Дорогой мой человек

      В своей жизни Чимин частенько испытывал чувство страха. Оно варьировалось от легкой тревоги до чистого ужаса. Наверное, из всех человеческих эмоций, именно страх был знаком Минни лучше всего.       В тот момент, когда он понял, что за ними едет Хосок, и нет никакой возможности взять и просто уехать, липкая, холодящая конечности паника подступила к горлу, раздувая гортань так, что стало трудно дышать.       Конечно, он мог бы вдавить педаль в пол, пытаясь как-то улизнуть от Хосока, но тот был первоклассным водителем, намного лучше, чем сам Чимин, да и это было бы слишком подозрительно, и, возможно, сделало бы куда хуже. Тэхен бы так никогда не поступил. А сейчас он — Тэхен. Да и Чон совсем не из тех, кто спустит такое поведение на тормозах. Нужно было остановиться, и он остановился. Чонгук молчал. Он интуитивно понимал, что дело дрянь, но был уверен, что лишние расспросы лишь еще больше выведут Чимина из душевного равновесия.       — Слезь с сидения и накинь сверху плед, — почти приказал он оборотню.       — Решил говорить с ним?       — Нет выбора, это Чон Хосок.       Чимин притворяется уверенным в себе. Сейчас это необходимо в первую очередь для него самого. Эта ложь для него. Потому что он один. Тэхена и Юнги нет рядом, а значит, никто не придет на помощь.       Чонгук не раз слышал это имя. Все изобретения, которые были направлены против вервольфов, так или иначе имели отношение к Чон Хосоку и его корпорации. Если этот человек обнаружит его, то всему придет конец. Какие бы отношения ни связывали их с Тэхеном, он ни за что не простит.       Зачем Чимин идёт на такой риск, даже не попытавшись сбежать? Риск абсолютно неоправданный. Не стал бы он, в самом деле, преследовать их. Это дико. У Тэхена могут быть личные дела, которые он не хочет афишировать. Неужели кто-то может не понимать этого?!       Хосок своей фирменной легкой походкой подходит к их машине и пару раз ударяет костяшками пальцев в боковое окно.       Чимин опускает стекло, изображая приветливую улыбку.       — Тэхен, это же судьба. Ну как еще это можно назвать?! Я не знал, что ты вернулся. И даже не позвонил, засранец, — Чон шутливо хлопает его по плечу, слегка сжимая руку пальцами.       Хосок крайне любил прикасаться к людям и крайне не любил, когда кто-то касался его. Конечно, к Тэхену это не относилось, для него Хосок всегда делал исключение.       — Да уж, судьба, — усмехается Чимин, потому что Хоби вряд ли представляет себе, насколько же он прав. Правда, в их случае это скорее роковое стечение обстоятельств.       — Я ехал к Бэкхену, требовать сатисфакции за его игнор. Поедешь со мной? — слова звучат как будто бы между делом, но вызывают колючее чувство, расползающееся по всему телу.       — К Бэкхену?! — распахивает глаза Чимин, не сумев сдержать эмоций.       Плохо, он выдаёт себя. Тэхен бы никогда так не отреагировал. Нужно взять себя в руки. Чимин считает до пяти. Все не закончится из-за него. Ни за что.       — Ну да, а что такое? Ты тоже? — теряется от такого несвойственного Тэхену поведения Чон.       — Нет. Просто… удивился.       Хосок не продолжает тему, за что Минни ему безумно благодарен.       — Так что, поедешь?       — Хоби, сейчас не лучшее время. Вдруг он занят, а мы без приглашения, — предпринимает он попытку как-то отговорить Чона от поездки. Потому что сейчас это худшее из того, что может произойти.       У них нет времени на игры, а Чон слишком умный, чтобы они могли позволить себе хоть малейшую ошибку.       — Когда меня это останавливало? Но, так и быть, ради тебя я позвоню.       Хосок набирает Бэкхену, и к Чимину вдруг приходит ощущение, будто бы его выставили на площади абсолютно голым.       Ведь Бен догадается. Сложит два и два, и найдет верный ответ. Его тайны больше нет. Она перестала существовать еще в тот момент, когда Минхо выплюнул ему в лицо, что он тварь, которая не достойна жить. Но тогда он все равно надеялся.       Через пару секунд все будет кончено. Насколько все было бы проще, прогони Тэхен его тогда. Сейчас он не был бы при смерти, а сам Чимин… его бы просто не было, и это тоже было бы проще. Ведь все это из-за него.       Слушая беззаботный щебет Хосока, он с пугающей ясностью осознаёт это. Во всем происходящем его вина. Чимин источник беды, что сейчас сгустилась над их головами грозовыми тучами. Он просто не имел право называться братом Тэ. Не имел право расти рядом с ним и пользоваться его доверием. Минни украл чьё-то место, и расплачиваются за него другие люди.       За размышлениями Чимин теряет нить чужого разговора, ему страшно и от того он совсем не хочет слышать то, что Хоби отвечает Бекхен. Почему-то в таких ситуациях ему всегда было проще сделать вид, что это все его не касается, старательно игнорируя происходящее, тем самым как бы отрицая сам факт. Это был механизм его защиты.       Чон посмеивается над чем-то, Бен мастерски скрывает свои эмоции, не давая Хосоку повода для каких-либо подозрений. Все справляются лучше него, хотя именно ему способность мимикрировать дана от природы.       — Что ж, видимо наш гений завёл-таки роман, и теперь ему не до нас. Так что поехали ко мне, — с легкой усмешкой произносит он, делая изящный взмах рукой.       — Хоби, это не лучшая идея… — пытается мягко протестовать Минни, тут же натыкаясь на недоуменный взгляд.       — Идея просто блеск! И ты сам это знаешь. А иначе я затаю на тебя обиду, поскольку ты даже не удосужился позвонить, что вернулся. Сейчас залягу на заднее сидение и буду там выть, как побитая собака.       При этих словах Минни едва подавил в себе желание машинально посмотреть назад, но каким-то чудом сдержался. Чонгук на заднем сидении будто бы перестал дышать, и он чувствовал, насколько оборотень напряжен в этот момент.       Чимин хорошо знал Хосока, поэтому прекрасно понимал, что согласиться с ним — наименьшее из зол. Тэхен всегда поступал именно так. Хоби не терпел отказов, особенно без видимых на то причин. Поскольку более менее весомых обстоятельств, исключающих поездку к ним в поместье, Чимин не придумал, то выбора особо не было.       Чону не составило бы труда залезть в машину и отказаться выходить, пока не добьётся своего. Так рисковать в их ситуации было слишком опасно.       Нельзя сейчас делать хоть что-то, способное заставить Хосока сомневаться. Он как охотничья собака, почуяв добычу, не отпустит до самого конца.       — Уговорил. Едем.       Из плохого и очень плохого варианта развития событий Чимин выбрал первое.       — Да у меня просто дар, я всем говорю! — довольно хлопает в ладоши Хоби, быстрым шагом направляясь к своему авто.       Минни чувствует себя загнанным в угол, отчего внутренности скручивает так, что он едва сдерживает приступ тошноты.       Перед тем как сесть в машину, Хосок оборачивается к нему и счастливо заявляет:       — Ты первый, кто увидит мою новую систему охраны. Ни одна мышь не проскочит. Чимина словно оглушает на мгновение, будто бы совсем рядом с ним взорвался снаряд. Хоби что-то насвистывает себе под нос, когда заводит мотор. Чимин шумно выдыхает, опуская голову на руль.       — Все плохо, — резюмирует он ровным бесцветным голосом.       — Главное не паникуй, если он что-то заподозрит, то это будет конец для всех. Он меня не заметил, не полез в машину, все будет хорошо, — Чонгук пытается успокоить его, но это не помогает.       — Ты не понимаешь. У Хосока не бывает осечек. Он в два счета выяснит, что в машине я не один, и объяснять что-то будет поздно.       — Может у меня получится как-то выпрыгнуть из машины до того, как мы окажемся у него?       — Здесь тебя тут же схватят и без труда выяснят, откуда ты взялся.       — Мы что-нибудь придумаем.       — Я должен ехать. Медлить значит заставлять Хосока нервничать. Сейчас ситуация кажется Чимину безвыходной.       На 356 диагонали образовывается неожиданный затор по вине водителя грузовика, перегородившего три полосы в их направлении. Краем глаза Чимин замечает, как Хоби недовольно бьет руками по рулю. Он, естественно, ненавидит пробки.       Минни и сам терпеть не может стоять так, изводясь от неизвестности, когда же все это наконец закончится, но сейчас он был действительно рад возможности потянуть время. Как знать, если это затянется надолго, можно будет сослаться на усталость и вернуться домой.       От того места, где они встретились, доехать до дома Хосока можно было через центр, который почти всегда стоит в это время или по 356, скоростной, где пробок не было почти никогда. Очевидно Чон выбрал второе и на этот раз прогадал.       У Минни появилось время подумать. Как назло, в голову совершенно ничего не приходило. Он хотел позвонить Бэкхену или Намджуну, но с досадой обнаружил, что не взял с собой телефон. Надеяться было не на кого.       — Часто у вас такое? — вдруг спрашивает Чонгук, кивая на ряды стоящих вплотную автомобилей.       — Постоянно, — отвечает он, морщась от резкого гудка особо нетерпеливого водителя, которого тут же подхватывают другие, заполняя пространство какофонией звуков.       — Не хотел бы так жить, — с какой-то тоской говорит оборотень, оглядываясь по сторонам. Его душит этот город. Чимину знакомо это чувство.       — Я тоже…       Потому что это не его мир. Он, как и Чонгук, чужой среди этих людей. Здесь для них нет места. Ты всегда будешь одинок, и в то же время никогда не будешь один. Просто часть безликой толпы, коллективного сознания, которому внушают что нужно носить, есть, любить и так далее.       Чимин смертельно устал. Он просто хочет быть с Юнги. Стать счастливым, настоящим. Разве он много просит?       Хосок сбоку показывает ему большой палец, и через минуту на дороге появляется дорожная служба, которая эвакуирует грузовик.       — Вот что значит сила денег, — не весело ухмыляется он, понимая, что время их отсрочки истекло.       — Ничто в этом мире не всесильно, даже смерть. Главное, бороться до конца, — Чонгук раздражает Минни своими словами. Потому что в своей вере сейчас он ужасно походит на того человека, которого Тэхен любил. Того, кто вызывает в памяти ворох гнилых чёрных кошмаров.       С ними нет Тэхена, который мог исправить любую ошибку, приложив пальцы к виску со словами «забудь». Никто не даст им второго шанса. У Чимина есть только он сам, и он должен не допустить того, чтобы они с Чонгуком оказались на территории Хосока. Любой ценой.       Вдавливая педаль газа в пол, он наполняется решимостью. Все получится. Главное, действовать по обстоятельствам.       Около въезда в поместье Хосока Чимин видит Минхо, сидящего на капоте своего автомобиля. Сердце невольно пропускает удар.       — Какие люди. