***
Я поднимаю Еву, что стоит мне больших усилий, привожу на террасу завтракать. Это утро идеально всем. Солнце ещё не начало печь, с океана дует свежий морской бриз, пахнет румяными тостами на столе и цитрусами в моём коктейле. На найденном в номере листе я набросала карандашом ещё сонное лицо Евы. Она не сводит с меня глаз, и я знаю, что её так завораживает: моя сосредоточенность и вдумчивость. А я таю от ямочек на её щеках, когда она широко улыбается мне и заигрывает глазами в попытке увидеть, что у меня получается. — Я чисто для себя, завтракай, у нас впереди грандиозный день. — Да? Что ты задумала? — Не хочешь оставить это для сюрприза? — Не-а. — Нас ждут на пирсе, мы выйдем в океан на целый день. Идеальный день. — Я почти доела. Отвечаю ей улыбкой. Кажется, ей понравилась моя идея, но я немного волнуюсь. Сделать огромный шаг за раз, вдруг она не согласится? На телефон приходит сообщение, и это номер Пола. Без лишних слов, время и место встречи на завтра, я отвечаю, что не приеду, выключаю телефон и откладываю в сторону. — Что там? — Ничего, — мотаю головой я, возвращаясь к своему занятию. Мне не нужны эти переговоры, к чёрту работу, семью, эти картины, что высосали из меня всю жизнь, я останавливаю всё это в себе. Хочу быть здесь и сейчас. — Я же вижу, — растягивает Ева, от неё ничего не скрыть. — Меня спросили про встречу, я ответила отказом. Ева поднимается из-за стола, подходит ко мне, я нервно допиваю коктейль, переворачиваю лист бумаги. — Я тоже боюсь, что это может запустить определённое событие, в котором мы окажемся добычей. — Мы не станем их добычей, Ева, если придётся… — Знаю, — успокоила она, обняв меня за плечи. Тыча соломинкой в кубики льда на дне бокала, я заряжаюсь от Евы энергией и спокойствием от её мягкого поглаживания меня по спине, от поцелуя в макушку. Главное не возбуждаться, но она так наклонилась, что я вижу в разрезе халата её грудь, и всё во мне дрожит. — Ева? Будем собираться? — Да, идём, — легко говорит она, я выдыхаю с облегчением, этот день должен пройти идеально и не начинаться с моих потребностей. Мы собираемся, каждая на своей волне сосредоточенности, я делаю вид, что совсем не слежу за ней, и она пользуется этим. Наблюдаю из номера, как она вышла на террасу, подняла бокал, которым я придавила лист, и с любопытством рассмотрела. Мне немного стыдно, не лучшая моя работа, мне просто хотелось пальцем растушёвывать грифель на её губах, смотреть в застывший взгляд. Мы опаздываем, но я собрана, и Ева, кажется, тоже. На ней белый, свободный сарафан, на тонких бретельках, с глубокими карманами по бокам. Открытые плечи не дадут мне сегодня покоя, прикусываю нижнюю губу и отхожу от окна. В машине прохладно, ехать недалеко, Ева ковыряет этикетку на бутылке с водой, будто нервничает, хотя в номере эта роль была моей. — Всё хорошо? — Немного не спокойно, не обращай внимание. — Это из-за ночи? — Надеюсь, мы не вернулись к абьюзивным отношениям, и этот секс ночью был просто исключением. — Я имела в виду сон. Что тебе приснилось? Стоп, что? У нас были абьюзивные отношения? — Именно, а тебе так не казалось? — Успокой меня и скажи, что я себя так больше не веду! — Да, ты изменилась, Вилланель, а эта ночь.. тебе просто захотелось поиграть, верно? — Было немного грубо. Прости. — После того контроля и подчинения, с которым мы играли до этого, сорваться и устроить хаос, беспорядочные движения и борьбу вполне допустимо. — Ева, — протянула я, стиснув руль и повернув к причалу, — Не поощряй во мне такое. Мне не хотелось брать просто белую, скучную яхту, я выбрала яхту Aviva. Футуристический облик сильно выделяется на фоне остальных, нас встречает экипаж яхты. Мы опоздали к назначенному времени, но деньги решают всё, нас рады видеть, капитан пожимает нам руки, знакомит с составом экипажа и приглашает на борт. Ева так сильно сжимает мою руку, словно мы полетим на этой яхте в космос, я стараюсь успокоить её одним взглядом, пока нам проводят экскурсию, а команда подготавливается, чтобы отплыть. Сегодня дует приятный ветер, Ева надевает шляпу на себя и меня, чтобы солнце вновь не сделало из меня лобстера. — Я просила минимальный экипаж, выходит, уединения не добиться? — капризно спросила я, рассматривая веснушки на молодом лице нашей стюардессы. — Всё создано для вашего удобства, у нас есть Флайбридж, это площадка над рубкой, там могу присутствовать только я, принести напитки и оставить вас наедине. Также каюты: они рассчитаны на двенадцать человек, можете выбрать любую. Кают-компания тоже в вашем личном распоряжении. — Проводите нас на Флайбридж, и мы можем уже отплывать. Даже шампанское открывают за нас. Ева стоит на краю и смотрит на воду, я прячусь под навесом. Нас оставляют наедине, кажется, мы тронулись, волны начали смиренно расходиться перед этой громадиной. — Вчера мы танцевали, и была мысль, что безопасней, чем тогда, уже не будет. Думаю, сейчас мы в полной безопасности. Кто бы что от нас не хотел, они на суше и понятия не имеют, где мы. Выпей и расслабься, Ева. — Это невероятно. Всё это! Развлечение для богатеньких, такая жизнь… — Мы пока можем себе всё это позволить. Мои деньги в оффшорах, и если мы надумаем бежать куда-то, то я ничего не потеряю. — На один день мы можем забыть об этом? — Да, только ты и я. Ева допускает кроткую улыбку, забирает из моей руки фужер, звон, и мы отпиваем по глотку. — Можно? — спрашиваю я прежде, чем поцеловать. Ева сама прильнула к моим губам, тонкий поцелуй, наполненный лёгкостью и свободой, заструился между нами. Я прячусь обратно под навес, падаю на мягкий диван, наслаждаюсь видом горизонта. Чувствую, что здесь я могу ослабить контроль: Ева под присмотром, мы в безопасности. Время течёт плавно, как волны вокруг нас. С плеч Евы постоянно сползает то одна, то другая бретелька, каждый раз она поправляет их