***
«Я хочу есть…» — Так. Очевидно, это искажение Ци, — произнес Шэнь Цинцю в пространство, ни к кому не обращаясь. «Очевидно», — вздохнул Шэнь Юань в ответ и привычным жестом взъерошил волосы на затылке. Точнее, взъерошил бы, позволь ему Шэнь Цинцю. Рука, потянувшись, замерла в волосах и не двигалась дальше, а потом вернулась рывком и аккуратно легла на колени заклинателя. — Искажение ведь не считает, будто может управлять моим телом, как ему вздумается? «Не считает. Но, уважаемый глава пика, вам лучше обращаться ко мне мысленно, словно говорите по…по внутренней связи». — Почему? «Потому что иначе все поймут, что вы не в порядке». Шэнь Цинцю задумался. Есть! Шэнь Юань правильно угадал, у этого ублюдка все было завязано на поддержание репутации. Он никому не хотел показывать свои слабости, даже друзьям. Да и есть ли у него друзья? Нет! Значит, свое «искажение» Шэнь Цинцю будет скрывать от всего мира. Что только на руку Шэнь Юаню. «Это Искажение проголодалось?» — попробовал спросить Шэнь Цинцю «по внутренней связи». Тон его мысленного обращения, как и голос раньше, был холоден, как лед. Но они хотя бы сдвинулись с мертвой точки! Шэнь Юань уже мысленно праздновал победу над дурачком-Самолетом и его дурацкими персонажами. Сейчас он скоренько объяснит ублюдку-учителю, как надо обращаться с детьми, все помирятся и забудут старые обиды, а потом, пока мир людей сотрясается от явления священного демона, Шэнь Цинцю спрячется в какой-нибудь глуши, чтобы Ло Бинхэ про него и думать забыл. Не успел же Шэнь Цинцю так нагадить главному герою, чтобы тот окончательно помешался на мести? Нет, падение Ло Бинхэ в Бездну еще не состоялось, наверняка все можно исправить. А, может, без Бездны Ло Бинхэ и вовсе не превратится в кровожадного демонического властителя. «Да, я бы поел, — радостно отрапортовал Шэнь Юань. — И поспать было бы неплохо, уже светает? Для здоровья вредно не спать по ночам, поверьте моему опыту». Шэнь Цинцю разложил по полкам древние тексты, прошелся под светлеющим небом к себе в Бамбуковую хижину, где на тонкой работы подносе ждал остывший рис, овощи и речная рыба. — Прошу, — Шэнь Цинцю отвесил издевательский поклон тарелкам и принялся за еду. Наконец насыщая желудок (хотя вкус и оставлял желать лучшего), Шэнь Юань не мог больше не думать об избитом главном герое. «Уважаемый глава пика?» «Предлагаю звать друг друга по имени. Мы столь прискорбно близки, что уважительные обращения ничего не исправят. Как зовут это искажение?» «Шэнь Юань. Я расскажу вам, кто я, и почему появился здесь, позже. Сейчас я хотел спросить у вас о Ло Бинхэ». «О ком?» Шэнь Юань снова почувствовал, что впадает в панику. Как это, о ком? Он что же, читал шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть глав кристаллизованной бездарной чуши, чтобы в итоге обознаться, приняв постороннего пацана за главного героя?! «Ло Бинхэ, мальчик, что обучается на вашем пике». «Я не знаю такого», — бесстрастно отозвался Шэнь Цинцю, отщипывая палочками рыбу. «Так … Тогда, тот мальчик, которого вы сегодня… наказали. Нужно позаботиться о его ранах». «Зачем?» — все тем же равнодушным тоном продолжил Шэнь Цинцю. Такое ощущение, будто он бесконечно мог задавать вопросы, пока не сведет собеседника с ума. «Вы же не хотите, чтобы про ваш пик говорили, будто тут издеваются над учениками?» — нашелся Шэнь Юань. Репутация — больное место ублюдка. Никто не увидит его слабости, никто не посмеет критиковать плоды его трудов. «Во всех школах применяют телесные наказания», — бросил Шэнь Цинцю, но отложил палочки и открыл дверцы украшенного искусной резьбой шкафчика с кучей загадочных склянок. Выбрав одну, самую невзрачную на вид, он вышел из хижины и отправился в сторону комнат учеников. Звезды на небе практически выцвели, нежный ветерок, особенно свежий ранним утром, ласково трепал волосы заклинателя. Шэнь Юань, кажется, никогда в жизни