***
Тем вечером Чонгук пришёл уже поздно — я уже спала в третьем-то часу ночи — но меня не разбудил. В какой-то мере мне стало даже обидно! Почему нет? Он просто завалился рядом и, притянув к себе, уснул. Вот тебе и тот самый нагибатор, о котором все пишут. Честно, в тот момент в мою голову даже закралась мысль, что он всё-таки мог быть геем, а я... А я дура. Утром я встала раньше, потому что Чон отсыпался. Проснулся он только к обеду и в какой-то истерике стал собираться. Наверное, я смотрела на него как на идиота, потому что в один момент он остановился и глянул на меня. — Я думал, ты уже собрана. С чего бы? Я жевала замечательные листья салата вместо поп-корна и наблюдала за ходячим Армагеддоном, бегающим по всей квартире. Это куда интересней. Но объяснение услышать всё же хотелось, поэтому я приподняла бровь и скептически глянула на него в ответ. — У Тэхёна свадьба сегодня. Мы должны быть там уже через полтора часа. Я, конечно, оценила, но с места не сдвинулась. Ополоснуться, надеть платье и сделать лёгкий макияж — не составит труда, так что это я могу сделать достаточно быстро. А вот доедать салат за меня точно никто не будет. Чонгук снова нахмурил широкие брови, спрятанные за длинными волосами, и махнул на меня рукой, продолжая собираться. Уже через час я стояла готовая к выходу, пока Чон всё ещё пропадал в ванной. И он еще мне что-то говорил об опоздании. Почему я была такая раздражённая — мне было и самой до конца непонятно. Точнее, я догадывалась, что просто не получила свою дозу главного редактора, казалось, он упорно меня игнорировал, а иногда даже обделял своим вниманием. Заглянув в зеркало и отметив про себя, что я достаточно перспективно выгляжу, мне пришла в голову мысль извиниться за своё поведение. Может, я реально перегнула палку? Мама всегда повторяла, что с мужчинами нужно быть умнее и действовать мягче. Одна я вечно шла напропалую. Зайдя в ванную, я увидела своего мужчину со спины, завязывающего волосы на затылке, при этом тихонько матерясь. За время наших отношений его шевелюра стала ещё длиннее, что лично мне казалось дико сексуальным. Но я в который раз поймала себя на понимании простой истины — Чонгук не умел справляться с ними в одиночку. — Давай я завяжу. Гук выпустил собранные в небольшой пучок волосы и убрал руки, покорно опускаясь на колени передо мной, чтобы было удобно завязывать ему хвост. Тут-то я заметила, что кое-что изменилось. У него были выбриты виски. Нет, таких фетишей я за собой не замечала, но моему мужчине такое до невозможности шло. Хотелось закричать буйной фанаткой, чтобы он всегда был таким красивым и потрясающим. Я запустила пальцы в его волосы, таким образом и причёсывая, и зачёсывая их назад, чтобы потом удобно завязать пучок. Я часто так делала, когда мы виделись. Такие моменты казались мне максимально интимными. Помнится, как-то я брила его отросшую щетину на лице. Точнее, я и это делала по утрам, словно соблюдая определённый ритуал. Чонгук садился на стул перед зеркалом, а я на него сверху. И каждый раз я видела один и тот же взгляд — преданный, желающий, выжидающий. Пока я мазала ему пену на подбородок, пока проходилась лезвием аккуратно, боясь поранить, пока заплетала ему волосы в хвост. Именно это было моим фетишем и личным успокоительным. Тем самым утренним ритуалом, чтобы день прошёл идеально и с улыбкой на лице. Особенно, если придя вечером домой, я видела Чона снова. Так и сейчас, вся моя злость, непонятная обида и колючки отходили на второй план. Гук следовал за пальцами, словно пытаясь выпросить массаж головы, но я всего лишь собирала волосы, не более. Чон прикрывал глаза и мило улыбался. Точно ребёнок. — Прости, что я бываю такая грубая. Я завязывала второй узел резинкой в этот момент, когда Гук распахнул глаза и удивлённо на меня глянул. — Ты считаешь своей грубостью моё время, которое я трачу на работу и этим тебя бешу? Стукнув его костяшкой по носу, я хмыкнула. И за что он мне такой? — С тобой даже не поругаешься нормально. Чонгук засмеялся, поднимаясь на ноги и представая передо мной топлес. Как же я обожала тело своего мужчины! Мазнув взглядом вниз по груди, улыбка с моего лица спала. Нет, вот такого месяц назад при его отъезде в Сеул точно не было! Чонгук. Проколол. Соски. И как мне теперь жить с этой информацией? — Заметила? — Пока я поднимала на него замогильный взгляд, Чон улыбался всё шире, превращая улыбку в хищный довольный