haikyuu short stories

Ткань клубной спортивной куртки с эмблемой школы тяжело давит на плечи, словно сам Атлант решил переложить на тебя ответственность за удержание небесного свода. Спина онемела, но ты продолжаешь стоять, приподняв руки, готовая громко аплодировать хорошей подаче. Он всегда давал повод до красноты отбить ладони. Лишь только мяч касается той стороны площадки, его потемневшие озорные глаза находят твои, а губы растягиваются в ухмылке. Капитан команды игриво подмигивает левым глазом, на что ты робко машешь ладошкой. Визги, доносящиеся откуда-то со спины, с задних трибун, вынуждают каждую мышцу в твоём теле напрячься. – Ойкава! – они неестественно долго тянут гласные в его имени. От кокетливого тона по коже бежит колючий холодок. Девушки хихикают в унисон; какофония голосов, каждый из которых намеренно звучит громче другого, эхом отражается от стен спортзала. – Отличная подача! Сцепив ладони на коленях, садишься на место и опускаешь взгляд. Совсем не замечаешь растерянное выражение его лица. Связующий видит – ты снова прогнулась под их давлением. Для любого другого, не знающего всей ситуации, скрип его зубов и сжатые в кулаки пальцы будут лишь показателем внутренней борьбы и спортивного азарта. Все прекрасно знают, что он не станет стоять на месте, особенно во время игры, когда трибуны полны телерепортёров и скаутов, рыскающих в поисках молодых талантов, способных выступать на национальном уровне. – Слышала, он с кем-то встречается, – раздаётся прямо у тебя за спиной чей-то звонкий голос. Но прежде чем ты можешь обернуться и сказать что-то в свою защиту, слышится голос кого-то, сидящего чуть левее. – Ага, но я слышала, что там ничего особенного. Так, мимолётное увлечение. Поэтому можно смело считать его свободным. – Девочки, он же не кусок мяса. Испытываешь искреннюю благодарность обладательнице третьего голоса, но хихиканья стольких девушек позади лишь ещё больше действуют на и так измотанные нервы. Живот неприятно скручивает, и ты обхватываешь себя руками в надежде успокоиться, собраться. Третья партия пролетает незаметно. Нельзя сказать, что они неправы. Вы с Ойкавой себя официально парой не называли, приторно-сладких прозвищ не давали и за ручки в школе не держались. Но тебе нравилось другое. То, как синхронно двигались ваши тела, перемещаясь из корпуса в корпус; то, как легко было найти интересную обоим тему разговора; и даже то, как приятно было вместе с ним нежиться в тишине. В такие моменты он просто закидывал руку на плечо и прижимался губами к виску. Более свободные проявления симпатии Ойкава всегда припасал на потом: на недолгий путь до парковки или часы, проведённые за выполнением домашней работы у него в комнате. Всё началось, когда вас поставили в пару для школьного проекта, результат которого сильно влиял на итоговую оценку. Вот вам и пришлось встречаться во внеучебное время, чтобы над ним поработать. Тогда-то ты и полюбила его компанию. Сам же Ойкава стал приглашать тебя на тренировки или частые посиделки в кругу своих самых близких друзей. Да и просто заниматься уроками с тобой на пару ему было в удовольствие. Это было незадолго до того, как ваши разгорячённые губы и души нашли друг к другу путь и тесно переплелись. И вот ты здесь, волнительно сжимающая за него кулачки, пока сам волейболист подходит ближе к краю площадки, выдыхая сквозь зубы и раскручивая мяч на ладони. Упирается носками кроссовок в белую линию, словно обозначает свою территорию. Усмехается. Весь его вид говорит об уверенности в себе, лишь ещё больше разрастающейся с каждой пройденной секундой игры. Сердце в твоей груди останавливается, когда Ойкава подаёт; мяч зависает где-то в воздухе и крутится быстро-быстро. Яркие полоски мелькают слишком часто, превращаясь в один размытый тёмный сгусток. Ойкаве удаётся сделать ещё один эйс, тем самым добиваясь матч-поинта для своей команды. Стоит только мячу оказаться под сеткой, он смотрит в сторону трибун и цепляет тебя взглядом, после посылая воздушный поцелуй. Приподнимаешь ладонь, слегка разводя пальцы. Глупый жест, пользоваться