пальцами, я слишком концентрирую на этом внимание. Эти спазмы внизу живота, эта слюна во рту, это желание прижать её к себе, овладеть. Это даже злит, что я не могу просто наслаждаться солнечным днём. Что я думаю больше о сексе, о тёмном номере и стонах. Со спины Ева похожа на Анну, я разочарована в себе, что впервые допустила сравнение. Я не сравнивала их. Я вовсе не думаю о том, как произносила сотни раз имя первой и мой язык ударялся о верхние передние зубы. Или как поджимается нижняя губа, произнося имя второй. Кто из них меня большему научил, кому удалось взять меня под контроль? Анна так далеко теперь, и последнее ощущение её присутствия скоро исчезнет, затеряется на складе невостребованных улик. — Ева, уйди с солнца! — предупреждаю я. Хочу, чтобы она ворвалась в моё пространство и отвлекла от этих мыслей, но, кажется, что она сама не здесь. Ева лишь оглядывается на меня и игнорирует мою просьбу. Я прогулялась по яхте и вернулась обратно с двумя коктейлями. Ева что-то рассматривала в своей руке, и я подошла ближе. Настолько близко, что увидела в её руке ракушку. Ту самую ракушку, подаренную мальчиком Итаном. — Когда ты успела вернуться? — спрашивает тихо Ева, сжав кулак. — Без тебя скучно. Хочешь коктейль? Я взяла два и попросила не беспокоить нас. Подаю ей руку, провожаю до диванов. Раз здесь никого не будет кроме нас, я могу снять одежду, под ней бикини, в таком меня Ева ещё не видела. Я ловлю томный взгляд, Ева внимательно рассматривает меня им, опуская соломинку в бокал. — Если тебе жарко, сними этот сарафан. — Нет. Вдруг к нам подойдут. — Нет, я же сказала им. И что такого, если тебя увидят? — Я знаю, следы ещё не зажили до конца. Я встаю на колени перед Евой. — Они решат, что у нас слишком бурная сексуальная жизнь? Что я тиран? Катаю тебя днём на яхте, а ночью привязываю к кровати? Забавно, бондаж твоя идея. — Тебе забавно? — серьёзно спрашивает Ева, играясь с лямкой от бикини на моём затылке. — Ты не умеешь читать мысли людей, пусть себе думают, что захотят. Но ты умеешь читать мои. И ты знаешь, как я люблю тебя всей глубиной своей души. Всё в тебе. — А это глубоко? — Не очень, но это всё, что у меня есть. Опускаю голову на её колени, я помню, как при первой нашей встрече я отметила её идеальные икры, теперь я могу их целовать. Это щекотно, Ева смеётся, отдёргивая подол, поднимает мою голову за подбородок. — Когда попадаешь в такое место, хочется застыть во времени, кажется, что любые мысли найдут решение. О чём ты думала? — А ты мне тоже признаешься? — Да, — утвердительно кивает она. — Я думала о том, что всё, что у меня осталось от Анны, будет утеряно из-за моего решения не сражаться за это. Но я вижу в тебе что-то от неё. Не знаю, я не верю в бога, но что-то во вселенной явно дирижирует событиями, и если Анне не хватило времени исправить меня, то теперь у меня есть ты. — Как приятно слышать откровение из твоих уст. Правда, тебе так идёт быть открытой, смотреть этим пронизывающим взглядом и тихо говорить настоящие слова. Ева гладит меня по щеке, и это лучшая награда для меня. Я не настаиваю на откровении в ответ, но таков был уговор. — Послушаешь меня? — Я вся превратилась в слух и внимание, — заверила я. — В моём сегодняшнем кошмаре ты была в опасности, я не знала, убили тебя или нет, но пошла за тобой. Было мерзко и страшно, но я не раздумывая отдала жизнь. Это был всего лишь кошмар, но я и наяву отдала за тебя жизнь. И это словно не считается, будто я всё ещё не расплатилась за то, чтобы быть с тобой. — Мне жаль, что мы не сберегли это, — я осторожно опускаю ладонь на её живот, я готова к любой реакции. — Пообещай, что мы сможем сберечь друг друга. Мысли об этом рикошетили от стен моего сознания уже не первые сутки. Сберечь нас? Наконец-то Еве ничего больше не нужно, кроме нас! Боль подавлена, горечь лжи отступила, в прошлом нет смысла, и мы не будем цепляться за него. Но наше настоящее сейчас в подвешенном состоянии, я даже не могу представить, в какой мы опасности. Ева Когда она на коленях, то всегда открыта и честна, это её акт поклонения, выражение искренности. Она не обещает, я не слышу слов о том, что всё с нами будет замечательно, что она от всего сможет меня защитить. Внутри всё крутит от страха с самого утра, и он меня не отпускает. Хочу отвлечься, хочу быть там, где нам нет дела до всего, что происходит вокруг. Потянув за лямки на её затылке, я посмотрела в довольное лицо. На эту улыбку и приподнятую бровь, на цвет её глаз, что вмиг стали темнее. Меня по-прежнему беспокоит, что нас могут увидеть, но какого чёрта? Вилланель любое место делает своим, правит им. Если она предупредила, чтобы нас не беспокоили, я должна расслабиться, никто не посмеет сюда зайти. — Чего ты хочешь, Ева? — Всего, чего хочешь ты. Губы Вилланель влажно и горячо прижались к моему колену, я привстала от электрического разряда по всему телу. Дотянулась до коктейля, отпила половину, чтобы жар утих, но от её поцелуев всё разгоралось только сильнее. Она задрала на мне подол сарафана, пробралась пальцами под резинку и потянула с меня бельё, я откинулась назад, закрыв глаза. Отдаюсь этому ощущению, когда она ведёт, когда она знает, что делать, чтобы я взорвалась одним, вторым, несколькими оргазмами от её действий. Я возбудилась моментально, пока её губы касались меня в чувствительных местах, вызывали жар и покалывание, дикое желание наброситься, сделать с ней нечто подобное, разделить эту сладкую муку. Её пальцы проминают мою влажность, я издаю стон, хватаясь за обивку дивана, мне хочется зажаться, перетерпеть спазм, но Вилланель разводит мои ноги в стороны, слегка кусает за бедро. — Не мешай мне, Ева. — Ты просто… Просто… — Ты учила терпению меня, а сама не допускаешь прелюдии? Хочешь всё и сразу, Ева? А я хочу всю тебя медленно. — Прости, не мешаю, — извинилась я, но тут же