не дышал настолько чистым воздухом, хотя семья его была не из бедных, и они часто позволяли себе поездки в горы. Непривычно было и ощущать столь длинные волосы, их тяжесть словно оттягивала голову назад. Ну или Шэнь Цинцю сам по себе задирал нос. «Этот ублюдок перевернул утром тарелки, когда я покритиковал его манеру шмыгать носом за столом, — неожиданно заявил Шэнь Цинцю. И продолжил, будто оправдываясь: — А несколько недель назад, вместо отработки связок, он бросился на старшего адепта с грязными приемчиками, что уместно в бою, но не во время тренировки. Его стоило бы подвесить в сарае и лупить неделю, а не полдня». Да конечно! Эту жалкую ложь даже слушать было смешно. Шэнь Юань, прочитавший шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть глав «Пути гордого бессмертного демона», прекрасно знал, на что именно злился и за что наказывал Шэнь Цинцю своего подопечного — ни за что! Глав сорок обширного флэшбека было посвящено этому самому «ничему». Несчастный Ло Бинхэ, чистый и невинный белый лотос, только хотел заслужить одобрение своего кошмарного учителя, а тот, от зависти к юному таланту, гнобил его много лет. Неудивительно, что после чудовищного воспитания из прекрасного лотоса выросло такое же чудовище, что, не раздумывая, могло убить и старуху, и ребенка, и сравнять с землей целый город. Но над судьбой Шэнь Цинцю ни один читатель не проронил и слезинки, слишком неприятен был персонаж, издевающийся над слабым. Шэнь Юань, например, считал, что тому еще мало досталось, и за приставания к ученицам и даже к подруге главного героя Нин Инъин завистливого извращенца стоило еще и кастрировать. И теперь выслушивать нелепые отмазки учителя было по-своему забавно. Насколько жалок человек, сходящий с ума от зависти к ребенку? Впрочем, хорошо, что Шэнь Цинцю не кастрировали. Честно сказать, в изложении Самолета, пронзающего небеса, причины столь бурной неприязни учителя были не слишком хорошо прописаны. Как и все остальное, кроме прелестей сестричек. С точки зрения Шэнь Юаня, жизнь Шэнь Цинцю складывалась замечательно: он рос в хорошей семье, что дала ему образование, потом поступил в лучшую школу заклинателей и стал главой пика, одним из двенадцати прославленных горных лордов. Казалось бы, у тебя есть все, о чем только можно мечтать! Сравни это с ребенком, которого бросили родители, чья приемная мать умерла, ребенком, что голодал и сносил побои, и лишь чудом оказался в заклинательской школе. Но, видимо, таков был Шэнь Цинцю, таланта и блестящих перспектив юного подопечного хватало, чтобы учитель сходил с ума от зависти и злости. Отвратительная картина. Шэнь Цинцю, аккуратно ступая между рядами сопящих на циновках учеников, нашел торчащую из-под потрепанного одеяла макушку Ло Бинхэ и, наклонившись, поставил рядом баночку. «Доволен?» «Спасибо, уважа… Шэнь Цинцю». Выходя из спальни, никто из них не заметил, как приподнялась над циновкой взъерошенная голова Ло Бинхэ, и каким удивленным взглядом проводил он своего учителя.***
«А что же сон?» — недовольно бурчал под нос хосту вселенец. «Уже рассвело, кто, по-твоему, ложится спать на рассвете?» Шэнь Юань очень даже часто ложился спать на рассвете и даже в полдень, и вообще считал условности в этом деле избыточными. «Спать надо тогда, когда хочется, уж поверьте мне». «Начнешь меня поучать таким тоном, сброшусь с тобой вместе с пика». Шэнь Цинцю и не думал ложиться после бессонной ночи. Он снова уселся за проверку работ и, видимо, собирался заниматься этим до начала учебного дня. «Может, тогда поговорим о том, кто я такой?» — спросил Шэнь Юань. «Какой толк разговаривать с собственной галлюцинацией». «Я, вообще-то, человек». «Хм». Шэнь Юань от скуки немного попробовал перехватывать у хоста управление телом, но, конечно, посвятивший себя культивации заклинатель обладал куда большим контролем. Видимо, все, что Шэнь Юаню остается — редкие