Глупо говорить, что любви не существует.

— Хенджин, — тихо шепчет омега, а у Хенджина мурашки по коже пробегают, от такого томного голоса. Альфа пытается сдерживать свои инстинкты, и дышать ртом, но запах лайма уже впитался в его легкие, заменяя кислород собой. Крышу сносит, а напуганный взгляд омеги, в котором очень глубоко читалось нереальное желание, еще сильнее возбуждало. Выдержке давно приходит конец, после действий Сынмина. Ким слегка приподнимает задницу, принимая позу рака, чтобы хоть как-то стало легче. Поясница до ужаса болит, а по ногам течет смазка, которую можно будет собрать в отдельную баночку. Хенджин шумно сглатывает, и начинает медленно подходить к кровати, на ходу развязывая свой галстук. Комната наполняется ароматами дорогого алкоголя десятилетней выдержки и спелого лайма, который так чувствуется на кончике языка. Сынмин смотрит на Хенджина, внимательно следя за каждым его движением. Все внутри него, так просит альфу, особенно, чтобы он был в нем, глубоко и долго. Но разум омеги кричит о том, чтобы он все прекратил, остановил Хвана, и не совершил такую ошибку, о которой потом будет жалеть. Ким быстро меняет позу, укладываясь на спину, чтобы не чувствовать хищный взгляд на своей заднице. Хенджин медленно, словно хищник на охоте, подкрадывается к омеге, наслаждаясь эмоциями на лице. Он видит, как Сынмин борется с собой, не зная, на какую сторону перейти. Отдаться ему, или же отказаться. Но уже поздно что-то решать. Хенджин не сможет отказаться от запретного плода, он возьмет омегу любой ценой. Его возбуждение уже сильно давит на ширинку классических штанов, создавая некий дискомфорт. Хочется оказаться внутри Сынмина, насладиться тесным и горячий нутром, доставить себе великое наслаждение. Хван еще давно приметил какое идеальное у его будущего мужа тело. И тут, подворачивается такой идеальный шанс, грех не воспользоваться. Он подошел к кровати, нависая над омегой. Хенджин расставил свои руки по обе стороны от головы Сынмина, придерживая себя, чтобы не раздавить омегу. Их лица находятся в паре сантиметров, и губы слегка соприкасаются. Обоих сводит с ума эта близость, дурманит разум, заставляя мозг отключиться, и слушать только свое желание. Альфа изучает лицо омеги, взглядом бегая по идеальной коже, останавливаясь на милой родинке на щеке. Почему он раньше не замечал ее? Дальше он пошел изучать глаза, которые также неотрывно смотрели на него в ответ. У Сынмина они медового цвета, в которых можно утонуть, и почувствовать привкус меда на языке, хотя им даже и не пахнет. Щенячий взгляд смотрит похотливо, а на дне зрачков играют черти, но, если присмотреться, можно увидеть самый настоящий страх. Хенджин усмехается, взглядом спускаясь к соблазнительным губам. Они выглядят так идеально, особенно, если эти губы улыбаются, создавая прекрасную форму улыбки. Жаль, что альфа почти не видел, как Ким счастливо улыбался. Ему в голову не раз приходила странная мысль, которую он всячески отгонял, какие на вкус эти губы? Тоже лайма? Или они сладкие, как клубника? Он наклоняется, оставляя маленькое расстояние между губами, выдыхая, заставляя омегу мелко задрожать. Хван ухмыляется, не давая себя поцеловать. Хенджин спускается к шее, начиная вдыхать такой божественный аромат, он оставляет еле ощутимый поцелуй, и сразу улыбается реакции Сынмина. Шея — самое чувствительное место. Альфа сразу приступает к действиям, выбивая из омеги громкие стоны, наслаждаясь его медовым голосом, представляя, как он будет кричать под ним. Он засасывает нежную кожу, начиная покусывать ее, он замирает, когда слышит громкий стон, пытаясь сохранить его в памяти. Хенджин чувствует чужие ладони на своей спине, которые сжимают рубашку, слегка оттягивая. Сразу выпускает кожу изо рта, гордясь своим произведением. Фиолетовое пятно прекрасно расцвело на бледной коже, гармонируя с тонкой шеей. Сынмин тихо дышит, пытаясь привести дыхание в норму, ему неловко, и разум просит все это прекратить. Но это до дури приятно, и боль в пояснице сходит на нет, только желание, чтобы в него вошли, становилось