нарушила вновь. Вилланель погладила подушечкой большого пальца от входа до клитора и нажала на него. Зашипев, я сунула руку в её золотистые распущенные волосы и потянула от себя. — Ты такая чувствительная, — мне не нужно было открывать глаза, я точно знала, что она довольно улыбается. Без предупреждения в меня погрузился большой палец, тут же её губы сомкнулись на эпицентре желания, от чего я вздрогнула. Теперь я дышу глубоко и прерывисто, получая влажные толчки в глубь себя и неутомимое посасывание на клиторе. Боже, это трудно вытерпеть: слишком хорошо, слишком остро, я не могу не елозить на кожаном диване, не могу не думать о жажде и жаре. О воздухе вокруг, его так много, им можно задохнуться. Яхта почти не качается на волнах, хотя мы идём довольно быстро, отдаляясь от берега. Мне хочется, чтобы мы не возвращались, вечное движение в никуда, вечное вожделение с ней. Её язык давно изучил меня и знает всё, что может довести меня до кульминации, но это всё равно ново. Это необъяснимый феномен, наш секс ещё не был одинаковым, каждый раз это будоражит, впечатляет и уносит из этого мира. Вилланель теснит один свой палец во мне другим, я не могу лежать, откинувшись назад, мышцы скручивает. Я смотрю вниз, распахнув глаза и увидев на секунды, что она вытворяет. Нет, я вновь откинулась назад, вжимаясь в диван, два пальца обеих рук слегка надавливали на стенки, язык попадал как внутрь, так и изводил мой клитор. Прижав голову Вилланель к себе, я зашептала её имя, граничащее с хрипом, и меня охватил оргазм. Вилланель встаёт с колен, забирается на мои бёдра, ранее развязанные на её шее лямки,теперь падают наперёд, я тяну с неё лиф, обнажая грудь. — Эй! Подожди, отдохни немного, — схватив меня за запястья, она игриво прижимает мои руки к спинке дивана. — Хочу пить. Вилланель подаёт мне коктейль, я кончила так быстро, что лёд на его дне ещё не растаял. Моё тело чувствует жжение изнутри, мышцы всё ещё сокращаются и приятно ноют, я хочу спать. Серьёзно, жаркий день и секс — я быстро утомилась. Вилланель вынимает из допитого мною коктейля кубик льда и проводит им по моим губам. Кубик тает, оставляя холодную влагу, Вилланель слизывает её, целуя в губы. — Приятно, — шепчу я, поджав губы после поцелуя. Вилланель забирает кубик льда в свой рот, посасывает его, не сводит с меня глаз, вынимает и жадно целует меня. Холодный язык встречается с моим, контраст будоражит меня до мурашек на руках. — Можно вопрос? — мои губы теперь печёт, Вилланель устраивается удобнее на моих бёдрах, я ласково обвожу её грудь пальцами. — У тебя всегда найдется для меня вопрос. — Если заморозить какой-то участок тела, затем укусить, будет не больно? — Больно будет после. Я не буду кусать тебя. — Я только спрашиваю, а тебе хочется? — Твоя кровь так разогнала меня ночью, мне достаточно, я могу хотеть, но не критично. — После того, что мы сделали, я убедилась, что тебе будет достаточно меня. Верно? Ты можешь больше не причинять вред кому-то? — Похоже, что да. Но это странная жизнь, постоянно я буду брать и брать. — Я согласна. Я справлюсь. — Смелая, упрямая Ева. Как это в твоей натуре: настаивать на чём-то, что даже способно навредить тебе. Ауч! Я рассмеялась, она заслужила, растягивая слова, она не заметила, как я взяла кубик льда и теперь тронула им её розовый вздёрнутый сосок. — Теперь согрей, — капризно предложила она, я склонилась к её великолепной груди. Я никогда не поборю свой комплекс неполноценности. Я знаю Вилланель, она не подарок, но внешне! Эта особа может свести любого с ума: всегда остроумна, сексуальна, красива, ей покорились все эмоции, она в совершенстве владеет своим телом, — рядом с ней сложно просто быть. Конечно, я никогда не скажу ей об этом, вероятно, она сама это понимает. В отместку я никогда не узнаю, что во мне такого, во мне одной, что я оказалась её выбором.***
Мой сон потревожила музыка. Подняв голову, я обнаружила, что осталась одна, рядом проплывает туристический корабль с огромным лицом пирата и пенной вечеринкой на борту. Люди веселятся под палящим солнцем, свистят и машут кому-то на нашей яхте. Хорошо, что я заботливо накрыта своим сарафаном. Чувствую себя обессиленной: столько секса, я когда-нибудь просто не проснусь! Забираюсь в сумку, чтобы проверить, не забыла ли я в номере свой подарок, он на месте, возьму его с собой. Одеваюсь и отправляюсь на поиски Вилланель, на пути мне встречается помощник капитана и провожает внутрь. После яркого солнечного света, после зноя дня и запаха океана, я будто упала в колодец. Здесь пахнет деревом и работает кондиционер, тёмный полумрак разбавляют неоновые постеры над барной стойкой, за ней я и нахожу Вилланель. На ней белый комбинезон с откровенно расстёгнутым вырезом — хорошо, что я нашла её здесь одну. Без слов, она притягивает к себе и обнимает, отставив бокал явно с алкоголем. — Так, и что происходит? — интересуюсь я, чувствуя озноб от перепада температуры. — Пока ты спала, мне составил компанию чёрный, пряный Капитан Морган. — Алкоголь? Раньше ты чаще от него отказывалась. — Захотелось почувствовать себя пиратом, пить ром на своём судне, ждать нападения. — Я в твоей команде, нальёшь? — Чистый? — Да, и три кубика льда. Вилланель выпустила из своих рук и обошла стойку. Мне достаётся не так много горячительного напитка, это говорит о том, что Вилланель собирается держать под контролем моё состояние. Что на счёт неё, мне сложно определить, пьяна она или нет. Делаю пару глотков, это бодрит, я осматриваюсь. — Как тебе вкус? — Мягкий, с оттенками дуба и карамели. Мне нравится. Эй, что не так? — спрашиваю я, Вилланель явно чем-то загружена, медленно поднимает на меня взгляд. — Хочу сделать это сейчас. — Секс? Боже, дай мне отдохнуть! — рассмеялась я, Вилланель лишь ухмыльнулась и мотнула головой, — Сделать что? — Я думала, мир мне врёт про