***
- Он такой очаровательный, что мне даже с трудом верится в то, что ты его папаша, - хмыкает Тэхён, пока наблюдает, как за его указательный палец крепко хватается чужая малюсенькая ладошка новорожденного малыша. Чимин устало улыбается ему с больничной кровати. Отвечать брату он ничего не собирается, потому что прекрасно видит, как у того в глазах собрались и вот-вот прольются слезы. Из-за них старший омега то и дело хлюпает носом и смотреть в сторону тонсэна отказывается. Вместо этого смотрит на своего новорожденного племянника, который мирно сопит носиком, засыпая все еще с пальцем омеги в своей ладошке. У него самого скоро тоже будет такой… Тэхён думает об этом, и внутри как будто бы что-то лопается. Что-то одновременно теплое, но заставляющее кучу мурашек пробежаться от затылка к самому копчику. Он Чимину и родителям ничего пока не сказал, ждет подходящего момента… а на деле же – просто волнуется. Но факт фактом – о том, что он уже второй месяц беременный, знают только сам Тэхён, Чонгук и их личный доктор, к которому омега теперь регулярно ходит на приемы. Такой расклад не сказать, чтобы очень удобен, но пока в их личном коконе паре комфортно, и это самое главное. Пока еще не время – вот, что думает омега и надеется, что Чон с ним в этом вопросе согласен. У Чимина теперь есть очаровательный малыш-омега по имени Юнхо, а еще переволновавшийся за время долгих родов и отключившийся прямо после в палате муж, которого санитары поспешно увели, чтобы не волновать новоиспеченного папочку излишними переживаниями за супруга. Что тут сказать, Хосок всегда был очень впечатлительным, но тот хотя бы перед своей отключкой успел увидеть сына… Тэхён напоследок еще раз обводит взглядом кроху-племянника, прежде чем осторожно высвободиться из хватки пальчиков ребенка, а затем подходит к младшему брату, чтобы заключить того в объятия. - Горжусь тобой, Чимин-и, - шепчет он тому на ухо, пока в ответ его обнимают чужие руки, и Чимин посмеивается своим высоким, но охрипшим после родов голосом, чувствуя, что на шею ему скатываются капельки слез. – Ты такой молодец, я тебя так сильно люблю… - Что, даже пинать меня не будешь? Где там твой список моих косяков… - Так уж и быть, не сегодня, - Тэхён подмигивает ему, отстранившись. – Повременю с этим до твоей выписки. У Чимина глаза от улыбки, как две узкие щелочки, а пухлые губы поджаты и дрожат. Он судорожно тянет носом воздух… и вдруг хмурится, смотря все еще на брата. - Тэ… почему от тебя пахнет лесным орехом? Потому что Тэхён – идиот и сегодняшним утром, пока на панике собирался в больницу, забыл про блокаторы. - Э-э-э… новый парфюм? Его ложь предательски дрогнувшим на эмоциях голосом звучит настолько неубедительно, что даже Юнхо в своей колыбельке, наверное, не верит ему. Пухлая горячая ладонь Чимина накрывает тэхёнову, холодную и напряженную от волнения. - Ох… Тэхён-и… - тихо удивленным выдохом, пока глаза у омеги вдруг становятся пугающе-широкими. – Это правда то, о чем я думаю? Ответить Тэхёну не дает скрипнувшая дверь, которая открывается за его спиной ровно настолько, чтобы сквозь проем сумела протиснуться черноволосая макушка Чонгука, он взволнованно хмурится, пока взглядом не находит своего омегу, и тогда все морщины на его лице тут же разглаживаются в облегчении. - Здравствуй, Чимин, - здоровается он шепотом, и Пак ему приветливо машет. - Поздравляю! - Спасибо! – сияет омега. – И вас тоже! Тэхён к Чонгуку все еще находится спиной и не видит, как у того снова сначала хмурятся брови, а затем те подскакивают к самой челке от понимания. Ким