Паразит

Шэнь Юань очнулся, чувствуя себя так паршиво, будто его внутренности продырявили громадным копьем. «А, ну да». Перед глазами расплывалось сплошное серое нечто, Шэнь Юань не сразу понял, что это не зрение его оставило, а на лице были намотаны какие-то тряпки. Стянув их чуть ниже глаз, Шэнь Юань осмотрелся. Сквозь окно с распахнутыми ставнями слева от его койки пробивался бледный серый рассвет. Справа стоял стол с медицинскими инструментами, дымящимися благовониями, какими-то пузырьками и баночками. Через стол — еще одна койка, пустующая. Пахло лекарствами. Комната была маленькой, чистой, и кроме Шэнь Юаня в ней никого не было. Шэнь Юань откинул одеяло и с трудом сел. Ему было плохо: ужасно, кошмарно, бесконечно больно и плохо…но вовсе не так плохо, как должно было быть, если Шэнь Юань еще что-нибудь понимал в человеческой физиологии! Шэнь Юань поднял рубашку, осмотрел сделанные адептами Цяньцао перевязки, осторожно потрогал живот, скривился. «Терпимо», — заключил он. От той раны он должен был умереть. Или проваляться в состоянии, близком к этому, пару недель. Но, пройди эта пара недель, Шэнь Юань бы очнулся в цепях или в запертой камере. Или в доме Шэнь Цинцю — смотря кто победил. Нет, по всему выходило, что на Цяньцао его наскоро подлечили, не став даже снимать с лица повязки, которые наскоро соорудил Лю Цингэ, да так и оставили. Он проспал всего несколько часов. Бой с Хуаньхуа уже завершился? Грудь под бинтами жгло огнем: он явственно ощущал, как паразиты демонической крови устремились к ранению, поспешно затягивая его, сплетая новые сеточки сосудов, наращивая разодранную ткань органов. Осторожно пропустив по телу ци, Шэнь Юань убедился, что рана затягивалась совсем не человеческими темпами. Конечно, помогали и швы, наложенные лекарями Цяньцао. Целебная мазь обеззараживала рану, облегчая работу крови. Догадались ли адепты, что это за кровь? Видимо, нет, раз к Шэнь Юаню не приставлена охрана. Его меч лежал поверх стопки грязного тряпья около кровати, в котором Шэнь Юань едва распознал свое старое ханьфу. Мыслимо ли, что он расстроился из-за испорченной вещи? Ни в своей жизни с Шэнь Цинцю, ни в предыдущей, еще в старом мире, Шэнь Юань не задумывался о стоимости одежды. Теперь-то он знал, что одно плохонькое ханьфу — это около тридцати плохоньких обедов. Шэнь Юань кое-как дотянулся до одежды, напялил ее на себя прямо поверх чистой нижней рубашки, в которую его переодели лекари, проверил, на месте ли прихваченная из Священного мавзолея коробочка, нацепил пояс с ножнами, подошел к окну. Сел на подоконник, с огромным трудом перекинул ноги. Не было и шанса, что он устоит на мече, но Шэнь Юань был не гордый. Проверив, нет ли рядом людей, Шэнь Юань осторожно присел на меч и поднялся в воздух. Повезло, что окна комнат длинной больничной постройки, где он пришел в себя, выходили на поросший редкими клочками травы обрыв. Шэнь Юань быстро спустился вниз с пика, не встретив никого по дороге. Еще никогда в своей жизни Шэнь Юань не летал на мече так паршиво, даже во время своей первой попытки много лет назад. Он сидел, сгорбившись, почти сложившись пополам. Рана, конечно, вновь закровила, но Шэнь Юань решил, что если до сих пор не умер, то ничего уже не случится. Видимо, демоническая кровь Ло Бинхэ и Чжучжи-лана спасала своего владельца от внезапной, не одобренной своим хозяином смерти. Меч вихлял, двигался