***
Сокджин влетает в кабинет Сана ураганом, сметая на своём пути всё. Его глаза округлились, ноздри вздулись, а руки так и норовили снести парочку вещей на столе лира. Чхве лишь сканирует его с растрёпанных волос до ног, выглядя как всегда непоколебимо. Его ничего не беспокоит, у всех бывает плохое утро. Но Джин не просто зол, он с трудом связывает слова, заикается и теряет весь свой мнимый авторитет в секунды, произнося с трудом: — Чон Чонгук. Арктурианец переживает микроинфаркт в момент, когда новость о Чоне доходит до него. Кровь не может не кипеть от злости, причин Джин сам не понимает, но одно это имя вынуждает его сгорать изнутри, представлять парня убитым, с пустым зеном. Его бы растоптать. Наглость Чонгука вызывает неподдельную ярость, с которой пришелец не может справиться, всё же сметая ладонью в перчатке пару статуэток на столе Сана. Лир всё такой же спокойный и это буквально разрывает Сокджина на куски. Он в прямом смысле выходит из себя: из красивого мужчины превращается в жуткого монстра. Кожа позеленела, прибавился третий глаз, а руками с тремя длинными пальцами, он вцепился в прозрачный экран компьютера, на котором до этого были открыты какие-то документы. Гуманоид навис над столом, заглядывая в тёмные глаза Сана, но всё осталось прежним. — Успокойся, — голос у лира тихий. — Я всё знаю. Это всё ложь, ложь, ложь. Сокджин не верит, не хочет, он для себя уже придумал другую правду, а в ту, которую Чонгук рассказывал на камеру не верит. Но в ней есть смысл и, возможно, это и выбешивает до такого состояния. Чонгук просто сбежал. Джин может допустить мысль, что парень испугался одиночества, боялся стать затворником, поэтому и улетел на другую галактику. У него было время отстроить империю и стать кем-то. Но… странная правда. Потому что ложь. — Что тебя смущает? Думаешь, я не удивлён? — по лицу Сана и не скажешь, оно никогда ничего, кроме покоя не выражает. — Чонгук не может ничего знать, приди в себя. — Не может? — его голос звучит в сотни раз выше, походя на ультразвук, Джин говорит на родном языке, лир с трудом понимает. — Он двести лет скрывался, — его рост медленно укорачивается и мужчина возвращается в прежнее тело. — Почему он считается мёртвым? — Ты не до конца интервью посмотрел. Он объяснил, что тогда вышла ошибка в больнице, — говорит лир, стирая отпечатки пальцев с экрана, отставленные Сокджином. — Ты в это веришь? — нервно усмехается мужчина, смотря за спину Сана в окно. Такое ощущение, будто этот мир ему больше не принадлежит. — Он здесь не просто так. Если мы не узнаем, что ему надо, может быть беда. — Не накручивай себя, — поднимается парень, огибая стол. — Чего ты хочешь? Установить слежку за ним? Выбить из него правду? Лучше сидеть на месте ровно и не привлекать внимание к своей персоне. — В твоих словах мало смысла, — дёргается Джин, когда лир касается его плеча. — Увидишь, он проколется. — В чём? Ему нечего скрывать. Ты придумываешь всё, приди в себя, пока дел не натворил, — пытается вразумить его Сан, — хочешь, мы подошлём к нему Тэхёна? — Тэхёна? — приободряется Сокджин. — Стой, это неплохая мысль. Он не глупый, может разговорить его. — Значит, сделаем так, — лир возвращается за стол, а Джин даже не думает о том, что Сан сделал Кима шпионом не просто так. Не ради выгоды для богов уж точно. Арктурианец перебирает в голове тысячи вариантов того, как могут развиваться события, на что способен Чонгук теперь. Он совсем тёмная личность, ожидать от такого можно что угодно. Сокджин хочет понадеяться на Тэхёна, он мог бы и правда нарыть информацию, а то, как он это сделает, больше не волнует пришельца. Джин возвращается к своим делам, теперь Чон — это забота теврийца.***
Глаза бегают по знакомому лицу, впервые так близко рассматривая знакомые черты. Чонгук всё говорит и говорит, а Тэхён не моргая вслушивается в каждое его слово стараясь не упустить ничего. Это интервью стало ведром холодной воды на голову с самого утра. Не одному Киму, он слышал, как Сан и Джин бурно обсуждали феномен. Только, что теврийцу делать дальше? Парень сидит обнажённым на кровати, не чувствуя более её мягкости и теплоты постельного белья. Словно на гвозди упал, а в добавок получил их в хрупкое тело, так и истёк яркой кровью, захлёбываясь от правды, которую выдал Чонгук. Его никто не может осуждать, побег с галактики точно. Он кристально чист перед законом, но для Тэхёна является ещё той загадкой. Как подобраться к аргосу сейчас, не выдав себя? Ким не сможет смолчать, он привык к тому, что больше не один. Что есть кто-то такой же, как и он, слегка сломанный и вечный. Пока ещё вечный. Тэхён падает на лопатки, отключая видео, чтобы ещё больше не травмировать себя и не забивать голову не теми мыслями. Он придёт к брату, но что ждёт там? — Ты видел? — Сан появляется в комнате тихо, от его