Полет валькирии

      То, что Драко еле дышит, было понятно как-то сразу. Гарри только взглянул на него, полусидящего, опирающегося на холодную стену на балконе и мигом отмел первую пришедшую в голову идею, что тот пьян вхламину. Гарри вот пьян и виной тому отнюдь не сливочное пиво, а виски, маггловское, крепкое, дерьмовое даже — ну да откуда у магов вкус к людскому алкоголю. Что первое притащил какой-то ушлый полукровка на эту сторону их дурацкого мира, то и сочли за канон.       А Драко нет, Драко не пьян. Ну разве что чуть-чуть, просто еле живой, дышит неровно, руками лицо себе закрывает.       Как они вообще оказались на одной попойке? Да что там, в одном помещении? В одной, блядь, стране, раз уж на то пошло.       А, ну да. Кубок мира по квиддичу, в финал которого команда Гарри наконец вышла. Не выиграла — куда там, даже способности «знаменитого Гарри Поттера» в ловле снитча смело идут нахуй, если против тебя играет Маркус Флинт, лучший охотник десятилетия.       Сколько они там просрали? Двести двадцать — сто восемьдесят? И это с пойманным снитчем. Неплохая такая информация к размышлению. О том, что бывает, когда делаешь ставку на одного ловца, а вратарь в команде как раз перед матчем расстается со своей девчонкой и думает явно не о квоффлах и бладжерах. Даже о метле своей не думает, баран безрукий.       Ну да ладно, Мэйсона и так жаль, не один он виноват, в самом деле. Гарри мог и пораньше словить снитч, охотники могли быть и порасторопнее, загонщики… Ай, да и хер с ним, просрали и просрали, мир на том не рухнул. Вон, даже пьют все вместе, пьяный ржач Флинта и здесь слышен. Хотя завтра какой-нибудь «Ежедневный пророк» непременно разродится красочной статейкой на тему, что квиддич уже не тот, не торт и даже не круассан, а Гарри так и вовсе…       Ой, да в самом деле.       — Эй, Малфой, ты там в астматики записался что ли? — и нет, не важно, что Драко, как приличный чистокровка, поди и знать не знал, кто такие астматики вообще.       Но вот ещё — по пьяни думать, что он там знает или не знает.       Драко не ответил. Голову только поднял, глянул мутными глазами, потянулся было встать, но в итоге только рукой махнул и, кажется, послал куда-то.       — Тебе воды принести или что? — наконец додумался спросить Гарри.       Сколько они не виделись вообще? Лет пять-семь? Последний раз, кажется, еще когда в Премьер-лиге оба тусили, в разных командах, конечно же — Гарри за Англию, Малфой тогда уже во Францию укатил. За все время только разок или два и пересеклись, а потом Драко как-то резко карьеру ловца завершил и в тренеры подался, кажется.       Стоп.       История окончания блистательной карьеры ловца всплыла в мозгу внезапно. Продралась сквозь алкоголь, эйфорию — не от проигрыша, просто от самого факта игры на целом Кубке Мира. Еще бы ей не продраться: объявление Малфоя об уходе из профессионального спорта раструбили все газеты, колдорадио не затыкалось и вообще изрядно тогда достали этим. Мало кто понимал, что тогда случилось, последний матч, после которого посыпалась из каждого утюга эта новость, команда Малфоя выиграла, причем, благодаря ему. Гарри тогда из интереса пересмотрел, перечитал аналитику, вспомнил, как хмыкнул красноречиво — Малфой повторил его древний школьный финт с ловлей снитча ртом. Падал только с какой-то совсем уж безумной высоты, переломал себе всё, что можно…       Зато выиграл. И карьеру после этого закончил.       И сидит теперь на балконе с хлипенькими перилами и дышать не может.       Да чтоб тебя.       Гарри подошел ближе. Не так чтоб сильно хотелось в это все вмешиваться — в самом деле, у него будто своих проблем мало — но Малфой был не в порядке.       — Эй, — тихо позвал его Гарри, — паническая атака?       Он ждал чего угодно. Среднего пальца, еще одного красочно-матерного адреса, по которому ему следует пройти, но не короткого кивка и даже будто чуть слышного стона. Жалобного, жалкого.       Малфою страшно. Ему, блядь, пиздец как страшно. Гарри знает, каково это — эта хрень мерзкая в свое время его коснулась и по всем друзьям заодно прошлась. Гермиона пару лет после гребаной войны с чокнутым Риддлом частенько так же задыхалась. И в закрытом помещении в одиночестве не оставалась вообще.       — Хрен ли тут забыл тогда, придурок?       — Пошел на хуй.       Ага, вот и адрес.       — Здесь — только на твой могу. Но ты вряд ли оценишь.       Малфой на это снова поднял голову. И хмыкнул вдруг, даже задышал как-то спокойнее.       Вот так, Гарри. Ты же умеешь успокаивать поехавших крышей друзей. Малфой ни разу не друг, конечно, но вроде и не враг больше. Десять лет прошло, выросли уже.       — Дыши на счет, — проговорил он. Уселся рядом, плечом к плечу. И зачем-то взял Драко за руку — вот в этой херне точно виски виноват, не иначе. — И пойдем отсюда. Холодно.       — А магия тебе на что? — недоуменно спросил его Малфой. Прерывисто, будто каждое слово выдавливал. Но руку вырывать не стал.       — Палочку забыл где-то. На него глянули как на идиота.       — Мою возьми.       Хотелось ляпнуть ту херню, что тоже из детства. Про палочку для волшебника, да. Хотелось, но Гарри не стал. Огляделся, открыл было рот, чтобы спросить, где ту палочку доставать, но потом заглянув ему за спину, приметил торчащей в заднем кармане. Ну чисто магглокровка, а не пафосный белобрысый павлин Малфой.       Согревающее и зачем-то заглушающее легли знакомым куполом. Без искр и сопротивления со стороны чужой палочки. Не то чтобы Гарри не пользовался за эти годы разными палочками, но почему-то казалось, что малфоевская непременно должна плеваться какой-нибудь гадостью. Почему он вообще о малфоевской палочке и ее возможном сопротивлении подумал, пойди пойми. Тоже виски виноват, наверное.       А у Малфоя красивые руки. Узкая ладонь, пальцы длинные. В татуировках все. И нет, не со змеей в черепушке или как там риддлово клеймо выглядело.       Не знает о маггловских штучках, говорите? Ага, как же.       Гарри поднес чужую руку к глазам. От очков он давно избавился и даже зрение — спасибо всё тем же магглам и их медицине — исправил, а привычка осталась. Никакой магической херни — обычные чернила, в полутьме — черные, а так кто их знает, набитые обычной же маггловской машинкой. Гарри знаком с процессом, сам пять лет назад набил-таки на лопатке феникса. Так себе картинка, если честно, не оригинальная, но захотелось.       У Малфоя с оригинальностью тоже туго. На пальцах, подле самых костяшек, витиеватое GAME. На второй, лежащей поперек колена тем же шрифтом OVER. Он что, это серьезно?..       На среднем и большом, подле самых ногтей по две полосы, кольцами обхватывающие пальцы. На тыльной стороне дурацкий, совершенно девчачий ловец снов и хер её пойми на каком языке надпись. На французском вроде.       — Что значит?       — А?       — Написано что, говорю?       — Херня всякая, — буркнул Малфой и попытался ладонь отнять.       А вот обойдется. Гарри провел по неведомой надписи пальцем. Запомнить бы, да у Гермионы потом спросить. Вряд ли получится, конечно, алкоголь с мозгами знатный финт Вронского проворачивает. Малфой от этого вроде бы дернулся, снова попытался руку вырвать, но не преуспел.       Зато задышал почти нормально, да.       А потом, невесть откуда вообще это желание взялось, Гарри дернул вверх рукав рубашки — просто посмотреть, что там за загогулина к запястью тянется.       