рывками, то терял, то набирал высоту, дрожал. Иногда Шэнь Юань летел у самой земли, касаясь кончиками пальцев травы. Он опасался взлетать высоко, но выбора не было. Стоило бы проверить обстановку на Цюндин, но Шэнь Юань понимал, что если его обнаружат, ему конец. В таком состоянии он и от младшего адепта не скроется, не то что от Ло Бинхэ и его подручных. Мысли Шэнь Юаня путались. Что он должен делать? Если победил Шэнь Цинцю, точнее, Юэ Цинъюань, точнее, Цанцюн…то можно было и не убегать. Скорее всего, Шэнь Цинцю разрешил бы ему остаться и подлечиться. Если Шэнь Цинцю схватил Ло Бинхэ, или если Шэнь Цинцю сбежал, не дожидаясь поражения главы ордена, оставаться было опасно. Ло Бинхэ мог приказать обыскать все пики, кто-то из адептов-медиков мог узнать Шэнь Юаня и выдать его либо Ло Бинхэ, либо Юэ Цинъюаню. Вряд ли тот обрадуется второму Шэнь Цинцю, когда первого рядом нет… Еще устроит допрос с пристрастием…или предложит Ло Бинхэ обменять любимого Сяо Цзю на незнакомого Шэнь Юаня… «Не спать!» Шэнь Юань резко вскинул голову, успел выровнять меч у самой земли. Как нелепо было бы разбиться, убегая. Во всем мире не было ни единого места, где Шэнь Юань мог бы чувствовать себя в безопасности. Но если выбирать из остальных мест… Шэнь Юань направился в Ци Гу и безвольным кулем свалился у заднего выхода борделя Шу Пинпин, успев пару раз стукнуть кулаком в дверь. Перед тем, как потерять сознание, Шэнь Юань снова подумал о Шэнь Цинцю. Чем же все кончилось на пике Цюндин?

***

— Я сдаюсь, — приземлившись между дерущимися, Шэнь Цинцю решительно протянул меч Ло Бинхэ. — Отзови своих людей. — Цинцю! — воскликнул Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю не сводил глаз с бледной окровавленной физиономии сопляка, на которой, будто против его воли, разъезжалась дрожащая улыбка, больше похожая на оскал. Ло Бинхэ убрал свой меч в ножны, вытер ладони об одежду и осторожно, будто великую драгоценность, принял из рук Шэнь Цинцю оружие. На миг Шэнь Цинцю испытал малодушное желание развернуться и убежать, предоставив Юэ Цинъюаню сражаться дальше. Он, конечно, не мог. — Цинцю! — снова позвал Юэ Цинъюань. — Что — Цинцю? — стараясь, чтобы голос не дрогнул, переспросил Шэнь Цинцю, и головы не повернув в сторону Юэ Цинъюаня. — Ты не слышал, что на все пики посланы отряды демонов? Одно дело старшие адепты, что вызвались на Цюндин добровольно, но ты хочешь рисковать жизнями детей? — Я… Шэнь Цинцю лукавил. Ему первому было наплевать на любые жертвы, хоть бы даже и детей, пока он оставался в безопасности. Дети умирают каждую секунду — от голода, холода, болезней, клинков демонов… Но на Цяньцао сейчас находился раненый и беспомощный паразит, и для него каждая минута была на счету. Сопляк всматривался в лицо Шэнь Цинцю: не мигал и, кажется, даже не дышал, жуткое неубиваемое чудовище. В фантазиях Шэнь Цинцю жертвовать собой ради других было легче. Разве он не должен был почувствовать какое-то воодушевление? Преисполниться гордости? — Я еще могу победить, — не сдавался Юэ Цинъюань. — Люди умирают прямо сейчас, глава Юэ. Это было жестоко по отношению к Юэ Цинъюаню, но только так можно было заставить его отступить. Шэнь Цинцю никогда не стеснялся давить на больные места. Пользуясь чувством вины, он заставил Юэ Цинъюаня решиться на эпопею с цветочным телом, заставил пойти на конфликт с Хуаньхуа и Ло Бинхэ, заставил обнажить