KARRY. Книга вторая. «2x2» и cлавная игра

      суббота, 9 марта 2013       Да, снова суббота. Ох уж эти субботы.       Антон выбежал из-за кулисы с каким-то платком и накинул его себе на плечи.       — Ну это сразу понятно!       — Ш-Ш-Ш-Ш! — Издал Режиссёр, даже не повернувшись в сторону Паши. Так его.       Невидящим взглядом полицейский обвёл полукруг актёров-зрителей и беспокойно засеменил к фортепиано, а затем обратно, словно что-то вспомнил, и снова назад.       — Лариса! — Воскликнул Миша. — Я не могу больше ждать. Это Лариса.       — Да, — согласился Антонов, придя в себя. Извини, что взял платок. — Он протянул его старшей актрисе. — Ради образа.       — Это обидно! — Подала голос Надя. — Лёш, это задание может кого-то обидеть.       — Нет! — Поспорил Режиссёр.       — Лариса расстроилась! — Аргументировала Надя.       Энергичная и правда больше не выглядела энергично.       — Всё из-за тебя, Точкин. — Обвинила Даша.       — Лариса, не расстраивайся! — Тон Алексея опустился под тяжестью приказа. Кто такое приказывает? — Это задание, — продолжал Точкин выразительно, — на знание своих коллег по цеху! Вы должны узнавать привычки друг друга, чтобы не выносить их на сцену. Если это не прописано в вашем персонаже, конечно. Иногда актёр и правда похож на своего героя… Но я не похож на Садовника.       Кто-то посмеялся.       — Продолжаем! — Оборвал Режиссёр всё веселье. — Лена!       Точно оборвал веселье. И моё сердцебиение на секунду.       — А что Лена-то сразу? — Вопросила я, осмелев от неожиданности.       Ладно, надо сказать спасибо, что он выучил моё имя, а не тыкает мне на каждом шагу.       Я выпрямилась и гордо вышла в центр сцены, но уверенность быстро спала на нет. Небесно-голубые глаза Точкина следили за мной, и после моего беззастенчиво пристального взгляда возвышенная серьёзность в них сменилась чем-то другим.       — Оке-е-ей, — протянул Антонов в стороне, — я могу предположить?       — Нет, не можешь. — Отрезал Командир и обратился ко мне: — изобразишь что-нибудь? Пожалуйста.       Он сказал: «пожалуйста»! Чёрт возьми, он понял. Если бы нет, это выглядело бы раздражающей медлительностью, которой я, разумеется, обладаю.       Подняв подбородок, я достала из невидимого кармана бестелесный телефон и движениями мима воткнула в уши воображаемые наушники. В мёртвой тишине я шмыгнула носом и вытерла глаз от слезы былых эмоций.       — Сложно как, — заметила Света.       Гена рядом с ней подхватил:       — Тоже без понятия.       — Это Катя? — Осторожно спросил Паша.       Я закивала, не удержавшись от нового взгляда на Режиссёра. Забавно: он сразу узнал её, но не сказал сам и не позволил «предположить» Антону.       Конечно, я решила изобразить Катю. Во-первых, это безопасно: мы не разговариваем больше — я не услышу её недовольство моим выбором. Во-вторых, я лучше всех здесь знаю именно её.       Признаю, я хотела бы изобразить Тимофея. Но это слишком для меня: я не настолько крута, чтобы быть способной изобразить его… даже чтобы попытаться.       — Алёна?       То есть её он приглашает, а меня вызвал! Несправедливость!       Блистая чёрными волосами, Безупречная выплыла в свет дежурных софитов. Откинув прядь за спину, она мелодично вымолвила:       — Это было не то. Извините.       Точкин улыбнулся. О — отношения режиссёра с давними актёрами. На кого-то другого он мог и рявкнуть.       Нехарактерным для неё движением Фея убрала с лица чёлку.       О, я знаю этот жест.       Другую руку девушка убрала в карман и нахмурилась.       Ну всё, Алёна!       Зрители молчали.       — Что, никто не узнал?! — Удивился Алексей и упёр взгляд в меня.       Что за провокация?       — Тимофей, — произнесла я.       Алёна осветила сцену великолепной улыбкой и направилась к остальным.       — Катерина?       С видимым нежеланием, Кэт поднялась на ноги.       — Я пытаюсь чередовать старичков с новенькими, — зачем-то объяснился Алексей.       Сделав сосредоточенное лицо, Катя поставила руки на бёдра и сверху вниз осмотрела всех наблюдающих, а затем выпрямилась и медленно зашагала от одного актёра к другому, пристально оглядывая каждого.       Я не удержалась от смеха.       — Точкин! — Антонов похлопал в ладоши.       Герой Загадки деловито проверил наручные часы.       — У нас не так много времени. Тимофей, покажешь мастер класс?       Вот это уважение! От самого Всевышнего.       Но музыкант ответил невозмутимо:       — Мою идею уже изобразили.       — Тогда перейдём к следующему заданию. — Прямой встал в точности так же, как показывала Катя. — Вчера я собрал наших старичков и дал им идеи сценок.       «Старички» — это более опытные актёры. Чур я с рыжеватым.       — Вставайте с тем, кого вы не знаете! — Указал Алексей. — Это задание на раскрепощение. Я что хочу сказать: вы зажатые очень. Это касается новеньких больше, да… Расслабляемся!       Супер. Я со сцены.       Все начали разбиваться на пары, будто заранее готовились.       Кого выбрать? Кого?       Так, вижу незнакомого, но интровертного (читать: неопасного) вида актёра. Кажется, я уже встречала его полный вежливости взгляд где-то до театра.       — Здравствуйте! Мы ещё не знакомились. Я Лена.       — Николай.       — Чудно! Итак… какая у Вас сценка?              