которым вы начали, когда находились в разных концах кампуса или когда не могли встретиться за ланчем, чашкой кофе или уроками. Спустя одно лишь мгновенье ты сжимаешь ладонь, выхватывая из воздуха его неосязаемый поцелуй. Связующий пристально наблюдает, как ты прижимаешь пальцы к губам, на подушечках чувствуя невидимый шлейф его любящего прикосновения. Как только лёгкая улыбка появляется на твоём лице, выражение его собственного тоже меняется – маленькие ямочки появляются на обеих щеках. – Если ты серьёзно думаешь, что это было для тебя, то спешу огорчить: ты заблуждаешься, – та звонкоголосая шепчет тебя прямо в ухо, в угрожающем жесте сжимая плечо, словно якорь, пытающийся утянуть в тёмные океанские глубины. – Очевидно, что он был адресован мне. Мы с Ойкавой вместе ходим на семинары по лингвистике и даже в паре работали над проектом на этой неделе. Я ему определённо нравлюсь, раз он даже предложил донести мои учебники. Каблуки у неё довольно острые. При желании она может ими вспороть тебе горло или выбить к чертям глаз, так что ты просто сбрасываешь её руку и отворачиваешься, аплодируя Ойкаве, что как раз выполняет отличную подачу. Громко болеешь вместе с толпой, хмурясь от каждого жёсткого хлопка ладони по мячу. Поднимаешь взгляд и замечаешь, что он в игре – летает туда-сюда с одной стороны площадки на другую. Лицо Ойкавы раскраснелось, а сам он уже занимает нужную позицию и вытягивает руки вверх. Через пару мгновений делает идеальную подачу лучшему, который тут же забивает, тем самым приводя команду к заслуженной победе. Толпа чуть ли не бьётся в экстазе. Все вскакивают с мест, звонят в колокольчики, трубят в дудки и просто аплодируют. Сами же игроки радостно скачут по площадке и обнимают друг друга. Ойкава за плечо притягивает к себе Иву-чана и что-то шепчет ему на ухо. Параллельно обводит взглядом болельщиков и мгновенно ловит твой, тут же подмигивая. А у тебя сердце в груди бьётся словно голубка, пытающаяся вырваться из клетки. Волейболисты выстраиваются в шеренгу и благодарят друг друга за игру. И только когда их отпускают переодеваться, ты тоже начинаешь собираться. Вдруг слышишь за спиной ядовитый смешок. Обернувшись, ты замечаешь ту девушку. Стройная голубоглазая брюнетка оглядывает тебя высокомерным взглядом, в улыбочке растягивая тоненькие, покрытые персиковым блеском губы. Скрещивает руки на груди, тем самым выставляя напоказ свой и так приличный размерчик, и усмехается. – Надеюсь, ты не Ойкаву ждёшь. А то, боюсь, тебя ждёт разочарование. – Какое ещё разочарование? Знакомый приятный голос вводит тебя в ступор. Не успеваешь даже повернуть голову, как уже чувствуешь тепло его тела рядом. Ладонь Ойкавы ловко проскальзывает в задний карман твоих джинсов. От удивления словно проглатываешь язык. А он искоса глядит на группку своих фанаток, сгрудившихся как раз недалеко. Черты красивого мужского лица расслабляются, тем самым демонстрируя абсолютное равнодушие к тем девушкам. По телу разливается тепло, лицо печёт как, впрочем, и то место, к которому сейчас крепко прижата его ладонь. Ойкава жмётся ближе, притягивает к себе под бок и так радостно улыбается. В этих глубоких каштановых глазах можно без труда разглядеть переливающиеся во флуоресцентном свете искорки. – Приветики, красавица, – нежно чмокает в макушку и за спину тянет ещё поближе. – Понравилась игра? Поднимаешь на него благоговейный взгляд и находишь своими глазами его. Тело захлёстывает знакомой согревающей волной, а сердце совершает сводящие с ума кульбиты. – Конечно, вы просто невероятно отыграли! А ты забил на целых два эйса больше, чем в прошлом матче! – Ооо, моя девочка! – мягкими и тёплыми губами оставляет поцелуй на виске. Он демонстрирует эти любовные знаки чаще, чем обычно, а ты гадаешь: не из-за всех ли этих приставших к тебе девушек. – Кстати, о каком разочаровании шла речь? Уж не в моей ли игре? Я облажался пару раз, признаю, но вроде реабилитировался. Обернувшись к толпящимся позади поклонницам, замечаешь их побледневшие мины и болтающиеся где-то на полу челюсти. У тебя на лице отображается