сильнее. Хенджин сморит на некую мольбу в чужих глазах, запоминая такую картину, откладывая далеко в свою копилку. Ким потерял рассудок из-за течки, и не до конца понимает, что Хенджин собирается с ним сделать. Или, наоборот понимает, но не может ничего с этим сделать. Отличный шанс, чтобы трахнуть эту омегу, и выбить из него всю эту дурь, чтобы не смог сидеть минимум неделю, и все время шипел на альфу, что он был слишком жестоким, ведь у него это был первый раз. Жаль, что Хван у Сынмина далеко не первый, и лучше ему об этом не знать. Хенджин желает его так, что Сынмин точно не сможет стоять, но он и так не может. Его подстреленные ноги еще не прошли, но об этом все забыли. — Прекрати смотреть, — тихо прошептал Сынмин. Внутри него бушуют странные чувства, хочется, чтобы Хенджин поскорее приступил к действиям, но в тоже время, хочет, чтобы он ушел и не трогал его. Ведь может произойти ужасное, но никто из них, не хочет этого признавать. От взгляда альфы хочется убежать, спрятаться, или раздвинуть ноги. Одно из трех. У Хенджина глаза черные, даже не видно зрачков, самый настоящий демон. Еще взгляд до ужаса выразительный и пронзающий, который смотрит прямо в душу, читая тебя, как открытую книгу, и начинает смеяться со твоих страхов, откладывая их в копилку, чтобы потом использовать их против тебя. Пухлые губы не дают покоя, хочется до дрожи в коленях, почувствовать мягкость и тепло на своих, а желательно на своем теле, почувствовать их где-то в области живота. Наглая ухмылка снится в самый страшных кошмарах, появляется из ниоткуда, усмехаясь над омегой, ее так хочется стереть с лица, и больше никогда не видеть. Но Сынмин видит ее, вот она, прямо напротив, а Хенджин лишь сильнее начинает улыбаться, раздражая этим омегу. Альфа не хочет приступать ни к каким действиям, а может это и к лучшему? Ким тихо шипит, когда боль в пояснице усиливает, он слегка прогибается в спине, задевая своей грудью чужую, выпуская тихий стон. Хенджин приблизился к чужому лицу, вовлекая в страстный поцелуй. Он грубо сминает податливые губы, ловя каждый вздох, не давая и шанса набрать в легкие спасительный воздух, которого становиться все меньше. Он целует грубо, проталкивая свой язык в чужой рот, переплетая его с омегой. В этом поцелуе не чувствуется нежность, но ей здесь и нет места. Никто из них не желает ее сейчас, в этом момент, есть только страсть и инстинкты, которые они так и не смогли сдержать. Никто из них не любит, тогда зачем эта нежность? Нет любви, нет нежности. Но даже незнакомые люди, когда занимаются сексом, уделяют внимание этому чувству, прекрасно понимая, что на одной грубости, ничего не получится, и не получится сильного наслаждения. Тогда, почему же, они считают, что им ничего не надо? Хотя у обоих в глубине души, зарождаются маленькие искринки по отношению к друг другу. Хенджин отстраняется неожиданно, создавая между их губами, маленькую ниточку из слюны. Сынмин сейчас выглядит удивленно, а в глазах загорается огонек похоти и желания, а главное продолжения. Неужели, у них пройдет все по обоюдному желанию? Или кто-то из них все испортит? Хван наклоняется к шее, начиная медленно исследовать такой участок тела. От любого прикосновения, Сынмин начинает тихо стонать, пытаясь сдержать дрожь. Он прикладывает свою ладонь ко рту, придерживая ею рот, чтобы не закричать на всю комнату от грубых прикосновений к чувствительной шее. Альфа терзает ее, не желая оставлять на ней, хоть единый участок без засоса, помечая каждое место, зализывая пятна. В некоторый местах, оставляет укусы, чтобы воспоминания об этой ночи, осталось еще надолго. Он не переходит грань, знает, когда нужно остановиться, чтобы не поставить метку и не испортить обоим жизнь. Букеты стремительно расцветают на шее, Хенджин готов поклясться, что никого не видел, кому так эстетично идут эти пятна. Сынмин сдерживается, чтобы не застонать во весь голос, и это не нравится альфе. Он грубо хватает омегу за ягодицы, сжимая аппетитные булочки в своих ладонях, наслаждаясь их мягкостью. Сынмин вскрикивает от грубых движений, а в уголках