала она, бросив пакеты на столешницу и вернувшись в свою комнату. Она вышла через несколько минут в поношенных выцветших джинсах и белой футболке. — Ты ужинал? — спросила она, возвращаясь на кухню и доставая из пакетов пенопластовые контейнеры. — У меня здесь килограммы дорогой итальянской еды. — Я уже поел, — сказал он, предлагая ей бокал шампанского. Микаса залпом осушила полбокала. — Тогда, наверное, ты можешь посмотреть, как я ем. — Я не говорил, что наелся, — ответил Леви. — Что там у тебя? Она открыла крышку каждого контейнера. — Салаты «Капрезе» и «Цезарь», антипасто, равиоли с коричневым маслом, каватаппи с песто, тыквенное ризотто, оссо буко из телятины, фрикадельки. И… дофигища тирамису, — закончила она, вглядываясь в груду дамских пальчиков, нагруженных эспрессо и заварным кремом. Микаса опустила мизинец во взбитые сливки и слизала их с пальца. — Неплохо. Леви просто стоял, слегка приоткрыв рот и разглядывая еду перед собой — и, на долю секунды, женщину напротив. Кончик её пальца покоился между пухлыми розовыми губами. — Ты что, всё это время скрывала это от меня? — Не совсем. Но однажды я принесла домой полчизкейка, не сказав тебе ни слова, — ответила Микаса, пожав плечами. — Отстой, Микаса, — проворчал он. Она взяла шарик маринованной моцареллы из ближайшего контейнера и откусила кусочек. — Хорошо, теперь ты ничего из этого не получишь. — Потрясно, Микаса, — поправил он себя. — Так-то лучше. Часом позже они оба развалились на диване и передавали друг другу вторую бутылку шампанского, допив остатки уже утратившего вкус вина. Один из пенопластовых контейнеров лежал на животе Микасы, и она время от времени доставала оттуда сочную оливку, сливочный кубик таледжио и ломоть жирной соппрессаты. — Дай мне немного, — простонал Леви, делая большой глоток шампанского. — Я не сдвинусь с места. Я объелась, — она выхватила у него бутылку, взяв её за горлышко и поднеся к губам. — Если я пошевелюсь, то скорее всего умру. Я просто не могу перестать есть. Я стал похож на вышедшего из-под контроля маньяка. — Я никогда раньше не видела, чтобы кто-то брал оссо буко за кость и ел его, как куриную ножку, — засмеялась Микаса, вспоминая, как Леви вырывал куски из огромного куска мяса; красное вино окрасило его губы и щёки. — Я обслуживаю столики с пятнадцати лет, но такое вижу впервые. — Мне нравится думать о себе как о новаторе, — пробормотал он. — Кроме того, ты тоже его немного поела. — Конечно, — она попыталась стереть воспоминание о том, как Леви за мгновение до того, как она предприняла попытку откусить кусочек, вырвал телятину из её рук, оставив её ни с чем. Тогда он посмеялся над ней этим низким смешком, который, казалось, эхом отразился от её живота, и его улыбка… — Пожалуй, в следующий раз я воспользуюсь ножом и вилкой, — сказала она резко. — Плебейка, — издевательски прорычал он, а затем жестом попросил её вернуть ему бутылку. Она так и сделала, после чего он отпил из горла. Капля вина стекла по его нижней губе. — И еду тоже. Микаса полезла в контейнер и вытащила оттуда ломоть салями с укропом, затем вяло протянула руку в его сторону, чуть ли не тыча мясом ему в лицо. — Держи. Леви посмотрел на её вытянутую руку и нахмурился. — Просто передай его мне. — Просто ешь. Что, хорошенькая девушка никогда раньше не кормила тебя вяленым мясом? — она приподняла брови, а вскоре и уголки губ. — Нет, но из твоих уст это звучит не очень аппетитно, — сказал он. — Ну и ладно, мне больше достанется, — она отдёрнула руку и засунула кусок салями себе в рот. — Мммм, — промычала она, жуя с открытым ртом, — как же вкуууусно. — Я не говорил, что не хочу! — Леви потянулся к пластиковому контейнеру, лежащему на её животе. Она отстранилась от мужчины и, схватив контейнер, вытянула руку, держа его вне зоны досягаемости. — Теперь оно всё моё, — поддразнила его Микаса, пытаясь увернуться. Леви последовал за ней, навалившись на неё всем телом и пытаясь дотянуться до контейнера. Ему мешала бутылка шампанского, которую он сжимал в своей руке, поэтому он поставил её на