голоса Ким дёргается. — Я должен кое-что тебе сказать. — Достаточно. Я не хочу тебя видеть, — он поднимается и уходит в ванную, но лир не оставляет попыток достучаться до парня. — Говорить тоже, Сан. Перестань убивать меня рассказами о семье. Тэхён бы очень хотел увидеть зен Сана пустым, а его тело разорванным на части, но это невозможно и он даже не может отомстить за то, что боги сделали с его отцом. Лир не даёт Киму насладиться одиночеством и говорит о подозрениях Сокджина, а Тэхён слишком идеально вписывается в их план. Не станет он подставлять брата, если на то пошло, но согласие даёт только, чтобы Чхве уже ушёл. А потом стоит под ледяными каплями в душевой и сдерживает истерику. Потому что это обидно. Он потратил столько лет в никуда, толком не жил. А у него оказывается всё это время были близкие люди, далеко, но были. Это легко, сказать о том, что начинаешь всё сначала, но на самом деле не так. Необходимо провести определённую работу над собой, свыкнуться с новыми обстоятельствами. Тэхён сильный, сильней всех богов вместе взятых, но это не значит, что его сердца не могут разрываться от того, что он мог всё потерять, никогда не узнать о семье. Случайность это или что-то ещё? В судьбу мало вериться. Он себе редко позволяет быть таким: чтобы душа-не душа на разрыв, чтобы тело тряслось в лихорадке от страха перед будущим и мандраж бесконечный. Холод-то исходит не от воды, всё дело в том, что Чонгук уже влез в нутро Тэхёна и удобно расположился. Чонгук — это холод, вымораживающий внутренности. Покрываешься коркой льда лишь от одного взгляда черных глаз, сверкающих красным. Этот парень глыба с виду. Сердце у него такое же, покрытое снегами двухсотлетними. Тэхён — пожар, с которым никто не в силах справиться. От него веет теплотой и гарь исходит, оседающая на лёгких. Не может всё быть так хорошо. Человек-пламя и человек-лёд. Взаимное уничтожение. Тэхён не выглядит так плохо, как может. Понимает, что его просто-напросто не пустят в здание к брату. Он приготовился вывалить на Чонгук свою легенду, в которую тоже стоит поверить, как и в ту, что верит Ким, после просмотра видео. На выходе из комнаты он встречает всё того же Сана, желающего ему удачи взглядом. Она бы очень пригодилась, но Тэхён не в том настроении, чтобы снова тратить время на лира. Он прыгает в зеркало и оказывается у здания корпорации, мгновенно теряясь в бесконечном потоке людей. Дальше всё на автомате, ибо отключается инстинкт самосохранения и элементарная осторожность. Его пропускают и Тэхён остаётся ждать в приёмной, пока молоденькая секретарша крутит перед ним задницей в короткой юбке. Вниманием женского пола парень никогда не был обделён, а когда выглядел пристойно, то мог расположить к себе любую. Новые знакомства, исключая брата, не входили в планы. Тэхён отказывается от напитков и смиренно ждёт. Он бы никогда не подумал, что окажется в такой ситуации, уж тем более не догадывался о том, что Чонгук — аргос. А Тэхён на его фоне выглядит не очень презентабельно. Но когда дверь в заветный кабинет открывается, он замирает в ожидании. Его снова морозит, кажется, что и кости покрываются пупырчатыми наростами. Нет конца этой тряске и холоду. Из кабинета выходит грузный мужчина, не обращая внимание на Кима, а секретарь просит Тэхёна пройти внутрь. Ему не нужно набираться смелости, чтобы гордо войти в комнату, не запутавшись в своих же конечностях. Но, может, это было бы к стати, потому что парень забывает всё, что хотел сказать сразу, как минует порог. Чонгук сидит в кресле за столом, он смотрит на бумаги, лежащие перед ним, пока Чону нет никакого дела до того, кто дышать не может рядом с ним. Видеть брата так открыто Тэхёну приходиться впервые, он кажется идеальным во всех его проявлениях. Слишком солидный, слишком красивый, слишком родной. Ким неуверенно делает шаг, ступая ботинком на тёмный ковёр. Это мгновение, когда Чонгук поднимает голову, навсегда вбивается в память. Пульс бьёт адски, потеют ладони, а голова идёт кругом, лучше и правда упасть. Только бы сейчас не умереть, его время не могло кончиться в данную минуту. Он смотрит. Как же он смотрит. В его глазах ни ад, ни темнота и ни туман больше. Господи, в его глазах лишь мёртвые планеты. Они были звёздами, кажется? Тэхён сглатывает громко, комкая в пальцах рукава толстовки. Лев и овечка. Оба относятся к этим понятиям с двух сторон. Белая прядь выбивается из волос, изящно свисая к розоватым губам. Тэхён замечает под нижней родинку. В Чонгуке слишком много мелких деталей, которые хочется рассматривать всю жизнь. Сейчас он более могущественный, чем в те короткие встречи. А он узнал Кима? Что сейчас в его голове? Тэхён готов что угодно отдать, чтобы узнать. Чон молчит и это может значить лишь одно… Валери сжимает ручку в пальцах, успевая отбросить, пока не сломал пополам. Его