глаз появились слезы. Ким чувствует грубое поглаживание сквозь ткань штанов, и трение на своем бедру. Хенджин прижался к ноге омеги пахом, слегка надавливая, чтобы было трение, по члену бегали маленькие разряды удовольствия, он тихо выдыхает в ухо Сынмину. Их нежности длятся слишком долго, а член чертовски хочет разрядки или хотя какое-нибудь внимание. Нужно что-то делать, или иначе, он не выдержит. Хенджин быстро переселяет свои ладони на пах омеги, удовлетворенно усмехаясь, у Кима стоит. Он плавными движениями расстегивает пуговицу штанов, и тянет собачку вниз, высвобождая колом стоящий член, давая омеге блаженно выдохнуть. Больше ничего не давит. Альфа сильнее заводиться от такого вида. Сынмин лежит под ним не в силах даже встать, волосы разбросаны по подушке, на шее огромное количество разных цветов, губы слегка приоткрыты и опухшие, а самое главное, задранная рубашка и приспущенные штаны, открывающий вид боксеры. Он резкими движениями срывает штаны, доставляя огромную боль Сынмину. Ким вскрикивает и хватается руками за одежду Хенджина, на что сразу получает по рукам. Ноги пульсируют, омега молится, чтобы швы не разошлись и не пошла кровь, кажется, Хван забыл про раненные ноги, по щекам текут слезы. Но он не издает ни одного звука. Надо подождать, когда боль утихнет, и попытаться начать сопротивляться, образумить этого придурка. Хенджин даже не обращает внимания на соленные дорожки на чужом лице, все его внимание сконцентрировано на худых ногах, они мягкие на ощупь, и альфа невольно вспоминает пудинг. Он рвет рубашку на теле, чуть ли не давясь слюнями. Соски на юном теле уже давно покраснели, а впалый живот так и манит к себе, даже не говоря про худые бока, которые так и хочется сжать, чтобы потом появились синяки. И все же, перед ним открылся шикарный вид. Сынмин лежит на спине, лицо он прикрыл руками, чтобы не было видно слез. Его тело, будто произведение искусства, созданное самим Богом, которое так и хочется опорочить. Сынмин не хочет убирать руки со своих глаз, ему страшно видеть Хенджина таким, готовым напасть на него в любую секунду. Он давно уже понял, что не надо было звать его сюда, надо было сразу послать его, попросить уйти, надо было сразу начать сопротивляться. А не тонуть в омутах таких привлекательных глаз. Сынмин крупно вздрагивает, когда чувствует на груди обжигающие поцелуи, он пытается отстраниться, показать альфе, что ему неприятны все эти прикосновения, но Хенджин лишь сжимает его хрупкую талию, не давая сдвинуться. Ким дрожит от прикосновений, его тело ужасно реагирует на все это, но разум уже давно в порядке, как сделать так, что и Хенджин пришел в себя? Никак, Хван уже давно отдался течке, и повелся на инстинкты. Альфа резко отстраняется, начиная любоваться своим творением. Как же Сынмину идут эти синяки. Он начинает снимать с себя свои вещи, откидывая на ближайшую поверхность. Его раздражает тот факт, что омега на него даже не смотрит, никак не реагирует на прикосновения, пытается отстраниться, это все до жути раздражает. Хочется ударить, лишить воздуха, заставить смотреть только на него, и чтобы не смел отводить взгляд, пока Хван будет грубо в него входить. Вот что его заводит. — Посмотри на меня, — Хенджин грубыми движениями убирает руки омеги, заставляя Сынмин посмотреть прямо ему в глаза. Он не замечает слез, не замечает красных глаз, ему плевать на все эти чувства омеги. Сейчас ему надо удовлетворить себя, может быть еще и омегу. Сынмин случайно опускает взгляд на таз Хенджина, который уже успел снять с себя штаны, он даже через боксеры видит немаленького размера член. Хоть он и не девственник, хоть у него и были половые связи, но, ни у одного его партнера не было такого достоинства. Страшно за себя, зная, в каком сейчас состоянии Хенджин, его просто порвут. Он начинает дёргаться, даже не обращая внимания на сильную хватку в области кистей. — Успокойся, — стальным голосом проговорил Хенджин, от чего омега дергается. — Пожалуйста, давай прекратим это? — тихо проговорил Сынмин, сдерживая свои слезы. Страшно. Он с мольбой на альфу, умоляя