Наваждение

      Чжао валялся на диване и вертел в руках обтянутую мягкой тканью коробочку.       С выписки прошло уже пять дней, но глаза все еще начинали нещадно слезиться после получаса чтения. Пришлось вместо привычных стикеров с заметками развешивать по стене целые альбомные листы с размашистыми иероглифами — при чтении таких глаза напрягались меньше и не начинали слезиться дольше. Аж в два раза. После чего снова приходилось устраивать перерыв на пару часов и хвататься за капли.       Память, в отличие от зрения, восстанавливаться отказывалась. Доктор Чэн постаралась, и вся команда тоже строила из себя партизанов: якобы, если он получит информацию обо всем произошедшем за эти потерянные полгода, — заработает некую когнитивную перегрузку, которая может еще хуже сказаться на его памяти.       Информацию приходилось выжимать по каплям, пытаться связать воедино эти разрозненные факты.       И бороться с собственными странными эмоциями. Они терзали, выматывали, заставляли возвращаться к одному и тому же. В конце концов Чжао смирился и признал: он соскучился.       Соскучился по Шень Вэю, которого видел всего два раза в жизни. И последний из них был чертовски долгие две недели назад.       Чтобы открыть коробочку, Чжао пришлось сначала стянуть ноги со спинки дивана — иначе был риск рассыпать содержимое.       На бархатном дне покоились осколки желтого агата и слегка погнутая лапка-основа. В одном из крупных осколков чудом держалось… Что-то. Со стороны было похоже на сложенную спиралькой фольгу, но кто их знает, этих ювелиров.       Или хозяев таких вещиц.       На следующий день после встречи с Шень Вэем доктор Чэн принесла эту коробочку и поставила на тумбочку.       — Мы не встречаемся.       Чжао хотел сказать, что это странная фраза для начала разговора, но почувствовал странное облегчение и промолчал.       — Мы были однокурсниками. С тех пор временами общаемся. Иногда он приходит проконсультироваться насчет своих болеющих студентов, иногда приводит кого-то лично.       — Студентов? Разве он не врач — если вы были однокурсниками?       Доктор Чэн покачала головой:       — Думаю, он был бы хорошим врачом. Но вместо этого стал прекрасным преподавателем. Преподает биологию в нашем университете. А его знания в области генетики таковы, что даже… Впрочем, не важно.       Чжао только вздохнул, в очередной раз столкнувшись с этим недоговариванием.       — Когда вас привезли, у тебя была забинтована одна рука. Множество мелких ранок.       Мужчина отметил про себя это как будто бы неуместное «вас» и почесал ладонь: корочки уже отвалились, но тонкие шрамы продолжали надоедливо зудеть где-то внутри.       — А под повязкой было вот это.       Девушка открыла коробочку, показывая сломанный кулон.       Кулон, который несмотря на весьма печальный вид, вызывал тепло в груди.       — Хотели выбросить, после того как извлекли все осколки из ран, но что-то показалось мне знакомым, и забрала к себе. А потом вспомнилось, что когда-то видела такой у Шень Вэя. Уж больно приметная вещица. Ума не приложу, что нужно было сделать, чтобы так расколоть камень, и почему он оказался у тебя, а не у него…       — Он тяжело был ранен? — словно невпопад спросил Чжао, забирая коробочку.       — Да, но к счастью… — доктор Чэн осеклась, не решаясь рассказать. Да, шеф Бюро наверняка все знал, но это было до потери памяти. А сейчас — захочет ли Шень ему рассказать? Судя по тому, как тот сбежал тогда от разговора — нет.       — Но к счастью, в больнице шатался дисинец-лекарь и вовремя его подлатал?       — Да, — ухватилась за подсказку девушка. — Вроде того.       Чжао только усмехнулся, заметив эту подозрительную заминку, и убрал коробочку в тумбочку. Доктор удивленно на это посмотрела, но ничего не сказала.       Сломанный кулон мозолил глаза и словно бы просился обратно к хозяину. Чжао сомневался еще пару минут, но все-таки набрал номер:       — Чжу Хон, помнишь, с полгода назад… Тьфу, с год назад, ты рассказывала, что нашла хорошего мастера, который смог починить фамильную брошь? Остались контакты? Да, я помню, что он из клана Воронов. Да, мне все равно. Просто пришли мне адрес!       