Глупо говорить, что любви не существует.

Некоторое время они стояли в тишине, изучая лица друг друга. Хенджин сжимал в руках стакан с дорогим напитком, поджимая губы. Он прекрасно понимал, что сейчас он поплатиться за все. Но никогда бы не подумал, что единственный человек, который в него верил, может поднять на него руку. Наен смотрела прямо в душу, пытаясь найти ответы на все ее вопросы, но не нашла ни одного. Она быстро подняла руку, ударяя сына по щеке. По комнате раздался характерный звук шлепка, дальше повисла мертвая тишина. От удара голова Хенджина немного склонилась в бок, он удивленно смотрел в пол, не обращая внимания на жгучую боль в районе щеки. Все также удивленно, он посмотрел на мать, у которой на лице была скрытая ненависть к своему сыну, ведь Хенджин поступил мерзко по отношению к своему омеге. Хоть Сынмин и не является ему истинным, сейчас, в данный момент, омега находится под его опекой, и без пяти минут муж. Наен уже сомневается насчет всей этой свадьбы, вряд ли Ким согласиться стать его мужем после всего случившимся. Все прекратилось, даже не успев начаться, хотя и началом это не назовешь. После долгой тишины, женщина все решила начать диалог с сыном. — Ты совсем из ума выжил? — тихо прошипела миссис Хван. Она смотрит в удивленные глаза напротив, от которых сердце обливается. Хенджин являлся для нее всем, единственным лучиком счастья, она пыталась воспитывать его так, как воспитывали ее, в любви и понимании. Хоть и отец и не принимал подобающего поведения, и все время пропадал на работе, но Наен подарила ему все. Хенджин никогда и ни в чем не нуждался. Она не повышала на него голос, пытаясь объяснять все спокойным голосом, чтобы потом сын не возненавидел ее. А сейчас, это первый раз, за столько лет, женщина готова поднять на него голос, да еще осмелилась ударить. — Какого черта, ты творишь с ним? Если честно, я понимаю тебя. Внезапная течка, возбуждение в голову ударило, инстинкты сработали, такое у всех. Но, я не понимаю одного, нельзя было немного времени уделить растяжке? После первого раза уйти от него? Оставить в покое бедное тело, над которым ты знатно поиздевался. Ты видел его? — спросила Наен, замолкая на некоторое время. — Ты видел его тело, после всего того, что натворил с ним? — она видит, как Хенджин поджимает губы, значит, видел. — И тебе нормально? Ты даже не помог ему! Не вытер с него кровь, не помог с чертовыми укусами по всему телу! Я даже удивлена тому, что ты в порыве страсти, не поставил ему метку. — миссис Хван тихо выдохнула, набирая побольше воздуха в легкие. — Если ты скоро станешь его мужем, это не означает, что ты имеешь право издеваться над ним, ты не имеешь право насиловать его, без его соглашения. — она слегка повысила голос, чтобы донести до Хенджина, что он совершил глупый поступок, о котором еще не раз пожалеет. Наен посмотрела прямо в глаза своему сыну, пытаясь понять, какие эмоции он сейчас испытывает. Но только ей стоит копнуть глубже этих зрачков, то теряет дар речи. На дне зрачков самые страшные эмоции, там гнев, злость, ненависть непонятно к кому, толи к себе, то ли ненависть к ней или же к Сынмину. Сейчас ясно только одно, Хенджин в бешенстве, это говорят не только его глаза, но и атмосфера вокруг них, которая становится все мрачнее. Она невольно делает шаг назад, боясь попасть под горячую руку. Наен уверена, что в таком состоянии, Хенджин может и убить ее, даже не вздрогнув. А Хенджин, а что он? Он чувствует ненависть. Злость. Обиду. Ненависть к себе за то, что не смог сдержаться, не смог даже по-человечески обработать раны, причинённые Сынмину. Чувствует злость за то, что рядом с этим омегой может быть таким странным, эта омега стала его уязвимым местом. Обиду за то, что именно из-за этой омеги, он готов свернуть шею собственной матери. На него подняли руку из-за Сынмина, впервые ругается с дорогим ему человеком, а все из-за гребаного омеги, который только и делает, что портит ему жизнь. Хенджин сжимает ладони, ногтями впиваясь в кожу, оставляя следы. Он должен контролировать свои