тут же стискивает руку Чимина сильнее, пытаясь передать ему мысленный посыл захлопнуть варежку. - Ох, эм… А о чем он… Тэхён? – включает Чонгук дурачка. - О его новом парфюме, конечно же, - ухмыляется Чимин. – Круто пахнешь, Тэ-Тэ, тебя как будто обмазали сникерсом. - Я передумал, - отвечает ему второй омега с постным лицом. – Придется оставить крохе Юнхо только одного родителя. Как жаль… хотя нет, не жаль. Чонгук, будь лапочкой, закрой дверь с той стороны, не стоит тебе на это смотреть. - Очень рад за вас двоих! – не унимается Чимин, но затем, все же, устало вздыхает и откидывается спиной на подушки. – Ладно, я пока сдаюсь на время, хорошо? Очень устал… Поезжай домой, Тэхён-и, и не переживай больше за меня. Тебе вредно, да и со мной и малышом, как видишь, все в порядке. – Чимин переводит взгляд на Чонгука, и на этот раз Тэхён на того смотрит тоже, пока Пак говорит с Чоном. – Увези его домой, пожалуйста. И хорошо позаботься, потому что, если ты этого не сделаешь, я оторву тебе голову с членом и поменяю местами. Понял? - На все сто процентов, - кивает ему Чонгук, а затем улыбается кривоватой улыбкой, пытаясь не выдать, как от угрозы омеги у него засосало под ложечкой. – Ты прелесть, Чимин-а. - Знаю, - хмыкнул омега. – А теперь будьте добры свалить из моей палаты. Продолжайте свой конфетно-букетный где-нибудь в другом месте. - Родителям ни слова, - шипит напоследок Тэхён, когда в последний раз обнимает брата. Тот на это лишь закатывает глаза.***
- О чем думаешь? Тэхён выныривает из своих мыслей и только сейчас понимает, что небыстрый путь от больницы до их квартиры уже позади, и Чонгук только что закончил парковаться. Омега на автомате тянется к ремню безопасности и медленно тот отстегивает, отстраняя от себя. О чем он думает? - Он такой маленький, - тихо произносит Ким, смотря на лобовое стекло. – Малыш Чимина. Такой… - Знаю. – Одну его ладонь, что ближе к альфе сжимает в нервном жесте коленку, заботливо накрывают, чтобы переплести пальцы и поднять вверх для поцелуя. – Все будет хорошо, Тэ-Тэ. Я тебе обещаю. У Тэхёна горло сжимается в спазме, и он поджимает дрожащие губы. Он с мыслью о том, что беременный, ходит уже почти целый месяц, но знать и осознавать – вещи, оказывается, совершенно разные. И теперь, увидев, наконец, новорожденного Юнхо, Тэхён начинает осознавать, что скоро станет папой. В нем сейчас развивается жизнь, которая через восемь месяцев превратится в настоящего живого человека, о котором им с Чонгуком предстоит заботиться, которого им с Чонгуком предстоит любить… нет – которого они с Чонгуком уже сейчас любят. И Тэхёну в это все еще сложно поверить. - У тебя ладони вспотели, - замечает альфа, хмурясь взволнованно. – Тебе плохо? Тэхён? - Нет, все хорошо, - омега качает головой. – Просто… слишком много всего за последнее время. Чонгук вздыхает, в согласии с ним кивая и позволяя своим волосам свеситься, смешно закрывая глаза. Такой непосредственный… альфа перед Кимом теперь день за днем открывается совершенно с другой стороны, отличной от той, что равняется с образом строгого босса. Нет, на работе все по-прежнему так же, как раньше, и Тэхёна Чонгук иногда даже бесит, но стоит им остаться один на один, скинуть свои идеально сидящие пиджаки и развязать галстуки… - Ты прав, - Чонгук говорит с ним мягко, все еще не расцепляя их руки. – Но я всегда был уверен кое в чем… Однажды мой отец, когда я только-только открывал свой бизнес и до смерти боялся облажаться по полной, сказал мне одну простую вещь. Знаешь, какую, Тэхён-и? Всему свое время. – Щеки омеги