меч. «Посмотрите-ка на меня, главу ордена Цанцюн! Я такой великий заклинатель, что даже меч из ножен не достаю, вот насколько я никого не уважаю». Наверное, как-то так Юэ Цинъюань всю жизнь и думал! Но однажды нашелся равный противник и для него. А теперь Шэнь Цинцю заставит его отойти в сторону. — Разве ты не обязался защищать адептов ордена? — продолжил Шэнь Цинцю. — Ты сможешь себя простить, если пожертвуешь ими ради такого как я? — Я не отдавал таких приказов, — вдруг подал голос Ло Бинхэ. — Я хотел только поговорить с учителем. Никто не должен был умереть. Шэнь Цинцю с трудом подавил желание сказать, что его не спрашивали. — А кто же их отдал? — устало спросил Юэ Цинъюань. Он и не смотрел на Ло Бинхэ. Подошел к Шэнь Цинцю и положил руку ему на плечо. — Цинцю, ты… — Позаботься о раненых, — с этими словами Шэнь Цинцю на миг оглянулся и поймал взгляд Юэ Цинъюаня. Он надеялся, когда тот увидит Шэнь Юаня, то поймет, что Шэнь Цинцю имел в виду. Если конечно, Шэнь Юань вообще выживет. Сердце снова сжало ледяной рукой, оно затрепыхалось в груди, словно бабочка со сломанным крылом. И когда только паразит успел так прочно обосноваться там? В сердце Шэнь Цинцю, в его мыслях, планах? Каков его план теперь? Возможно, Юэ Цинъюань и мог одолеть Ло Бинхэ, но хватит ли ему времени? Возможно, совместные усилия Лю Цингэ с Шэнь Цинцю могли принести победу. Но хватит ли им времени? Возможно, Лю Цингэ мог полететь на Цяньцао и защищать пик, если ему хватит времени. И сил — он едва стоял на ногах. А сколько времени демонам нужно, чтобы прорвать оборону Цяньцао? Чтобы увидеть паразита и притащить его господину, или чтобы просто перерезать там всех? «Вопрос времени». Сколько времени нужно, чтобы придумать план лучше, чем сдаться? Они так старались! Но Шэнь Юань, похоже, был прав, и финал неизбежен. «Шэнь Цинцю» должен умереть. Оставалось только надеяться, что бешеному паршивцу хватит смерти одного из них. — Я пойду с тобой по доброй воле, — повторил Шэнь Цинцю. Он убрал руку Юэ Цинъюаня со своего плеча и отвернулся от него, шагнул навстречу Ло Бинхэ. — Разве это добрая воля, учитель? Я просто не оставил тебе выбора, — вздохнул паршивец, улыбка его померкла. Он поднял указательный палец и запустил в небо красный огонек. Тот разорвался над их головами, осыпавшись искрами в стороны. Красный зловещий цветок в ночном темном небе напомнил Шэнь Цинцю паучью лилию. «Вот тебе и белый лотос». Юэ Цинъюань смотрел на Шэнь Цинцю с таким потерянным видом, словно ему снова было десять лет и на его руках умирал очередной их приятель-бродяжка. Шэнь Цинцю стало немного жаль своего «брата», но что он мог сейчас сказать? Что он отдал долг? Расплатился за прошлое? Шэнь Цинцю все равно не чувствовал, что его простил. Он никогда не хотел, чтобы ему помогали из чувства вины, не хотел быть вечным немым укором, напоминанием об ошибках. Но по другим причинам Шэнь Цинцю никто помогать не желал. Ло Бинхэ прикрепил меч Шэнь Цинцю себе на пояс и достал Вервие бессмертных, принялся завязывать его прямо поверх одежды. «Опять все испачкает». Шэнь Цинцю специально заранее приглушил течение ци, ведь энергия цветочного тела ощущалась иначе, не так, как в его старом теле. Но если сопляк не заметил разницы сразу, то теперь уже точно не увидит. Закончив с веревками, Ло Бинхэ с помощью Синьмо открыл проход между мирами, Шэнь Цинцю впервые увидел подобное. Рваная