эмоции, как никак, он альфа, человек, у которого в руках сотни жизней. Но никакие мысли, не помогают успокоиться, хочется все сломать к чертям, убить. — Слушай меня внимательно, — тихо проговорил Хенджин, пытаясь вернуть свой контроль. — Ты не имеешь право, повышать на меня голос. Если такое еще раз повториться, то выпущу пулю прямо тебе между глаз, и даже не посмотрю на то, что ты моя мать. Сынмин, как только переступил порог моего особняка, теперь стал принадлежать мне. Мне, и никому больше. Только с моего разрешения, он может покидать пределы особняка, видеться со своими родителями, которые о нем особо не беспокоятся, видеться с друзьями. Теперь только я, могу ему разрешать что-то делать. Как и все его действия, его тело, теперь по праву принадлежит мне, могу хоть отрезать его конечности. Ким Сынмин — моя собственность. А на следующей неделе, будет принадлежать мне официально, ведь вы решили нас поженить. Мне плевать, если после всего этого, он решит сбежать, я его из-под земли достану, но верну обратно. И не смей говорить, что омега принадлежит мне в таком смысле, как только контракт закончится, Сынмин пойдет на корм собакам, и ты это прекрасно знаешь, — Хенджин замолчал, завершая свой долгий диалог. Сейчас им управляют эмоции, которые не может держать под контролем, но над всеми своими словами, он подумает немного позже. Альфа сдерживает себя, чтобы не накричать на мать, если он поднимет на нее голос, то ситуация примет совсем другие обороты. Надо выпроводить ее за дверь, главное сдержаться, потерпеть до того момента, когда она покинет пределы особняк, только тогда, Хван позволит себе выпустить пар, сможет разгромить весь особняк, поехать в компанию и прикончить кого-нибудь. Но надо дождаться, ухода матери. И не важно, что сейчас он готов глотки рвать, особенно хочется Сынмину. Почему омега все ей рассказал? Хенджин делает глубокий вдох, пытаясь отогнать такие мысли, нет, никто ни в чем не виноват. Ни Сынмин, ни Наен, но в данный момент, прибить хочется обоих. — А теперь, я тебя прошу, даже настоятельно рекомендую, чтобы ты покинула этот особняк, — он видит недовольное лицо матери, но для нее же блага, пусть покинет это здание. Только женщина решила открыть рот для возражения, ее наглым образом затыкает рык альфы. — Сейчас же! Наен лишь поджала губы, разворачиваясь и направляясь в сторону выхода из особняка. Ей больше не хочется оставаться в этом здании, и на данный момент, больше не хочет видеть лицо своего сына. Она бы никогда не подумала, что сможет возненавидеть Хенджина, но вот наступило это время, Хван изменился. Подойдя к двери, женщина быстро натягивает туфли, даже не смотря в сторону сына. Она хватает ручку двери, останавливаясь на некоторое время, чтобы сказать несколько слов, которые Наен раньше боялась сказать. — Хенджин, — прошептала женщина. — Как только ты занял место отца, и стал главой мафии, ты изменился. И ты сам прекрасно понимаешь, что в не лучшую сторону, я перестала тебя узнавать, — она замолчала на некоторое время, открывая входную дверь. — Я тебя прошу, не потеряй себя, оставь хоть кусочек, того любящего мальчика, который может кому угодно прийти на помощь, — в последний раз она бросила презрительный взгляд на Хенджина. Ноги ее больше здесь не будет. Как только дверь за женщиной закрылась, Хенджин яростно начал крушить все, что только попадется под руки. Внутри ярость разрывает его, ненависть к себе только возрастает, а злоба к стороне омежьего пола только становится сильнее. Надо успокоиться. Хенджин направляется на кухню только с один намерением, что-то выпить. Хочется забыться, именно сейчас, хочется просто забыть обо всех проблемах и расслабиться. У него сейчас небольшие трудности, все столько разом навалилось на него, что хочется исчезнуть. Он не может поймать Чана и Чанбина, хоть до них осталось добраться всего ничего. Глава мафии Японии приезжает через три дня, а у них еще ничего не готово. Нет ловушки, нет приманки, на которую эта псина должна клюнуть, нет совершенно ничего. Сделка оборвалась с элитным наркоторговцем, от