смесь самодовольства и некого коварства, а уголки губ дёргаются в ухмылке. – Что ты, Тоору, ты был великолепен! Дамы просто расстроились, ведь ты был слишком занят игрой, чтобы оказать им должное внимание. Вот и всё. Ойкава изо всех сил пытается подавить смешок, грозящий сдёрнуть эту маску безразличия с его лица. Прищурившись, косится в сторону раскрасневшихся и заикающихся девушек, успевших тысячу раз пожалеть, что задержались здесь. Парень лениво закидывает ладонь на заднюю часть шеи и задирает голову, тем самым добавляя своему облику ещё больше невинности. Повернувшись боком, крепко обнимаешь его за талию. Теперь поклонницам открывается прекрасный вид на его ладонь – большой палец торчит над краешком кармана, в то время как остальные четыре тесно прижаты к твоей пятой точке. – Признаюсь честно, кое-кто всё же меня отвлекал, – морща нос, растягивает губы в улыбке, от которой тут же появляются морщинки в уголках глаз. Ойкава проводит ладонью вдоль рёбер и запускает её во второй карман, полностью прижимаясь торсом к твоей груди. Связующий изучает тебя ласковым взглядом, и в это мгновение кажется, что вы на театральных подмостках, а все лучи прожекторов направлены только на ваши сцепленные фигуры. – Я знал, что ты придёшь на игру, да ещё и вся такая красивая в моей клубной куртке. Я просто не мог перестать пялиться в перерывах, – чмокает в висок, а у тебя от этого вспыхивают щёки. Но ты всё равно ничего не можешь поделать с этим мерзким ядовитым чувством тревоги, которое неприятной вибрацией отдаёт где-то под рёбрами. Гадаешь, насколько чисты его побуждения: он действительно показывает всей этой толпе, что ты его, или просто пытается запудрить мозги, используя тебя в качестве орудия действия. Ойкава легонько тянет за край твоей или, точнее говоря, своей куртки; что-то сродни гордости проскальзывает в тёплом взгляде и буквально на секунду подавляет твоё внутреннее волнение. – Ты такая очаровашка в моей одежде. Одна из трёх особо визгливых фанаток вдруг встаёт на носочки, чтобы казаться ещё выше, и тёмной угнетающей тучей нависает над вами двумя. – Н-но… Я думала, вам запрещено отдавать клубные куртки посторонним! – Ах да, – Ойкава взмахивает ладонью и невзначай пожимает плечами. – Пришлось попросить у тренера позволения. И раз уж я закрыл последние две игры эйс-подачами, он пошёл навстречу и разрешил одолжить куртку моей девушке. При упоминании своей девушки Ойкава прижимается губами ко лбу, а потом укладывает подбородок на темечко. Через твою голову улыбается поклонницам, а потом язвительным тоном, никак не вяжущимся с таким невинным выражением лица, обращается к ним. – Вы кого-то ждёте, дамы? Они синхронно начинают что-то неразборчиво бурчать себе под нос, быстренько семенить в проходе и, извиняясь, уходить. Стоит только двери в спортзал захлопнуться, Ойкава взрывается в приступе смеха и покрепче прижимает, упиваясь твоим смущённым видом. Склонив голову, прижимается губами к уху и пытается перекричать снующие вокруг толпы народа. – Покушать чего-нибудь хочешь? Тренер освободил от завтрашней тренировки, так что смысла торопиться домой нет. – Разумеется, – ты упираешься ладошками ему в грудь, чувствуя под пальцами мокрую от пота ткань футболки. Куксишься и выдавливаешь из себя звук отвращения. – Иди-ка сначала в душ, Тоору. Я с тобой никуда не пойду, пока от тебя так несёт. В ответ Ойкава лишь игриво сжимает ягодицы в ладонях. – Скоро буду. Подождёшь меня в машине, ладно? В это же мгновение вспоминаешь о связке ключей, позвякивающих на шлёвке твоих джинсов. – Идёт. Тон голоса падает на октаву ниже, и связующий тут же заглядывает тебе в глаза. А ты лишь крепко сжимаешь холодное металлическое колечко, на котором болтаются ключи от его автомобиля. Ойкава медленно изучает лицо взглядом, а потом трётся кончиком носа о твой. – Спасибо, что пришла, – невесомо целует морщинку между бровями, губами спускаясь к переносице. – Видимо, ты мой талисман на удачу. – Можно подумать, тебе нужна удача, Тоору, – саркастично произносишь ты, сжимая в кулаках краешки куртки. Вытащив ладони из