***
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Он не обидчивый. — Терпеть его не могу, — обиженно бурчит Чимин, наблюдая, как переливается пиво на дне стакана. Сил гневаться на судьбу сильнее уже нет, но желания лишний раз напомнить, как он разочарован — хватит на целый взвод. Не по годам развитый Чонгук почти вставляет свою реплику, что они еще даже не виделись, как ему в рот запихивают горсть чипсов. — Просто мы с тобой соулмейты, Минни, — Тэхен вытирает грязную руку и спешно подсаживается ближе, настолько элегантно, насколько это вообще возможно в его пьяном состоянии. — А мне еще только восемнадцать, — и умилительно приваливается к плечу Чимина. Хотя лежать мертвым грузом на друзьях сейчас должен он. Хочется то ли рассмеяться, то ли заплакать, но в реальности получается лишь икнуть от переизбытка алкоголя. Который, кстати, впервые законно куплен совершеннолетним Паком, когда тот буквально швырнул в лицо кассира удостоверение, а потом еще три раза за это извинился. — Может Тэхен прав, — все же вставляет свои пять копеек единственный трезвый человек в их компании — Чонгук, за что получает испепеляющий взгляд в ответ. — Ну, вдруг ты старше своего соулмейта. — Отвратительно, — кривится Чимин, и допивает остатки пива. — Что? — недоумевает он, когда ловит на себе два испуганных взгляда. — Хочу сразу сказать, что в отношениях я должен быть ведомым и избалованным, — гнет он свою линию, лишь сильнее удивляя своих друзей. — Да что с вами не так? — Хен, — дрожащим голосом начинает Чонгук, неуверенно хватая его за запястье. Старший тут же переводит взгляд на руки, которые медленно покрываются аккуратными надписями с самым, черт возьми, красивым почерком в мире. Он пытается сфокусироваться хотя бы на одной из них, но буквы предательски плывут перед глазами. — Божечки! — пищит ранее недовольный Чимин, забыв все свои обиды и негодования. — Это что, мой соулмейт?! — он не верит своим глазам, ведь уже мысленно похоронил свою родственную душу. — Это мой соулмейт! — и тыкает своей ладошкой в лица друзей. — Читай уже! — в нетерпении бьет его Тэхен, оставив попытки разглядеть надписи самостоятельно. — Мы, — вновь икает Чимин, хотя уже от волнения. — Митинг эт сэвен оклок. Эмпайр стейт билдинг-ик, — и смотрит на друзей с надеждой, но те лишь пожимают плечами. Повисает неловкая тишина, разбавляемая шумом города за окном, но едва ли это спасает их от надвигающейся катастрофы. — Ну, — прокашливается Чонгук. — Он американец, — заканчивает свою мысль младший, и Чимин чудом выкатывает обратно свои закатившие глаза. — Спасибо, Шерлок. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀***
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Он целеустремленный. Пак в английском не мастак. Вообще, в школе у него была репутация круглого отличника, который мог и в презент, и в паст. Но загоняться у него получается намного лучше, чем хвалиться. А если Чимин оплошает перед своим предназначенным, употребив неправильно какое-нибудь слово? Или, того хуже, сделает элементарную ошибку в порыве чувств и будет выглядеть, как безграмотный? А его соулмейт явно какая-то важная шишка, раз ему назначаются встречи в таких крутых местах. И у такого человека, конечно же, завышенные стандарты к своей паре, поэтому Чимину жизненно важно нужно соответствовать этому уровню! Когда он толкает эту душещипательную речь преподавателю курсов английского, тот давится водой. Но, стоит отдать должное, в ученики берет. Светящийся, как лампочка, парень тут же решается оставить весточку своему соулмейту, проконсультировавшись с преподавателем. На руку наносятся простейшие слова, обещающие, что однажды они встретятся. Спустя и час, и два, и три его короткая записка остается без ответа. Хрупкое сердечко Чимина ранено. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀***
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Он не злопамятный. Через год, когда у Чимина знания языка выше среднего, а преподаватель воодушевленно жмет его руку, Чонгук уточняет, почему бы ему не написать что-нибудь своему соулмейту. Обиженный Чимин жалуется на события годовой давности, на что друг лишь смеется, напоминая о разнице во времени. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀***
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Он жалостливый. Даже небольшое путешествие в другую страну — это большие денежные траты, которые Чимин временно не может себе позволить. Он устраивается на временную подработку в популярную кофейню, но обожает свое дело. В ответ — коллеги души не чают в солнечном парне, а за знание английского, из-за которого свешивают на него всех туристов, вообще готовы расцеловать. — Чимин-хен, — неуверенно зовет его новенький бариста в кофейне, когда Пак уже переодевается в служебном помещении после смены. — Там пришел вроде кореец, но не кореец, — объясняется он, сомневаясь в том: можно ли напрягать Чимина, когда тот собирается уходить. — Все в порядке, Югеми, — спешит успокоить его Пак и направляется к кассе, попутно завязывая фартук. Ему нравится