нежно касаются костяшками пальцев, заставляя того поднять глаза и посмотреть на мужчину рядом с собой. – Все, чему суждено случиться, с нами случается. Это называется судьбой, и я в нее верю. Возможно, это все неправда, и я просто глупец, но, знаешь… я - глупец, у которого есть ты и наш будущий ребенок, которых я очень люблю. Я – глупец, который чувствует, что за короткое время стал счастливым просто по какой-то случайности, которая толкнула меня однажды сменить чертов спортзал! - То есть, твоя судьба заключалась в том, чтобы однажды вдруг увидеть мою задницу в обтягивающих лосинах и без памяти в нее втрескаться? – хмыкает Тэхён, и альфа прыскает, не удержавшись. - Убил всю романтику. - Если б не убил, начал бы реветь. А из двух зол… К тому же, не кажется ли странным, что все наши серьезные разговоры о нас с тобой происходят на этой самой парковке и в этой самой машине? И кто из нас еще убивает романтику? Альфа закатывает глаза, впрочем, не переставая улыбаться. Он покидает салон, обходит автомобиль и помогает Тэхёну тоже выбраться, прежде чем крепко обхватить омегу за талию, припечатывая к своему телу и целуя в макушку. Ким расслабляется, уткнувшись альфе в шею, где глубоко вдыхает сильно концентрированный запах. - Мы оба – убийцы романтики, еще один повод быть вместе, - примирительно произносит Чонгук. - Господин Чон, а вы просто мастер вести переговоры, - вздыхает Тэхён, позволяя утянуть себя в сторону их подъезда. - Переговоры никогда не оканчиваются успехом без достойного соперника, - отвечает альфа, сильнее прижимая омегу к себе.***
Тэхён чувствует себя просто ужасно. Омегу мутит всю последнюю неделю, а еще накрывает то самое настроение, когда хочется сидеть на подоконнике и пялиться на дождь за окном, который серостью своих облаков непременно бы импонировал душевным терзаниям. И еще, может, поплакать. Просто так. Просто потому что. Тэхёна это бесит, бесят его дурацкие гормоны, но еще больше бесит дурацкий Чонгук, который улетел на очередные переговоры в дурацкий Лондон, оставив омегу совершенно одного, потому что из-за своего поганого самочувствия врачом Тэхёну были строжайше запрещены любые перемещения на дальние расстояния. Нет, у Тэхёна, конечно же, все еще оставались Чимин, Хосок и малыш Юнхо, но беременность велела ему ломать драму и чувствовать себя брошенным, несчастным и невыносимо одиноким. - Это потому что я становлюсь толстым и некрасивым, - делает неутешительные выводы он, пока они с Чимином, решив прогуляться по торговому центру в выходной день, перебирали вещи на вешалках одного из бутиков. - Это потому что ты идиот, - поправляет младший, изящно приподнимая бровь при взгляде на него. – Кончай херней страдать, братец, уверен, ты даже вес еще не набрал. - Набрал, целых шестьсот грамм! - О, ну тогда все понятно. Ты прав. И Чонгук не в командировку улетел, а сбежал от тебя к какой-нибудь милой европейской сучке помоложе и покрасивее… э, какого хрена? Ты чего там, реально плачешь? - Ты просто ужасный брат, Чимин-а, ненавижу тебя, - Тэхён и правда шмыгает носом, демонстративно отворачиваясь и шагая к следующему ряду из вешалок. И зачем вообще они приперлись в магазин с нижним бельем, если его скоро разнесет настолько, что придется распрощаться со всем этим безобразием из кружева, ленточек и вышитых цветочков? Ну вот, еще один повод для расстройства, Тэхён ведь так любит красивое нижнее белье… - А беременность прямо раскрывает лучшие твои черты, - вздыхает Чимин, когда нагоняет брата и ловит за плечи, сжимая те своими маленькими пальчиками. - Мне