мгновения, когда отвлекшегося Шэнь Цинцю можно застать врасплох. «Возможно, это правда, — вдруг прервал молчание заклинатель. — Я чувствую в своем теле потоки чужой ци, слабые даже для обычного человека, но вот для насекомого, мелкого паразита…» «Эй!» «Так вот, вероятно, я не прислушивался к столь незначительным энергиям, поэтому не засек тебя сразу. Могу допустить, что ты — действительно призрак человека, и я не разговариваю с собственным больным разумом, принимая за человеческую ци какого-нибудь особо длинного глиста». Шэнь Цинцю при этом монологе, не прерываясь, просматривал задания адептов и то зачеркивал целые абзацы, то исправлял написание иероглифов, то делал на полях и в конце работ пометки кисточкой. Шэнь Юань был оскорблен сравнением с глистами, но молчал, надеясь на продолжение. «Я выслушаю тебя, но предупреждаю сразу, помогать не буду. Я собираюсь найти способ избавиться от твоего присутствия как можно скорее, призрак ты, глист или искажение ци». «Понимаю, — ответил Шэнь Юань. — На твоем месте я бы тоже не обрадовался подселенцу. Я с девятнадцати лет живу один». Конечно, Шэнь Юань не был настолько социопатичным ублюдком, как Шэнь Цинцю. Но и душой компании его было не назвать. Он поддерживал приятельские отношения с одногруппниками, потом и на работе, но будет ли по нему плакать кто-нибудь, кроме родителей? «Я действительно в некотором роде призрак», — Шэнь Юань решил остановиться на полуправде. Он не хотел подробно расписывать Шэнь Цинцю свой тернистый путь веб-литературного критика, да и некоторые детали сюжета пока решил оставить при себе. Учитывая, что они лишь делили тело друг с другом, но не могли читать мысли, это представлялось лучшим решением, так как давало пространство для маневра. Шэнь Юань не чувствовал и тени притворства, пока Шэнь Цинцю рассказывал ему о прегрешениях Ло Бинхэ. Помогло только то, что Шэнь Юань знал сюжет писанины Самолета. Значит, и его самого будет не уличить во лжи. Шэнь Юань продолжил: «Я погиб в своем мире и по какой-то причине оказался заброшен сюда, в твое тело. Думаю, я должен…» Исправить дурацкий сюжет Самолета и не сдохнуть! И не дать тебе убить кучу персонажей! «…помочь тебе предотвратить некоторые печальные события. Твоя история…стала довольно известной в нашем мире. Поэтому, зная об опасностях, я могу помочь тебе. А ты в благодарность за спасение мог бы не убивать меня». Мысль о популярности сразу согрела душу Шэнь Цинцю, он даже возить по бумаге кисточкой перестал. «Ты из будущего? Чем же я запомнился потомкам?» Отменным мудачеством! Шэнь Юань мысленно прокашлялся. Главное, не врать слишком сильно, чтобы потом не попасться, и говорить спокойно, чтобы собеседник не заметил волнения. «Ты был великим заклинателем, одним из лучших наставников на хребте Цанцюн, — обтекаемо начал Шэнь Юань. — Однако, твой бывший ученик убил тебя в расцвете сил из мести за нанесенные тобой обиды. И этим учеником был Ло Бинхэ». «Маленький паршивец, — покивал головой Шэнь Цинцю. — Можно подумать, я к нему незаслуженно строг. Всегда видел в нем эту гнильцу». А говорил, что не помнит такого! «Я думаю, если ты будешь к нему чуть мягче, всей этой ситуации получится избежать», — туманно предположил Шэнь Юань. Пока он решил не выкладывать подробности про Бездну и демоническое происхождение Ло Бинхэ, а то с Шэнь Цинцю станется предложить убить невинного ребенка прямо сейчас. «А почему бы не убить его прямо сейчас?» Шэнь Юань застонал. Но поздно, надо было с самого начала врать, что не знает, кто из учеников — будущий убийца. Надо было лучше продумать свой план… Например, рассказать о несвязанной с Ло Бинхэ смерти, чтобы Шэнь Цинцю и не думал убивать главного героя. Но тогда он продолжит над ним издеваться… Ладно. В конце концов, это бессмертный Шэнь Цинцю живет среди заклинательских интриг, а обычному человеку Шэнь Юаню откуда было набраться хитрости? «Нет, мы не можем