короткий день в качестве аргоса должен был кончиться после встреч, совсем ему не нужных. Вряд ли этот парень был в числе клиентов. Чонгук узнает с первого взгляда, поэтому и двигаться не может, слишком шокирован. Что ему нужно? Как он нашёл его? Парень поднимается, опираясь ладонями о стол, незнакомец не двигается, будто боится его. Чон в этом сомневается. — Нам нужно поговорить, — его голос звучит слаще мёда, обволакивая сознание Валери, не давая ему сделать резких движений. Он хочет схватит парня за горло и бросить на дорогой ковёр, приложив головой. Всего лишь злость на то, чего Чон не знает. Неизвестность пугает. Кем может быть тевриец, раз так просто заявился к нему? — Вот и ты, — Чонгук встаёт напротив, оставляя между ними ничтожное расстояние. Он рассматривает лицо Тэхёна, желая видеть его настоящего, без этой никому не нужной маски. — Как ты нашёл меня? Как узнал? Ким протягивает ему фотографию. Валери теряет рассудок на миг, пока смотрит на снимок, парня прошивает тем же холодом, от которого так трясётся Тэхён. Но дело в том, что тевриец замерзает из-за Чонгука, а тот от резко нахлынувших воспоминаний. Он бегает глазами по лицам родных, не понимая, что может значить всё это. Не хочется заранее винить в чём-то незнакомца, но.. ведь он, кажется, знает слишком много. Чонгук сминает снимок в ладони и бросает на пол, делая к Тэхёну ещё шаг, чуть опуская голову из-за разницы в росте. У него глаза матери. Это Валери заметил ещё в ночь, когда убил его. — Знаю, что это очень неожиданно, — тевриец в ответ в глаза смотреть не может, опускает их, гуляя взглядом по рубашке Чона, — но я твой брат. Валери хватает парня за плечи, встряхивая, Тэхёну приходится поднять голову. Он не боится получить удар, в чём сомневался до последнего, пока Чонгук не позволил себе этого, давая Киму неслабую пощёчину, будто приводил его в чувства, но тевриец был в себе. Ким в отличие от Чонгука рад такой новости, а реакция у брата странная. Из глаз брызгают капли слёз, быстро высыхая на щеках, но оставляя блестящие следы на коже. Валери слишком зол, чтобы думать. Его трясёт не только от того, что какой-то проходимец посмел придти к нему, так ещё и лезть в душу. В прошлое. Чонгук не может такое терпеть. Да, этот чудаковатый тевриец копия его мамы, но… нет, не может такого быть. Чонгук в запоздалом шоке от наглости пытается справиться с бурей в груди, сердце готовится разломать клетку рёбер. Ещё никому не приходилось парой слов настолько сильно выбить его из колеи, и как бы сильно не хотел сейчас Чон сохранить здравый ум, ничего не выходит. Тэхён стирает ладонью кровь с губ и смотрит на брата загнанно, разделяет те же чувства. — Дедушка перед смертью рассказал мне всё, — всё же решается выдать ложь Ким, иначе не будет другой возможности. — О маме, о папе, о сестре и тебе. О том, как отобрал меня у родителей. — Почему? — не понятно, верит ли Чонгук ему, но задаёт хоть какой-то вопрос, располагая к себе, не показывая свою сущность до конца. Такой ужасной, какой она может быть. В словах теврийца могла быть правда. Почему нет? Или это проделки того, кто является тенью самого Валери? — Ненавидел отца за его человечность, — как раз та истинна, из-за которой сам Тэхён начинает злиться. А Чонгук не жалеет сил, вновь подходя к нему и хватая за грудки, в глазах тёмных стараясь найти хоть что-то отдалённо похожее на ложь, которая ему нужна. — Я искал тебя, — он касается рук брата, держащих его. — Веришь мне? Чон отшвыривает парня и вызывает охрану. — Чонгук, пожалуйста, — Тэхён готов молить, потому что объясниться должен перед ним, но ему не дают такого шанса. Валери остаётся стоять в центре кабинета, смотря на давно закрытую дверью. Под ногами лежит смятое фото. Верит ли этому незнакомцу Чонгук? Он смотрит на свою ладонь, где капля фиолетовой крови высохла. Бредово всё это, настолько, что Валери хочется истерически рассмеяться и послать к чёрту судьбу. Хватит вводить в его жизнь такие испытания, он едва справляется с тем, что есть. А теперь и брат? Не много ли? Родители никогда не говорили о нём. Мама не могла, хотя и Чонгук помнит её плохо, ему было пять, когда её не стало. А отец же… может и предпринимал попытки, но на прямую вот так? Чонгук зовёт секретаршу, спрашивает имя теврийца и просит принести ему ватную палочку. Нет, он узнает правду, хоть и уверен в том, что она нелепа. Это не укладывается в голове. Его всё ещё бьёт крупная дрожь, а в лёгкие будто песка насыпали, с трудом получается сделать вдох. Парень расстёгивает рубашку на пару пуговиц. Тэхён. Не может быть сомнений, но Чонгук в шаге от того, чтобы поехать крышей, поэтому не желает верить. А самое страшное то, что это правда. Поэтому Валери и старается запутать себя, найти другие объяснения тому, что Тэхён делал у могилы матери, почему так похож на неё. Да, ему хочется узнать, какие ещё тузы в рукаве у теврийца, но это всё… Какой брат? Почему сейчас, спустя сотни лет? Ещё один промах в идеальном плане Валери. Он собирается сделать ДНК-тест, чтобы удостовериться. Если там будет хоть один процент того, что этот Тэхён может быть его родственником, Чонгук готов убить его, чтобы тот не помешал планам и в то же время спрятать от богов. Потому что для Валери семья — это святое, но он не смог уберечь сестру, а Тэхён как-то и без него обходился.***