которого на счет Хенджину должна была прийти крупная сумма, а все из-за этих уродов, которые решили, что у них есть в запасе несколько жизней. Насчет мафии, надо было бы нормально подготовиться, а у них с Минхо нет даже базового плана, если устроить какое-нибудь мероприятие? Банально, да и, наверное, сразу поймет, что Корея убить его собирается. Но, это лишь маленькая часть его проблем. Свадьба. Вот самая главная его проблема. У них с Сынмином на следующей неделе свадьба, на которую приглашены элитные люди, да и все расписано, и если они ее отменят, то потери будут большие. Хенджин поджимает губы, опуская голову. Что теперь делать? Сынмин… Он с большой долей вероятности, не пойдет на нее… После всего, что произошло между ними в эту ночь, омега никогда не забудет и всегда будет помнить, ведь эти моменты врежутся в его мозг, каждый раз перед сном, проматывая, будто фильм. А Хенджин… Он почти ничего не помнит, ведь был пьян, да еще под действием очаровательного запаха. Альфа наливает себе крепкий напиток в стакан, направляясь в зал, присаживаясь на диван. Он ставит стакан на стеклянный столик, стоящий рядом, запрокидывая голову назад, полностью расслабляясь. Перед глазами неожиданно всплывает та самая ночь. Сынмин, который прикрыл руками глаза, и тихо всхлипывает. По его телу, были разбросаны букеты разных оттенков цветов. И только сейчас, Хенджин понимает, что омега плакал не от возбуждения, а от страха, он не был готов к сексу. Дальше последовали, умоляющая просьба «Пожалуйста, прекрати это», от нее сердце кровью обливается, и кажется, Хван услышал, как оно треснуло, ведь просто проигнорировал все это. Хенджин резко открыл глаза, и быстро встал с дивана, закрывая ладонями свои уши. Он слышит… Слышит этот душераздирающий крик, когда вошел в Сынмина без какой-либо подготовки. Хван ничего не может сделать, чтобы перестать слышать его, слышать просьбы, чтобы он остановился. Альфа падает на колени, и по его щекам текут слезы. Он удивленно смотрит куда-то в глубину особняка, а в голове все крутится «Остановись, ты порвал меня». Неужели, это, по правде, произошло, он причинил ему такую боль? И даже не смотря на эти слова, он продолжил его насиловать? Это будет максимум неделю заживать, да еще и кровоточить, доставляя дискомфорт. Хенджин сгибается, зарываясь пальцами в свои волосы, начиная с силой оттягивать их. — Почему?! Почему, сука, я не сдержался?! — он винит себя во всем случившимся. Если бы он только смог сдержать свои инстинкты, то ничего бы плохого не произошло. Сынмин бы сейчас спокойно разговаривал с Наен в своей комнате, обсуждая костюм, который он хочет на свадьбу, а Хенджин бы сидел здесь, наслаждаясь тишиной и обдумывая план. Все было бы хорошо. Виноват только он, и никто больше. В особняке все еще ощущается запах спелого лайма. Хоть течка на время прекратилась, запах становится только сильнее и насыщеннее. Хенджину кажется, что каждый уголок особняка пропитался его ароматом, да и у него появляется такое странное желание, дышать им всю жизнь. Ему не раз казалось, что запах Сынмина и его, так хорошо сочетается. Они так дополняют друг друга, создавая на кончике языка приятный привкус дорого коньяка Remy Martin Cognac Black Pearl Louis XIII и кислого лайма, который потом так дополняет алкоголя. Почему их запах опьяняет похуже, чем разные алкоголи на его полке? А ведь они самые из лучших. Хочется дышать их запахом, всю оставшуюся жизнь. Жаль, что их *жизнь*, продлиться от силы три года, если конечно, у них будет хоть что-то совместное. Надо бы проведать Сынмина… Хенджин на дрожащих ногах поднялся, шатаясь направляясь к лестнице, по пути прихватывая недопитую бутылку алкоголя, которая на вкус стала противной до жути. Хочется ощущить на вкус его аромат, хочется насладиться им, и дать жидкости позволить охватить его разум. Но, он никогда не сможет найти их идеальный вкус, не сможет найти без омеги. Он аккуратно поднимается по лестнице, через каждую ступеньку останавливаясь, прислушиваясь к звукам на втором этаже, и каждый раз отпивая небольшой