его уйти. — Пожалуйста, прекрати это, я не хочу… Слишком рано. — Конечно, давай прекратим, — неожиданно произнес Хенджин, вселяя в омега надежду. — Ты это хотел услышать? Сегодня ты будешь все отрабатывать, — Сынмин удивленно смотрит на то, как альфа отстраняется от него, высвобождая из своего захвата. Ким не смотря на жгучую боль в ногах, пытается подняться, на сразу получает удар по голове, из-за чего падает обратно на кровать. Хенджин поднимает с пола свой галстук, завязывая руки Сынмину, и привязывая их к изголовью кровати, полностью обездвиживая Кима. Он снимает с омеги боксеры, рассматривая небольшого размера член. — Он у тебя такой красивый, — ладонь прикасается к чувствительной головке, вызывая нервный вздох у омеги, Ким сводит ноги вместе, перекрывая доступ к своему члену. Хенджин резкими движениями разводит ноги Сынмина в стороны, даже не понимая, что этими движениями доставляет невыносимую боль. Запах лайма из-за сильных эмоций стал ощущаться сильнее, от чего альфе только сильнее сносит крышу, и он конкретно перестает понимать, что творит. Хенджин встает с кровати, подходя к тумбочке, доставая оттуда первый попавшийся крем для рук. Он знает, что у омеги есть природная смазка, которая облегчит проникновение, но так трение будет ощущаться намного лучше. Хван выдавливает небольшое количество крема себе на пальцы, размазывая их по всей длине, подставляя к сжимающеюся колечку мышц. Сынмин начинает дергаться, и что-то кричать, но он не слышит, что говорит омега. Хенджин начинает размазывать естественную смазку, перемешанную с кремом, круговыми движениями смазывая колечко, от чего Ким напрягается, начиная жмуриться. Его руки болят из-за чертового галстука, он не может ими двигать, и когда дергается, доставляет себе боль. Альфа водит один палец на все фаланги, даже не давая привыкнуть, начиная им сразу двигать. У Кима уже долгое время не было партнера, а с Джисоном было в последний раз, примерно, месяц назад, поэтому все это не приносит никакого наслаждения. Через малое количество времени, он чувствует в себе еще один палец, и движения в манере ножниц. Сынмин начинает стонать, только не от удовольствия, а от разрывающей внутри него, боли. Хочется вскрыться, лишь бы перестать все это чувствовать. Хенджин подумал, что достаточно растяжки, ведь омега под ним уже весь дрожит, жаль, что не видит настоящую причину этой дрожи. По комнате раздается душераздирающий крик Сынмина, который кричит от пронзительной боли. Хенджин вошел сразу, на всю длину, даже нормально не растянув его. Невыносимо. Больно. Сынмин до хруста костей выгнулся в спине, шокировано смотря в потолок, по его щекам текут слезы, а голос он сорвал. Боль, она везде. В пояснице, в заднице, в кистях, в ногах, она везде, от нее не спрятаться. Ким начал дергаться, пытаясь хоть как-то прекратить это, молит, чтобы Хенджин вышел из него, развязал, но его не слышат. Хенджин не слышит его, будто в трансе смотрит на то, как исчезает его член в такой тугой дырочке, доставляя неописуемое удовольствие. Он начинает плавно двигаться нем, от чего Ким перестает дергаться, начиная тихо плакать из-за боли. Еще чуть-чуть, и омега потеряет сознание. Хенджин ускоряет движение бедер, делая толчки более грубее, буквально втрахивая Сынмина в матрас, не жалея юное тело. Сынмин перестал молить о помощи, он понял, что до альфы не докричаться. Он смотрит бездушным взглядом на Хенджина, чье лицо выражало удовольствие, и горько усмехается, начиная бесшумно плакать. Только все наладилось, только Ким решил довериться ему, как получил вот такой подарок. Он резко открыл глаза, осознавая кое-что важное. Сынмин чувствует, как по его ногам что-то течет, с ужасом понимая, что это кровь. — Хенджин! — выкрикнул омега в истерике, надо остановить его. — Остановись, ты порвал меня, — он пытается образумить альфу, но в ответ получает лишь свирепый взгляд. — Заткнись, — Хенджин вышел из него, не обращая внимания на красную жидкость на своем члене, и на то, что кровь уже давно впиталась в покрывало. Он взял за волосы Сынмина, переворачивая его на