плохо, Чимин-а, - тихо признается Тэхён, опустив голову. – Я скучаю по Чонгуку и волнуюсь, как он там. Еще волнуюсь насчет того, что беременный, волнуюсь о том, как сложатся наши с ним отношения, волнуюсь о будущем, волнуюсь… Чимин перебивает его удивительно крепкими для его субтильного тела объятиями, настойчиво прижимая голову брата к своей груди и заставляя того в процессе согнуться в три погибели. - Все будет хорошо, - говорит он уверенно. – Чонгук скоро вернется, и ничего с ним такого не случится без тебя. Может, ты для него и самый лучший на свете секретарь, но, думаю, он что-нибудь придумает. И никого другого он себе не найдет, уж поверь мне, иначе ему придется иметь дело со мной, а это так себе удовольствие. Тэхён утыкается носом в мягкую ткань кардигана, что надет сегодня на Чимине. В конце августа в Сеул нагрянуло похолодание, и теплые вещи пришлось подоставать из шкафов раньше обычного. Близился сентябрь, а значит… - Вот черт! У Чонгука же на следующей неделе день рождения! – Ким, спохватившись, дернулся и отстранился от брата, смотря на того паникующим взглядом. – Твоего папу, я даже о подарке еще не думал! - Ты становишься ходячей паникой, - покачал Чимин головой, выслушав тэхёнов очередной эмоциональный всплеск. – Успокойся. Просто подумай, что Чонгук в последнее время хотел больше всего? На удивление, слова Чимина возымели эффект, и Тэ перестал суетиться, а остановился и всерьез заставил себя над озвученным вопросом задуматься. Ведь правда же: он с Чонгуком рядом двадцать четыре на семь, выполняет каждую его прихоть, ловит каждое слово, чуть ли ни мысли его читает. Так что же тому в последнее время хотелось такого, что заполучить он бы был крайне рад? Взгляд омеги тем временем без какой-либо цели скользил по стройным рядам вешалок, на которых красовались почти невесомые вещи из кружев, атласа, шелка и прочих приятностей. Рядом на манекенах красовались наиболее выгодные модели, украшенные вышивкой из страз и бисера, нитями жемчуга и даже перьями. И вдруг Тэхён прищурился, останавливая взгляд на одном из манекенов. Тут же хитрая ухмылка озарила его лицо. - Кажется, я знаю, что больше всего хочет Чонгук, - не переставая ухмыляться, говорит он Чимину. – Это должно ему очень понравиться.***
Чонгук был слегка взволнован, потому что Тэхён позвонил недавно, сказав, что не сможет встретить его в аэропорту из-за плохого самочувствия. Кажется, того снова мучал токсикоз, поэтому, прежде чем направиться домой, альфа заскочил в аптеку, скупив добрую половину ее ассортимента. Когда Чон остановил машину около жилого комплекса, на часах уже было почти одиннадцать вечера. - С прошедшим днем рождения меня, - бормочет он невесело, выбираясь наружу из салона авто. Не так он представлял себе этот день. Вообще-то Чонгук планировал предложить Тэхёну задержаться в Лондоне после переговоров. Побродить вместе по сердцу Англии, проникнуться красивой старинной атмосферой, которая потрясающе гармонировала с современными высотками из стекла и металла, что не так давно возвели в деловом центре. Он знал, что омеге очень нравится Европа, но все планы пришлось изменить, как только Тэхён себя плохо почувствовал. Альфа ни за что на свете никогда не подверг бы его здоровье, и к тому же вдобавок здоровье их малыша, опасности, потому и отправился в Лондон один, прихватив с собой команду проверенных специалистов. А ведь один Ким обычно способен был заменить их всех, вместе взятых… - Конфетка? – войдя в квартиру, Чонгук не смог сдержать улыбку, разъехавшуюся на лице, стоило только подумать о ждущем его