Шаги даются тяжело, будто вместо крови по сосудам свинец разливается. И хочется упасть на этот грязный асфальт, стать его частью, чтобы прохожие прошлись по хрупкому телу, сломали кости и оставили гематомы. Терпеть больше это невозможно, ломка не думает прекращаться, овладевает рассудком, умоляет найти дозу, чтобы тело пришло в норму, снова получило свою порцию эйфории. А сейчас только дрожь по бледной коже, местами пятнами покрывающейся от вредной привычки. Идти некуда. Никто не ждёт Юнги в его холодном пристанище, там вечная тишина и отсутствие жизни. Перед глазами мелькают тенями люди, они проходят мимо, им нет дела до законченного наркомана, который выдаёт себя с потрохами сразу, выглядя живым мертвецом. Юнги останавливается напротив клуба с яркой вывеской «Сотирис». Охранники смотрят на Мина с брезгливостью каждый раз, когда он появляется на пороге заведения меланта. Это случается редко, но когда парень захаживает, хочется сплюнуть ему под ноги, чтобы шёл прочь и не распугивал приличных посетителей. Но его впускают, как всегда без вопросов, хотя ему стоило бы зайти через чёрный вход. Музыка бьёт по перепонкам, приходиться заткнуть уши ладонями. И глаза бы закрыть, иначе этот яркий свет разорвёт их. Юнги не справляется с чувствами, готовый провалиться сквозь землю, только бы это всё кончилось и его перестала мучить ломка. Он старается держаться подальше от людей, не касаться их грязной одеждой, стиранной в последний раз бог знает когда. Ему бы только с одним человеком здесь встретиться. Юнги помнит дорогу до него, но сразу не скажет, когда говорил с ним. Кажется, очень давно. Он знает, что ему наверняка откажут в дозе, но попробовать стоило, Мин не мог преодолеть такой путь зря. Удача не на его стороне, найти Чимина сразу не получается, его лаунж-зона пуста, а шестёрок пришельца нигде не видно. Чтобы добраться до третьего этажа, где кабинет Пака, нужно иметь больше духа. Юнги валится на стул, благо столик оказался пустым и дальним. Посетители сосредоточены в центре, танцуют, пью, веселятся. Парень лишь хмыкает на это мнимое веселье и роняет голову на руки, покоящиеся на светлой ткани столешницы. Когда-то всё было по-другому и Юнги был среди тех людей, что рядом с ним проживают жизнь. Мин её доживает, при каждом приёме дозы молясь сдохнуть от передозировки. Наложить на себя руки страшно, кишка тонка. Ему не привыкать ломаться на части после того, как кончается препарат, находить своё бренное тело в рвоте и моче, проснуться рядом с неизвестным мужиком или увидеть кровь на руках. Многое было, всего не упомнишь. Но этот этап, когда выйти в окном хочется больше, чем жить, каждый раз бьёт по мозгам сильнее. Вот и ждёт Юнги, когда уже настанет конец. Ему смешно, но не настолько, чтобы привлечь чьё-то внимание. Меняется всё по-настоящему, как говориться, в миг. Он случился с Юнги. Парень из богатой семьи стал торчком и очень надеется, что больше ему не купят тело и дадут откинуться спокойно, без возни. — За ним надо следить? — Чимин щурит голубые глаза, глядя на Роба. Мужчина смиренно выслушивал монолог босса, пока он распинался из-за нового аргоса, представляющего небольшую опасность. Пока только не ясно, чем именно. Чимин хочет всё держать под контролем. — Имей в виду, что я надеюсь на тебя. Займись этим. — Может, попросить Чонгука о встрече? — решается спросить Роб. — Попроси, — усмехается Пак, уводя взгляд с мужчины куда-то вниз. Чимин начинает покусывать нижнюю губу и заламывать пальцы. Свет в кабинете разом гаснет, а глаза пришельца ярко светят в темноте, прожигая дырку в полу. — Приведи его, — приказным тоном, и в секунду Роб покидает комнату. Каждый раз Чимина в дрожь бросает, когда порог его клуба переступает Мин Юнги. Единственный человек в жизни Пака, который чего-то для него стоит, а не просто плоть и кости. Видеть Юнги всегда тяжело, он одним своим мутным взглядом светло-карих глаз убивает меланта. Его сердце рвёт в холодных руках, не давая никакого шанса на жизнь. Чимин не мстительный, но не исключает того, что парня бы стер в порошок. Когда он всё такой же худой, как скелет, проходит на трясущихся ногах в кабинет и садится на стул, Пак в последний момент одёргивает себя помочь ему. Юнги выбрал эту жизнь сам, а Чимин сейчас никто, чтобы лезть в неё. Оказывается, никогда никем и не