твоих карманов, парень мягко шлёпает по мягкому месту, тем самым вынуждая слегка навалиться на него. Ойкава тихонько посмеивается тебе в ухо и смазано целует куда-то в макушку, а потом в конце концов отпускает. – Конечно, не нужна. У меня же есть ты! – покидая спортзал, кричит он через плечо. На протяжении всего пути до парковки, под аккомпанемент бренчащих в руке ключей, пытаешься бороться с горячим румянцем, выступившим на щеках. Крутишь меж пальцев брелок, на котором выгравированы его имя и эмблема школы. Это подарок, преподнесённый Ойкаве не так давно, в начале семестра. «И когда ты успела меня так хорошо изучить?», – спросил он тогда, мягко прижимая за бёдра и оглаживая коленки, расставленные по обе стороны от его ног. Добрых двадцать минут проводишь в машине, пытаясь занять себя сначала прослушиванием радио, потом проверкой ленты в социальных сетях и, наконец, ответами на сообщения от преподавателей. Вдруг, откуда ни возьмись, появляется Ойкава и до смерти пугает тебя неожиданным хлопком двери. Взволнованно прижимаешь руку к сердцу и расширенными от страха зрачками наблюдаешь за молодым человеком, что плюхается на водительское сидение и вытягивает свои длиннющие ноги под рулём. Через коробку передач Тоору протягивает ладонь и укладывает её тебе на бедро, осторожно сжимая сквозь плотную ткань. – Приветики ещё раз, красавица. О чём задумалась? На ощупь находишь пальцами мужские костяшки и тепло улыбаешься его ласковым действиям и только что произнесённым словам. Ойкава мягко водит большим пальцем по шву джинсов и вдруг наклоняется ближе, шаловливо утыкаясь носом в щёку. Кожей чувствуешь, как его губы растягиваются в улыбке. – О тебе. Полностью правдивый ответ. Но в каком именно направлении ты думаешь, Тоору знать не нужно. Как и не нужно знать, почему ты слегка хмуришься и как-то отрешенно смотришь куда угодно, но не на него. Сердце болезненно сжимается, а между ключиц как-то противно тянет при мысли о тех девушках, их словах и пренебрежительном отношении. – Ты потрясающая, – оставив на щеке целомудренный лёгкий поцелуй, Ойкава усаживается удобнее и заводит машину. Ладонь так и покоится на ноге, прижатая то ли под воздействием непреодолимой гравитационной силы, то ли его собственного неприкрытого желания. Даже пока парень делает заказ в макавто и направляется к ближайшему парку, ладонь никуда не исчезает. Она излучает лихорадочный жар, вирусом пытается проникнуть в вены и словно умоляет впустить, дабы поглотить тебя изнутри, пока не останется ничего, кроме оболочки, заполненной его тёплыми чувствами. Не успеваешь и глазом моргнуть, как машина уже припаркована, а Тоору по-джентельменски открывает твою дверь. Тянет за руку, а ты чуть не спотыкаешься на пути к зелёной широкой полянке, рядом с главной аллеей. Стягиваешь обувь и отбрасываешь её в сторону, после усаживаясь на расстеленный им плед, который всегда лежит в багажнике для подобных случаев. На протяжении всего этого позднего ужина ты ведёшь себя тихо и уныло крутишь бумажную обёртку. Какое-то время Ойкава даёт тебе поплавать в собственных мыслях, но всё же не выдерживает и вырывает из них. Подсаживается поближе с надеждой пробить эту бетонную стену, что ты возвела вокруг себя. – Всё хорошо? – Ойкава снова укладывает ладонь на колено и мягко поглаживает подушечками пальцев. – Ты какая-то поникшая после игры. И в эту же секунду перед глазами снова возникает та сцена, невольной участницей которой ты стала, – группа ополчённых на тебя девушек, их фырканье и презрительные насмешки как над тобой, так и над оказанными Ойкавой знаками внимания. Чёрная тень сомнения нависает над тобой, острыми когтями вцепившись в плечи, раздирая кожу и оставляя язвы, которые – ты знаешь – не залечить одними лишь словами. – Чт…Что ты думаешь о тех девушках? Ну, после матча… Ты сильно рискуешь, ступая на этот раскачивающийся канат и не имея страховки, что спасёт в случае опасности. Ойкава тебе ничем не обязан – он не давал ни клятв, ни обещаний. Вдруг вы лишь «мимолётное увлечение» друг для друга? Так ведь обычно говорят? Поэтому