Паразит

Шэнь Юань чужими глазами смотрел, как его «хост» крутит кисть перед глазами, сжимает и разжимает пальцы. Потом откладывает работы учеников в сторону, поднимается из-за стола и подходит к зеркалу. В зеркале, надо сказать, отражался тот еще красавчик, Шэнь Юань даже вздохнул еще раз, обескураженно: одно дело, читать текст с бесконечными описаниями прекрасных бессмертных заклинателей в развевающихся одеждах, другое — вживую видеть красивое лицо с чуть нахмуренными бровями и цепким взглядом умных глаз. Тонкие губы, длинные, собранные шпилькой волосы, белые без единой пылинки и помятости одежды, стройная фигура… Со стороны Самолета было даже мило сделать красавчиком не только главного героя и его сестричек, но и гнусного злодея, человека, хуже-которого-нет! Впрочем, Шэнь Юаню красота «хоста» никак не поможет. Да и можно ли считать свежесть и красоту преимуществом в мире, где все значимые персонажи — красивы и молодо выглядят? В своем мире Шэнь Юань был симпатичным молодым человеком, и то ему это не слишком помогало. Шэнь Цинцю тем временем делал не очень красивые вещи. Он покрутился перед зеркалом, хмуро разглядывая свое лицо, подергал себя за щеку, потом оттянул веки и поморгал. Надавил на глаза, отчего Шэнь Юаня на пару с Шэнь Цинцю же и замутило. Кроме физических манипуляций Шэнь Юань ощущал смутные потоки энергии, струящиеся по его телу. Наверное, заклинатель пользовался ци, выявляя потенциального вселенца. Видимо, решив, что все в порядке, Шэнь Цинцю вернулся к проверке работ. «Да сколько ты задаешь этим детям!» — взмолился Шэнь Юань. Он бы уже, между прочим, поел. А раз они с Шэнь Цинцю делят одни ощущения на двоих, проголодаться должен был и бессмертный мастер. Ну и зачем терпеть? Шэнь Цинцю, наверное, тоже так подумал и, дописав километр замечаний к очередной работе, убрал кисточку. Шэнь Юань видел в замечаниях пока только такие слова как «неприемлемо, жалко, неверно, коротко, заносчиво, переписать, переделать, напомнить получить наказание за этот бездарный кошмар». Будь его воля, он бы подбодрил старающихся детишек, ни один из них не складывал слова в предложения хуже Самолета. Будь его воля… Один раз он уже заставил тело Шэнь Цинцю повиноваться своей воле. Но как это повторить, не вызывая подозрений? И не лучше ли пока затаиться? Хорошо помня дырявый, как французский сыр, сюжет новеллы, Шэнь Юань не был уверен, что с таким мерзким типом, как учитель главного героя, вообще стоит иметь дело. Мало того, что он превратил школьные годы жизни Ло Бинхэ в ад, он убил свою приемную семью, убил первого наставника, бросил жену, домогался до учениц, убил до кучи еще и Юэ Цинъюаня, главу хребта Цанцюн, скорее всего, того самого приятного вежливого мужчину, что Шэнь Юань увидел, проснувшись. Юэ Цинъюань никогда и слова не сказал поперек этому чудовищу, что бы тот ни творил, но, видимо, поганая натура не выносила и хорошего отношения. Как с таким человеком договариваться? «Но придется, иначе я труп. К тому же, я не хочу видеть, как он творит свои бесчисленные злодейства. Моими руками!» А в случае домогательств до учениц, страшно представить, чем. Знать бы еще, где сейчас Ло Бинхэ. Уже в Хуаньхуа и готовит тюрьму к визиту дорогого гостя? Познает свои силы в Бесконечной Бездне? А может, Шэнь Юаню хоть немного повезло, и Ло Бинхэ еще не стал адептом Цанцюн? Тогда можно было бы сменить ход истории в самом начале, в зародыше пресечь конфликт ученика с учителем и…наслаждаться рутинной жизнью Шэнь Цинцю на пике Цинцзин. Нет, прочь