был. Печальная правда. А мелант трагедии не любит. — Зачем ты пришёл? — пришелец поднимается с кресла, боясь после разговора с Юнги, не поднять себя с места, он может снова прибить его словами или бросить на плечи очередной груз. Мин мастерски знает, куда нужно ударить Чимина, чтобы он ещё не одни сутки собирал себя по кусочкам. — Соскучился, — он смеётся, зная, что Чимин не дурак и не верит в эту пустую улыбку. Юнги больно не меньше, у него органы внутри в кашу превращаются от отсутствия в крови наркотика. Чимин так же болен, но его наркотик сидит напротив него и, если Мин ещё может где-то найти лекарство от этой адской ломки, то пришельцу ничем не помочь. Юнги первым уводит взгляд, рассматривая знакомую комнату в полумраке, находя вещи всё на тех же полках, даже их совместные фотографии в причудливых рамках. Слева от парня высокий шкаф с папками, а за ним потайная комната Чимина. Он не раз использовал её для снятия безудержной страсти вместе с Юнги. Её не видно больше, Мин, по правде говоря, забыл, как она выглядит. Кажется, прошло слишком много лет, чтобы многое успело стереться с памяти. Темнота, что постепенно рассеивается в кабинете, позволяет парню далее разглядывать комнату и мучить себя картинками воспоминаний. Справа вот диван стоит и он видел больше, чем любая кровать в этом клубе. Пока Юнги окунулся в прошлое на пару минут, он забыл о зависимости, что издевалась над ним последние дни без дозы. — Давай без этого, — едва ли не молит Чимин, огибая стол. — Ты знаешь, что я не дам тебе ни один наркотик со склада, — Пак наклоняется к нему, не брезгуя прикоснуться к плохо пахнущей одежде. — Зачем ты пришёл? — Ладно, — Юнги смеётся, скидывает с себя руку меланта и поднимается, — да, меня, блять ломает страшно и нет денег. Всё, как всегда, Чимин, ты знаешь всё это. Твои шавки повсюду, не делай из меня идиота. — Пришёл попросить убрать их? — Пак присаживается на край стола, расстегнув пуговицу на белой рубашке. Может, от Юнги и пахнет так, будто он только вылез из канализации, но Чимину всё равно не легко. Он не смотрит на Мина яркими глазами, опустив их к своей обуви. — Ты не останешься без присмотра. Парень пинает кресло, на котором ранее сидел и подходит вплотную к Чимину, но не трогает, противно. Идеальный Пак его на раз не только видом взбешивает, но и сладким голосом. Юнги знает, что не оставит его Чимин никогда, даже спустя года после разрыва, но больше всего боится он другого, не этой никому не нужной опеки. Пак не даёт ему ни умереть, ни пожить. Это его наказание и оно удивляет своей жестокостью безграничной. Пытка это не кончится, как ломка. Чимин не отпускает его и не сможет никогда. Юнги — его открытая рана на сердце, что кровоточит и днём и ночью. Никакое тело не сможет заглушить этот тихий писк в тёмном углу сознания, где Пак, обняв себя за колени воет от отсутствия в жизни этого парня. Зато Мин отпустил, он выбирает ломку, быстрые взлёты и падения, интересней видеть разноцветные миры под метом, чем быть в объятиях когда-то любого… любимого ли? Юнги зависим много лет и он уже внушил Чимину, что тот был лишь поставщиком. Мину не стыдно признаться в том, что подставлялся он из-за изобилия наркоты, которой у Пака куча. А потом Юнги просто надоело всё и сразу, он ушёл, но его отпускать никто не хотел. Чимин пытался бросить привычку в виде Юнги, но этот парень, как курение. Не ничего проще, чем избавиться от неё, Пак делал это тысячи раз. И теперь он приходит вновь, чтобы распороть меланта на две части, одну с собой прибрать, а другую оставить валяться на полу, снова к писку прислушиваться. — Не ожидал другого, — хмуриться Мин. — Пришёл жаловаться? Я слушаю. — Хватит умничать, — закатывает глаза парень. — Мы знаем, какой ты душный. Просто продай мне чёртову таблетку и я пошёл. — Продать, значит получить что-то взамен, Юнги. А ты, кажется, забываешь о своём положении? — У меня есть информация. — Расскажешь о видах крыс в своей лачуге? — прыскает Чимин, Юнги подходит ближе. Он выглядит достаточно серьёзно, чтобы Пак заткнулся и выслушал его. — Ну? Или поклянёмся друг другу на мизинцах, что проведем сделку честно? — Я понаглею и попрошу у тебя целый пакет. — Смело, но ты же знаешь, что я могу просто послать тебя отсюда? Юнги наклоняется к нему неожиданно, из-за чего Чимин с трудом удерживает своё тело на месте, а руки находят покой на липкой коже куртки Мина. Он и не против. Издевается специально, чтобы Пак раздобрел и дал ему то, что нужно, хоть и опасно это. Мелант может показать зубы и тогда Юнги не выйти целым из комнаты. Но пока они себя сдерживают. Не полностью, ибо Мин не упускает возможности растопить сердце Чимина, коснувшись его бедер. Он начинает шептать тихо на ухо, а Пак не сразу слова разбирает, утопает в прикосновении еле различимом и голосе парня, но когда до него смысл сказанного всё же доходит, Чимин первым отталкивает от себя Мина. В глазах Юнги ни намёка на шутку. Парень тянет руку, чтобы получить плату, думая, что Пак просто кинет его, но на удивление Чимин бросает ему в лицо небольшой пакет с цветными таблетками. Юнги уходит довольный, а мелант вновь опадает в кресло, позабыв о близости с Мином, о том, что сам себя предал, дав ему проклятый наркотик, но главное другое. Чимину Валери сейчас нужен больше, чем кто-либо другой, потому что он может спасти Юнги. Того самого, который выдал Чонгука с потрохами не понимая, что помог Паку приблизиться к себе.***