живот, заставляя принять колено-локтевую позу. Хенджин не видит, что сильно перекрутил галстук, из-за чего кровь в ладони омеги перестала поступать, и кожа начала принимать голубой оттенок. Он со всей силой ударяет омегу по ягодице, наслаждаясь тем, как отпечаток его ладони появляется на бледной коже. Ему быстро надоедает, бить Сынмина по заднице, поэтому обратно вгоняет свой член в омегу, сразу набирая животный темп. Сынмин лишь смотрит на свои синеющие руки, тихо молясь, чтобы с ними все было хорошо. Он хочет, чтобы все поскорее закончилось, желает, чтобы альфа быстрей получил свою разрядку и бросил его одного. От резких толчков, ему сильно натерло кисти, после чего, по рукам медленно пошла кровь. Ким горько усмехается, чувствуя, как Хенджин начал ускоряться. Осталось немного. Хенджин кончает через несколько минут, быстро вытаскивая свой член, кончая на спину Сынмина, громко матерясь. Омега облегченно выдохнул, неужели, все закончилось. Но все его мечты рушатся, когда снова чувствует толчки и тихие стоны. Нет, только не снова. В третий раз, когда они поменяли позу, Сынмин потерял сознание. *** Утро настигает его совсем скоро. Сынмин аккуратно открывает глаза, морщась от солнечного света, который проник в его комнату. Отрывки воспоминаний быстро пролетают в его голове, от чего он поджимает губы, пытаясь сдержать слезы. В голове только один вопрос, чем он это заслужил? Если и насиловать, то почему нельзя более нежно это сделать? Почему он не мог нормально растянуть его? Это не так трудно, и не занимает много времени. Он медленно поворачивает голову, боится увидеть там, того самого человека, но на второй половине кровати никого не оказывается. Ким облегченно выдыхает, он не увидит его. В одно время хорошо, что Хван ушел, но в другое, обидно. Им воспользовались, чтобы удовлетворить свои потребности. Ким принимает попытки встать с кровати, чтобы принять холодный душ и смыть остатки вчерашнего вечера, но он не смог даже принять даже сидячее положение, тихо шипя, падая обратно на подушку. Ноги не хотят работать, да и поясница, играет немало важную роль. Он вспомнил про свои руки, испуганно поднимая их, облегченно выдыхая. Целы, он может ими двигать, перебинтованы были… Значит, о нем позаботились? Сынмину интересно, когда очнулся альфа, и когда понял, что насилует бессознательное тело? Хотелось бы увидеть напуганное лицо этого человека, да еще и врезать ему за это. Сынмин тихо вздыхает, удобнее принимая позу, встать у него не получится, так что и пытаться не стоит. На свое тело смотреть тоже не охота, боится, что его вырвет прямо на кровать, а убрать он ничего не сможет. Ким решает, что заснуть будет самое разумное решение, только воспоминания, который всплывают в голове, не дают ему и глаза сомкнуть. На глазах медленно появляются слезы, которые он больше не может держать в себе. Зачем Хенджин так поступил с ним? Почему? Зачем он зашел в такой неподходящий момент? Где он согрешил? Он умолял остановиться, говорил, что тот порвал его, он должен был остановиться и заметить чертову кровь. Должен был прекратить все, тихо извиниться, помочь омеге смыть с себя все это дерьмо, и тихо уйти, и не появляться на глазах некоторое время. Он бездушно насиловал его, даже бил, и приказывал замолчать. Сынмина медленно охватывала истерика, и теперь он не может остановить свои слезы. Вдруг, сквозь истерику, он услышал, как открылась входная дверь, и замирает. Неужели, Хенджин вернулся домой? Сынмин тихо молит о том, чтобы у альфы появилась совесть, и он не зайдет к нему в комнату. Ким слышит, тишине шаги, которые направляются прямо к его двери. Его не услышали. Дверь в его комнату открывается, и на пороге появляется жизнерадостная Наен, которая держит шоколадный тортик в руках. — Сынмин, я купила вкусный тортик, и решила прийти сюда, чтобы поделиться с красивым мужем моего сына. — она переела взгляд на омегу, сразу натыкаясь на заплаканные глаза Сынмина. — Что произошло? — сразу милый голос сменился на строгий, она, нахмурив брови, подошла к кровати, садясь на край, чтобы не потревожить чужой