Это очередная ложь

— Мне очень жаль! — вновь воскликнул Гонта, чуть ли не складываясь в складочку для извинения.       Да, стоит сказать, что было очень удивительно, что у такого ответственного человека смогли украсть нечто настолько ценное, что может поколебать только наладившееся равновесие среди одноклассников, ведь, как уже было ранее сказано, Гокухара очень ответственный. А раз это случилось, то кто-то явно задумал нечто плохое.       Всех невероятно расстроил факт того, что они, по всей видимости, до сих пор находятся в опасности. Нет, наверное, даже немного злил, поскольку аморальность поступка, а точнее убийства, очевидна: идти против человека, всё равно что идти против себя — неприемлемо! Может ли быть, что после двух коварных душегубств в дополнение к самоубийству у кого могли возникнуть мысли продолжить это безумство? Ужас!       Шуичи посмотрел на остальных, замеревших от страха. — Всё в порядке, Гонта-кун, — сказал сквозь тишину Саихара.       Он скрыл прорывающееся сквозь всё тело тяжёлое чувство, пытаясь держать себя под контролем ещё несколько минут, ради всеобщего благополучия. — Ты ни в чём не виноват. Вина лежит лишь на том, кто выкрал его. И раз он это сделал, то наверняка сам это захотел. Мы лишь сейчас должны выяснить, чьё видео было выбрано, кто это сделал и с какой целью. Но сначала, я думаю, мы должны отдохнуть. Давайте разойдёмся по комнатам, придём в себя, хорошо? — вопрос был обращён с некой молящей и заботливой окраской, из-за чего остальные моментально согласились на это и вместе зашагали в лифт.       Однако именно в лифте вступила с новой силой мрачность, которую Шуичи уже был не в состоянии исправить. В буквальном смысле.       В голове мысли быстро появлялись и исчезали, создавая кашу.В замкнутом пространстве казалось, будто эффект удушья нарастал, поэтому после тридцатисекундной поездки внутри детективу свобода стала настоящим раем, в которую он ворвался очень быстрым шагом.       Никто изначально не заметил, но через несколько секунд шлейф запаха прокатился вслед за движением Саихары. Альфы моментально обернулись, чтобы последовать за слегка кислым, но приятным ароматом, когда их остановил другой — табачно-мятный, заставляя их чувствовать удушение.       Кокичи нахмурился и, до сих пор подавляя других, направился за своей омегой.       Он быстро поймал сыщика, уже медленно передвигающегося в свою комнату. — Саихара-чан! — с тонкой нитью злобы из-за ощущения собственничества произнёс обманщик, хватая Шуичи.       Паренёк, ощутив злость в феромоне, пошатнулся, а после упал. Пламя внутри бушевало. А снизу начала выделяться влага.       Всё-таки это был эструс*. Но почему он пришел снова? Только несколько дней назад прошёл период. Что не так с его телом?       Из глаз Шуичи потекли слёзы. Он не понимал, что происходит. И действительно больше не мог встать. В моменте сыщик мог только опереться об холодную стену, ощущая давление на своё тело изнутри и снаружи.       Ома, поняв, что сделал детективу только хуже, мгновенно рассеял аромат, подхватив тело возлюбленного, относя того в комнату. Он еле сдерживался, сопротивляясь вожделению, когда перед ним был совершенно беззащитный, течный истинный.       Это была пытка. Каждый шаг был наполнен сопротивлением тела, которое так и норовило подчиниться инстинктам и сделать всё самое ужасное прямо здесь и сейчас. В конечном итоге лжец донёс Саихару до комнаты, начиная укладывать того.       Расправляя аккуратно застеленную постель, Кокичи понял, что комната уже начала наполняться природным запахом течного, а его организм начинает реагировать на это чрезмерно буйно. «Чёрт, у меня действительно встал! — подумал верховный лидер, рассматривая свою промежность в полной готовности. — Этот чёртов феромон, чёртова течка! Как я могу сделать это, если у меня нет их! Сдерживайся! Сдерживайся!» — по лбу Омы прокатилась тонкая струйка пота, удостоверяя сложность выдержки. — Кокичи, — прилагая тяжёлые усилия, сказал Шуичи.       