Дерево. Высохшее, кривое какое-то, ветвями тянется куда-то выше локтя, корнями — к самому запястью. Нет, серьезно, Малфой первые попавшиеся картинки на своих руках красивых бил? Хотя эта, вроде, старше, чернила бледнее, чем на пальцах, но в полумраке, опять же, так сразу и не разберешь. И гребаную змею прячет полностью.       Ну ладно, это можно понять.       — Насмотрелся?       — Неа, — мотнул головой Гарри. — А еще есть?       Ну вот, опять взгляд такой, малфоевский типичный. Как на идиота, да. Гарри решил тему сменить. Руку все так же отпускать не стал, зачем-то принялся большим пальцем ладонь поглаживать. Размеренно, в такт малфоевскому дыханию. Просто хотелось. Что его так на этой руке растащило, кто знает, но Гарри уже давно дал себе зарок на всякой творящейся вокруг херне не особо заостряться. В магическом мире, где кругом хаос и маги сплошь двинутые, это полезный навык. Чтобы крышей не ехать и жить как живется.       Всё же не зря темные лорды тут заводятся.       — Так чего ты сюда приперся? — спросил Гарри.       — Это моя команда, если ты не заметил.       — Не, — Гарри мотнул головой. Хотя и впрямь — не заметил как-то. Или просто выкинул из головы, как ненужную информацию. — На балкон. Боишься же.       — Боюсь, — не стал отпираться и строить из себя невесть что Малфой. Удивительно даже. — Думал, смогу. А нет.       До Гарри вдруг дошло. Выпрямился, отлипая от стены, посмотрел на Драко с сомнением.       — Погоди, ты же в тренерах? На трибунах ошиваешься постоянно. А там высоко. Не третий этаж, или какой тут?..       — Не, — Драко замотал головой, зачем-то ладонь в ответ сжал. Тепло растеклось по телу, внезапное, кольнувшее внутри что-то такое… такое… — Там же люди. Не дадут убиться.       — А. Ну тут я. Тоже не дам, если что, — и обратно к стене привалился.       — А вдруг выкинешь? — в голосе Драко послышалась насмешка. Наконец-то.       — Чтобы потом в Азкабане за тебя куковать? Так себе каникулы.       — И то верно.       Он вдруг рассмеялся, тихо, тепло, а Гарри вдруг подумал, что еще ни разу не слышал его смеха. Ну вот такого, человеческого. И улыбки не видел. Зато семь лет вместе хогвартские коридоры топтали. Ему идет. Очень. И челка отросшая, и татуировки эти дурацкие, и даже шмотки маггловские — джинсы, рубашка, кеды какие-то. Сейчас весь магический мир так ходит, но на Малфое прежде не представлялось. Мантия, расшитая дурной канителью, трость какая-нибудь с хитровыебанным набалдашником, хвост с шелковой лентой. Ну или квиддичная форма хотя бы — вот это Малфой, папин сын. А никак не вот этот полумаггл с татуировками на длиннющих пальцах и в обычной человеческой одежде.       Так и сидели. Гарри даже задремать успел, когда Малфой вдруг дернулся, ладонь снова вырывать начал. И дышал уже хорошо, не как астматик в приступе.       — Чего ты?..       — Флинт патронуса прислал. Потерял, троллья морда.       — А, ну да.       Гарри его все же отпустил. А потом следом поднялся. И ляпнул зачем-то, когда Малфой взялся за дверную ручку:       — Полетаем как-нибудь, Малфой?       А вот это уже знакомый взгляд. Холодный, злой — по больному ведь проехался. А так хорошо сидели, Поттер, вот что ты за идиот?       — Смешно.       — Со мной не свалишься. Обещаю.       «Ты идиот» в серых глазах напротив уже можно даже не расшифровывать. Тут аваду впору ждать, вполне заслуженную, кстати.       — Я подумаю. — А вот этого ждать как-то не приходилось.       Малфой развернулся, напоследок давая возможность приметить на шее очередную загогулину. Что он, блядь, разрисованный весь такой?       И руки, мать его так, красивые очень.