кофейный столик и снова нырнул к Микасе. Она попыталась оттолкнуть его рукой, но лишь прижала ладонь к его носу и рту. Внезапно она ощутила покалывание и влагу на коже. Она осознала, что это Леви укусил её за руку, нежно покусывая ладонь. Она завизжала от смеха и толкнула Леви рукой в лицо, пытаясь вылезти из-под мужчины. Её извивающиеся движения предоставили ему больше возможностей для манёвра, и вскоре он потянулся вперёд, приблизившись к руке Микасы и накрыв девушку своим телом. Его рука потянулась вперёд к контейнеру с едой в её вытянутой руке; он забрал его у неё. Он, кажется, не замечал, что они были прижаты друг к другу бёдрами, и что движения Микасы делали этот факт ещё более очевидным. Леви достал из контейнера полупрозрачный ломтик прошутто, держа его в нескольких сантиметрах от лица Микасы. Он бросил контейнер на кофейный столик. Она попыталась дотянуться до еды, которая буквально свисала над её головой. Она щёлкнула зубами, но он всё ещё удерживал её на месте своим на удивление сильным телом. Он покачал головой и положил прошутто себе на язык, медленно жуя, словно бы насмехаясь над ней. — Попалась, — прорычал он. — Попалась, — практически промурлыкала она. Глаза Микасы слегка расширились, когда она услышала свой низкий голос, хриплый от желания. Леви улыбнулся уголками рта, показывая зубы, и эта улыбка пронзила её прямо в сердце. А затем он поцеловал её. Она даже не была уверена, что «поцелуй» — подходящее слово для того, что он сделал поначалу: его губы сомкнулись над её губами, но сначала она почувствовала его зубы, слегка царапающие и тянущие её нижнюю губу. Судорожный вздох Микасы был вызван не только странным ощущением, но и тем, как поцелуй заставил её раствориться в нём. Её руки обвились вокруг мужчины, прежде чем он поцеловал её по-настоящему; его губы на её губах были твёрдыми, но податливыми. Одна из её рук пробежалась вверх по его спине, обхватывая сильный, твёрдый изгиб плеча и шею, прежде чем её пальцы коснулись его подстриженных волос, а затем и более длинных волос повыше. Пальцами она обхватила его тёмные пряди и мягко за них потянула. Леви выдохнул ей в губы, а затем снова поцеловал её с ещё большим пылом. Микаса снова потянула его за волосы, но на этот раз посильнее, вызвав у него рычащий стон, который заставил её крепко сжать его волосы и откинуть его голову назад. Она прижалась губами к его челюсти, а затем и к шее. — Дерьмо, — прошипел Леви, когда она зацеловывала следы укусов влажными поцелуями с открытым ртом. Рука Микасы прижалась к его животу и скользнула вверх под рубашку. Он напрягся. — Что? — спросила она, слегка отстраняясь от него, отпуская его волосы и убирая руку с его тела. — Мы должны остановиться, — он слез с неё и снова сел, прижавшись к подлокотнику на противоположной от Микасы стороне дивана. Она приподнялась и села, глядя на Леви, сидящего с прямой спиной и хмурым выражением лица. Без её ведома рука Микасы взметнулась ко рту. Кончики пальцев слегка коснулись припухшей от поцелуя нижней губы. Леви нахмурился ещё сильнее. — Пожалуйста, не делай этого, — сказал он, глубоко дыша. — А то мне захочется поцеловать тебя ещё раз. Микаса опустила руку на колени, опустив глаза. — Прости. — Не нужно извиняться. Это всё моя вина. Она приоткрыла рот, пытаясь придумать, что бы такое сказать, чтобы ему стало легче, но единственная мысль, которая приходила ей на ум — это то, что она просто хочет поцеловать его ещё раз, и к чёрту последствия. — Мне пора ложиться, — сказал Леви. — Завтра на работу вставать. — Да, — пробормотала она, глядя ему вслед. На следующий день на кухонном столе в хрустальной вазе красовалась дюжина красных и жёлтых тюльпанов. Микаса задалась вопросом, не для неё ли они, проводя пальцем по перистым чашечкам лепестков. Леви никогда раньше не приносил домой цветы, так почему же начал? Она заварила чай и, потягивая напиток, наблюдала за тем, как колышутся на утреннем ветру луковицы тюльпанов, слегка покачиваясь взад и вперёд и источая лёгкий аромат. Микаса решила не спрашивать Леви о цветах.