омеге. Свет в прихожей был выключен, зато гостиная утопала в мягком золотом мерцании, которое, как он знал, исходило от небольших светильников, расставленных на каминной полке. – Тэхён-и, ты здесь? Как ты? Я заехал в аптеку на пути до… - Пакет с лекарствами тяжелой кучкой падает на пол рядом с ним, выскользнув из пальцев, как только Чонгук заходит в гостиную и находит глазами своего парня. – Кхм… А ты чего в таком виде… сейчас? – И давно его голос успел стать таким сиплым? Тэхён сидит на стуле в центре просторной комнаты. Услышав вопрос альфы, он мягко усмехается и совершает короткое движение, перекидывая ногу на ногу. Ткань его дорогих темно-серых брюк с идеальными стрелками слегка приминается. На нем один из его самых красивых офисных образов – костюм-тройка на две пуговицы, которые сейчас небрежно расстегнуты, а полы пиджака разведены в стороны и дают возможность увидеть под ними черный жилет с потайными застежками и рубашку светлее всего на один тон, подвязанную широким галстуком цвета шампань, что так красиво гармонирует с его золотистыми волосами, сегодняшним вечером убранными назад. Лишь одна прядка свешивается слева из косого пробора и изящной волной ложится на лоб. Ким снова шевелится, складывая руки на груди, и только после этого Чонгук замечает в одной из них пульт от стереосистемы. Альфа тяжело сглатывает. - Помнится мне, ты однажды попросил меня кое о чем, - произносит Тэхён, и у Чонгука все силы уходят на то, чтобы не начать визжать, как маленькая омежка, от того, о чем идет речь. Потому что, блять, он все помнит. – И я подумал, что если не исполню твою просьбу сейчас, то момент еще очень долго может не представиться, так что… - Омега вытягивает руку с пультом в сторону стерео и нажимает кнопку включения, прежде чем отбросить ненужный уже предмет куда-то на диван. Он изгибает бровь, стреляя в Чонгука своими потемневшими глазами снизу вверх. – Прошу не судить меня слишком строго, Господин Чон, я уже очень давно не практиковался…MISSIO – Twisted
Музыка разливается в комнате мягкими тягучими волнами. Она плотная и ритмичная, заставляет погрузиться в себя и довериться на волю ее течениям. Чонгук чувствует, как его уносит куда-то с первой же ноты, но не сопротивляется, зная, что унесет его непременно навстречу потрясающему омеге, что в данный момент сидит перед ним на стуле, такой чертовски привлекательный, такой до боли желанный и решивший, наконец, исполнить одно из самых сильных желаний, что альфа бережно хранил в себе. Он ведь правда грезил об этом с того самого дня, когда впервые увидел Тэхёна в танцевальном зале – чтобы однажды омега танцевал свой танец только для него одного. Пока мысли в голове у Чона беспокойно врезаются в стенки черепа, неспособные остановиться, а воздух с трудом покидает тело, Тэхён – беспощадный - начинает двигаться. Он ловит ритм молниеносно, и одна его нога грациозно взмывает вверх, очерчивая широкий полукруг в воздухе, прежде чем опуститься на пол. Омега тут же склоняется к ней, ведя ладонью от бедра до голени, а затем резко разгибается, отклоняется назад на руках и делает волну верхней частью туловища. Его голова запрокидывается, обнажая шею. По телу альфы, что жадно наблюдает за каждым совершенным омегой движением, пробегает толпа мурашек. Музыка настойчиво прошивает его всего, она делает Чонгука пьяным и заставляет все внимание сосредоточить на теле, извивающемся на стуле напротив, словно змея. Тэхён вдруг разворачивается боком и – о боже – откидывается вниз, свешивая голову с другого конца, а затем снова поднимает ногу