любовь, — Вилланель повозила основанием бокала по столу, я напряглась, — Музыка, искусство, фильмы, люди, что якобы её уже нашли… Столько внимания к тому, чего у меня так давно не было. А если и было, то в какой-то специфической, извращённой форме. По-настоящему я познакомилась с этим чувством не так давно. Но это точно оно! Вспыхнув во мне в день знакомства, превратив жизнь в одержимость тобой, заставив меняться и видеть всё иначе, оно разрасталось и крепло. Этому чувству не помешала боль, предательство и ложь его не разбили, когда каждая фраза была провалом, когда из-за меня страдала ты, любовь только крепла. Я не готовила эти слова, так я чувствую нас каждый день, и я хочу, чтобы это не заканчивалось, Ева. Я тебя люблю. Её томное люблю заставляет сердце сжаться: она смогла, она нашла слова для нас. В её глазах блеск, и она легко опускает на стойку маленькую коробочку. — Не пугай меня, — улыбка делает её лицо светлым и невинным, — Продолжи дышать, Ева. Я протягиваю руку к её лицу: невозможно удержать себя от желания чувствовать её, прикасаться к ней. Вилланель нежится на моей ладони, прикрыв глаза, целует линии, накрыв своей рукой. Невероятно, что мы оказались на таком уровне, что прошли и разрушили множество преград, чтобы сейчас передо мной сверкало кольцо. Вилланель целует мой безымянный палец в подушечку. — Будет идеально смотреться на нём. Позволишь? — Я готова к этому больше, чем ты думаешь. — Я так предсказуема? — Нет, вовсе нет. Просто я готова была сделать то же самое. Вилланель удивлена, приподняв бровь, она даже допускает ухмылку, отметающую такой поворот событий. Но я спешу ей доказать, что мои намерения не уступают её. Перед нами появляется ещё одно кольцо, вынутое мной из кармана. — Я думала, что она у меня есть, что я прожила немало, во всём разобралась и в этом точно не могу ошибаться. Но я узнала тебя и поняла, что никогда и никого не любила до встречи с тобой. Кажется, мы обе знали о любви недостаточно. — Она наказывала нас. — О, да! Откровенно измывалась! — рассмеялась я. — Мы завладели ей. Никогда не думала, что кто-то кроме Нико сделает это. Я рассчитывала на долго и счастливо, а всё обернулось так, что я ничего больше не чувствую к Нико, кроме благодарности и стыда. Мне стыдно, что я слаба, что не нашла сил и времени, чтобы уйти достойно. Но сейчас и это не имеет значения. Вилланель надевает на меня кольцо с придыханием и трепетом, я спешу ощутить подобное, надев кольцо в ответ. — Я боюсь клятв, — произношу вслух, но это могло бы остаться во мне. — Из-за нарушенных предыдущих? — Как возможно быть в чем-то уверенной прямо здесь и сейчас, а потом отпускать это? — Не знаю, Ева. Я не сильна в подобном. Думаешь, когда-нибудь будет кто-то ещё? Кто-то возьмёт так твою руку и сделает это вновь? — Нет! — Нет только здесь и сейчас, верно? А потом? — Я всегда могла представить себе жизнь без него, но без тебя… Я ни за что так не боролось, как за тебя. — Я всегда буду плохой. Я заставила тебя пройти через всё это, — Вилланель переплетает наши пальцы, привычное присутствие кольца на пальце даже успокаивает во мне какую-то нехватку, к этому привыкаешь. К кольцу и быть чьей-то. — Скажи, ты могла бы отпустить меня в какой-то момент? Когда это было возможно? — Это сложно, ты же знаешь. Наверное, когда я привезла тебя в клинику. Отвернуться и дать тебе возможность на спокойную жизнь можно было тогда. И в парке! Когда я хотела тебя до невероятной боли. Когда проводила тебя до кафе и оставила. Возможно, в Париже, после ранения. Каждый раз, Ева, когда ты была в опасности. — И сейчас? — Нет. Всё необратимо. Ты слишком много раз выбрала меня. — Я заслуживаю ещё капельку рома. — Будет шампанское! Вилланель сжимает и целует мою руку, задерживается на венах губами. Но её глаза трезвы, и она не допускает помутнение из-за жажды. Шампанское громко выстреливает в потолок, Вилланель наполняет два фужера и разбирается с музыкой. — Приглашу тебя? — спрашивает она, протягивая мне руку. Звон фужеров, и мы выходим в центр зала, одни, наедине с чем-то новым, созданным с нуля. Как не умирать от любви? Это кажется нереальным. Будто вероятность того, что я очнусь в клинике после ран, или дома, в постели с Нико, невероятно велика! Я хочу заземлиться, чувствовать себя здесь и сейчас, алкоголь не помогает. Вилланель плавно переступает под медленный ритм музыки, я запускаю ладонь под ворот её комбинезона. Надавливая, ощущаю её гладкую кожу, вожу по ней, наслаждаясь тем, как она доступна. Склонив голову на её плечо, я запоминаю нас, думаю, она чувствует нечто подобное. Нет, я точно знаю, что она тоже запоминает нас. Моя ладонь опускается к её груди, упругой возвышенности, я пальцами касаюсь родинок на ней, я знаю о каждой на её теле. Вилланель допивает шампанское и опускает руку с фужером вниз, я целую её шею. Мы куда-то движемся, неспешно, в танце, под мои поцелуи. Мы у стойки, Вилланель ставит на неё свой фужер и забирает мой. Легко сжав в руках, она усаживает меня на барный стул, встаёт между моими раздвинутыми ногами. Её поцелуй жадный, она терпела, заводилась и молчала, я довела её, это вызывает улыбку. — Останови меня, Ева, — её руки против этой просьбы и забираются под подол. — Что? Почему? — Слишком много секса, это, конечно, здорово, и я правда могу тебя не выпускать из своих рук, но тебе нужно восстанавливать силы. — Я выспалась. — Ты в каждой моей мысли, я сидела тут и скучала, пока ты спала. Я так её понимаю. Надавливаю ладонью на её грудь, чтобы она сделала шаг назад, спрыгиваю со стула. Потянув за молнию на её комбинезоне, я прижала её к стойке. — Мне нужно проверить, знать, насколько тяжёлым было ожидание. Вилланель закрывает глаза и откидывает голову назад, когда я, поцелуями с открытым ртом и облизыванием, настигаю её шею. Молния расходится почти до низа, я запускаю обе