покой. Наен кладет тортик на ближайшую поверхность, с ужасом начиная рассматривать невинное тело, которое было покрыто разными синяками и повреждениями. Миссис Хван не может поверить в то, что это могли сделать грабители, поэтому вывод остается один, все это сделал ее сын. Ее милый сын, который раньше так любил свою маму, оберегал и охранял. Хенджин всегда был хорошим и добрым, пока не занял пост отца, вот оттуда все пошло по одному месту. Сына, будто подменили, исчез тот веселый парень, который раньше увлекался танцами, появился мужчина, готовый убивать ради денег. Хван хоть и стал монстром, но она всегда была уверена, что он никогда не навредит омеге, который является его мужем, особенно с таким милым созданием. Сынмин увидел растерянность на чужом лице, сразу пытаясь успокоить женщину. — Миссис Хван, не переживайте, — подал голос омега, вырывая Наен из угнетающих мыслей. — Со мной все в порядке, ничего страшного не произошло, — Ким попытался сделать свой голос более убедительным, что у него вроде получилось, но женщина не поверила, лишь слегка нахмурилась, и сжала свои ладони. Наен резко убрала одеяло, из-за чего омега не успел среагировать. Женщина стоял в полнейшем шоке, на Сынмине нет ни единого живого места. Все его тело было покрыто разными синяки: от больших к маленьким. Где-то были видны следы от ладони ее сына. Засосы, которые имели разные оттенки. Укусы, которые покрылись засохшей кровью. То, что Ким был раздет, ее ни капли не смущало, ей сейчас главное надо было рассмотреть все повреждения. На тонкой талии были синяки, которые остались от пальцев Хенджина, такие же следы были на бедрах. На шее, следы от удушенья, а руки были перебинтованы. Она прикрывает глаза, несколько раз извиняясь перед Сынмином за такого непутевого сына. Женщина подарила в руки дьявола беззащитного ангела. Открыв глаза, она наткнулась на кровь во внутренней стороне бедра. — Сынмин, — шокировано позвала омегу, она с ужасом смотрит на него, боясь произнести свои предположения. — Прости меня за такой вопрос, он тебя порвал? — она молилась, чтобы это не было правдой, но все ее надежды рушатся, когда видит положительный кивок. — Господи, прости… Так не должно было случиться, я думала он измениться, вернётся старый Хенджин, но, видимо, того милого паренька уже ничто не вернет. И тебя испортили… Это был твой первый раз? — отрицательный ответ. — Хоть на этом спасибо… Малыш, давай ты постараешься заснуть, тебе надо набираться сил, чтобы ты смог восстановить себя после всего этого, — женщина начинает гладить его по волосам в успокаивающем жесте, это помогает Сынмину, он быстро засыпает. Наен заметила, что Сынмин заснул, поэтому тихо вышла из комнаты. Она позвонила своим слугам с просьбой привести лекарства, и тихо прося, чтобы муж об этом не узнал. Надо помочь омеге обработать свои раны, да еще дождаться Хенджина, чтобы с ним серьезно поговорить. Ей интересно, почему альфа не смог сдержаться. Он всегда смог сдержать свои инстинкты, ведь не раз находился с течными омегами. А тут… Нашла называется подходящего кандидата на роль мужа своего сына, лучше бы не находила. Лекарства привезли примерно, через час. Она тихо поблагодарила курьера, и быстро направилась в комнату Сынмина. Женщина аккуратно, чтобы не потревожить чужой сон, вытерла с него засохшую кровь, сменила бинт на кистях, и удивилась в какой ужасном состоянии они были. Также, обработала все укусы, и помазала синяки, надеясь, что через неделю все пройдет. Остальное она оставила Сынмину, надо, чтобы он обработал свой проход, чтобы быстрее все зажило. Она услышала звуки, которые исходили из первого этажа. Пришел только один человек, и это Хенджин. Наен вышла из комнаты, закрывая дверь, чтобы не беспокоить омегу. Спустившись на первый этаж, она подошла к сыну со спины, начиная ждать, когда тот ее заметит. Хенджин поворачивается и пугается собственной матери, он забыл, что она обещала зайти и проведать омегу… Омегу, который сейчас лежит без сознания в собственной комнате. Омегу, которую он недавно насиловал, хоть и не до конца понимал, что творил…