вверх, чтобы после, опустив ее обратно, по инерции плавно встать и, не отрывая от Чонгука взгляда и не позволяя с губ исчезнуть легкой усмешке, обойти стул, грациозно покачивая бедрами. Длинные тонкие пальцы невесомо скользят по широкой спинке, как будто бы приглашая, и Чонгук не отказывается. Когда альфа послушно занимает предложенное место, на его напряженные плечи тут же ложатся две ладони, скользя сверху вниз до предплечий. Горячее дыхание, наполненное сладостью нуги, опаляет заднюю часть его шеи. - Вы так напряжены, Господин Чон, могу ли я Вам как-нибудь с этим помочь? – голос Тэхёна очень глубокий и низкий, омега почти что рычит, посылая по коже Чонгука еще больше мурашек. – Имейте в виду, отрицательного ответа я не приму. Поцелуй, который следом Тэхён оставляет у альфы за ухом, по ощущениям наполнен чистейшим электричеством. Один он заставляет Чонгука сдавленно застонать, на что Тэхён испускает тихий смешок. - Приму это за «да». Он отстраняется, но ненадолго, и в следующее мгновение одна из рук омеги уже снова скользит вниз от плеча, но уже по груди, пробегаясь по ряду пуговиц на рубашке. Но стоит только кончикам пальцев коснуться пряжки на ремне брюк, и контакт снова прерывается, заставляя альфу практически захныкать. - Терпение… я послушно ждал тебя несколько дней, вот и ты теперь подожди немного, Чонгук-и. Альфа с силой кусает себя за губу в надежде, что боль немного отрезвит его, и руками впивается в сидение по обе стороны от себя, пока Тэхён обходит его с одной стороны… а затем без предупреждения широко разводит бедра и седлает его колени, плотно прижимая их тела друг к другу и давая Чонгуку понять одновременно две вещи: первая – Чон уже неприлично сильно возбужден, вторая – Тэхён возбужден ни черта не меньше. Они оба шипят, когда Ким делает своим умопомрачительным телом очередную волну, сталкивая их члены через одежду. Он коротко, но с невероятно диким напором целует Чонгука в губы, напоследок проводя по ним языком и слизывая выступившую от укусов кровь. Одно движение точеных плеч – и пиджак уже покоится на полу у их ног. - Поможешь мне раздеться? – шепчет Тэхён альфе на ухо, после запуская язык в ушную раковину, и Чонгук сразу же сжимает ладони на его заднице, притягивая ближе к себе, но затем, все же, невероятным усилием вспоминает, о чем его просили, и движется выше, излишне резкими движениями расстегивая жилет и буквально срывая его с тела, которое уже невыносимо сильно хочется скорее увидеть без всякой одежды. Галстук омега развязывает и снимает сам, но не спешит откинуть его прочь, а накидывает клочок гладкой ткани на шею Чонгука, дергая того на себя. Их губы снова встречаются, слегка промазывая, но вскоре находя друг друга. Они оставляют след из общей слюны на подбородках, пока грязно и шумно целуются, сталкивая зубы и широко раскрывая рты, чтобы дать пространство языкам для того, чтобы сплестись между собой и приласкать друг друга. Чонгук скучал, господи, как же он сильно скучал..! Руки альфы размашисто оглаживают хрупкую спину Тэхёна, прежде чем остановиться спереди на рубашке и, не церемонясь, с силой развести полы в разные стороны, рассыпая вокруг оторвавшиеся пуговицы. У Тэхёна стон рвется сквозь закушенные губы, и омега на секунду жмурит глаза от наслаждения, когда альфа нетерпеливо приникает к одному из его затвердевших сосков. Те вообще в последнее время дико чувствительные, и омеге кажется, что он может кончить от одной только их стимуляции. Поэтому он собирает все свои силы и отталкивает альфу, заставляя того откинуться на спинку стула. Оба тяжело