Просто Мария

      Вечером этого же дня, стоя на балкончике и проводив победным взглядом Хюррем, которая куда-то уезжала, я услышала, что Сулейман зовет меня в свои покои. Я сразу же направилась к падишаху и, поцеловав руку, услышала неожиданное известие:       — Гизем, под сводами этого дворца должен быть порядок. Никому, слышишь, никому не будет позволено безнаказанно убивать других людей. Каждый, кто осмелится на такое, понесет свою кару. И не столь важно, кто это будет: хасеки, султанша или простая рабыня.       Не знаю, намекал ли Сулейман на убийство Селима или это примерещилось мне от испуга, но в этот момент мне стало жутко.       — Мои подданные должны быть в безопасности и это непреложный факт. Все виновные понесли наказание за свои грехи, — сказал Сулейман.       После разговора на нейтральные темы, вернувшись в свои покои, я увидела, что Нурай, одна из моих служанок, несмотря на то, что я вошла, сидит на тахте.       — Госпожа, пожалуйста, простите меня, — сказала Нурай. — Меня наказали на фалаке, я не могу встать, но я хочу сказать вам что-то важное.       — За что наказали? — резко спросила я, предчувствуя недоброе.       — Я хранила в тайнике в коридоре яд, — ответила Нурай.       — Зачем тебе яд? — жестко спросила я. — Меня травить?       — Простите, госпожа, разве ж можно, — ответила Нурай. — Все рабыни держали его на всякий случай и я купила.       — Узнаю, что еще раз дерзнула на подобное — фалакой не отделаешься, — резко сказала я.       Сам факт того, что в Топкапы так легко разгуливает яд, немало возмутил меня и, несмотря на то, что я сама когда-то грешила подобным, я была разозлена, что возможность убить меня или детей была у окружающих людей.       Казалось, Нурай от испуга пожалела, что не исчезла куда-то, когда я пришла в комнату. Я же, вспомнив, что девушка хотела мне что-то сказать, произнесла:       — Что ты хотела сказать мне важного?       — Госпожа, я случайно услышала, что повелитель сослал Хюррем-султан в Эдирне за смерть госпожи и шехзаде, — ответила Нурай.       Не сразу поняв, что речь идет об Актюль и Армагане, я осмыслила услышанное и сказала:       — Хорошие новости, Нурай. А теперь иди с глаз моих. Нашлась тут неудавшаяся отравительница.       Две служанки подошли к Нурай и под руки чуть ли ни поволокли ее в другую комнату. Устыдившись от своего указания, я подумала:       «Могла бы и не сгонять человека, пусть бы сидела».       На следующий день, с трудом переступая, Нурай подошла ко мне, опустилась на колени и поцеловала край моего платья, чем до глубины души шокировала меня.       — Что на этот раз? — безрадостно спросила я.       — Госпожа, прошу вас, простите меня, ради Аллаха, — произнесла Нурай. — Клянусь, что без вашего ведома не буду держать никакие яды.       — Прощаю, можешь идти, — ответила я.       Нурай ушла, а я подумала:       «Может, и перегнула. А как иначе тут жить, зная, что вокруг могут быть одни враги? Это еще хорошо, что яд не нашли в моих покоях, а то еще Сулейман бы считал меня в чем-нибудь виновной…»