Мужчина раздраженно кинул телефон в угол дивана. Вот ведь еще одна загадка: девчонка умудрилась стать Старейшиной всех яшоу и неплохо прибавила в уверенности и наглой прямоте.       Пиликнул входящим сообщением телефон, и Чжао, по дороге собирая в карманы ключи-документы-телефон, — кулон не забыть! — вышел из квартиры.       Ради такого можно и к яшоу обратиться.       Домой Чжао вернулся поздним вечером. Мастерская старого ворона располагалась за городом, работу он оценивал долго и нудно, и в итоге посоветовал просто сделать новый кулон. Но Чжао Юнь Лань почему-то чувствовал: нельзя. Шень Вэю нужен именно этот, и замене он будет не рад.       Старый ворон в итоге согласился и провозился добрых четыре часа. Странный секрет внутри Чжао попросил оставить. Обновленный кулон сверкал выровненной лапкой-оправой, а сетку трещин склеенного камня после долгих споров было решено замаскировать тонкими нитями серебра. Теперь агат был словно оплетен серебристыми капиллярами и почему-то казался живым. Мужчина не был уверен, что Шень Вэю понравится такое обновление — но это действительно выглядело лучше, чем следы расколов.       До своей квартиры Чжао добрел в глубокой задумчивости, по старой привычке делая шаги едва слышными. И только в самый последний момент взгляд зацепился за фигуру возле двери напротив. Серый костюм в клетку, аккуратно уложенные волосы…       — Профессор Шень? — осторожно спросил Чжао.       Мужчина напротив, вздрогнув, обернулся и выронил ключи. Неловко поправил очки:       — Шеф Чжао. Добрый вечер.       — Да уж скорее, доброй ночи, — удивленно усмехнулся тот в ответ, беспардонно разглядывая собеседника.       Освещение в коридоре было тускловатым, но это только подчеркивало усталый вид мужчины: сосредоточенная морщинка между бровями, круги под глазами, упрямо сжатые губы.       — Совсем студенты заездили?       Шень Вэй недоуменно нахмурился.       — Выглядишь очень… усталым, — в последний момент смягчил эпитет Чжао.       Шень Вэй чуть склонил голову, словно извиняясь за свой вид.       Последняя неделя выдалась действительно тяжелой: университет снова проводил занятия, после которых студенты занимались волонтерской работой по помощи пострадавшим во время нападения Е Цзуня. А он, как ответственный преподаватель, не мог оставить их одних. А еще затягивалось согласование мирного договора, и ему приходилось по несколько раз на дню мотаться между Хайсином и Дисином, обговаривая все дополнения и изменения. Кажется, на открытие последнего портала он потратил все оставшиеся силы. Да и в конце-то концов, даже Посланнику в Черном нужно иногда спать…       — Кофе?       — Благодарю, но нет, — улыбнулся Шень Вэй в ответ на предложение.       Чжао отметил откровенно натянутую улыбку и тут же бросился подхватить под локоть своего собеседника, который, нагнувшись за упавшей связкой ключей, подозрительно сильно качнулся.       — Ну хорошо, не кофе. Чай, — упрямо продолжил Чжао, осторожно буксируя мужчину в направлении своей двери, и пытаясь припомнить, оставались ли у него где-то чистые чашки.       Да и сам чай.       Да и бардак в квартире такой, что стыдно приводить туда гостя.       Да и…       Чжао припомнил развешанные по стенам заметки, посередине которых висел лист с иероглифами имени, и резко затормозил, с выражением крайней неловкости на лице поворачиваясь…       Шень Вэй, переставлявший ноги чисто механически, не успел затормозить и врезался в него. Чжао на автомате подхватил его и задохнулся от нахлынувших эмоций.       — Чжао Юнь Лань…       Бешено стучащее сердце.       Широкая спина под ладонью.       Имя, произнесенное удивленным шепотом.       Тонкий аромат сандала.       Да к черту все!       Чжао порывисто обнял мужчину, изо всех сил прижимая к себе, зарываясь носом в волосы и осторожно касаясь губами виска.       Вот черт.       Кусочек паззла встал на место, приоткрывая часть картины.       Этого мужчину — подозрительного, скрывающего что-то, невыносимо незнакомого и чертовски притягательного…       Он любил.       Всегда.