ладони в него, поглаживая напряжённый торс, следуя вверх, чтобы, приподняв, сжать грудь и тут же найти губами бугорок соска. Её твёрдые соски будто действительно успели соскучиться по моим губам, я прикусываю их, и они наливаются, Вилланель едва слышно шипит, но не останавливает. Сдавив её губы своими губами, я добилась поцелуя, запустив руку между её ног. Воздух моментально заискрил и потяжелел, в моём паху заныло, лицо обдал жар, она горячая и влажная. Моим пальцам легко удаётся войти в пульсирующую тесноту, Вилланель стремится встать на цыпочки, стонет в мои губы. Всё так быстро происходит, толчки пробегают по её телу. — Чёрт, прости, я перегрелась, — стонет она. — Ничего, мы можем на этом не останавливаться. Хочу целовать тебя. — Ты голодна? — Может, немного, но сначала я утолю голод по тебе. Алкоголь быстро выветривается на воздухе, для нас накрыли стол, теперь я ощутила, как на самом деле проголодалась, что странно, Вилланель не притронулась к еде. Подперев подбородок сплетёнными пальцами, она смотрела на меня или за моё плечо, на горизонт. Мы совсем не хотели говорить, я даже боюсь это делать, когда всё так идеально. Вилланель не всегда ураган с идеями и весельем, ей нравится просто быть, и сегодня я подчёркиваю для себя это. Позже мы сидим на трапе для купания, свесив ноги вниз, Вилланель обнимает меня сзади. Яхта идёт медленным ходом, берега уже давно не видно. Я разглядываю камни на своём кольце, оно искрится, я в него влюбилась. Здесь мы в тени самой яхты, солнце нам не мешает. До того, как надеть кольцо на Вилланель, я думала о том, что это у меня отнимет. И я не нашла ничего, с чем бы я не смогла смириться. Жить без сомнений, должно быть, приятное ощущение. Я нахожу и сжимаю ракушку в своём кармане, и эта крохотная вещица как последняя песчинка той меня. Мне необходимо отпустить это и смириться. Ракушка падает в воду, я тут же нахожу на себе руку Вилланель и сжимаю её. — Простилась? — Да. — Я видела, как ты уже думала сегодня об этом. — Для себя я всё решила. — Хочу предложить тебе завтра же убраться отсюда. Будем передвигаться нелегально, сделаем паспорта далеко отсюда, купим неприметный дом и спрячемся от всех. — А как же Хелен? Ты сказала, что она везде найдёт тебя. — Я забыла телефон в номере сегодня утром, но я хотела позвонить ей и попросить, чтобы она оставила меня в покое. — Разве ты не просила? — Она не из тех, кто уступит хоть в чём-то. Надеюсь, она меня поймёт, когда всё будет не только на словах. — Я понимаю её. Я бы не отпустила. — У нас есть ещё пара часов до заката, чем хочешь заняться? — Мы ещё не видели ни одной каюты. — Наверное, здесь шикарные постели. — Нам подойдёт любая. — Ты хочешь секса, Ева? — шёпот на моё ухо уже возбудил, я подняла плечи, ощущая её дыхание на себе. — Хочу снять всю одежду. С себя, с тебя и не останавливаться, пока силы не иссякнут. — Ты же знаешь, сколько во мне силы? — Ты можешь делать это со мной, пока я не потеряю сознание? — Не ты должна стремиться к моей выносливости, а я к тебе. Нужно рассчитывать силы, не могу же я постоянно брать у тебя кровь, ты должна успевать восстанавливаться. — Ты говоришь о том, что секса должно быть меньше? — Я не знаю, как это вообще возможно, Ева, идём! Каюта, как целая квартира, здесь можно рассматривать всё часами: картины на стенах, глобус, книги, блестящий и манящий мини-бар, шахматная доска, что-то ещё, за что мой взгляд уже не цепляется, потому что Вилланель ведёт меня к постели. Она увлеклась моим сарафаном, медленно снимая его, целуя завоёванные позиции, я расстёгиваю на ней комбинезон и стягиваю с плеч. Никак не могу прогнать улыбку со своего лица, расслабляюсь, предвкушаю, падаю назад, когда она плавно толкает в плечи. Ладони собирают огонь в низу живота и поднимаются вместе с ним вверх, распаляя грудь. Мы обнажены, открыты, пусть сейчас я отдаюсь ей, но в любой момент могу поменять нас местами. Грудную клетку ломит от переполняющих меня эмоций, Вилланель сидит на мне и плавно двигает бёдрами, её влажные губки трутся о низ моего живота, это заводит до щелчков в голове. Горячий зуд между моих ног хочется потушить её вишнёвыми губами. Мои руки невольно потекли от талии по её телу. В светлых глазах Вилланель появилась тьма, зародилось некое величие, угроза, подавление, я убрала руки от её тела. В её ладонях так много нежного обволакивающего тепла, смешанного с болью и тяжестью, грубость движений, приводящих меня в восхищение, страсть пальцев, я боюсь, мне страшно от мысли, что всё это клубится в её руках. Таких тонких руках… Изящных кистях, мелких золотистых волосиках и витиеватых венах. Длинных пальцах и их мягких подушечках, что вторгаются сейчас между моих ног. Я вздрагиваю. На уголках глаз закололи слёзы, я так заведена, что всё во мне переворачивается, расслабленность сменяется напряжением. — Вилланель, — выдыхаю я, сжимая колени. Так даже острее, она нащупывает уплотнение клитора в верхней части моих губ, и я зажмуриваюсь, задержав дыхание. — Эй, — шепчет она, наклонившись к моему лицу, — Дыши. — Может, медленней? — Хочу сделать это ртом. Это происходит, я тону, но глубже некуда, Вилланель дышит на моё тело, останавливается на пупке, я вся сжалась, дрожу, когда её язык оставляет влажный след вокруг и двигается вниз. Руки грубо расставляют мои ноги, не могу смотреть, прикусываю нижнюю губу, сжимаю простынь, и меня пронзает первое прикосновение её губ к давно собравшейся влаге, её язык забирает её и проникает внутрь меня. Короткие толчки, сводят меня с ума, я освобождаю стоны, я больше не могу терпеть, ей приходится сжать моё бедро одной рукой, а другой прижать меня к кровати, надавив на торс. Широкие движения языка проходятся по большим губам, а затем она проникает между, прямо к крохотному бугорку, впивается в него, теребит языком, и я начинаю кончать. Парализующее