дышат, смотря друг на друга голодными глазами. - Кто разрешал Вам вольности, Господин Чон? – едва слышно шепчет омега, прежде чем под предупреждающее рычание Чонгука соскользнуть с сильных колен. – Терпение… прошу, не заставляйте меня повторять это в третий раз. Руки альфы снова возвращаются на края бедного стула, сжимая те до скрипа. - Хорошо, Господин Чон, - поощрительно тянет омега, наблюдая за ним. – Думаю, Вы заслужили небольшое вознаграждение за то, что стали таким послушным. На губы Тэхёна снова возвращается проклятая Чонгуком уже тысячу раз за сегодняшний вечер усмешка, и омега наклоняется к нему, упирается руками в колени альфы, разводит те шире, чтобы сделать шаг вперед и оказаться меж них. Достигнув желанного результата, он распрямляется, скидывая остатки рубашки прочь. А затем поворачивается спиной, обнимает себя руками, скользит пальцами вниз по обнаженной спине, к которой взгляд альфы уже успел примагнититься, и когда достигает поясницы, снова переходит на перед. Слышится звон металлической пряжки ремня, а следом – звук разъезжающейся молнии. И на этом Тэхён вдруг замирает. Альфа слышит, как тот набирает в грудь воздуха. - С днем рождения, Чонгук-и, - произносит мягко с улыбкой, явно читаемой в голосе. А потом Чон Чонгук умирает. Потому что Тэхён, лукаво подмигнув ему из-за плеча, отпускает руки, позволяя брюкам скользнуть вниз по стройным ногам, превратившись в темную лужицу у ног, которые, к счастью, не обуты ни в какие ботинки. Зато… На этих самых ногах… Есть кое-что поинтереснее. - Господи ты боже… - выдыхает Чонгук, смотря широко распахнутыми глазами на тело своего омеги, которое во всем своем непередаваемом великолепии замерло в сумасшедшей близости, и воздух от этого скоро может попросту воспламениться, погубив их обоих. – Тэ… Он ничего больше не может с собой поделать, тянется руками вперед, едва касаясь подушечками подрагивающих пальцев полосок эластичного кружева, которыми в непосредственной близости от обнаженных ягодиц заканчиваются белоснежные чулки в сетку, украшенные россыпью переливающихся кристаллов. Чулки держатся на ленточках-застежках, плотно лежащих на обеих половинках и крепящихся к поясу из целой композиции тех же кристаллов на талии. - Вам уже нравится Ваш подарок, Господин Чон? – спрашивает его Тэхён, все еще стоя к альфе спиной и позволяя тому как следует оценить вид. Чонгук яростно начинает кивать, но спохватывается, что таким образом омега его вряд ли поймет, и потому коротко роняет хриплое и грубое от перенапряжения «да». Тэхён, получив ответ на свой вопрос, выдыхает воздух тихими рывками, а затем, развернувшись лишь боком, снова садится на колени к Чонгуку и… … и перекидывает через него ногу, пользуясь своей прекрасной растяжкой. Альфа смотрит на это и понимает, что вот он – тот самый момент, когда тормозам положено вспыхнуть синим пламенем и нахер исчезнуть! Он рычит, подхватывая Тэхёна под ягодицы, и как только тот заканчивает очередной элемент своего танца, обрушивает на дрожащее в возбуждении и волнении тело свои губы. Тэхёна всего на нем выгибает, он скулит и льнет к нему ближе, шепча на ухо: - Это не все, прикоснись ко мне… прикоснитесь ко мне там, Господин Чон. Руки сами соскальзывают вниз, широко разводя половинки, чтобы добраться, наконец, до того, что так чертовски сильно сейчас Чонгуку хочется. - Блять, Тэхён... блять! – рычит он снова, даже не допуская мысли о том, чтобы сдерживаться, когда чувствует меж разведенных ягодиц… - Мне кажется, или в вас пробка, Секретарь Ким? - рокочет он, ведя носом по длинной шее