быть полезным, тем более — никаких важных дел у него не запланировано. И, стоит подойти к кассе, все сомнения Чимина о правильности своего решения улетучиваются. Перед ним и правда стоит кореец, но, судя по полуобморочному состоянию новенького, тут есть какой-то подвох. Посетитель смущенно улыбается, демонстрируя очаровательные ямочки, и черт, Чимин пропадает. Сердце грозится вот-вот вырваться из грудной клетки, но Чимину нельзя! У него есть своя родственная душа, где-то там, далеко, за океаном. А этот мужчина — просто искушение, посланное самим дьяволом! Чимина он не восхищает, ни в коем разе — просто давление подскочило от запаха кофе. — Здравствуйте! Я могу принять Ваш заказ? — вежливо интересуется Пак, чудом контролируя свой голос. — Один американо, пожалуйста, — посетитель продолжает добродушно улыбаться. — Один американо для кого? — уточняет парень, чтобы написать имя на стаканчике. — Для Намджуна, будьте добры, — и Чимин сдается. Он буквально тонет в этом голосе, манерах, черт возьми, ямочках при улыбке. Размытый образ соулмейта, который Пак так и не смог воссоздать за год страданий, постепенно стирается в сознании. Из-за своей задумчивости Чимина даже не обращает внимание на то, что пишет на стаканчике. Он вообще ничего вокруг себя не замечает, неожиданно задевая открытым маркером свою ладонь. — Черт, — ругается Чимин и извиняющимся взглядом смотрит на посетителя. Некий Намджун удивленно рассматривает свою руку, на которой проступила такая же полоса. Стаканчик с ненаписанным именем так и падает на пол. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀***
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Он счастливый. Та совестливая часть парня, которая противилась очарованию Намджуна, теперь преспокойно молчит, пока весь остальной Чимин пищит от восхищения. — Ты меня извинить, я давно не практиковал язык, — его соулмейту явно неловко из-за своих проблем с языком, отчего Пак умиляется до невозможности. Некогда статный мужчина теперь прячет свое смущение за стаканчиком с кофе. — Ничего страшного, — спешит заверить его Чимин. — Ради этой встречи я выучил английский, — и, стоит признать, ответное восхищение в глазах Джуна вызывает в нем гордость за себя. — Как так вышло, что ты оказался в Америке? — задает интересующий его вопрос Чимин, хотя знакомство, вроде как, нужно начинать со стандартных — возраст, любимая еда, есть ли собака и положения планет в натальной карте. Но кого это волнует, когда Намджун рассказывает увлекательную историю своей жизни этим сексуальным голосом? Как оказалось, Ким Намджун переехал с отцом в Штаты, когда ему было девять лет, и тогда еще маленькому мальчику казалось, что его привела туда судьба, а не тяжелое материальное положение семьи. Десять лет он взращивал в себе идею, что его судьба живет где-то рядом с ним. Поэтому своего совершеннолетия Джун ждал, как манны небесной, но по наступлении заветного возраста не получил ничего. Ответа не приходило ни через год, ни через два, пока отчаяние в груди разрасталось со страшной силой. Тогда Намджун решил записывать места и время своих встреч, чтобы его соулмейт мог знать, где они могут встретиться. Но, опять же, чуда не происходило, как бы отчаянно парень не смотрел по сторонам, в стремлении найти своего предназначенного. А после короткие заметки на руке просто стали привычными. Как и мысль, что с соулмейтом Намджун скорее всего не встретится. — А что ты делаешь в Корее? — удивляется Чимин, попутно вытирая проступившую слезу. — Меня отправили в командировку в наш филиал, — честно сознается Джун, ведь его никогда не влекло обратно, в Корею. — Но теперь, — говорит он, глядя Чимину в глаза. — Я планирую перевестись сюда. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀***
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ Он абсолютно влюбленный. — Я изучаю молодежную культуру по дорамам, — делится Намджун, пока они идут на встречу с друзьями Чимина. Их пальцы нежно переплетены друг с другом, а сердца надежно связаны между собой. Он чувствует себя той отвратительно влюбленной парочкой, которых ненавидел, пока не встретил Намджуна. — Я горжусь тобой! — восхищается Чимин. В нем плещется слишком много чувств от радости за успехи своей пары до невообразимого счастья из-за сплетенных рук, но среди всей этой палитры чувств центральное место занимает любовь. Намджун лишь молча целует его ладонь, и смущенный парень сразу же отводит взгляд в сторону, боясь, что сердце выпрыгнет наружу и сдаст его с потрохами. — О, — радостно отвлекается Пак. — Мы уже пришли. Чонгуки, Тэхени! — он привлекает внимание друзей, которые тут же машут им рукой. — Познакомьтесь, это Намджун — мой… — Оппа! — воодушевленно заканчивает за него Джун, набравшись всей этой дряни из дорам. Тишина становится максимально неловкой, пока Чонгук первым не прыскает от смеха, который сразу же подхватывает Тэхен. Намджун же быстро догадывается, что что-то в его культурном познании пошло не так, отчего его уши умилительно заливаются красным. А Чимин просто влюблен.