блаженство, самое приятное чувство в мире, я надсадно застонала, тело задёргалось в пароксизме страсти, Вилланель стала целовать всё вокруг, а я не могла прийти в себя. Ощущая её ладони на своих рёбрах, её тело между моих ног, её губы, что целуют неспешно мой торс, я готова продолжать стонать, запуская пальцы в её волосы, зажимая её талию ногами. — Ты улетела ненадолго. — Мне было так хорошо, — слабым голосом отозвалась я, открыв глаза. Мои руки, отводящие её волосы назад, дрожат, я хочу посмотреть ей в глаза, Вилланель неохотно отрывается от поцелуев, смотрит на меня и крадётся наверх, задевая мои соски своей грудью. — Продолжим? Конечно, одного оргазма было мало, я не хотела отпускать её так быстро, а она меня. Повалив её на постель, теперь я занимаю верхнюю позицию. Вдавив пальцы в её пульсирующую область, я стала медленно двигать ими. Её губы цепляются за мои губы, я выдыхаю, лёгкие жжёт, тело в огне. Тормошу её маленький стерженёк уязвимости, что отвердел и является сейчас самой чувствительной точкой в её теле, надавливаю на неё, кружу своими пальцами. Горячая, влажная мякоть манила меня, я хочу большего контакта и спешу это осуществить. Поднимаю колено Вилланель, слегка развожу её ноги и опускаюсь своей промежностью на её. Потянув пальцами за её губки, я соединила наши самые интимные места. Вилланель показалась мне во много раз горячее от такой состыковки, я чуть слышно застонала, а она сжала кулаки, потянув руки вверх, растягивая своё, наверняка, ноющее тело. Наши соки смешались, и я сделала несколько надавливающих скольжений. Это была чистая импровизация, я ни с кем не делала подобного и даже не представляла, как это бьёт по нервам, развращает, привязывает… Прижимаю колено Вилланель к своему торсу и начинаю её трахать, наши клиторы соприкасаются и посылают электрические импульсы в мозг. Она подыгрывает мне, её бёдра в движении, живот дрожит, руки цепляются в постельное бельё, а не в меня, чтобы не причинить боль. Одновременный оргазм как священный секс-Грааль, высшая награда. То, что можно достичь, когда идеально подходишь друг другу, точка невозврата, которая сулит только гармонию. Это прекрасно и волнительно, мы лежим с этим чувством, тесно обнявшись. — Я не хочу на берег, — тихо произношу я, моё желание ничего не изменит. — Да, есть какое-то нехорошее предчувствие. Мне нужен мой телефон. Вилланель Мы отдыхали весь день, но приезжаем в отель уставшие. Ева хочет принять душ и лечь спать, я отправляю её, сама ищу телефон. Горничная заботливо положила его на самое видное место. Включив, я получаю множество оповещений. Роберт звонил несколько раз, Константин, Пол, несколько вызовов от Хелен. Я захожу в переписку с ней, она просила перезвонить, а затем перешла на угрозы. От Пола тоже есть сообщение с тактичной просьбой проверить рабочую почту. На почте видеофайл, скачиваю его. Загрузка идёт быстро, видео запускается. Я чуть не выронила телефон, что-то в груди болезненно сжалось, но это не сердце. От злости клыки ранили нижнюю губу, я сжала телефон в ненависти. Передо мной были полотна, мои холсты, мои работы, охваченные огнём. Никакого места, откуда я могла бы выкрасть и забрать, они всё сожгли! — Всё нормально? — голос Евы вырывает меня из бури внутренней ярости. — Иди в душ, Ева! — Не приказывай мне. — Что ты сказала? — откинув смартфон, я сделала угрожающий шаг к ней. — Что там? Что ты увидела? — Они всё сожгли! Нет, не они. Это слишком личное, им бы в голову не пришло уничтожать то, что выманит меня! Это Хелен! — Сожгли картины? Вилланель, не теряй самообладание, хорошо? Иди ко мне. — Тебе лучше не подходить, — предостерегаю я, но Ева всё равно подходит. — Не поддавайся никому, если это Хелен, она делает это специально. У нас свой план, хорошо? — Я позвоню ей. Если это она, то я сразу это пойму. Перед глазами стоит огонь, пожирающий то, во что я вкладывала всё, что могла чувствовать тогда. Мои срывы, мою боль, любовь и одиночество, каждая завершённая картина была новым, созданным промежутком времени, где я могла быть и жить пустой, пока новая лавина не накрывала меня. Я не почувствовала важность всего этого только тогда, когда потеряла, я всегда знала, что это важно! Прошу Еву уйти, прячу клыки, пытаюсь смотреть на неё не глазами зверя. Всё хорошо — убеждаю её, а сама не верю в это. Хелен долго не отвечает, возможно, она хочет отплатить мне за то, что я не отвечала. У меня нет подготовленных слов, я вновь чувствую слабость и покорность перед ней, это сложно. Сложно услышать её голос, растягивающий моё имя. — Поздравляю, ты так хотела избавиться от них. Ты сожгла моё прошлое, и что дальше? — Сожгу остальное, пока у тебя не останусь только я. — Ты даже не скрываешь, что это твоих рук дело! — моё горло сдавили обида и злость. — Ты у меня умная девочка. Я вдруг с опустошающей силой пронзительно поняла, что больше в моей жизни нет клана, я сама по себе. Даже Хелен стала врагом. — Откажись от меня. — Вилланель, нет. — Перестань думать о себе! Откажись! — Знаю, я сделала тебе больно, но это должно поставить тебя на место. — Моё место не с вами, не с тобой. Я уже сказала, не вернусь! — Я верну. Я разбиваю телефон с криком! Она не получит меня! Я опрокидываю в себя бокал бурбона, мне нужно умыться холодной водой, взять себя в руки. Я захожу в ванную комнату, пар обволакивает меня, за перегородкой обнажённая Ева, и это срывает самообладание с петель, я раздеваюсь и резко захожу к ней. Прижав Еву к стене, сразу всем телом, я ощущаю, как внутри меня всё колотится. — Она хочет меня, — выпалила я, — Но ведь ты хочешь сильнее, верно? Не молчи сейчас. — Да. — Что да? — Успокойся, пожалуйста. Я впиваюсь в её губы поцелуем, но по стону понимаю, что это больно, её ногти вжались в мои плечи, она задрожала не от возбуждения. Я остановилась. Всё навалилось на меня, я