глоток противной жидкости. С каждым шагом, Хенджин чувствует все четче аромат Сынмина, но сейчас альфа может оставаться в уме, ведь слегка привык к нему, и у него больше нет намерений, навредить омеге. У него сейчас только одно желание, это извиниться, встать на колени, и попросить прощение за всю боль, причинённую ему. И пообещать, что такого больше никогда не произойдет. Хенджин готов на всё даже начнет пить блокаторы, чтобы не выпускать аромат, и чтобы перестать чувствовать аромат Сынмина. Подойдя к двери, он услышал всхлипы, которые раздавались по ту сторону двери. Если прислушаться, то можно было услышать тихие проклятия в сторону Хенджина, и сдержанный крик о помощи, чтобы ему кто-то помог, чтобы его кто-то забрал из этого ужасного места. Хван горько усмехается, лбом ударяясь об закрытую дверь, начиная медленно скатываться, присаживаясь на холодный пол, прислоняясь спиной к двери. По глазам текут слезы, а в горле стоит ком. Он все испортил. Испортил то, что даже не успело начаться. Сейчас эти двое плачут. Каждый из них винит себя в самых посмертных грехах, которые они совершили. Смогут ли они вернуть ту маленькую частичку, которая только начала зарождаться между ними? Под дверью Хенджин просидел не больше десяти минут, он жадно глотал жидкость из стеклянной бутылки. Прислушиваясь к всхлипам омеги, где-то в глубине души переживая, что Сынмин что-то может с собой сделать. Но потом все же встает, когда слышит тихое, охрипшее «Уходи». Хенджин идет в свою комнату, которая находится рядом с комнатой Сынмина. Он бросает бутылку куда-то в сторону, лицом падая на кровать, утыкаясь в мягкую подушку. Завтра альфа обязательно извиниться перед омегой, купит много-много сладостей, после работы, и будет просить прощения, стоя на коленях. Только, жаль, что он даже не подозревает, что может случиться завтра. Сынмин просыпается, когда слышит странный шум, который исходил на первом этаже. Он слегка приподнимает голову, начиная тихо шипеть, ведь тело при каждом движении, отдает болью. Сынмин начинает тереть глаза, пытаясь отогнать остатки сна, невольно прислушиваясь к разговору двух людей. По голову можно понять, что это Хенджин и Наен, кажется, они ругаются, это из-за него? Ким не хочет портить взаимоотношения альфы и его матери, ведь они искренне друг о друге переживают. А тут, из-за какого-то омеги, который не успел вовремя выпить таблетки, они начинают впервые повышать друг на друга голоса. Впервые они ругаются. Он доставляет одни неприятности. Омега принимает попытки встать, но все они провальные. У него ужасно болят ноги, болит задница, из которой течет смазка, смешанная с кровью, и это ужасно, отвратительно, унизительно. Ким уже не хочет слушать разговоры семьи Хван, если продолжить свои попытки понять, о чем они говорят, только сильнее убедиться в том, что он проблема. Он поворачивает голову, в надежде найти свой телефон, но взглядом натыкается на мазь и на рядом лежащую записку, в которой говорилось, как нужно использовать мазь и куда ее надо применять. Надо смазать свой проход, чтобы продольные разрывы быстрее зажили, и в будущем не доставляли большой дискомфорт. Боже, столько проблем, а все из-за альфы, который не захотел уделить нормальное время для растяжки. Сынмин с плачевным стоном, раздвинул свои ноги. Открыв баночку с мазью, он набрал небольшое количество на пальцы, приставляя ко входу, немного размазывая вокруг, и со вздохом вставляя первый. Из-за недавнего полового акта, внутри у него все опухло, что доставляло ужасную боль. По щекам омеги потекли слезы, когда он вставил второй палец, начиная размазывать мазь, круговыми движениями. Хочется вытащить, но лучше потерпеть такую адскую боль, чем потом мучаться с проблемами в этом месте. От мази все ужасно щиплет, особенно если они касаются тех самых разрывов. Сынмин мучался, примерно, десять минут. Ким с облегчённым вздохом достал из себя пальцы, видя, как они были все в крови, ужасно… Омега начинает плакать, доставая рядом лежащие салфетки, вытирая кровь, и тихо проклиная Хенджина. Вдруг, он почувствовал