дыра со светящимися красноватым светом краями вела в какие-то подземелья, как и положено зловещему повелителю демонов. Паршивец убрал меч и протянул учителю руку. Она была очень грязная, в подсохшей крови, пыли и копоти, но Шэнь Цинцю ничего не оставалось, кроме как принять ее и шагнуть в проход вслед за учеником. Шэнь Цинцю не стал оборачиваться на Юэ Цинъюаня и горящий Цюндин, боялся, что последние капли решимости его покинут. Ло Бинхэ молча вел его по извилистым подземным коридорам с редко воткнутыми факелами на стенах. Перед очередным поворотом Ло Бинхэ споткнулся и чуть не упал — они до сих пор держались за руки, словно какая-то парочка, поэтому Шэнь Цинцю волей-неволей пришлось его поддержать, чтобы не рухнуть следом. Ло Бинхэ восстановил равновесие, тяжело вздохнул и вдруг дернул Шэнь Цинцю на себя, потянулся к нему всем телом и повис, обхватив руками и уткнувшись носом в плечо. От сопляка пахло гарью и кровью, опаленными волосами. Горячее хриплое дыхание щекотало шею. — Учитель, я так устал, — сообщил он мрачным голосом. Шэнь Цинцю, мягко говоря, не знал, как на это реагировать. Он подозревал, что сопляк мог очень далеко зайти, пока Шэнь Цинцю не было с ними, но что именно он делал, и как Шэнь Юань себя вел? Как не выдать себя? На шею Шэнь Цинцю капнуло что-то теплое, потекло под воротник. Кровь из многочисленных ран? Слезы? «Надеюсь, не сопли!» Шэнь Цинцю отлепил от себя паршивца. Очередное ханьфу на выброс, да сколько можно? Кровь, может, и отстирается, но ученик был вымазан грязью и копотью с площади и обожженных зданий, о которые Юэ Цинъюань щедро повозил его во время сражения. Впрочем, смешно было сожалеть об одежде. — Когда казнь? Меня обезглавят? — только и спросил Шэнь Цинцю. Как же ему теперь хотелось помыться! Ло Бинхэ поднял затуманенный взгляд. Похоже, ему сильно досталось. Может, стоило дать Юэ Цинъюаню продолжить? Но пока они не ушли с Цюндин, паршивец выглядел вполне бодро… А сейчас напоминал марионетку на перерезанных ниточках. — Через неделю. Но это…неважно, на самом деле. Не думай об этом. — Сложно о таком не думать. — Знаешь, Мэнмо говорил мне, что ты сдашься, стоит пригрозить детям. А я и не верил, ведь у учителя сердца нет… Шэнь Цинцю промолчал. Что на это можно было ответить? Такое ощущение, что репертуар паршивца не сильно поменялся за эти три года. Интереснее было другое. «Мэнмо? Повелитель кошмаров Мэнмо?» Неплохого союзника сопляк себе отыскал. Следует быть осторожным во снах. Впрочем, какая теперь разница. Ло Бинхэ немного постоял, всматриваясь в лицо Шэнь Цинцю, а потом наконец отпустил его руку, медленно, словно старик, развернулся и пошел дальше. Через пару минут стены подземных ходов расступились перед ними и Шэнь Цинцю невольно замедлил шаг, пораженный увиденным. Внутри огромной пещеры рос настоящий бамбуковый лес. Стебли, освещенные нежным призрачным светом зелено-голубых огоньков на сводах пещеры, едва заметно колебались от сквозняков из прохода. — Нравится? — Ло Бинхэ улыбнулся. Он поводил рукой и свет огоньков стал ярче, превратившись в почти дневной, а потом вернулся к сумрачному. — Солнца здесь почти не бывает, но мы кое-как решили эту проблему. Прогулявшись по небольшой роще, они вышли к окруженному цветочным садом домику. Нежные запахи цветов и шелест бамбука приятно освежали лицо Шэнь Цинцю, но настоящая прохлада, а точнее, мороз по коже, пробрал