допустила слёзы, уткнувшись в её плечо. — Эй, тише, ты сожалеешь, я знаю. Всё хорошо. От её слов я расплакалась ещё сильнее. Мы оделись и вернулись в спальню, Ева уложила меня на кровать, прижала к себе. Мне так паршиво, что я нахожу в этом возможность отключиться. Заставляю себя заснуть. Нас будит резкий телефонный звонок по внутреннему номеру отеля. Я дотягиваюсь до трубки, в номере ещё темно. — Да? — К вам поднимается полиция, — сообщил женский голос и тут же прервал разговор. — Ева? Ева, нам пора уходить. Я соображала быстро, схватила ключи от арендованной машины, потянула ничего не понимающую Еву за собой, мы вышли на террасу, я осмотрелась. — Делай, что я говорю, Ева. Полезай, — указав на соседнюю террасу, я приготовилась помочь. — Что? Кто позвонил? — За нами пришли, нужно бежать, ну же, Ева! — Ты пугаешь меня! — Послушай, — я выдохнула, сжала её лицо в своих руках, установила контакт глаз, — Я не отдам им тебя и не позволю тронуть себя. — Боже нет, никаких «я умру за тебя»! — Умереть мы всегда успеем, попробуем выжить для начала, полезай, ладно? Мы перебрались на соседнюю террасу, затем ещё на две, пока я не нашла номер без постояльцев, открытый насквозь. Нам сюда, я потянула Еву за собой. В коридоре мы слышали их шаги, я проведу нас без проблем. Выбежав из комплекса, мы запрыгнули в машину. Нас обнаружили и через рупор потребовали заглушить мотор и выйти из машины, я надавила на газ. Какова вероятность уйти от полицейской погони? Если это вообще полиция? У них обычные номера, за нами следует три машины, пытаются обогнать и прижать к обочине. По нам открывают огонь, от чего Ева кричит в ужасе, а я наклоняю её, чтобы укрыть от пуль. Дорога уходит вверх, мотор ревёт и работает на полную мощность, я еду по встречной полосе, оторваться от них не получается. Дорога начинает петлять, серпантин снижает скорость. Я знаю только один способ уйти от них. — Ева? — я нахожу пару секунд на то, чтобы посмотреть на неё, — Послушай меня внимательно, хорошо? — Они убьют нас? — Да, — от согласия и принятия этого, я сама ужаснулась, но адреналин сейчас правит мной, — Они перестали стрелять, просто предупреждали, но они начнут вновь. Они не упустят нас, а мы не оторвёмся. Когда я скажу, сядь ровно и затяни ремень как можно туже. Двери не откроются, пока салон не будет полностью затоплен водой. Если ты очнёшься первая, сначала, избавься от ремней на себе, потом на мне. — Что? Вода? Вилланель! Это сумасшествие! — Я вытащу тебя. Обещаю. — Вилланель, мне страшно! — Знаю. Знаю! Я люблю тебя, хорошо? Это не закончится вот так, верно? Давай, пристёгивайся, — настояла я, натянув туже свой ремень. Как только Ева дрожащими руками натянула ремень туже, я нажала на газ до упора, ушла от ближайшей к нам машины, что хотела ударить по заднему колесу и развернуть нас, и нацелилась на отбойник. Я очнулась от нехватки воздуха, захлёбываясь. Дёрнув ремень, я схватила последний воздух у крыши, и вода полностью затопила салон. Я не помню последних минут, но мы пробили ограждение и упали в воду со скалы. Под водой темно, я не слышу сердцебиение Евы, но, возможно, это из-за удара. Не обращаю внимания на собственную боль, трудно разобрать из-за нехватки кислорода или сломанной ключицы так печёт грудь. Ева не реагирует на моё прикосновение, я открываю её дверь, отстёгиваю и выталкиваю из машины. Мы всплываем, до берега не так далеко, я прижимаю к себе Еву и гребу одной рукой. Нет, я не сдохну здесь! Мы не пойдём на дно! Цепляюсь в песок, подтягиваю Еву, она не двигается, я судорожно прислушиваюсь к её дыханию, проверяю пульс. В голове только звон, я бросаюсь делать ей искусственное дыхание, но она не реагирует. Ничего не помогает, хотя я знаю, что делаю, если в её лёгких нет воды, значит… Это конец. Я кашляю кровью, чёрная жижа остаётся в моей ладони. — Ева! Не заставляй меня это делать, пожалуйста, Ева… Вокруг ни души, нас не спасут, наоборот, нас ищут. Я обнажаю клыки, я склоняюсь над Евой, поднимаю её и прокусываю артерию на шее. Кровь ударяет, мой шок проходит, я спасу её, и мы выберемся! Вгрызаюсь в свою руку, прижимаю место укуса к её губам. — Давай, Ева. Это последний шанс, не оставляй меня, слышишь? Давай же! — со злостью крикнула я. Мне показалось, что она двинула рукой, но это лишь вода вымыла из-под неё песок. Всё должно получиться, Хелен делала всё так же. Я жду, скрежет зубов, меня трясёт, её кровь, возможно, в последний раз во мне. Способная лечить, наполненная жизнью, я меняю её на свой яд. Её язык коснулся моей раны, я разрыдалась, почувствовав облегчение. — Ещё, Ева, бери, это сейчас поможет тебе. Она давится, одним сильным толчком вырывается из моих рук, стонет от боли. — Больно! — Эй! Иди сюда, давай, я знаю, как больно, нужно терпеть. Мы все в крови, всё, что смывалось водой, сейчас кровоточит. Я беру её на руки и несу дальше от берега. Бамбуковые заросли сменяются эвкалиптовыми деревьями, влажный запах, утренний свет уже начал будить природу. Я опускаю Еву на землю, она стонет от боли, хватается за меня. — Ева, тебя будет сильно ломать. Но ты должна знать, что это можно пережить, я живое этому доказательство. Прости меня, другого выхода не было. Я не хотела этого для тебя. — Вилланель, — её рука тяжело ложится на мой затылок, она приближает меня к себе, мы соприкасаемся лбами, — Твоей вины в этом нет. — Ты можешь идти? Я могу понести тебя. — Оставь. Так больно. — Нас ищут, — напомнила я и услышала хруст позади нас. — Поиски окончены, — объявляет Хелен. — Неужели впервые решила запачкать руки сама? — огрызнулась я, поднимаясь на ноги. — В последнее время все меня подводят. Чувствую, как мне изменяет хладнокровие, гнев и боль стремительно теснят самообладание, я готова наброситься на Хелен. — Я не пойду с тобой, Хелен! — Переговоры тоже окончены. Хелен вынула из кармана бабочку и