оскал. Он сейчас собирался на меня накинуться с поцелуями? А как же свадьба Тэхёна? — Они как раз зажили, хоть ещё очень чувствительные. Это было моей маленькой фантазией. Мне всегда было интересно, каково это. Я покивала и развернулась, громко сглотнув. Он издевался надо мной и моей фантазией! Наглец. Благо, уже через три минуты он был полностью одет и готов выходить. Чёрный тёплый свитер, облегающий его грудь, но прикрытый пиджаком, не давал мне покоя. Там под ним пряталось такое чудо. Хотелось предложить плюнуть на чужую свадьбу и остаться в квартире для изучения нового порога чувствительности сосков Чонгука. Мой мужчина — самый потрясающий краш из всех возможных. И всё же мне удалось сдержать себя в узде, даже не зацепившись взглядом за ворот пиджака. Чонгук сначала обулся сам, пока я успокаивала свою нервную систему и фантазию, а после поднял мою ногу, обувая на меня тёплые сапоги. Никто и никогда такого не делал в моей жизни, только Чон. Он словно считал это нормой — обувать, разувать, придерживать пальто, чтобы удобно было просовывать руки в рукава, завязывать шнурки, если вдруг развязались. Для него это казалось в порядке вещей. Он всегда делал это на каком-то автомате, а для меня это было чем-то сверх. Разве я могла когда-либо мечтать о большей заботе? Пока другие согласны были дарить бриллианты, машины, дома, Чонгук меня обувал. Он мог сделать всё остальное, но когда, как истинный кореец, подарил на месяц отношений браслет с бриллиантами, и я поблагодарила нехотя, решил устроить серьёзный разговор. Он тогда мне около часа доказывал, насколько важно, чтобы я принимала каждый из его подарков, ведь моя улыбка делает его счастливым. Тогда мы пришли к консенсусу, что таких подарков станет меньше, а если мне что-то понадобится — я скажу напрямую. Так в моей квартире появились новые ножи, хотя я просто просила заточить, и набор хрустальных бокалов, хотя я просто упомянула, что было бы неплохо выбросить старые. — Может, мне тоже стоит проколоть соски? Ну а почему нет? Мне, вообще-то, тоже было интересно попробовать такой эксперимент, прочувствовать, ощутить. Чонгук поднял бровь, скептично осматривая меня исподлобья, а после прищурился. В его глазах так и плескалось предупреждение. — Нет, — Гук встал в полный рост, и я снова стала ниже него. Он обнял моё лицо ладонями, приближая своё ближе и целуя кончик носа. — Тебе ещё детей кормить. И отошёл, обходя меня и выходя из квартиры. Он остановился за дверью, пока мой мозг медленно переваривал информацию, пытаясь осознать происходящее. Это он сейчас мне намекнул на что-то или просто к слову пришлось?***
Корейские свадьбы для меня были максимально странными и непривычными. Сначала я отстояла очередь, чтобы сфотографироваться с невестой, а после в ожидании, когда начнётся церемония, мы с Чонгуком поздоровались абсолютно со всеми в зале, где должно было проходить действо. Даже с родителями будущих мужа и жены. Коридор, ведущий в зал, был украшен по-рождественски, радовал глаз и привлекал внимание. Само же место проведения церемонии выглядело обычно для своего предназначения. Белые цветы, небольшой подъём на сцену, где уже пели какие-то ребята. Наверняка айдолы, из которых я не знаю никого. Церемония прошла достаточно быстро и немного обыденно, хотя было интересно увидеть корейские традиции, когда матери жениха и невесты зажигали свечи, а после кланялись друг другу и вообще были в ханбоках. Отфотографировавшись большими группами, все двинулись за столики. Сами же молодые куда-то ушли, но интересоваться я этим вопросом не стала, решив просто вкусно поесть, раз уж дали. За нашим столиком сидело ещё несколько мужчин, которые были хорошо знакомы с Чонгуком, и обрывками фраз я улавливала их комплименты в мою сторону. Приятно, конечно, согласна. Где-то через пятнадцать минут разговора, когда я доедала какую-то вкуснейшую капусту из пан-чан сета, я ощутила на своём бедре чужую ладонь. Благо, успела проглотить и не подавилась едой. Пробежав глазами по присутствующим, я осознала, что никто ничего благополучно не замечал. Закинув ногу на ногу, мне пришлось повторить жест, который я уже проделывала раньше в кабинете Чона, из-за чего он удивлённо воззрился на меня. — Мы в приличном обществе. Разве мы не должны вести себя культурно? Я говорила шёпотом, но Чонгук понял каждое слово и обиженно надул губы. Гук вернулся к разговору, пока я тяжело вздохнула. Он был похож