его от взгляда на это строение. Оно выглядело один-в-один как его Бамбуковая хижина на пике Цинцзин. Ло Бинхэ провел учителя внутрь и зажег светильники. Шэнь Цинцю с неудовольствием отметил, что и обстановка скопирована практически идеально. Чем больше он осторожно стрелял глазами по сторонам, тем омерзительнее себя чувствовал. Что это за декорации? Просто так разделаться с учителем он не может, ему нужно создать особенную атмосферу? Или… Шэнь Цинцю покосился на подозрительно широкую кровать. «А можно меня прямо сейчас казнить?» — Я кое-что не успел доделать к твоему приходу, — извиняющимся тоном пояснил паршивец. — Пришлось заканчивать в спешке. Надеюсь, тебе здесь понравится. Ло Бинхэ жестом пригласил Шэнь Цинцю присаживаться за столик и разлил по чашкам заранее приготовленный кем-то чай, протянул одну Шэнь Цинцю вежливым жестом, сам сел напротив и сделал пару глотков. «Помылся бы хоть». Весь грязный и окровавленный, ученик не вписывался в благостную картинку фальшивой Бамбуковой хижины настолько, насколько вообще было возможно. Шэнь Цинцю тоже пригубил чай. Ло Бинхэ прищурился. «Даже чашки такие же, как были у меня». — Не боишься, что я напою тебя своей кровью? Подмешаю в чай. Шэнь Цинцю помолчал, лихорадочно обдумывая ответ. Паршивец его проверяет? Раньше они, и правда, избегали есть и пить в тюрьме, но теперь-то какая разница. А мог ли Ло Бинхэ уже напоить Шэнь Юаня кровью? Вряд ли, тогда бы тот не смог убежать. Как же его сейчас не хватало! Паразит был тупым, очень тупым и большую часть времени бесполезным, но он легче находил общий язык с этим гаденышем. Шэнь Цинцю неопределенно повел плечами. Пожалуй, лучше просто молчать. Скоро с ним разделаются, и, если Шэнь Юаню хватит ума затаиться, Ло Бинхэ больше никогда и не вспомнит о своем несчастном учителе. — Ты ведь не мой учитель, правда? — вздохнул Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю замер. И как это мерзкое маленькое чудовище обо всем догадалось? Все пропало. «Прости, Шэнь Юань. Я правда старался». Чем же он себя выдал? Ло Бинхэ тем временем продолжил: — И как я раньше этого не видел? Вы совсем разные. Когда я встретил тебя на площади после долгой разлуки с учителем, у меня словно глаза открылись. — Ты ударился головой? — меланхолично спросил Шэнь Цинцю. — Кто я, по-твоему, если не Шэнь Цинцю? Сопляк улыбнулся. — Я не говорил, что ты не Шэнь Цинцю. Но ты не мой учитель. Ты не прошел ни одну проверку. «Проверки! А выглядел таким уставшим, будто вот-вот сдохнет. Шэнь Юань, чтоб тебя, чем вы тут вообще занимались?» У Шэнь Цинцю комок подступил к горлу от злости. Столько усилий, и все зря! Надо, надо было расспросить паразита подробнее при встрече. Но тот не был настроен говорить, да и времени не хватало, Шэнь Цинцю хотел быстрее прогнать его. И что теперь делать? По крайней мере, нужно убедиться, что сопляк ничего не знает о Шэнь Юане и что он его не найдет. Или это тоже проверка? — Жаль тебя расстраивать, Бинхэ, — медленно произнес Шэнь Цинцю, вспоминая давно оставленные в прошлом интонации Шэнь Юаня, которыми Шэнь Цинцю старался разговаривать с учеником в его отсутствие, — но я отчетливо помню, как ты приносил мне ученические клятвы. Впрочем, если ты больше не хочешь быть моим учеником, я и подавно не желаю считаться твоим учителем. На миг в глазах сопляка промелькнуло то самое затравленное выражение побитой собаки, которое Шэнь Цинцю и хотел увидеть, но он быстро взял себя в руки и ухмыльнулся: — Ладно, допустим, ты — мой учитель, Шэнь Цинцю. Кто помог тебе сбежать из тюрьмы? — Юэ Цинъюань. — Неправильно. «Да чтоб тебя!» Это как раз-таки было правдой… Но не в случае Шэнь Юаня. Шэнь Цинцю понятия не имел, как тот ускользнул. О том же подумал и сопляк: — Как ты сумел обмануть меня? Шэнь Цинцю пожал плечами. — У меня вдруг случилась потеря памяти. — Что ты собирался сделать со шкафом? Откуда он вообще мог такое знать! Что Шэнь Юань мог сделать со шкафом? Повеситься в нем от безысходности? Сопляк все не унимался: — Что… Что ты у меня спросил, перед тем как сбежать? — Не спятил ли ты, — брякнул Шэнь Цинцю. Шансов успешно притвориться паразитом не осталось, так какая теперь разница. — Опять ложь. Вы здорово врали и изворачивались, но я — способный ученик. Вам не обмануть меня снова. Глаза Ло Бинхэ сузились, в глубине темных зрачков Шэнь Цинцю заметил призраки красных огней, демонической крови. «Это мы еще посмотрим», — подумал Шэнь Цинцю. Вслух же он глумливо воскликнул: — Какой талант! Прошу поделиться мудростью с этим ничтожным и рассказать, что же его выдало? — Все, — хмыкнул наглый сопляк. Шэнь Цинцю приподнял брови. Ло Бинхэ потер глаза, заглянул в свою опустевшую чашку и отставил ее в сторону. — Во-первых, ты разговаривал с главой Юэ так, будто он — пустое место. Это совсем не похоже на учителя. Учитель очень добрый и заботится обо всех — кроме меня, конечно. Шэнь Цинцю не выдержал и рассмеялся. — Да, в этом вы одинаковы, — голос сопляка напрягся от сдерживаемой обиды, хотя он и старался изображать безразличие. — Стоит меня увидеть, у вас лицо перекашивается. Поэтому я сомневался… — Хватит обижаться, как ребенок. Ты сделал все, чтобы тебя ненавидели. — Может быть. Во-вторых, твое сердце бьется иначе. «Это еще как?» — В-третьих, Мэнмо… — и замолк. — Что — Мэнмо? Но Ло Бинхэ, казалось, потерял желание разговаривать. — Неважно. Я не обязан ничего тебе объяснять. Ты знаешь, где сейчас учитель? — Понятия не имею, — соврал Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ окинул его мрачным взглядом. Похоже, он потерял к пленнику всякий интерес с тех пор, как понял, что Шэнь Цинцю — не Шэнь Юань. Значит, ему нужен был именно паразит? Но зачем? Он хочет казнить обоих? Или эти его странные чувства до сих пор не угасли? И он… Сам себя сбил с толку иллюзией, будто Шэнь Цинцю его презирает, а Шэнь Юань — любит и будет рад упасть к нему в объятия? «А ведь с него станется именно так и думать!» — с ужасом понял Шэнь Цинцю. Пацан-то и раньше нередко терял связь с реальностью, наверняка с годами все стало только хуже. — Ладно. Я хочу спать. Поговорим завтра, — на этом Ло Бинхэ поднялся и ушел, отвесив Шэнь Цинцю легкий формальный поклон. «До чего раздражает». Шэнь Цинцю побродил по фальшивой Бамбуковой хижине. Умылся, снял грязную одежду, небрежно бросил ее на пол. Нашел в шкафу чистое ханьфу. Одежды там было довольно много. Паршивец подготовился! «Поговорить он хотел, как же». Для разговоров тюрьму так обустраивать не станут. Кажется, сопляк хотел схватить Шэнь Юаня и запереть здесь. А от Шэнь Цинцю ему ничего не нужно, Шэнь Цинцю он, наверное, казнит. Что теперь делать? Шэнь Цинцю лежал на кровати и тупо пялился в потолок. Не спалось. В голову вновь полезли воспоминания о том, как он очнулся в цветочном теле на пике Цюндин.