Чон входит в квартиру, скидывая пиджак и наваждение в виде Тэхёна перед глазами. Тевриец не отпускает сознание ни на минуту, мелькая повсюду, будто с ума свести Валери хочет, не иначе. Чонгук устал ждать результатов, высматривать парня в толпе и гадать, как выловить его. Никакая работа не могла отвлечь от мыслей о нём. Может, только Мэт и его утреннее спокойствие в совокупности с чашкой кофе. Его лицо было слишком умиротворённым, Чон не мог не спросить, что с ним в последнее время твориться, но смолчал, а Мэттью заговорил. — Не знаешь, куда я положил список? Чонгук расстёгивает пуговицы на манжетах, стоя у кровати и примерно прикидывая промежуток времени, когда друг мог попасть не в те руки. Он ему не отвечает, лишь зыркает исподтишка. — Список заказанных. Не могу найти его, он мне нужен, — Мэт поднимается, мазнув взглядом по комнате, а когда оказывается ближе к Чонгуку, тот не скупился на удар в челюсть, чтобы уложить парня на пол. Разбираться Валери будет потом, сейчас он достаёт из кобуры пистолет, стреляет. Здесь он закончил. Чонгук присаживается на корточки, рассматривая изувеченного робота, наверняка думающего, что обдурить его так просто. Парень достаёт карту-памяти из головы железяки и поднимается, заметив у двери Мэта, растерянного случившимся в квартире. — Как ты понял, что это не я? — шепотом выдал парень, готовый рухнуть камнем на пол от вида робота у кровати. — Никак, — Чонгук не хочет тратить время на ответы, которые ничего толкового не дадут. Кто-то лезет не просто в жизнь самого Валери, но и окружающих его людей и это важно, его пытаются запутать, сломать, может и остановить. У Мэта оказывается есть синтетическое тело, которое бродит где-то в городе, а сегодня робот зашёл за списком. Чонгук о нём спрашивает, но Мэттью уверяет, что никогда не вёл счёт убитых. Ему бы хотелось поверить, потому что забот достаточно. Чон просматривает карту, вытащенную из робота и параллельно пытается понять, почему зен Джинсока чист, если даже не вооружённым глазом видно, что он не в себе. Уходят сутки. Валери готов быть мишенью, только оставил бы этот кто-то в покое тех не многих, кто ему дорог. Он отвлекается от важных дел из-за мелких пакостей своей тени. Уверен, кто бы это ни был, он не покажет себя сейчас. Чонгук злится, но никому не демонстрирует этого, дабы не спровоцировать новую волну странностей. Он тратит несколько часов на Джинсока, рассказывая ему о компании и том, чем будет заниматься Мэт. Ни отказаться, ни противоречить, здесь лишь смириться и, как бы не было горько, снова пойти на поводу у Валери. Чон пытается его зад спасти, а Ким хотел наехать из-за слежки, которую просёк, но это же мелочь? Только вот изменения Ру — не пустяк. Но и здесь Мэту приходиться заткнуться и молча глотать всё, что делает Чонгук. Так всегда было и будет.***
До момента, пока Чон не знал о результатах теста, ему казалось, что всё останется прежним. Относительно. Планы идут криво, приходится в который раз импровизировать и совершать незапланированное только потому, что подтвердилось то самое страшное. Эти проценты для Чонгука на самом деле ничего не значат, припишите ему хоть сотню братьев. Только осознание всё ещё даётся тяжело. Час пять минут и семь секунд. И вот он здесь в самой чёрной дыре галактики, чтобы не воспринимать информацию, а отгородить себя от неё, если сможет. Фабрика заброшена не одну сотню лет, давно ушла под землю и служит неким убежищем для тех, кто скрывается от власти. Хакеры, которые подчиняются Валери, собрались здесь, чтобы увидеть его, пускай и с маской на лице. До этого Чон не собирал никогда людей, но сегодня, в принципе день особенный, и он хочет чувствовать себя не одиноким. Останься Чонгук с мыслями о брате наедине и наутро от него ничего не останется, потому что по Джиу тоже сердце болит. Просторное помещение встречает Валери мёртвой тишиной, пока он проходит сквозь десятки людей, смотрящих ему в след. На лице у Чона белая маска с чёрным крестом и встроенная программа в теле для изменения голоса, чтобы никто точно не узнал о его личности. Что-то подсказывает, это может вот-вот вскрыться, но пока Валери не переживает об этом. Он приветствует людей и усаживается на обшарпанный