на маленького ребёнка, которому не дали долгожданную конфету, которую он так просил. Неожиданно мне в голову пришла прекрасная мысль. По крайней мере, она таковой именно казалась. И кто секунду назад говорил о приличном обществе? Точно, Эстер, это же ты была! Свободную ладонь я положила Чонгуку на бедро, пока другой рукой обыденно подхватывала палочками еду. Мужчина дёрнулся, но не подал виду, продолжая общаться с собеседниками за столом. Посчитав это за зелёный свет, я пробежала пальцами выше к паху. Благо, мы сидели у стены, поэтому мои махинации не были сильно заметны окружающим. На самом деле мне просто хотелось его раздразнить, как это сделал со мной он буквально вчера. Поэтому лёгкими поглаживаниями я просто игралась, не забывая при этом есть и делать самый участливый вид, будто мне интересен разговор, и я понимаю каждое слово, а не через раз. Краем глаза мне удалось заметить, как напряглась челюсть Чонгука, стоило мне легонько сжать его член через ткань. Я еле сдерживала довольную улыбку. Стоило снова погладить и сжать уже сильнее, чтобы услышать еле слышный скрипучий вдох сквозь зубы. Я прекрасно видела, как Чонгук теряет нить разговора, всё чаще тяжело сглатывая и прикрывая глаза. Забавным было то, что при этом он становился всё более серьёзным, будто пытаясь сохранить до последнего самообладание, но ни на секунду не останавливал меня, ожидая фееричного окончания. Только я ему этого давать не собиралась. Да и причина остановиться тоже нарисовалась очень быстро. — Ребята, спасибо вам всем, что пришли, — Тэхён с женой подошли к столу, и я убрала руку, услышав тихое разочарованное шипение. Получи и распишись! Так тебе и надо, Чон Чонгук! — Гук-и, спасибо. Мы через полчаса улетаем. Надеюсь, журнал выпустит новость уже после? — Не беспокойся по этому поводу, новость выйдет только через несколько часов, вы уже будете нежиться в номере для новобрачных. Чонгук быстро пришёл в себя, гневно стреляя в меня глазами, на что я только тихонько хихикала, стараясь максимально сдержать улыбку и не засмеяться во весь голос. Несомненно, меня радовало, что он смог ощутить то же, что и я. В этот раз спасибо тебе, Тэхён! Мы не задержались надолго, и сразу после отъезда новобрачных все стали расходиться. Чонгук все ещё злился, поэтому вёл себя достаточно холодно, чем-то напоминая себя в его офисе или на съёмке, когда его что-то не устраивало, когда шло не по его плану. В машине мы сидели тихо, даже не соприкасаясь случайно руками или пытаясь быть ближе. Я всем нутром чувствовала его обиду за упущенную возможность и нерастраченную сексуальную энергию. Зато в его ведении машины ощущалась ещё большая власть, которой мне хотелось отдаться, но решением стало сдерживать себя до дома. Я же рассматривала пейзаж, красиво и по-новогоднему украшенные здания, везде загорались огоньки, потому что вечерело. Люди бродили парочками со стаканчиками кофе в руках или глинтвейна, возможно. Корейцы на улицах пьют глинтвейн? Или у них это считалось некультурным? — Мы будем украшать ёлку? За окном я увидела семью, где отец нёс ель, а мать и дочь радостно шагали рядом. Мне хотелось того же. Хотелось нарядить дерево, лучше искусственное, и создать атмосферу праздника вместе с любимым человеком. Поэтому обернулась и задала Чонгуку вопрос. — Она уже готова. У меня поднялись брови в удивлении. Это в каком смысле? Я вчера обошла всю квартиру, там не было ёлки! Да и утром её тоже не было. Откуда? — Пока мы отсутствовали, пришли работники дизайнерской студии и украсили квартиру, поставили ёлку. У него был настолько монотонный сухой тон, что на секунду показалось — ему вообще не интересен этот праздник. — Но ведь, — я запнулась, заглядывая в его скучающие и уже не такие злые глаза. Казалось, он отошёл от своей обиды и сейчас сосредоточил все своё внимание на мне и моём удивлении, которого точно не понимал. — Это ведь мы должны были украшать квартиру и наряжать ёлку. В какой-то момент мне даже захотелось разрыдаться, потому что на самом деле я безумно люблю Рождество. Я католичка, как вся моя семья. Этот день был моим самым любимым днём во всем году, не считая дня рождения. У меня даже проскользнула мысль, что лучше бы я осталась дома и отмечала с мамой и папой, а не летела за тысячу километров, дабы мне испортили праздник! — Никогда таким не занимался, — Чонгук пожал плечами и коротко на меня посмотрел. Лёгкая ухмылка и рука, лёгшая мне на