звук приближающихся шагов, и ярко выраженный запах элитного алкоголя. Все нутро Сынмина сжалось, только не это, пожалуйста. Он не сможет вытерпеть еще одну такую ночь, он просто не сможет вытерпеть в себе член альфы. Ким натягивает одеяло по голову, а слезы начинают только сильнее течь, стекая на бордовую подушку, оставляя мокрые следы. Слышит, как Хенджин ударяется об стену, и медленно скатывается вниз, он не уходит, не заходит, а просто сидит под дверью омеги, даже не шевелясь. Сынмин не веря своим глазам, смотрит на тень, которая создается щель внизу двери, видит, как альфа сидит на холодном полу, а рядом стоит бутылка алкоголя. И не может поверить своим ушам, ведь слышит тихие всхлипы альфы. Нет, такого не может быть. Этот человек не умеет выражать свои чувства. Нет. Это обманка. — Уходи, — умоляюще прошептал Сынмин, отворачиваясь от двери. Ким слышит тихое кряхтение, и аккуратные шаги, которые отдаются от его двери. Ушел… Сынмин дает волю новой порции слезам, он ладонями сжимает свой рот, чтобы не закричать в голос, чтобы не разрыдаться, как маленький и ранимый ребенок. Хотя… Он и есть маленький и ранимый ребенок, которому просто нужна поддержка, а главное любовь. И все что он получал, только крики о том, какой он бесполезный. Хочется умереть. Но Сынмин слишком слабый для такого поступка. Поэтому просто решает сбежать. Сбежать туда, где его никто не найдет. Плевать на то, что у него ноги почти не ходят, плевать на все синяки по всему телу. Как только Хенджин покинет пределы особняка, Ким не раздумывая соберет вещи, и уйдет, спрячется, заляжет на дно. Уйдет к Джисону, который не должен от него отвернуться, который примет его любого, а потом, может и купит билеты в другую страну. Завтра он уйдет, и больше никогда не вернется к Хенджину. ***************** Только солнце показало свои лучики, Сынмин сразу открыл глаза, ожидая, когда Хенджин покинет особняк. По его обычному расписанию, альфа придет поздно ночью, но почему-то предчувствие подсказывало, что сегодня он придет намного раньше. Если омега планирует сбежать, то надо успеть, примерно, до шести часов вечера. Ближе к восьми утра, Сынмин услышал, как хлопнула входная дверь, уведомляя омегу о том, что Хван уже ушел в компанию. Да, то, что он решил вчера, точнее, еще некоторое время назад, наконец-то воплотит в реальность. Он сбежит с этого страшного особняка, сбежит от альфы, которого теперь ненавидит всем своим сердцем. Ведь в ту ночь, его не просто изнасиловали, а морально убили. Превратили в какую-то шлюху, которой можно воспользоваться без ее согласия. Лучше умереть, чем оставаться в том месте, где тебе постоянно причиняют боль. Ким уйдет, и забудет этот особняк, как самый настоящий кошмар. Собрав все свои силы, Сынмин смог принять сидячее положение. Еще вчера, миссис Хван, положила ему на комод обезболивающие таблетки, именно они, сейчас являются для него спасением. Выпив почти всю пачку, Ким почувствовал некую легкость во всем теле, конечно, от боли они его не избавили, но сил немного дали. Сынмин встаёт на ноги, и медленными шагами, подходит к шкафу, вытаскивая оттуда свой чемодан, и кидая, даже не собирая, туда все свои вещи. Хорошо, что он не успел нормально так обжиться тут, и у него мало вещей, осталось только основное, телефон и документы. Его печалит только один факт, что они с Хенджином не успели пожениться. Так бы, как в фильмах, он оставил на комоде подписанные документы о разводе, и снятое золотое кольцо. Жаль, что им даже не успели сделать кольца, мог бы в ломбард сдать и денег заработать на дальнейшую жизнь. Этот Хенджин, не мог позаботиться об этом? Ах, ладно. Сынмину остается только одно, не сможет уйти эпично, сможет уйти тихо. Просто соберет все свои вещи, и покинет особняк, ничего и никому не сказав. Не так красочно получится, но не более жестоко. Когда все вещи были собраны, Сынмин уже сидел на первом этаже, решая, куда ему поехать. К родителям он точно не может, они сразу его сдадут и самолично отвезут обратно в особняк, да даже в компанию, чтобы отдать лично в