Очнувшись от жара, детектив увидел расплывчатую, но очень знакомую, родную фигуру. Он захотел прижаться, обнять, быть к ней настолько близко, насколько это возможно. Его трясущаяся рука потянулась к светлому рукаву, хватаясь за него, слезившиеся глаза не желали смотреть ни на что иное.       Что это, если не настоящее влечение? Желание, смешанное с теплотой в сердце. Объединившись, они и создают неповторимую и несравненную картину под названием чувства.       Странно, но именно эти чувства и мешают продолжить.       Ома быстро отступает, убирая руку с рукава, как будто инстинкты больше не влияют на него. Раньше бы он никогда не отказался бы от такого притягательного вида, но именно в этот и предпоследний раз, казалось, эмоции доминировали над всем, чем бы то ни было. Способность сопротивляться этому действительно удивительна, особенно если это касается того, что важно для душевной гармонии.       Но в то же время именно инстинкты и является образующими живого существа. Без них невозможно дышать, что уж говорить о существовании? Но никто не говорил, что именно чрезмерная опора в этом вопросе делает человека более беспомощным.       Шуичи, недолго думая, вновь прижался к умиротворяющему запаху, но его вновь отвергали. Руки Кокичи сжались. Он не мог разрушить всё то, что они только что обрели. Никогда. Именно поэтому парень направился к выходу, стараясь не сильно обращать внимание на то, с какими глазами на него смотрит сыщик.       Обернувшись напоследок, он сказал: — Оставайся здесь. Пока я не могу тебе помочь, но я думаю, что ты сможешь сам справиться. Я верю в тебя, а также в то, что ты тоже можешь сопротивляться…       Эти слова погрузили Саихару в ступор. Ему на мгновение показалось, что его бросили в чан с огнём, опаляя всё его нутро. Жар сменился холодом, его окатили водой, и он не может никак согреться.       Дверь захлопнулась, а за ней исчез и феромон, вмещающий в себя всё, что является важным для Шуичи: теплоту, заботу, любовь. Чувство привязанности мешает трезво размышлять. Он подползает к двери, не в силах её открыть, и опирается на неё, как на последнюю ниточку надежды, которая говорит, что Ома ещё вернётся.       Но так не случается и через полчаса, и через час. Прежний жар начал убывать, оставляя за собой чувство боли. Сдавшись, Саихара перенес тушку на кровать, где сохранились остатки запаха Кокичи.       Схватив лежавшее покрывало, омега уткнулся в него носом, стараясь уловить все нотки, скрывающиеся в аромате, — от сомнений до возбуждения.       К глазам подступили слёзы, но они застряли, не успев выйти. Отрезвленный Шуичи вспомнил слова перед их прощанием и решил быть сильным, сопротивляясь тому, чему сопротивляться слишком сложно.       Однако сколько раз это уже сделал Ома? Всё время он сопротивлялся, а что сделал сам детектив? Он лишь пытался подстроиться под ситуацию, действовал только из чувства, которое постоянно перенимало инициативу на себя.       Так больше не может быть!       Прикусив губу, Саихара сильнее зарылся в окружающую его ткань, будто в этой ситуации он не может поступить по-другому. Из него до сих пор сочилась смазка, внутри задело, но парниша не мог поддаться. Через силу он закрыл глаза.       Мысленно он сказал себе: «Я смогу!»       После этого сон решил взять своё. И через тяжёлых полчаса темноволосый тихо сопел, оставляя за собой право управлять телом.       Приближалась ночь, и именно она всегда является искусителем для людей, пытающихся утаить что-то под покровом тьмы…