Скульптор ввалился в мастерскую и швырнул бутылку на пол. Развалистой походкой он пересёк помещение, и помутневший взгляд прояснился, остановившись на мне. Замерев в незавершённой позе, я взирала сверху вниз на него, короля своей страны, уединившегося в творчестве и уже утратившего лучшие человеческие качества, но всё ещё одарённого мастера. Он возненавидел женщин в один лишь миг, но приходил сюда и навещал меня, словно его ненависти не существовало в этих стенах. Спустя время я предстала в полной форме, которую мизогинных взглядов мастер иронично нашёл безупречной. Драгоценные дары и сладкозвучные слова, превозносящие меня надо всеми живыми и мёртвыми — то, чему он посвятил всего себя. Однако я не была ни живой, ни мёртвой. Сохраняя материю, я оставалась плодом его сознания и таланта. Это он собственноручно дал мне жизнь из кости, вместе со своими чувствами, обречёнными на холод: я не могла ощущать его прикосновения, оценить его внимание, избавить его от боли, как и не была способна любить в ответ. Я безмолвно наблюдала за его мучениями, но ничто не могло превратить бездушную статую в плоть.       Мастер умер у моих ледяных ног.              Я размяла затекшие руки и была всё ещё ошарашена, глядя в след Николаю. Надеюсь, мы ещё сыграем вместе когда-нибудь. В эпизоде, где я смогу ответить. Или хотя бы двигаться и смотреть в глаза.       Я и не заметила, как сцена опустела и многие зачем-то собрались за кулисами.       — Это его работа, — шепнул Тимофей на ухо. — Он планирует её поставить в полноценном спектакле.        Я устало откинулась на спинку кресла.       — На моей памяти ещё не было новеньких, — проговорил сзади Миша, — которые принимали бы участие в подготовке его работ.       Тим нажал кнопку музыкального центра, и зазвучала мелодия смычковых инструментов.       Не успела я моргнуть, чёрной массой из-за кулис зашагали актёры: сутулые, угрюмые и абсолютно одинаковые издалека. Седые волосы Гены и смуглая кожа Кати — единственное, что играло в прожекторах.       Фигуры покружили по сцене, и среди них вдруг выпрямились две, возвысившись над остальными. Антон и Катя больше не горбились. Я не знаю, когда и как Кэт успела подготовить этот своеобразный танец с Антоном, но их плавные движения выгодно контрастировали с резкими крючкорукими людьми вокруг. Сутулым самодеятельность явно не понравилась: окружив танцующую пару, они принялись разрушать её, отдаляя Антона от Кати, и вскоре расцепили их руки и накрыли парня своей чернотой. Через секунду они выстроились в ряды и с отвращением взглянули на севшую у края сцены одинокую Катю. Почерствевший взгляд Антона особенно бросился в глаза. Подруга потянулась к нему, но вся мрачная толпа, частью которой он снова стал, синхронно отвернулась, и Катя потерянно вознесла руку в сторону полупустого зала.       Все ушли, оставив Катю в комочке одиночества.       Музыка сменилась звуками проливного дождя. Те же фигуры начали плавно выходить на сцену с огромными чёрными зонтами в руках. Масса больше не горбилась, но в её глазах зияла полная отрешённость. Встав в шахматном порядке, они безэмоционально нашли Катю на том же месте и, поднимая купола зонтов, почти накрыли своей устрашающей волной.       С новыми нотками в ливне из-за кулисы появился Алексей. Он колоритно сливался с массой, но двигался живее и не раскрывал зонт, используя его в качестве трости. Когда масса безразличных людей ожила и развернулась чёрными спинами, Точкин уже приблизился к Кате, тронул её за плечо и, едва она подняла каштановую голову, протянул ей раскрытую ладонь.       Красивое. Да здравствуют авторские задумки нашего режиссёра и вдохновение от Кати.       Вдруг Режиссёр нахмурился и коснулся щеки девушки. Так, это что? Он довёл мою подругу до слёз?       Алексей потянулся к застывшей Кате напрягающе близко, что-то шепнул ей, и она отвернулась. Театрально взяв её пальцы, он заставил обратить взгляд на себя, и с характерным звуком свет во всём зале погас.       Куда? Всё должно быть не так!       — ЧЁ ЗА ХРЕНЬ? — Осведомился главный голос труппы под треск остывающих прожекторов, а я пыталась разглядеть рядом с ним Катю.       Она плакала. По-настоящему плакала. Я догадываюсь, какое прощание напомнила ей эта сцена.       — Как глазам легче стало сразу, да? — Спросила Света позади. — Это знак, что пора домой!       Моя сценическая мама везде видит позитив, буквально везде.       — Включите свет! — Попросил Миша.       — А кто-то его выключал? — Поинтересовалась Даша из своего угла первого ряда.       — Кому свет надо выключать, когда мы на сцене? — Риторически спросила я.       — Сейчас я непривычно рад быть не на сцене, — произнёс Тимофей с соседнего кресла.       — Да, он выключен, — сообщил Гена от кармана.       — Включи его! — Потребовал Указочкин.       — Включил.       — Ну и? — Раздражённо отозвался Главный. — Где свет?       Ответ из-за кулис был очевиден:       — Не включился.        В зале вдруг стало светлее, но на сцену от этого света попало совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы заметить, как Алексей убрал руку от Катиной спины, говоря ей что-то сказочное, судя по её улучшившемуся виду.       — Это всё, чем я могу помочь, — сказал Антон со светящимся фонариком телефона.       И вот так я провела свой последний день семнадцатилетия. Я не хочу во взрослую жизнь: там грустно. Всем пока.