ты, выходит, не имеешь на него никаких прав. И физическая, и духовная оболочка наполняются чем-то тяжелым, отягощающим от его последующих слов. – Вроде симпатяжки. Но не совсем мой типаж. А ты что думаешь? – золотисто-карие зрачки фокусируются на чём-то вдалеке. Он же шутит, правда? Тоору говорит этим своим фирменным обыденным тоном, используемым лишь когда надо завуалировать сарказм и жутко серьёзное лицо, что вот-вот скривится от приступа смеха. Но даже дрожащие уголки губ – явный намёк на зарождающуюся улыбку – не могут подавить твой внутренний страх. Наоборот – это лживое признание лишь приумножает его, трансформируя в кислотный сгусток, скапливающийся в животе. Он рассеивается и окончательно добивает, проникая в каждую молекулу, из которой ты состоишь. – Эй, я же тебя просто дразню… Ладонь поглаживает щёку, но ты слишком глубоко застряла в этом оцепенении, чтобы заметить. Взгляд потерян. Фокусируешься лишь на травинках под ногами и тщетно пытаешься пересчитать все оттенки зелёного, так красиво переливающегося в лунном свете. Воздух вокруг сладкий и мягкий, как бальзам, а тебе хочется, чтобы он был скорее как целебная мазь, способная помочь твоей обуглившейся душе. Начинаешь задыхаться от скопившегося внутри пепла, подступающего к горлу и оседающего на языке. Слёзы скапливаются на ресницах, а к лицу приливает кровь от страха, что эмоции возьмут верх. Из этого порочного круга вырывает аккуратное прикосновение костяшек к подбородку, а потом и мужской голос. – Ты можешь поделиться со мной, ты же знаешь? Ладони находят его тело и цепляются в свитер. Соблазн задать парню один лишь вопрос не отступает. А кислота тем временем болезненно перемешивается с пеплом, полностью заслоняя выход вырывающимся наружу словам. Ойкава кладёт руку тебе на шею и большим пальцем поглаживает вену, словно в попытках выманить этот вопрос из твоего горла. – Я тебе вообще нравлюсь? Пару мгновений в воздухе висит тишина, впоследствии резко разрываемая его хихиканьем. Запустив ладонь в твои волосы, Тоору прижимается своим носом к твоему и прикрывает глаза. – Ты серьёзно думаешь, что я бы просил тренера нарушить эту традицию с куртками, если бы ты мне не нравилась? Начинаешь что-то лепетать, выдавливать из себя несвязные слоги в попытках оправдаться. Ладони становятся влажными, а язык – как наждачная бумага. Глаза лихорадочно бегают по его лицу, пока ты стараешься собрать мысли и эмоции в кучу. Но сказать что-то толковое так и не удаётся, ведь Ойкава прижимается к губам в поцелуе. От ощущения его тёплого рта сознание мгновенно превращается в месиво из несвязных между собой мыслей. Пальцы крепко стискивают мягкий материал свитера и подрагивают от желания быть ещё ближе. Ойкава чувствует твоё отчаяние и улыбается в поцелуй, соединяя ладони на талии. Он так же страстно желает быть ближе, ведь с его долгожданным признанием между вами зародилось и расцвело что-то новое, достойное восхищения, гордости и демонстрации. Даже оторвавшись от твоих губ, Тоору продолжает улыбаться. – Я не хотел торопить тебя или давить. Но… Я хочу тебя. Понимай как хочешь. Будь то отношения или… – Отношения, – незамедлительно следует ответ. Подскакиваешь на колени и склоняешься над его лицом. Твои губы находят его собственные, а руки обхватывают широкие плечи и путаются в каштановых волосах. Парень резко усаживает тебя себе на бедра, фиксируя ладони на лопатках, чтобы ты удержала баланс. Тоору ведёт кончиком носа по щеке, плавно переходя к линии челюсти и шее, по пути оставляя маленькие красные метки. – Тебе не к кому меня ревновать, сладкая. Клянусь. Щёки густо краснеют из-за его намёка на тот вопрос о фанатках и из-за комплексов, что разъедали внутренности, несмотря на все его обратные заверения. Ойкава мучительно медленно проводит языком вдоль шеи, посылая по телу мурашки, тем самым успешно переключая внимание с удушающих мыслей на прикосновение горячего рта. – Но, если ты всё ещё мне не веришь, – ловкие пальцы Тоору проникают под рубашку, а глаза, полные радости и веселья, томно разглядывают тебя из-под густых ресниц, – я докажу.