раскрыла, лезвие блеснуло в её руке. Я столько раз видела холод в её глазах, не думаю, что они хоть когда-то были тёплыми. Она может всё, и я это знаю. Не сомневаюсь в том, что она уладила всё с Ми-6, что все вернулись домой, продолжили заниматься своим делом, адский механизм заработал, но я больше не его часть. Мне больно, что эти руки, что сжимают нож, всё же любили меня, жалели и учили. Учили жестоко, но воспитывали достойно. Они не учили меня любить и понимать. Палитра чувств была спрятана от меня. Я не в лучшем виде, удар об руль был жёстким, но я буду стоять за нас до конца. Мои ноги дрожат, но держат меня, я делаю шаг вперёд. — Нет, ты не будешь мешать мне, я разберусь с ней и заберу тебя. — Ты её не тронешь. — Она посмела настроить тебя против нас, она забрала тебя у меня! Я заберу тебя у неё. Око за око, Вилланель. — И весь мир ослепнет. — Ты не за мир. Не притворяйся, тебе нет среди людей места. — Она больше не человек, она наша! — Издеваешься? Ты обратила её? Это запрещено, ты не получила разрешение. — В кланах так же запрещено обратить и бросить обращенного! А ты хочешь убить её? — Здесь не получится играть по правилам. Я возьму решение этой проблемы на себя. Хелен только посмотрела в её сторону, а я уже была уверена в том, что буду биться до конца. Она двинулась, я напала, завязалась драка, потемневшие глаза, клыки, она полосует воздух ножом и задевает меня, но я не уступаю. Мне удаётся выбить нож из её руки. — Прости, тебе это было нужно? — Ты всегда была дефектная! — Какой создатель, такое и творение! Это задело её сильнее, я пропустила несколько ударов, отлетела в сторону, увидела её торжествующий вид, то, как она смотрит на Еву, желая с ней покончить. Я рванула к ней, повалив на землю. Она сильнее и забирается на меня, прижимает к земле, начав сдавливать горло. Всё вокруг начало темнеть, я не могу ничего сказать, бью ногами и руками о землю. — Жизнь начинается и заканчивается с удара сердца, но я дала тебе больше, я дала тебе всё, ты, неблагодарная! Жаль, что не увидишь, как я порежу на куски твою Еву! Я перевела взгляд в сторону, я хотела увидеть Еву и увидела ближе, чем рассчитывала, она вложила нож в мою руку. Хелен обернулась, но было уже поздно, я всадила нож между её ребер, поменяла нас местами, откашливаясь. — Зачем ты мне? Я сама создатель! — Остановись! — Ты бы не остановилась, — с горечью произнесла я и ударила ножом в грудь. Наша связь разрывается, она умирает, я вскрываю её ножом из последних сил. Её застывшие глаза ещё умоляют, на губах есть слова, но их не слышно. — Ева, отвернись, — прошу я. Ева в шоке, и ей не развидеть этого больше никогда. Я вырезаю сердце, закрываю глаза Хелен. Всё кончено. В кармане брюк телефон, я прикладываю к сенсору её палец. На фоне моё фото рядом с елью, что мы наряжали все вместе, я даже не знала, что она сделала его. Я убила её. Убила своего создателя, и я чувствую эту потерю всем нутром. Не знаю, могу я ему доверять или нет, но его номер доступен, и он отвечает. — … я прошу тебя, Хелен, оставь её! — Это не Хелен, — отвечаю я. — Вилланель? Чёрт! Ты в порядке? Я не пускал её! Я останавливал, как мог! — Верю. Константин… — Она добралась до вас? — Хелен, она мертва. Я защищалась, это защита. — Что же вы натворили. Как же можно было это допустить! Вы клан, вы семья! — Ей было мало этого. — Ты ранена? — Да, сильно. Нам нужна помощь. Те люди, с которыми была Хелен, они могут нам помочь? Ты прикажешь им? — Оставайтесь на месте.***
Не знаю, сколько прошло дней после возвращения в Лондон. Спрятав нас от света в моей комнате, залечивая раны, я пытаюсь быть сильной для Евы. Её тело справляется, но душа задыхается и меркнет от тьмы. Вытирая испарину с её тела, я пою её кровью, прикладываю лёд и меняю повязки. Она много спит, а я много пью. Где-то между днями я присутствую на похоронах Хелен. Константин держит меня подальше от всех и сокрушается насчёт моего вида. Я думаю о будущем, о том, как буду знакомить Еву с новым для неё миром, я буду на каждом этапе, всегда рядом. Ко мне приходит ощущение власти, зрелости и ответственности, должно быть, это всегда чувствовала Хелен. Это сильно. Вернувшись как-то в комнату после ланча, я увидела Еву у окна. Она отдёрнула портьеры на несколько сантиметров, и полоса света падала сейчас на её лицо и грудь. Я осторожно подошла сзади, сжимая её плечи, утыкаясь лицом в воздушные, непослушные волосы. — Ты встала, тебе лучше? — Я боялась, что больше не увижу свет. — Я же обещала, что светобоязнь пройдёт, как и всё остальное. — Не голод. — В этом доме мы всегда будем сыты. — Мы останемся здесь? — Будет так, как захочешь ты. Но для начала тебе лучше быть не только под моим контролем. Константин и Роберт не против, если ты станешь самой настоящей частью клана. — Ты не против? — Почему я должна быть против? Хелен больше нет, здесь всё изменится. Мы изменим! — Тебе сложно принять меня такую, ты этого не хотела для меня. — Ева, я люблю тебя, нет ничего, с чем бы я ни справилась. — Справься с моей головной болью. — Без проблем, я просто отвлеку тебя, — предложила я, повернув Еву к себе. Наши поцелуи не изменились, они всё так же кружат голову, дарят чувство счастья и значимости. Мы есть друг у друга, и теперь всё на своих местах. — Вилланель. — Да? — Я навсегда твоя. — Навсегда у вампиров куда дольше, чем у людей. — Меня это устраивает. — Моя и только моя, — повторила я, увлекая Еву в поцелуй.Конец
PS: Лично от меня, огромное спасибо моей Бете, на протяжении всей работы я не волновалась о том, что запятые тут под контролем :) Спасибо каждому, кто оставлял отзывы! Поддержка важна, вряд ли захочется писать для того, чтобы это просто было тут. Так что ваши слова одобрения и обсуждения сюжета всегда мне прямо в сердечко! Мы пережили зиму с этой работой, и теперь расстаёмся, надеюсь, на хорошей ноте!