диван в тёмном углу помещения, которое освещает луна, показавшаяся в круглом окне в потолке и маленькие фонарики внутри. Алкоголь Чону приносят девушки, желающие и вовсе не отлипать от него. Две садятся по обе стороны, не стесняясь коснуться груди Валери, он слишком устал, чтобы возразить. Да и кто будет отказываться от внимания? Чонгуку непривычно быть королём вечеринки, но нравится ловить взгляды. Все эти пешки принадлежат ему, в глазах Валери остаются не более, чем пушечным мясом. Ни с чем не сравнимое ощущение величия. — Брысь, — напротив останавливается высокий парень с двумя стаканами виски в руках. Девушки его поняли сразу и оставили Валери, позволяя ему провести время в новой компании. Он рассмотрел незнакомца, особо не видя угрозы, её здесь быть не должно, но Чон не любит людей, которые слишком сильно в нём заинтересованы. — Сон Минги, — темноволосый протягивает стакан алкоголя, Валери принимает, не сводя глаз с человека, с трудом видя через ткань. — Полжизни мечтал с тобой познакомиться. Ничего, что я сразу на «ты»? — Валери поднимает стакан, негромко чокается с парнем и делает глоток. — Откуда ты? — Землянин, в столице с рождения живу. Один из немногих хакеров, который не попался при зачистке. — Повезло, — хмыкает Чон и тут же получает входящее от Ру. Она нашла Тэхёна. — Веселись. — Уходишь? Чонгук молча покидает фабрику. Желание напиться сменяется другим — увидеть Тэхёна. Оставаться в сознании тяжело, потому что покоя не дают, Валери сам начинает нагружать себя. И он не замечает, как начинает покрываться прежней скорлупой, за которой прячет то сокровенное. Дани бы уже точно ткнула в это, накричала и попросила бы расслабиться. Валери одичал, это нормально, так всегда было. А сейчас он на подъезде к Тэхёну и понимает, что сделал правильный выбор, уехав со сборища. Обсудить новую атаку можно завтра, а брат… «брат» новое для Чонгука слово. Он с трудом так называл Мэта. Вот есть и брат, всё ещё кажущийся подозрительным, опеку над ним Чон взять хочет только поэтому. Не питая особых чувств к незнакомцу, ставшим родным. Тэхён живёт на помойке в компании больных животных и людей. Они рыщут по округе в поисках еды, грязные, вонючие, страшные. Это место можно назвать адом. Чонгук не представляет, как одолеет расстояние до трейлера Кима. Он оставляет мотоцикл, чтобы его не украли и прячет за коробками. На лице его давно нет маски, но голову он лишний раз не поднимает, чтобы не видеть этих чудовищных людей с явными признаками язвы и прочей гадости. Валери только на холоде ощутил легкое головокружение от выпитого, подумал о том, что ему что-то подмешали и резко забыл, когда оказался у трейлера. Самого приличного в округе. Он не стучал, сразу вошёл и захлопнул за собой шаткую дверь. Под ногами пол был мягкий, явно гниющий. Обстановка не сказочного вида вынудила скривиться, ужасные условия, даже для этого Тэхёна. Он брат Валери, как его кровь может быть здесь? Именно быть, сидеть за столом и смотреть в окошко, будто ожидает ещё кого-то. Ким совсем не реагирует на Чонгука, а тому и вовсе кажется, что перепил и видется всё это. — Теперь веришь? — раздалось неожиданно в тишине помещения. Тэхён подпер щеки ладонями и опустил глаза на столешницу. Он не расскажет Чонгуку о том, как ненавидел его за содеянное, но выждал, потому что верил, что брат придет к нему сам. — Что дальше, Чонгук? — Ты мне скажи, — Валери подходит вплотную, рассматривая тёмную макушку брата. — Про дедушку, про родителей. Если, это правда, конечно, — а ему важно знать. — Я уже всё сказал, — Тэхён смотрит в глаза, в них только злость, не более. Он ещё не смог простить выходку брата. — Почему я должен распинаться перед тобой? — поднимается медленно. — Ты, наверное, забыл, что убил меня? А сейчас подавай тебе рассказы о семье? — Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется убить тебя ещё раз, — не жадничает силы Чонгук, когда прибивает парня к стенке. — Не раздражай ещё больше… Тэхён. — Какие мы опасные, — хмыкает Ким, вовсе не удивляясь Чонгуку. И не стоило вообще. — Так и что дальше? — Собираешь пожитки и выходишь на улицу, — парень даёт брату место пройти, но Тэхён не двигается. — Что? — Ты собираешься увести меня отсюда? Валери лишь кивает и идёт на выход. Совершает ли он сейчас ошибку, забирая этого несуразного парня к себе? Чон привык держать врагов рядом и, пока брат к ним не записан, он будет находится рядом с Чонгуком. Все разговоры утром, сейчас Чон не может переваривать информацию, он курит пару минут, пока Тэхён остаётся внутри трейлера, но позже выходит без ничего. У него нет того, что могло бы пригодиться, а свою горсть радости за то, что брат пришёл, он забрал. Но Ким ему не улыбнется, не допустит и мгновения, чтобы Чонгук смог что-то учуять и просечь слабости в Тэхёне. Валери ведёт его к мотоциклу, который позже завозит их в центр, где они пересаживаются в другой транспорт. Тэхён так влюблён в ночное небо этого дня или...