бедро — понятно, чего он хотел. — Это отнимает время, а я его тратить не люблю. Меня брала обида, поэтому я отвернулась к окну, дуя губы. Сердце стучало монотонно, как обычно, не считая боли груза, который на него только что повесили. — Эстер, — зазывающий голос и моё полное игнорирование мужчины, которого я привыкла считать своей мечтой. Рука Чонгука сильнее сжала бедро, поднимаясь выше. Его злило, что я не обращала на него внимания. А мне хотелось плакать, смотря в окно на таких счастливых людей. — Эстер, хватит. Наверное, он уже не в первый — и даже не десятый — раз повторял мое имя. Ощущение горячей ладони ушло быстро, обдавая холодом. Машина остановилась на светофоре. — Будет тебе ёлка. Мой мужчина тяжело вздохнул и, стоило загореться зелёному свету, развернул машину вправо. Наверное, он знал путь, и уже через пять минут мы были у большого торгового центра. Я с непониманием уставилась на Чонгука, пока он выходил из машины, обходил её и открывал мне дверь. — Идём. Я вместо тебя ёлку выбирать не буду. Разве я могла сдержать эмоции? Нет, я выпрыгнула из машины и кинулась расцеловывать Чонгука. Мужчина уткнулся мне в шею, укутывая в крепкие объятия. — Идём, малыш. Я оторвалась от него. Мне снова захотелось расплакаться, только в этот раз из-за радости и счастья. Ёлку мы выбрали быстро, небольшую совсем, но пушистую и, самое главное, искусственную. А ещё она была белая. Как же я обожала именно такие! Теперь домой мы ехали веселее, точнее я. Подпевая песням, подтанцовывая и радуясь прекрасному, я совсем не замечала тяжёлого взгляда Чонгука на дорогу. Уже в квартире, когда Чон занёс дерево внутрь, я стала осматриваться вокруг. Коридор был весь в красивых огоньках, гостиная украшена гирляндами и словно припорошена снегом. А рядом с панорамным окном у выхода на балкон расположилась огромная ёлка. Все это было прекрасно и красиво, но я абсолютно не ощущала во всём этом души. Даже грустно стало. — Давай поставим ёлку в твоей комнате? Я обернулась к Гуку, удивленно посмотревшему на меня, стоило задать этот вопрос. Он так и застыл на пороге гостиной. — В нашей, Эстер. Почему я почувствовала одновременно тепло и укол, словно меня упрекнули? — Нам нужно поговорить, да? Я нахмурилась, пытаясь найти ответ на этот вопрос в глазах напротив. Чонгук был грустным и уставшим. И если второе было понятно — он совсем увяз в своей работе — то первое было инопланетным в моём понимании этого мужчины. Чон пожал плечами и, подхватив дерево, направился в комнату. Когда я зашла и аккуратно села на кровать, Гук расправлял ветки, которые пришлось пригладить и связать для удобства перевозки. Мужчина закончил и подошёл ближе, присаживаясь передо мной на колени. — Расскажешь? — мне хотелось понять его и что им двигало. — Я не хочу тебя этим нагружать. Тем более, в этом нет абсолютно ничего сверхъестественного. — А разве должно было быть? — Ты никогда не спрашивала, кто мои родители или в какой семье я вырос. — Ты не спрашивал того же у меня. Я пожала плечами, не понимая, что он имел ввиду. Никогда этого не делала, как минимум, по причине того, что хоть у нас и отношения, но если вначале я витала в облаках — такая прекрасная, выйду замуж за идеального мужчину — после стала читать большое количество литературы о корейцах, различных мнений, изучать их культуру. Тогда и поняла один-единственный момент: Эс, тебе никто не предложит выйти замуж, и, в конечном итоге, вы расстанетесь, ведь они не чтут браки с иностранцами. Так что просто наслаждайся, пока есть возможность, и пока этого идеального мужчину ты называешь своим. Не тебе рожать ему детей и готовить ужины, встречая с работы. Да вы даже живёте в разных странах. Вы не сходитесь! Разве о родителях не нужно спрашивать, да и вообще интересоваться, если понимаешь, что ваши отношения всего на пару лет растянутся? Я честно смирилась с правдой и смело смотрела ей в лицо. Только сейчас, заглядывая в глаза Чонгука, мне хотелось заверить саму себя, что всё это была ложь и вот он такой идеальный всегда будет моим. — Эстер, с моей стороны это вежливость. Да и зачем мне спрашивать, если я познакомился с ними лично? И правда. Нагрянули они как-то, когда Чонгук вышел из душа в одних трусах. Мама оценила, папа стал спрашивать, на каких тренажёрах Гук качает трицепсы. Я закусила губу, не решаясь сказать правду. — Я никогда не был бедным в финансовом плане. С детства привык жить в роскоши, а любовь к моде мне привила мать. Отец со своей стороны дал любовь к чтению, лидерские данные и слепое обожание писательства, перерастающего из хобби в жизненную позицию. — Чонгук повернулся ко мне спиной, укладывая голову на моих коленях. — В нашей семье не было праздников, как таковых. Лишняя трата времени — заниматься такими мелочами, как нарядить ёлку. Это делали специально обученные люди, а подарки уже с вечера лежали у меня на кровати, а не под ёлкой, как принято. Я не понимаю кайфа, о котором все говорят. Я не ощущаю новогоднего настроения от просмотра «Гарри Поттера» или «Один дома». Мне это чуждо. Я видела в его глазах то, что люди называли всей грустью Вселенной. Она скопилась у него на дне зрачков и всхлипывала, уже не ожидая, что кто-то её согреет, подарит улыбку. Она доживала последние дни и уже ни во что не верила. И это так отличалось от моего детства. Ведь хоть я тоже выросла не в бедной семье, но при этом я была самым счастливым ребёнком на Земле. Даже захотелось позвонить родителям и поблагодарить за прекрасные годы жизни. — Давай нарядим ёлку, включим какой-нибудь фильм о любви, а утром закажем билеты и полетим ко мне. Родители обрадуются, если ты тоже прилетишь. — Может, к моим? — Чонгук закусил губу, потянувшись к моему лицу ладонью. На эти прикосновения хотелось ластиться, как кошке. — Если не понравится — сбежим к твоим. Я кивнула. Разговор был не закончен, я это чувствовала, но Чон завершил его, запутавшись пальцами в моих волосах. Постоянно легко поддавалась на все его уловки, даже в этот раз, когда он потянул меня за затылок вниз и сам немного приподнялся. Насколько же всё-таки у него вкусные губы. Я боялась признаться в том, как сильно хотела, чтобы наши отношения длились как можно дольше. Чонгук прекратил поцелуй, поднимаясь на ноги, и подошёл к выключателю. За окном уже темно и из света останутся только огоньки вдали от горящих ламп в тысячах квартир и домов Сеула. Я обернулась посмотреть на ту красоту, которую наблюдала вчера вечером, но увидела нечто более прекрасное — шёл снег. Белый и пушистый. Я хочу на улицу. Я даже на ледяной балкон согласна. Но вместо этого мне оставалось только поражаться такому невозможному происшествию. Чонгук хоть и погасил люстру, зато зажёг то, чего я таки не заметила вчера — светодиодные лампы по всему периметру комнаты сверху и снизу. Они горели белой подсветкой, создавая интимность. Я наблюдала, как комната заиграла новыми красками, пока Чон не переключил на фиолетовый оттенок. — Так больше нравится? Я глянула на Гука, замечая улыбку. Кроличью. Сегодня он не был тем, кого я встретила в Мадриде, ищущего зажигалку и предлагающего секс. В этот момент он был тёплым и уютным. Любимым. — А красный есть? Чонгук хмыкнул, щёлкая ещё раз, будто фокусник, показывающий свой самый захватывающий трюк. Потрясающе! Идеальная работа! Гук подошёл ближе, снимая с себя пиджак. Я знала этот взгляд. Теперь я не смогу оторваться от мужчины ни на какую ёлку. Уж точно ни на какую. Но куда больше мне понравился жест, когда он в одно движение стянул с себя свитер, открывая вид на торс, грудь и соски. Проколотые, мать его, соски. Наверное, я выглядела максимально заворожённо, потому что именно так я себя и ощущала. Снова овечка перед волком, который хотел её съесть. И я была полностью согласна с таким закланием. — Я хочу, чтобы ты кое-что попробовала, — он облизнул губы, наклоняясь ко мне и коротко целуя. — Доверишься? Конечно, я кивнула, иначе просто не могла. Единожды я уже это сделала и не пожалела, поэтому я согласна на все его предложения. Ну или почти на все. И всё же остановила его, когда он хотел отойти, ведь сначала мне хотелось самой вдоволь наиграться с ним. За счёт высокой кровати, мне открывался шикарный вид на грудь. Не могу сказать точно, кем он представлял себя в этот момент, но я ощущала полную власть над ним. Каждый свой поцелуй сопровождала взглядом вверх сквозь ресницы, чтобы уловить эмоции на его лице. Чонгук не пытался притворяться или сдерживаться, постоянно закусывая губы или облизывая их, тяжело выдыхая. Моим личным лучшим моментом для сохранения в памяти стал стон, когда я оттянула серёжку на одном из сосков. С одной стороны было небольшое колечко, с которым было интересно играться, пытаясь просунуть в узкое отверстие куда более толстый язык или губами его оттягивая. С другой — штанга, со свисающей с правой стороны буквой «J». Недолгими были мои игры, потому что Чонгук рыкнул на последний мазок по ореолу вокруг соска. Гук отошёл буквально на шаг назад, одной рукой открывая ящик тумбочки и доставая оттуда широкую ленту. Сумасшедший. Но я уже согласилась. Завязанные глаза — это интересно и необычно. Совершенно не сопротивляясь, я поддалась, позволяя завязать мне глаза. Правду говорили, что каждое прикосновение становилось ярче, потому что не ожидаешь, когда ощутишь на себе чужую кожу. Чонгук явно тоже наслаждался зрелищем, развязывая пояс на моей одежде. Всё-таки правильным было надеть платье с запа́хом. Даже шёлк ткани чувствовался опадающим с плеч по-другому: невесомо, еле-еле. Чон при этом не забывал добавлять огня, следуя за тканью и выцеловывая кожу. Он оставлял за собой мурашек, разбегающихся именно от прикосновений его губ. Чонгук оторвался от меня, а мне стало обидно, будто меня снова бросили на произвол судьбы. Сердце пропустило удар, когда я ощутила, как чужие пальцы вставили мне вакуумные наушники в уши. — Не стесняйся. Я кое-что приготовил для тебя, — его голос был непривычным. — Обещай, что не будешь называть меня потом извращенцем, ладно? Я только улыбнулась. По всей видимости, ему этого было достаточно, ведь в наушниках включился звук. Словно на заднем фоне играла тихая мелодия на виниловом проигрывателе, я такой видела у Чонгука на одной из полок стеллажа, стоящего у самой двери. Вместе с этим звуком сам Чон в реальности начал действовать, покрывая шею поцелуями. Мягкое движение пальцев, соприкосновение холодного металла колец с моей кожей, отчего я выгнулась, — и лифчик был расстёгнут. Какая простая арифметика! Какая ловкость и знание своего дела. В наушниках послышался странный звук расстёгивающегося замочка. Это сначала я списала всё на бюстгальтер, только потом поняв, что он так расстёгиваться не мог. Только думать мне не хотелось, особенно, когда губы Чонгука брали в захват соски, пока руки сдавливали кожу на талии, опускаясь ниже и совсем не стесняясь, — не пытаясь задержаться — стягивали с меня остатки комплекта нижнего белья. Оставались только чулки, к которым Чон абсолютно не спешил. Большой палец чуть надавил на клитор, пока я из последних сил держалась, сжимая в ладонях простынь. Я просто подставлялась под предоставляемое удовольствие. Да и от меня никто не просил проявлять инициативу — только получать. В ушах зазвучал тихий стон. Не мой. У меня голос выше, а этот был низким, хриплым. Чонгуковским. Что за чертовщина? Додумать у меня не вышло, потому что Гук опустился поцелуями к животу и затем ещё ниже. Нельзя сказать, что я совсем ничего не слышала из окружающего реального мира, краем сознания улавливая собственный стон. Но отрицать то, что я слышала в наушниках, было невозможно. В какой-то момент передо мной встала картинка с Чонгуком, сидящим на этой кровати и медленно двигающим несильно сжатой рукой по члену. Мозг сам выстраивал картинку, от которой моё возбуждение только росло, пока тело ощущало физически нечто невероятное. Длинные пальцы вперемешку с холодным металлом, входящие в меня. Пока стоны в наушниках становились немного громче, манипуляции с моим телом ненадолго прекратились, из-за чего я, несомненно, расстроилась. Однако это не продлилось долго, потому что я ощутила, как кровать прогнулась под тяжестью чужого тела, после чего меня притянули со спины и аккуратно усадили себе на грудь, подтягивая всё выше. В голову пришла шальная мысль, и я не удержалась, решив её осуществить. Поэтому, поддаваясь на подтягивания повыше, я немного съехала вправо, каким-то чудесным образом попадая клитором по колечку в соске. Мимолётно, немного холодно, но мне хотелось бы повторить. Так что я упёрлась руками в грудь Чонгука и сделала ещё несколько покачивающихся движений по тому же месту, но уже не попадая, из-за чего хотелось хныкать. Стоны в наушниках меня только раззадоривали и подталкивали продолжать. Я вздрогнула, ощутив, как пальцы Чонгука сжали бёдра, направляя меня. Да, холодно, невесомо и, чёрт возьми, мокро. Всего три покачивания и меня потянули всё-таки выше, так что пришлось искать опору руками в другом месте. Ощутив под ладонями стену, я опустила их чуть ниже, находя витую спинку кровати, позволяющую свободно ухватиться за неё. Только в этот момент я поняла, что в прямом смысле села Чону на лицо. Господи! Чужое дыхание, мажущий язык, уже такие частые и громкие стоны прямо в уши. И в голове картинка, как