Просто Мария

      Ночь прошла замечательно. Еще в прошлой жизни я слышала фразу, что «мириться нужно в постели», именно эту фразу в виде свадебного напутствия сказала бабушка невесты на свадьбе моей одногруппницы, и именно сейчас я поняла, насколько это выражение мудрое и уместное. И если моя одногруппница, которой едва-едва исполнилось восемнадцать лет, могла не оценить весь глубинный смысл этих слов, то я, как взрослая женщина, понимала, что раз Сулейман не просто согласен меня видеть, но и допустил до себя, значит, это говорит о немалой степени доверия.       На следующее утро, вскоре после того, как я покинула султанские покои, в мои покои принесли подарки. Я не ожидала такого, ведь уже не была новой фавориткой, однако этот факт меня приятно порадовал. Я открыла сундучок и увидела, что там лежит золото в размере моего годового жалования и кольцо. По-видимому, золото было просто возвращено, чтобы я не чувствовала себя в чем-то ущемленной, а кольцо просто дополняло подарок.       Немало обрадовавшись, я надела кольцо и решила прогуляться по гарему. Едва я прошла несколько поворотов коридоров, как столкнулась нос к носу с Хюррем и Михримах.       — Госпожа, госпожа, — поклонилась я.       — Тебе не жить в этом дворце, Гизем, — ответила Хюррем.       — Мне и жить в этом дворце, и быть любимой повелителем, — сказала я. — Уже сегодня падишах подарил мне это кольцо, а таких колец, я не сомневаюсь, будут тысячи!       «Только бы не извратили мои слова, что Сулейман мне нужен не иначе, как папик, которого можно доить и раскручивать на подарки», — подумала я и добавила. — Моя верность повелителю безгранична и это не может остаться незамеченным.       Понимая, что разговор может зайти не в то русло, я скорее пошла дальше по своим делам.       В этот же день, прогуливаясь по саду, я решила расспросить Нину о том, что произошло того, что я не знаю.       — У повелителя были доказательства вашей вины, — сказала Нина. — Падишах велел Рустему допросить Каролину, однако она отрицала свою причастность.       — Где сейчас Каролина? — спросила я, боясь, что бедной девушки нет в живых.       — Выдана замуж, — ответила Нина.       Успокоившись, что Каролина хотя бы не казнена, я спросила:       — Как тогда вышли на меня?       — Бутылка из-под настойки, которую Каролина, как и было вами велено, выбросила, нашел Рустем, — ответила Нина. — Бутылка была найдена под окнами дворца. В ней оставалось немного яда и это еще раз доказало ту версию, что шехзаде и госпожа были отравлены. Бутылек опознал Сулейман: именно он дарил вам духи в бутыльке такой формы.       «Да, неплохое расследование, — подумала я. — Уж точно не назначили виноватой. Да, я сама виновата, меня по бутыльку и вычислили. Но где бы я еще яд-то прятала, негде ж больше…»       — Повелитель велел Рустему-паше допросить вас, — продолжала Нина. — После ваших слов в душе повелителя появились сомнения, вы ли это. Но, все-таки, доказательства перевесили ваши слова и, видя вашу бесконечную преданность и то, что вы не оскорбляли повелителя во время допроса, падишах принял решение смилостивиться. Изначально речь шла о казни.       «Да, повезло мне», — подумала я.       — Сперва падишах хотел сослать вас навечно в Эдирне, но потом, видя вашу тяжелую болезнь, он еще раз смягчил свое решение и отправил вас в старый дворец, — сказала Нина.       «Теперь у нас остается Мустафа, Баязет и Джихангир, — подумала я. — Мустафу Сулейман должен будет казнить ни за что, однако раз у него, как он сам выразился, иногда перед глазами стоит тень Назенин, может быть, он не решится это сделать. Как-то глупо выходит: отравила Селима, а с остальными что делать? Тоже травить? Да за такое уж точно не простят, будут убивать долго и мучительно, да и я сама не смогу на такое решиться. Или, может быть, если на трон взойдет Мустафа и не передумает, он сохранит жизнь своим братьям и мы просто будем жить тихо, мирно и спокойно где-нибудь вдали от Стамбула?»       Я никак не могла понять, что же теперь делать. Однако, по моим подсчетам, даже до предполагаемой казни Мустафы у меня оставалось чуть меньше десяти лет, поэтому было время для того, чтобы обо всем подумать и, если что, все детально спланировать. Вместе с тем я понимала, что еще раз покуситься на жизнь человека я не смогу: если мне так тяжело далось решение об убийстве Селима, то еще раз я такое пережить бы не смогла.       «Значит, надо поступать как-то иначе, а не таким варварским способом», — подумала я.       «Например, интригой или оговором», — пронеслось в моей голове.       Однако и на интригу или оговор, как мне казалось, я не была способна, поэтому я решила пока что просто отпустить ситуацию и ждать.