постойте, он смотрел на чёрные облака или в глаза Чонгука? Можно ли Чона назвать хорошим братом? Тэхён рассматривает его с разных ракурсов, пытается понять, что твориться в голове у него. Говорят про него разное, а Ким не знает, что есть настоящее, но то, что Чонгук импульсивный он понял. Нет цели вывести его из себя, скорей это предстоит самому Тэхёну. Он с трудом сдержал себя в трейлере, но понял, что глупо будет сейчас показывать характер. Брат привез его в свой дом, оказавшийся огромным особняком, местом в сотни раз красивее башни богов. Но времени, чтобы его рассмотреть Тэхёну не дали, Чонгук приказал дворецкому показать комнату парня и ушёл.***
Порой в чужом доме сложно уснуть, то стены давят, то постель твердая. Тэхён не видел сна по другой причине. К нему приходили тени и закрыть глаза было страшно, что-то не так в этом доме. Понимает Ким это поздно. Он уверен, что сможет свыкнуться с тем, что происходит в его жизни. Она круто меняется и Чонгуку нужно верить, что всё именно так, как и говорил брат. О семье, о его положении в обществе. Врать, как оказывается, не сложно, в ложь сам вскоре начинаешь верить и тогда становится проще. Вот и Тэхён уже с самого утра в образе. Парень хотел бы обустроить эту комнату, данную ему, под себя, но брать из трейлера было нечего. У него даже одежда новая, которую он надел после душа. Чонгук правда такой заботливый или у него иная цель? Тэхён спускается к восьми, не надеясь встретить Чона в такую рань, но тот давно был на ногах и кружил в столовой, с кем-то говоря по мобильному. Он заметил брата, но не отвлекался от разговора. Впервые за всё то время, как Тэхён знаком с Чонгуком, он ощущает себя неловко рядом с ним. Будто это Гук его суровый старший брат, взявший над ним опеку. На душе скверно. Валери кладёт трубку и обращает всё своё внимание на Кима. У него не такой замученный вид, хоть и сна он тоже не видел, но был готов с утра радовать глаз клиентов в компании, нужно ввести Мэттью в курс дела. Спать в доме, где присутствует кто-то ещё помимо охраны и прислуги непривычно. Чонгук списывает отсутствие сна этой ночью на это, и не напрягает себя чем-то ещё. У него было много времени подумать не только о том, что в его жизни есть теперь кто-то новый. Валери и вовсе кажется, что прошло не несколько часов, а годов и ему бы, правда, хотелось знать, что Тэхён не из тех, кто хочет бросить горсть земли на его гроб. Он выглядит таким домашним и уютным, как такой человек может желать зла родному брату? Чонгук мажет взглядом по серым штанам и футболке на Киме, поднимается к его лицу… — При мне ты носишь только свою шкуру, Тэ, — сладко заговаривает парень, садясь за стол. Старший теряется, не сразу начав переваривать сказанное. Что его больше всего смутило: приказ или прозвище? — С чего это? Я не подчиняюсь тебе, — Ким садится за длинный стол, подальше от брата. Сегодня он какой-то не такой. Хотя откуда Тэхёну его знать? — Подчиняешься, — Валери усмехается. — Отныне ты живёшь в этом доме и делаешь то, что я говорю. Я не наглею? — Ты ахренел. Как так можно? Ты не знаешь меня, не пытаешься узнать, начинаешь командовать. Когда это я согласился быть твоим рабом? — Тэхён в бешенстве, но ещё в себе, последняя ниточка, держащая его в сознании рвется. — Не порти впечатление о тебе. — У меня много врагов и я буду честен, думаю, что ты можешь быть одним из них, — глаза у Тэхёна потухают и он задумывается о чём-то своём. — Теперь ты сидишь здесь и скучаешь по мне, а потом так уж и быть, я придумаю тебе развлечение, — Чонгук допивает свой чай и встаёт на ноги, снимая чёрный пиджак со спинки стула. — Это бесчеловечно, — полушепотом говорит Тэхён, округлив глаза. Перед ним определенно другой человек, не вчерашний побитый жизнью парень, которого хлебом не корми, дай повод уложить кого-нибудь на лопатки. А сейчас Чонгук превращается в непонятного Киму монстра, и причины не ясны и мотивы мутные. Ким подскакивает на ноги, чтобы оказаться рядом с братом и попытаться остановить, или же хотя бы объяснить хоть что-то, но получает ничего. — Вечером ты расскажешь мне всё, а сейчас отойди, или я сделаю тебе больно, — Чонгук предупреждает, перед тем, как вбить нос брата в череп. Тэхён даже не представляет, на что может быть способен Чон в такие минуты, рядом с Кимом в особенности. Тэ поселяет в него новые чувства, новую ярость и всю ту же неизвестного, но она рассеется вечером. — Я не думал, что мой брат может быть таким, — а знать «каким» Валери совсем не хочет, не волнует его Тэхён, как и его слова, но присутствие рядом важно. Ненужное родство раздражает, но от него не отмыться, а избавляться от брата Чонгук не решился. Он уходит, как всегда первым с поля боя.