дрочащий Чонгук смотрел только на меня, будто испытывая мою выдержку. Никакой выдержки! Я слышала, как он был уже на грани, из-за чего и сама всё больше ощущала свой край. Вот буквально немного и я свихнусь с Чонгуком в наушниках вместе. Секунда и мажущий язык по клитору сопровождался входящим большим пальцем, позволяющим ощутить некую наполненность. Ещё одна секунда — громкий стон, с хлюпающим звуком и мои собственные резкие звёздочки под веками. Даже с закрытыми глазами я так чётко их видела. Я упала рядом с Гуком на кровать, вытаскивая наушники из ушей. Мужчина снял ленту сам и мне открылся вид на закушенную губу, растянутую улыбку, которая норовила стать ещё шире. — Тебе понравилось, малыш? — Да, — я это прохрипела, поэтому пришлось прокашляться и сказать уже более уверенно: — Да. — Тогда пошли в душ. Я покачала головой, отнекиваясь от этой идеи. Несмотря на то, что ощущала я себя довольно вспотевшей и липкой, сил на простое «встать и дойти» у меня точно не было. Вот и отказывалась, надеясь полежать ещё немного. А потом можно было второй раунд, только уже я бы делала приятно. Но у Чонгука были свои планы. Это я поняла по тому, как он прищурился и ушёл в гардеробную, вернувшись с моим шёлковым халатом в руках. Только сейчас я поняла, что всё это время он так и оставался в штанах. Шикарных кожаных штанах, прошу заметить! Обожаю бёдра Чонгука. Хотя я ещё ни разу не ловила себя на мысли, что мне хоть какая-то мелочь или черта характера в нем не нравились. Мне нравилось всё! Я кайфовала от него всего! Перевернувшись, снова ощутив прилив сил, я думала встать и подойти к Чонгуку, но он меня опередил. Мужчина подошёл ближе к кровати и потянул за руку, усаживая на самый край, в секунду подавая мой довольно короткий халат. — Помнишь, ты хотела секс на балконе? — Я нахмурилась, вспоминая первую встречу. Это было моей фантазией, которую мы так и не воплотили в жизнь. Но балкон в гостиной меня не устраивал, там ведь холодно и снег шёл. — У меня есть ещё кое-что. Это не совсем балкон, но тоже необычное место. Надевай халат, и пойдём со мной. Завлекающе облизав губы в конце, Чон стал ждать, пока я оденусь. Ничего не оставалось, кроме как снова последовать у него на поводу. Как только я запахнула халат, Гук подхватил меня на руки и понёс в направлении своего рабочего кабинета. Только его мне вчера так и не удалось увидеть, потому что он был закрыт. Неужели там был выход на ещё один балкон? Но нет, кабинет был довольно обычным, выдержанном в стиле квартиры и абсолютно точно без балкона, зато с дверью, как мне показалось, ведущей куда-нибудь в мини-архив или ещё одну гардеробную, или вообще в санузел. И снова я ошиблась. Это оказался лифт. Черт, сколько денег он потратил на эту квартиру и все примочки к ней? Это же невероятно! Лифт ехал всего на один этаж вверх. Как только дверцы открылись, моему взору предстал ботанический мини-сад с шезлонгом, столиком для чаепитий и огромной кроватью. Хотя на самом деле это был просто большой матрас. Всё это удалось увидеть благодаря сенсорному освещению — зажёгшимся фонарикам в разных местах. Хотя они были довольно тусклыми, больше напоминающими свет от свечи. Чонгук поставил меня ногами на мягкую поверхность постели, и тогда я смогла вдоволь ощутить, как ноги моментально тонули. Я не совсем понимала, чем матрас был набит, но такой мягкости никогда не ощущала. Вокруг стояли, висели цветы в различных горшочках, другие были посажены в землю. Я подняла голову, осознавая, что мы находились на крыше, но она была просто укрыта стеклянным куполом. И здесь было тепло. А самое главное, отсюда открывался вид лучше, чем на любом балконе! Я подошла ближе к краю кровати, который совпадал с началом небольшого каменного забора. Прямо за ним, без отступов, было стекло купола. Я никогда не видела такой красоты. Чонгук обнял сзади, после чего я ощутила лёгкий поцелуй в шею и моментально улыбнулась, чувствуя себя безумно счастливой. — Не балкон, но похоже, — он продолжал целовать, будто помечал каждый миллиметр. — И здесь очень тепло, так что можно не бояться снега или ветра. На улице и правда началась самая настоящая метель, а на крыше было тепло. Даже жарко. Недолго думая, я повернулась к Чонгуку, впиваясь в губы. Мне хотелось выразить всю свою благодарность, показать всё своё восхищение. Не этим местом — Чонгуком. Мужчиной, от которого я теряла голову, ведь он действовал на меня хлеще любого