Енот и Лисица

I've never seen you looking so lovely as you did tonight I've never seen you shine so bright I've never seen so many men ask you if you wanted to dance They're looking for a little romance Given half a chance Chris De Burgh — Lady in Red

Глаза Ракеты закрывались сами собой, всё размывалось и размазывалось перед ними: космос, обстановка паршивенького «Милано» и цифры на мониторе. Они уже сутки летят на какую-то жалкую планетенку, но это не конечный пункт, нужно оторваться от преследования. А потом, когда законники окончательно потеряют их след, Пит обещала доставить полумирца в какое-то особое место. По крайней мере, когда она говорила о нём, её лисьи глаза хитро блестели. Ракета откинулся на спинку кресла. Слишком большого кресла. Он всё ещё следует за ней. А она принимает это как что-то само собой разумеющееся, будто давно заслужила это. Возможно, так оно и есть, но девчонка никогда не поймет, через что он переступил, чтобы признать, что он отдал ей часть контроля. Возможно, это временная слабость, пока он болен. Но думать об этом не хочется. Кстати, интересно, когда Квилл собирается сообщить ему, что скоро вышвырнет его с корабля? Возможно, она даст пару дней на передышку, пока они заметают следы. Нужно придумать, куда ему можно безопасно высадиться. Но и это чуть позже, а то голова раскалывается. Удивительно, но на «Милано» оказалось довольно-таки уютно. Наверное, именно поэтому Пит так носится со своими вещичками. Воздух на корабле быстро прогрелся, в холодильной камере оказалось немного еды, а странный старый аппарат без продыху гонял кассеты с музыкой. Хлам бы всякий ещё лежал более-менее на своих местах, и было бы лучше. Он не ханжа, у него тоже не чистота на рабочем месте, но… Здорово его тогда тряхнуло электрошокерами, которые зачем-то лежали в сумке с личными вещами девчонки. Хотя, конечно, вряд ли это случайность. К тому же терранка, судя по всему, прекрасно ориентируется в созданном ею же хаосе. Либо это хорошая память, либо система. Система, которую он пока не мог понять. Обогреватели работают слишком хорошо. От тепла сильно развозит. Кажется, он не спал чуть меньше двух суток, а девчонка — чуть меньше трех. Странно, почему Петра еще не упала без сил, — она держится на каком-то странном напитке уже целые сутки. Наверное, в нём столько сахара, что кровь терранки скоро перестанет быть жидкой. Но ничего, вроде, Квилл пока ещё жива и бодрствует. Нужно хотя бы ненадолго закрыть глаза, а то от этого мельтешения ужасно болят глаза. — Эй, не сметь спать на моём кресле! На ручках я тебя снова носить не буду, вытряхну сразу. Она растревожила его сон и заставила открыть глаза. Судя по её энергичности, она снова выпила того бодрящего напитка. Ракета неохотно сполз с кресла — всё-таки, это была единственная стоящая вещь на корабле в данный момент. Он оглянулся на Пит. Она раздраженно убирала от шеи волосы, чтобы посмотреть в стекле на укусы, которые оставил ей в напоминание Вул. — Дай проверю, — раздраженно сказал полумирец. Чем быстрее она с этим закончит, тем быстрее перестанет копошиться и даст ему отдохнуть. — Вот ещё, — фыркнула Квилл. — Нашёлся тут мистер Доктор. Давно ли получил степень по гуманоидной медицине? — Давно ли у тебя глаза на плечи переползли, чтобы ты могла это разглядеть лучше меня? Блонди, я верю, что из твоей светлой головы ещё не выбили остатки мозга. Это её чуть уязвило, и она капризно поджала губешки. — Послушай сюда, австралийская енотовидная собака, я получила по голове не столько ради себя… — Раз так, прекрати играть в ослищу и выйди на свет. Ради себя. Сделай себе приятное. Петра прикрыла ладонью укусы. — Знаешь, тебе лучше уйти, полоскун. Можешь сходить в открытый космос, желательно без скафандра. Вот это будет мне приятно. — Блонди, ты… — Он собрался. — Я не хочу, чтобы было заражение крови. Мне не нужен на моем корабле разлагающийся трупешник. Особенно твой. Она