сомнения, все лучше, чем мучительные пытки и смерть. «Ужас без конца, а потом ужасный конец» — это выражение как нельзя лучше описывало типичный стиль возмездия Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю тем временем обходил стройные ряды тренирующихся учеников. Теперь дети упражнялись с бамбуковыми палками, заменяющими им мечи. Это Шэнь Юань мысленно одобрил, если ему удастся перехватить контроль над телом хоста, чем меньше рядом вооруженных людей, тем лучше. — Ты, — безразличный голос Шэнь Цинцю, казалось, не обращался ни к кому конкретному. Но худенький мальчик с собранными в высокий хвост волосами и синяком на левой скуле замер, не смея поднять глаза на своего учителя. Учитель тоже на него не смотрел. Кончик бамбуковой палки ученика чуть подрагивал. У Шэнь Юаня зародилось нехорошее предчувствие. — Хват — неправильно. Форма — неправильно. Последовательность — неправильно, — с каждым словом веер Шэнь Цинцю легко ударял по «мечу», запястьям и голове ученика. — Руки — трясутся. Ты уверен, что таким приемом можно обезвредить хотя бы самого слабого демона? — Этот ученик виноват, — мальчик опустил взгляд еще ниже, куда-то в ноги учителя, однако продолжил стоять прямо, исполненный смиренного достоинства. Шэнь Юань с негодованием заметил кровоподтеки и на запястьях подростка. Конечно, у него дрожат руки! И нога, он не мог как следует опереться на одну ногу. Что нужно было делать с учеником, чтобы довести до такого состояния? И зачем заставлять заниматься после? Шэнь Цинцю услужливо дал вселенцу подсказку: — Сегодня я не буду наказывать тебя еще раз, но тебе следует обдумать целесообразность твоего дальнейшего обучения здесь. «Канцеляризм», — привычно припечатал Шэнь Юань, не забывая, в какой бездарной писанине находится. Мальчик же только кивнул, видимо, боясь, что голос его предаст. Чудовище лениво развернулось и отправилось раздавать указания остальным ученикам, а Шэнь Юань отчаянно ловил краем глаза худую фигурку избитого мальчика, пытаясь разглядеть его лицо и матерясь про себя, что не может против воли хоста повернуть голову. Высказав ценные замечания, Шэнь Цинцю отошел чуть в сторону и раскрыл веер, теплый ветерок приятно освежил лицо. Солнце клонилось к закату, и чем дольше Шэнь Юань смотрел на наказанного мальчика, тем больше убеждался, что это и должен быть будущий великий-священный-бла-бла. Ясный взгляд, целеустремленное выражение лица, гордая осанка. Правда, сколько ни вглядывался, Шэнь Юань не заметил у мальчика дешевый нефритовый кулон на шнурке на шее — подарок приемной матери Ло Бинхэ. Но даже если это не тот ребенок. Даже если все эти дети — персонажи дурацкой книжонки… «Ты что, ублюдок, творишь?!» — А?! Шэнь Цинцю захлопнул веер и снова наполнился духовной энергией. Рука настороженно легла на рукоять меча. «Ты ведь меня слышишь? Знаю, лучше бы я молчал, но смотреть на это невыносимо! Тебе хоть что-нибудь известно о воспитании детей? О базовой человеческой порядочности?» Шэнь Юань сам до конца не понимал, как, но, когда он захотел обратиться к хосту, он сумел мысленно заговорить «вслух» и тот его услышал. Разница между обычными мыслями и мыслями-к-хосту была примерно такая же, как бубнить себе под нос и громко говорить в телефонную трубку. Шэнь Цинцю не заметил утренние панические вопли и долгие рассуждения Шэнь Юаня о своем положении, но стоило захотеть, как связь появилась легко и естественно, будто при обычном разговоре. Вот только Шэнь Цинцю не собирался отвечать каким-то там голосам в голове.