самого крепкого спиртного напитка. Халат улетел куда-то в сторону, оставляя меня снова в одних только чулках, пока я уже расстегивала пояс на штанах моего мужчины. Не забывая при этом невзначай пробегать пальцами по выпирающему через ткань члену, я вернулась к полюбившимся мне соскам Чонгука. Выдох сквозь зубы послужил мне знаком, что можно продолжать, поэтому я приспустила его штаны с боксерами и большим пальцем аккуратно обвела головку. Чон откинул голову, когда послышался гортанный стон закрытым ртом, а после судорожное дыхание. Я успела несколько раз укусить и немного оттянуть кожу на ключицах, когда меня развернули лицом к окну, из-за чего пришлось опереться о забор. — Как же долго я этого ждал. Он это скорее прошипел, причём шёпотом. Уткнулся мне в макушку и просунул одну руку мне между бёдер, пока второй то сжимал, то разжимал грудь, не забывая играться с сосками, скручивая и оттягивая. Уже через пару секунд я ощутила долгожданную наполненность и ещё кое-что непривычное. Чужая кожа ощущалась ярче, чётче. У меня ушло несколько мгновений, чтобы осознать — он вошёл без презерватива. К чёрту. Потому что так он чувствовался ещё больше. И казалось, не только я ловила кайф, стоная громче и не зная, куда деть руки, поэтому левой пыталась как-то притянуть к себе Чона ближе. Чонгук тоже учащал фрикции, порыкивая на ухо с пробивающимися стонами. Теми самыми, которые я слышала в наушниках совсем недавно. Мне даже стало жаль, что здесь нигде не было зеркала, но повернув голову правее, дабы открыть шею поцелуям, я увидела наши очертания в отражении стеклянного купола. Нет, это не Чонгук извращенец, а я. А даже если он тоже, то я безумно рада такому союзу! Пальцы Чона опустились на клитор, легонько массируя. Его движения бёдрами стали куда более хаотичными, что говорило о скором окончании, но я уже не соображала правильно. Пара толчков и Чонгук вышел, изливаясь на спину с гортанным стоном. Всё ещё ловя отходняки, он повернул мою голову к себе, целуя, а второй рукой стал массировать клитор более весомыми движениями, увеличивая темп. Я снова ощутила металл и пальцы внутри, пока большим он не отходил от комка нервов. Мне казалось, я разлечусь на сотни маленьких осколков, если получу оргазм. Наверное, так и произошло. По крайней мере, в моей голове, когда я, почти плача, стонала в губы Чонгуку, снова встречая такие знакомые звёзды.***
В постели я утонула. В буквальном смысле этого слова. Зато просыпаться было легко, и на лице расцветала счастливая улыбка. Мы так и остались спать на большом матрасе на крыше среди цветов. Единственным смущающим фактором для меня стало отсутствие Чонгука рядом. Я открыла глаза и осмотрелась. Наверное, пошёл готовить завтрак. Он довольно часто так делал, если просыпался раньше меня. — С Рождеством, малыш! Я села на кровати, подтягивая выше одеяло на груди и рассматривая Чонгука, шедшего с подносом ко мне. Он и правда готовил завтрак. Поставив поднос на столик, Чон подошёл ближе и присел рядом. — Мы вчера так и не украсили ёлку, — он щёлкнул меня по носу и улыбнулся. — Вставай, нужно позавтракать, принять душ. И там под твоей ёлкой Санта оставил подарки. Правда, когда увидел её не наряженную, расстроился. Но за то, что ты была хорошей девочкой в этом году — подарков не лишил. Мой самый большой подарок сейчас сидел передо мной и был подарен мне ещё несколько месяцев назад. Не в идеально выглаженных брюках, дизайнерских рубашках, а в обычных чёрных оверсайзовых спортивных штанах и такой же кофте. С закатанными рукавами, открывая вид на татуировки, которые я умудрилась рассмотреть вдоль и поперёк уже давно. — Кстати, к моим родителям нам нужно будет ехать аккуратнее. Чонгук покивал сам себе, поджимая губы и неосознанно показывая злость и серьёзность. — Дороги замело? — Лучше бы, — Чон покачал головой. — За плохое поведение нам с тобой подарочек тоже подарили. Кажется, теперь весь мир знает, что я не гей. А если ещё не весь, значит, ещё не все проснулись и зашли в интернет. Когда мы уезжали вчера со свадьбы Тэ, нас сфотографировали. Так что поздравляю, теперь мы встречаемся вдвойне официально. Казалось, его это расстраивало только тем фактом, что об этом узнали не так, как он того хотел. В остальном Чон был счастлив данной возможности рассказать обо всём. О нас. Я только вздохнула. Бедные девочки и мальчики. Как они теперь будут жить с информацией, что Чон Чонгук оказался натуралом?