The Price Of Blooming Eternity

здание в классическом стиле, чуть похожее на историческое строение, было тем местом, где проживала вторая высшая луна, да и где содержался культ. ворота — из резного красного дерева, мощёные дорожки из мелких камушков, видимо когда-то заботливо вбитые мастером, а ещё — большой сад расцвевших яблонь с озером. не похожее на обычный зажиточный дом здание — именно то место, куда новоиспеченный старший брат идёт с умэ, так звали маленькую девочку, заботливо тянущую руку к уродливому лицу. он берет ее ладошку в свою, легко целует, прямо как принцессу, и отворяет дверь в здание. множество женщин и мужчин почти что затолкали внутрь гютаро, а слившись с потоком — понимает, что все они идут по-видимому в главный зал. он только сильнее прижал к себе младшую сестру, заходя за кем-то внутрь. единственное, для чего он пришел, это исполнение своего заветного желания — жить спокойно без преследования какого-то самурая из родного городка, которому их мать выколола глаз.  — агу… — слышится тихое из маленького одеяльца, которое гютаро заботливо прижимает к себе. неопрятно одетый, он стоит посреди большого зала, где пол — это небольшие мостики над водой с лотосами, а потолок украшают изысканные вещицы, коих они с умэ увидеть никогда не смогли бы. гютаро начинает свой рассказ, пытаясь прикрыть уродливые отметины на лице. — не прячь свое лицо, оно ведь и так прекрасно. — демон жестом просит убрать рукав от лица, но гютаро так и упирается, попутно пряча малютку. «урод! чудовище! лучше бы ты не рождался! на тебе отметины дьявола!» почти сразу всплывают в голове слова их почившей матушки. “да, это определённо была насмешка„ — оно не сравниться с вашим, пророк. парень смотрит куда то в ноги доуме, стараясь не подать виду, что зависть такому лицу почти бьёт ключом, и все равно упрямо продолжает свой рассказ, изредка беря передышку и сжимая вытянутые ладони. малышка чуть пугается, почти начиная плакать на руках брата, когда доума начинает внимательно смотреть на них. она чувствовала как будто, что с главой и по совместительству пророком культа что-то не так. он, что с таким «сожалеющим» взглядом слушает их нелегкую судьбину, почти начиная плакать, но закрывает лицо веером, чтобы скрыть за ним оскалистую улыбку. рассказ прекращается через минут десять и гютаро садится на мостик, осторожно укладывая на пол сестру, слаживая руки на колени, а после склоняет голову перед главой. — прошу вас, пророк, дайте моей сестре и мне остаться подле вас. нам не к кому идти и другие люди нас не примут. гютаро почти что сразу слышит нарастающие шептания за спиной. он сжимает пальцы, больно впиваясь ими в ладонь. «я не могу вредить людям здесь. терпи. ради умэ. ты привык» боль отрезвляет юношу и тот остаётся в этом положении, пока не слышит одобрительный ответ на просьбу, а затем последовавшее недовольство со стороны таких же просящих. гютаро поднимает голову, смотря на утонченные черты лица, что через некоторое время расплываются в «теплой» улыбке. доума подзывает к себе паренька с сестрой, говоря им, чтобы подошли к нему после проповеди. честно, они не замечают, как быстро течет время за пределами здания. здесь, а тепле и уюте, гютаро и вставшая на ноги умэ работают, стараясь поддерживать в порядке залы для церемоний. единственный, куда они не допускались - роскошный зал, в котором проводил «таинства» доума. повседневная жизнь гютаро выглядела довольно скучной, но изредка забавной. каждое утро - обход по этажам, днём - помощь в организации мероприятий на неделю, где изредка может проскачить пункт «собрание в кб», а вечером - уход за садом. в свою свободную минутку, гютаро уделял время маленькой сестре. спасибо господину доуме, что согласился выделить кого-то, чтобы присматривали за умэ, пока его нет. а если его все же отгоняют от сестры, юноша остаётся на заднем дворе, забирая серпы, напоминающие о времени, когда на их глазах сжигали матушку, а мальчонка лет десяти шокировано смотрит на это. но в глубине души радуется, настолько, что желает прыгать. ｀спустя какое-то время, повзрослевший гютаро понимает, почему его дорогая младшая сестра почти всегда плакала возле доумы. она была чувствительна к его демоническому началу, о котором парниша узнает случайно. убирая в большом зале, гютаро натыкается на кучу женской одежды, с большим количеством украшений, от чего решает украсть пару заколок умэ. заколки правда красивые, необычайно цветастые и пестрые, подходящие к ее нынешней одежде. они и вправду безумно рады тому, что пророк разрешил им оставаться возле него. доума, что ранее был вроде как в другом конце здание, резко предстает перед уходящим гютаро. проповедник, в чьих руках вроде бы находится их с умэ жизнь, выглядит очень… специфично. в левой руке чья-то нога, а правая вытирает с края рта алую кровь. — здравствуйте, глава! — кланяется гютаро, пряча заколки во внутренний карман формы. — р-рад видеть вас в полном здравии! гютаро поднимает голову, все также быстро прикрывая родимые пятна на лице рукавом. — умэ?.. парень замечает небольшую светлую макушку младшей сестры, но видит, как та копошится, как будто старательно вытирает что-то с лица. он тянется недолго рукой к ней, но видит, как проповедник отходит от нее, открывая вид на ее изменившуюся внешность: волосы, что стали ещё длиннее, цветы, появившиеся на лице и схожие с теми, на украденных заколках, и хищный взор зелёных глаз. гютаро отдюнь не пугается своей сестры, не начинает убегать со словами «демон!», а только мягко улыбается, понимая, что умэ стала только прекраснее в этом обличии. парень склоняет голову перед доумой, прямо как их в первую встречу. — глава, можете ли вы обратить меня в демона? доума от таких слов только громко хохочет, делая ногтем неглубокий порез на внутренней стороне ладоней и направляет поток крови в него. ярко алая кровь начинает течь с руки демона, от чего парень только успевает неловко подставить рот, дабы кровь не пропала даром. жидкость стекает по горлу, начиная обжигать, как будто плавить внутренности. кажется, как будто глотку разрывает зверь, от чего гютаро резко отросшими ногтями вцепляется в нее, раздирая, жмурясь и воя от неописуемой боли, что была наверное даже хуже, чем потеря драгоценной сестры.´ с того момента прошло несколько лет. даки, как теперь звали веселую и обворожительную девицу, смогла стать первой низшей луной и стремилась ещё ближе к господину мудзану. гютаро же, как и раньше прекрасно владел серпами, правда теперь они не навевают старые воспоминания, а помогают в многочисленных убийствах. ему абсолютно неважно что есть, ведь первое, что попало ему в рот после превращения — кусок плоти какой-то последовательницы, а затем наступил голод. нескончаемый голод, будто вместо желудка — пропасть и ты стоишь на ее краю, смотришь внимательно в ее пустоту, думаешь, как не свалиться. и единственный способ — съесть, съесть так много, чтобы пропасть стала могилой бесчисленного числа людей. а ведь он и становится ею - становится шестой высшей луной, обгоняя любимую сестру, напоминание о том, что только сильные могут убивать. даки только закатывает небольшую истерику, пытаясь понять, на каком основании он перескочил ее и занял ее место.