промолчала. — Пит? — Это МОЙ корабль, — склонившись, напомнила ему Пит. Петра неуверенно присела на пол и убрала волосы от шеи и плеча. Ракета когтем оттянул ей ворот футболки. У девчонки очень белая кожа на шее. Один укус достаточно глубокий, прокушена кожа, но пока признаков распространившейся инфекции нет. Похоже, либо Зубоскал идеально следил за своей полостью рта, либо Квилл очень сильно повезло, что в рану ничего не попало. — Чем промывала? — деловито осведомился Ракета. — Немного мылом, — ответила она, ещё больше склонив голову в бок. Полумирец принюхался. Действительно, не врёт. — Но не промыла до конца, потому что больно? — догадался он. — Она чистая. — Неси антисептик. Пит вздохнула, но не стала перечить. Она подобрала с пола полупустую бутылку с явно самодельным алкоголем и протянула Ракете. — Это всё, что есть. — Я так понимаю, чистых бинтов тоже нет? — хмыкнул он. Квилл закатила глаза. — Откуда вообще такое беспокойство об укусах? Полумирец оскалился, показав ей острые мелкие зубы. Может, так будет нагляднее. — Просто поверь моему опыту, блонди. Я знаю, что укусы заживают дольше многих ран. Судя по тому, как её взгляд опасливо задержался на его клыках, она всё прекрасно поняла. — Снимай эту фигню, что у тебя сверху. Пойдет на перевязку. К тому же, она мешается. Могу отвернуться, если хочешь. — Тебе не идёт притворяться вежливым. Девчонка неохотно стянула с себя футболку. Ракета отодрал кусок ткани, смочил его спиртом и бескомпромиссно ткнул прямо в самую глубокую рану. Пит выгнулась и зашипела от боли. Её спина и руки моментально покрылись мурашками. — Прекрати! Ты не обшивку корабля полируешь. Ты когда-нибудь это делал живым людям? Ракета смутился. Он даже не подумал о том, что можно быть помягче. — Хватит ныть! Да, конечно да. — А вот и нет! По глазам вижу. Боже, с кем я связалась! Квилл дотронулась до укуса, но тут же досадливо поморщилась. Она странно посмотрела на полумирца. — Аккуратнее сейчас. — Пит неуверенно подставила ему шею. — Иначе так завизжу, что оглохнешь. Он снова дотронулся тканью до раны. Почти невесомо, боясь снова сделать больно. Потом снова, теперь рассчитав силу. И ещё снова, увереннее. Теперь очередь уродливого красно-синего укуса. Сначала проверка. Петра чуть пикнула и закусила собственный палец, чтобы не вскрикнуть. Здесь нужно быть очень осторожным, как при устранении сложных устройств, которые реагируют на каждое резкое движение. — Всё. — Он хлопнул её по перевязанному плечу, заставив прерывисто выдохнуть. — Надеюсь, после этого ты не заразишься его придурочностью, и не будешь рассказывать тупые анекдоты. Хотя да, о чём это я. Пит мимолетно ему улыбнулась, но по ее лицу было понятно, что шутка не пришлась ей по вкусу. Странно, что она всё ещё сожалеет о том, что сделала. — Спасибо, — неожиданно тепло сказала она. Полумирец ухмыльнулся ей против воли. — Антибиотики пропьешь, и им спасибо скажешь. — Действительно, как я могла об этом забыть. Мои любимые антибиотики. Терранка подхватила с пола бутылку, на дне которой было еще пару глотков. Недосып, легкое сотрясение отсутствующего мозга — и она решила ещё к этому добавить алкоголь. Привстав на цыпочки, Пит выудила из заначки пачку чипсов. Потом она сняла с себя плащ и расстелила его на полу, прямо перед большим иллюминатором. — Что за странные ритуалы, блонди? — с подозрением спросил Ракета. — Я же сказала, что после Килна хочу напиться и до блевотины смотреть на космос. — Ну, зная о твоем состоянии, блевотина тут точно будет, — напомнил он ей о сотрясении. Она поморщилась. — Заткнись. Лучше иди сюда. — Убирать будешь сама, на меня не рассчитывай. Пит махнула на него рукой, намекая, чтобы он помолчал. Полумирец неуверенно подошел. — И что? — Ложись. — Вот ещё. Она закатила глаза. Ракета с запозданием понял, что на этот раз не стоило важничать. Придерживая лапой ноющую рану на животе, он осторожно лёг рядом с терранкой. Он с