его убить прямо сейчас, Шэнь Цинцю». «Почему? Только не говори, что тебе его жалко, потому что он еще ребенок». Ну, вообще-то, именно так! Но такой аргумент, конечно, нерелевантен в споре с социопатичным чудовищем. «Дело в том, что этот ребенок чуть ли не бессмертен», — вдохновенно начал врать Шэнь Юань. Даже не врать, а приукрашивать реальность, ведь главного героя «Пути гордого бессмертного демона» и правда никто не смог убить за все шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть глав. Скорее всего, он бессмертен по-настоящему, а не как заклинатели — потенциально вечноживущие, они гибли пачками на страницах этого низкосортного чтива. Вся культивация насмарку. Против Марти Стью Ло Бинхэ все противники бессильны. Это что-то вроде сюжетной брони главного героя. Скорее всего, она продолжит действовать и в основанном на новелле мире, должны же быть хоть какие-то правила в этой безумной игре. «Если мы попытаемся убить его, — Шэнь Юань намеренно употребил слово «мы», словно вступая в «команду Шэнь Цинцю», — мы не преуспеем и только навлечем на себя всеобщий гнев». «Нельзя утверждать, что его нельзя убить, не попытавшись», — возразил Шэнь Цинцю. «Так ты пытался!» — выпалил Шэнь Юань, не подумав. «Зачем мне убивать собственного ученика-подростка?» Новый просчет! «А я еще ругал Самолета за дырявые сюжетные линии…» Каким бы испорченным ни был Шэнь Цинцю, он и правда не пытался убить Ло Бинхэ в детстве, только издевался над ним и убеждал в никчемности. Впрочем, его обвиняли в убийствах нескольких других адептов, возможно, Шэнь Цинцю давно начал выкашивать молодую поросль? Тогда предположение было верным. Но начни настаивать, ублюдок, скорее всего, опровергнет все обвинения и закроется. «Ты пытался убить его уже в зрелом возрасте. Но жизнь Ло Бинхэ была наполнена множеством опасностей, и каждый раз он выходил сухим из воды, что тогда, что в детстве, иногда совершенно чудесным образом. Я думаю, нам лучше использовать его, а не бороться с ним». «Как использовать?» «Он станет главой заклинательской школы, нам выгодны хорошие отношения с ним, репутация уважаемого учителя того самого Ло Бинхэ. А если мы его убьем, это будет игра с нулевой суммой». Шэнь Юань пока и не подозревал, насколько «пригодится» ему лично репутация «того самого учителя». Но, как ни странно, объяснение удовлетворило Шэнь Цинцю, и он больше не высказывал кровожадных идей. Видимо, и правда, готов был на все ради своей карьеры. Шэнь Цинцю согласился больше не наказывать Ло Бинхэ так строго и дать ему пару толковых советов по культивации. Все утро Шэнь Цинцю бомбардировал Шэнь Юаня вопросами и даже пропустил завтрак (не нравилась Шэнь Юаню эта привычка!), так что к обеду бедняга был как выжатый досуха лимон. Ему редко приходилось говорить, так подолгу следя за каждым словом. Хуже собеседований. Пока Шэнь Юань остановился на такой полуправде: из-за мучительного стиля «воспитания» Шэнь Цинцю ученик однажды сбежал с пика, скитался где-то пять лет, а потом объявился во дворце Хуаньхуа и за считанные месяцы заработал там репутацию отличного заклинателя, да еще и женился на дочери старого главы. Потом поймал и жестоко убил бывшего учителя, а дальнейшие события Шэнь Юаню не важны, потом о них подумает, пережить бы эти! Шэнь Юань рассудил, что такая история никак не поставит его самого под удар. Когда во время Собрания Союза Бессмертных вскроется демоническое происхождение Ло Бинхэ, к Шэнь Юаню нельзя будет предъявить претензии, откуда он мог знать то, что было известно на тот момент лишь самому Ло Бинхэ и столкнувшему его в бездну учителю? Ведь во дворце Хуаньхуа Ло Бинхэ скрывал свою сущность и долгое время притворялся человеком. В целом, из рассказа Шэнь Юаня выходило: не трогай его, занимайся своими делами, и все будет хорошо. «Ладно, паразит. Звучит, будто я должен просто продолжать жить, как и собирался, это не сложно».