и чувствуя, как под кожей у Тэхёна от его слов дергается кадык. - Вам нравится? Чонгук прикусывает его в районе поставленной им же метки, прежде чем ответить омеге: - Очень. Но, мне кажется, без нее нам сейчас будет лучше. - Как скажете, - выдыхает Ким, а затем добавляет чуть погодя: - вы же тут босс. Тэхён вскрикивает, когда альфа, играясь, вдавливает пробку чуть глубже. Поясница омеги прогибается вслед за игрушкой, и клыки вспарывают открытую кожу на шее Чонгука. Тот все еще полностью одет, даже ботинки на своем месте, но это лишь сильнее заводит. Ким нетерпеливо тянется к паху альфы, осторожно расстегивая и приспуская брюки вместе с боксерами ровно настолько, чтобы обнажить крепко стоящий и уже блестящий от смазки член. - Пожалуйста, - тянет он, снова чувствуя, как Чон двигает игрушкой, - я хочу тебя. Сейчас. Прямо здесь. Прямо так. Тут же его тело становится свободно от пробки, и омега чувствует, как горячая смазка начинает вытекать из расширенной дырочки. Но ощущение пустоты быстро сменяется пульсирующим давлением, и секунду спустя Тэхён понимает, что член его альфы заполнил его до основания, соединив их тела самым прекрасным образом. - Ах, - это все, на что хватает омегу. Его руки цепляются за ворот дорогого пиджака, а голова опускается вниз, позволяя лицу уткнуться Чонгуку в шею. - Я люблю тебя, Тэ, - выдыхает альфа, прежде чем начать двигаться под ним, самостоятельно контролируя силу и степень проникновения. Его большие ладони, проникнув под ремешки из страз, крепко фиксируют бедра омеги в нужном положении, не позволяя тому больше своевольничать. Тэхён чувствует себя таким маленьким и хрупким, пока едва ли не полностью обнаженный, в одних чулках и поясе, принимает в себя член альфы, одетого в свой строгий дорогой костюм, в котором он обычно появляется в офисе и нагоняет страх на сотрудников. Его грозный босс сейчас берет его с силой, достаточной, чтобы заставить тела встречаться друг с другом со звуками шлепков кожи о кожу, но целует нежно и тягуче, шепчет о том, как сильно любит и как благодарен за такой прекрасный подарок. Надолго ни одного из них не хватает. От касаний, что получает зажатый меж тел член, Тэхён кончает ярко и сильно, всем телом дрожа, и чувствует, как сперма Чонгука теплом разливается глубоко в нем самом. Альфа выходит, не давая узлу связать их, но, не выпуская омегу из тесных объятий, остается с ним вместе сидеть. Они оба молчат, пытаясь отдышаться. Проходит около пяти минут, прежде чем Чонгук первым подает голос: - Тэ-Тэ, - зовет он ласково, - все хорошо? - Мхм, - неразборчиво тянет омега, но кивает головой утвердительно, а после отстраняется, чтобы посмотреть на альфу и тому позволить увидеть свою разнеженную улыбку. – Понравился подарок? - Еще спрашиваешь, - хмыкает Чон. Он жмурится, соприкасаясь своим лбом со лбом омеги. – Это было невероятно, Конфетка. Кажется, я влюбился в тебя еще раз. - И что только мне делать с твоей похотливой задницей, - вздыхает омега, зарываясь ладонью во влажные и растрепанные волосы Чона. - Любить, - тут же получает он уверенный ответ. – И быть рядом. Всегда. Позволить нам быть семьей, вместе растить нашего будущего сына и… - он делает небольшую паузу, раздумывая, но потом, все же, добавляет: - и больше не ходить на работу? - Восемь месяцев, Чон, - напоминает ему тут же прищурившийся Тэхён, и альфа побежденно вздыхает, роняя голову на плечо омеги, который начинает над ним смеяться. Секретарь Ким – два, очень счастливый и влюбленный Господин Чон – выиграл эту жизнь, и только попробуйте с ним поспорить об этом.