неудовольствием отметил, что для того, чтобы отвоевать немного места на подкладке, приходится пододвинуться чуть ближе к девчонке. От неё пахнет мылом и алкоголем. По идее, эти два запаха должны смешаться во что-то отвратительное, но на ней они звучат вполне приятно. Честный запах. — Всё ещё болит? — Только внутри, снаружи почти всё зажило. Нужно немного времени. Квилл кивнула и снова повернула голову к иллюминатору. Свет и тень играли на ее лице, выделяя то упрямый лоб, то лисий носик, то овалы скул. Полумирец поскрёб когтями шею. Молчание стало до неудобного долгим, но девчонка, кажется, этого и не замечала. Просто пялится вверх с полузакрытыми глазами. И зачем он ей был нужен? — И что в этом такого? — В каком смысле? — запоздало откликнулась она. — Что тут такого, чего мы не сможем увидеть там, наверху? — Не знаю. Наверное, ничего. Ракета вздохнул. Наверняка какая-то ностальгическая хрень в её голове. — Мне мама рассказывала, что мы все состоим из пыли погасших созвездий. Я думаю, это красиво. Мы все потомки звёзд. Даже ты, хотя раньше можно было думать, что тебя слепили из чего-то менее симпатичного. Он не ответил ей. Хоть что-то он знал про себя точно — он состоит из мяса, костей, металлических имплантатов и мутагена, а не из останков давно умерших звезд. — Когда я нахожусь долго в одном месте и не вижу космос, об этом можно забыть. Всё как-то сразу заземляется, возникают какие-то проблемы, которые держат меня внизу. Но когда я лечу куда-то, то иногда представляю, что это летит не «Милано», а я. И я лечу, среди множества… родных. — Она неловко хихикнула и одним уверенным глотком допила остатки в бутылке. — Это и есть свобода — лететь, куда тебе хочется, и не продумывать ничего наперёд. Жить одним днём. Меня это устраивает. Полумирец хмыкнул — его это тоже устраивает уже много лет. — А не боишься разочароваться? Она скривилась. — Когда разочаруюсь, тогда и подумаю об этом. К чему портить себе удовольствие сейчас? — Обожаю твоё легкомыслие, блонди, — поддел он Пит, но она, кажется, восприняла это всерьёз. — Мне часто говорят это те, кто слишком много думает. — Как будто это что-то плохое. — Иногда плохо. — Почему это? Завидуешь тем, кому есть о чём подумать? — Сочувствую тем, у кого есть на это время. Жизнь слишком коротка, чтобы долго думать. Терранка раздраженно тряхнула лохматой головой, заканчивая надоевший разговор. Вот уж нет, девчонке есть о чём подумать. Но вместо этого она бежит от мыслей и прячется от прошлого, перелетая с места на место как какая-нибудь смешливая летняя птичка. Ракета хмыкнул — ему ли осуждать Пит за это? Каждый выживает как может. — Знаешь, я же тебе обещала денег… Блонди, ты много кому обещала. Исполнились ли твои обещания? Сейчас она просто расскажет, как высадит его и потом перечислит пару тысяч юнитов за спасение собственной персоны. Можно было ожидать. — Я столько раз спасала тебя, что, думаю, долг искуплен, — нагло заявила она. — Но, — перебив его возмущенный вопль, продолжила Пит, — я предлагаю чуть подзаработать. Прилично, очень. Тебе понравится. Знаешь, слетаем сначала на Мораг, заберём одну штуку и очень круто её продадим. А потом я достану ещё пару заказов. Хотя бы в этом плане на меня можно положиться. Можем круто подняться. Она ему сотрудничество предлагает? Ракета выдохнул. — Советую оценить мою щедрость, потому что до этого я ещё никому не делала таких предложений. — А делёж какой? — Нужно набить цену для приличия. — Восемьдесят на двадцать для начала. — Если в мою пользу, то согласен. — Ещё чего! Ты ещё стажер. — Кто кого еще стажирует, блонди? Я ещё погоняю тебя, вдруг ты профнепригодна? — Иди в задницу. Это я тебя буду гонять на моём корабле, как капитан. Ракета ухмыльнулся. Ну да, конечно. После того, как он его переделает и добавит парочку новых деталей для удобства, ещё нужно будет посмотреть, кого «Милано» будет признавать капитаном. Но этого девчонке знать, разумеется, не стоит. — Мне теперь… как-то… легче, — внезапно отрывисто призналась она. Мельтешение космоса в иллюминаторе усыпило его, и слова Пит застали врасплох. Растерянный, полумирец угукнул в ответ. Это её явно не удовлетворило. — А что ты чувствуешь? После Килна? Что за дурацкий поток пьяных откровенностей? Полумирец почувствовал, как она мягко повернулась к нему. Он неуютно завозился: Петра будто чуть придвинулась, сокращая дистанцию. Делает это специально, знает, что его от этого «перемыкает». А он ненавидит, когда его «перемыкает». — Так что? — промурлыкала она. Девчонка так близко, что он почувствовал тепло её тела. Или же это его в жар бросило? Глупо, очень глупо. — Чувствую, как ты на меня чипсами дышишь, — ворчливо ответил Ракета. Резко выдохнула — засмеялась. У неё же лицо совсем рядом. От её дыхания везде щекотно, а пошевелиться страшно. Зачем она всё еще смотрит на него? Что-то новое нашла? Вот уж нет. Это начинает нервировать. Пусть скажет или сделает хоть что-то. В последний раз Пит была так близко, когда поцеловала его. Будто бы назло, кончик носа загорелся, напоминая о том, какие у неё теплые губы. Слишком тёплые, горячие. Наверное, тем, с кем она целуется, тоже неудобно — после поцелуев словно ожоги остаются, как будто она навсегда занимает это место на теле. Хотя, у неё губы очень нежные, это скрашивает впечатления. Наверняка тем, кого она поцеловала, приятно вспоминать об этом. Не ему, конечно, но… им. Чёрт, сейчас у него сердце в глотке начнет биться. Пит всхрапнула. Он повернул к ней голову и чуть не рассмеялся. Пока он тут выдумывал себе всякое, девчонка смотрела уже четвёртый сон. Ракета с облегчением отодвинулся и встал с пола. Странно, что его тело так реагирует на… всё это. Это всего лишь обычная человечка, коих триллионы в галактике. Хотя чёрт их знает, этих терранцев, может, их кожа какие-то феромоны вырабатывает или что ещё. Малоизученный вид. Впрочем, они с Квилл целую ночь лежали вместе почти вплотную, пытаясь согреться. Тогда, после убийства Мамы Ло. Или когда Пит успокаивала его боль после ранения. Всё было в порядке. Точнее, тогда всё было совсем плохо. Но, по крайней мере, его собственные внутренности не пытались вылезти через глотку, чтобы задушить его. Полумирец оглянулся на Петру. Она заворочалась и что-то пробормотала во сне. Он успокаивающе прикоснулся к её волосам. Девчонка испуганно замерла, но через несколько секунд расслабилась и уткнулась носом в подкладку плаща. Ракета устало потёр глаза. Он подумает об этой хрени после сна. Долгого-долгого сна. Авось, и забудется то, о чём он так усердно размышлял — это его любимый план. А пока можно вздремнуть в удобном кресле наверху. Он поднялся по скрипучей лестнице и плюхнулся в кресло. Так, подправить чуток координаты, и можно будет сэкономить несколько минут. Мелочь, а приятно. Полумирец поёрзал, пытаясь подмять кресло под себя. «Милано» ржавый, маленький и грязный. А еще суперскоростной, маневренный и обманчивый. Ракета хмыкнул. Ему подходит, он-то такой же. Наверное, у корабля даже ноет где-то внутри так же, как у него. Он укрылся курткой девчонки и обвел глазами «Милано». Логичнее было бы бросить всю эту хрень и угнать новенький корабль. Да и его самого многие жаждут выкинуть куда-нибудь на помойку отбросов, но, похоже, девчонка просто обожает коллекционировать мусор. Впрочем, тут он драматизирует, всё исправимо. Ржавчину можно убрать, она появилась здесь исключительно из-за некачественных материалов. На корабле экономить нельзя, это даже последний идиот в галактике знает. Если всё заменить, то эта старушка ещё и выглядеть прилично будет, особенно если не пожопиться и купить нормальную краску. Можно заменить пару деталей в начинке, он уже примерно прикинул каких и где их можно раздобыть. Тогда и генератор перегреваться не будет. Ракета снова поёрзал. И купить нормальное кресло, под его задницу. Да, с этим можно будет поработать.