руки альфе. Выбор уже давно пал на Джисона, никто из альф не знает, где он живет, поэтому и найдет его не сразу. Только, примет ли его омега? Или тоже выгонит, оставив одного? Тихо вздохнув, Сынмин вызывает такси со второй карты, о которой никто не знает, называя адрес, на который ему надо поехать. Остается только надеется, что его не выгонят, и не будут смотреть с презрением. Сынмин никогда не боялся стать нищим, никогда не боялся потерять все. Больше всего, он боялся потерять Джисона, единственного человека, который всегда мог его спокойно выслушать, поддержать, успокоить, а способы успокоения, у него очень приятные, от воспоминаний которых, потом мурашки по коже будут бегать. Такси подъехало к высокому зданию, у которого ровно двадцать этажей. Сынмин смотрит на этаж друга, грустно улыбаясь. Неужели он смог сюда попасть… Ким надеется, что лифт работает, а то он точно умрет где-то на втором этаже, ведь его ноги уже хотят отказать к чертовой матери. И да, он работает. Ким подходит уже к такой родной двери, нажимая на звонок, начиная ждать свое любимое сонное личико, которое выглянет из-за двери, и что-то недовольно пробурчит. Только, дверь никто не открывает, и Сынмин начинает грустно улыбаться, и куда ему податься? В отель? Но у него не так много денег с собой, чтобы заплатить за проживание, за еду, и за другие потребности. Все его размышления прерывает, вдруг открывшаяся дверь. Джисон выглядывал из-за двери, удивленно смотря на побитого друга. — Минни, что случилось? — он обратил внимание на чемоданы друга, все так рассматривая Сынмина, который выглядел убито, а в глазах нет того огонька жизни. — Пустишь меня к себе? — тихо просит Сынмин, начиная натянуто улыбаться. Джисон быстренько кивает головой, помогая другу занести чемодан в квартиру. Хан все так же удивленно смотрит на Кима, не понимая, что он тут забыл. Нет, он никогда не был против друга у себя в квартире. Просто… Сынмин всегда жаловался, что его муж не отпускает его к нему, точнее вообще запрещает ему выходить за пределы особняка, а тут… Они прошли на кухню, и при каждом шаге, Ким тихо шипел, а когда его задница коснулась стула, то облегченно выдохнул. Неужели, он может себе позволить расслабиться… Омеги сидели на кухне, Джисон предложил Сынмину его любимый чай, а Ким не смог отказаться. Сначала они сидели в тишине, никто из них не смел прервать такую тишину. Но Джисон ждет ответы на свои не поставленные вопросы, а Ким как раз готовит все эти ответы. — Ты прости меня, что пришел без предупреждения, просто произошло много чего за эти дни, и я просто не выдержал, — у Сынмина на глазах появились слезы, только от одних воспоминаний. — Джисон~и, он меня изнасиловал, убил морально, понимаешь? Я умолял его прекратить все это, потому что испугался. Сначала правда был не против, но потом, во мне что-то щелкнуло, и я испугался, сам не зная чего. Он насиловал мое тело, даже тогда, когда я был без сознания. Мне страшно жить с ним под одной крышей, дышать с ним одним воздухом, потому что он непредсказуем. Ты никогда не сможешь предугадать, все его мысли и поступки. В один момент, он может быть добрым, а через минуту, готов убить тебя собственными руками. Он столько раз бил меня, просто за то, что я вышел без разрешения из особняка. А еще, альфа обещал мне, что защитит меня, но каждый раз его обещания летят в никуда. К нам недавно ворвались странные парни, они подстрелили мне ноги, это так больно… Я больше не хочу чувствовать боль, — Сынмин дальше не может говорить из-за слез, он обнял себя руками, проговаривая странные слова. Джисон очень сильно испугался такое состояние друга, и быстро подбежал к нему, кладя свои ладони на мокрые щеки Сынмина, заставляя его посмотреть прямо в глаза. Он целует аккуратно, разделяя с ним одну боль на двоих. Он не может передать словами то, какую боль держит в себе Ким, у Джисона текут слезы по щекам, и их поцелуй приобретает соленый привкус. Он отстраняется и смотрит в будто кукольные глаза омеги, в которых только недавно были искры счастья и желание жить. — Защити меня.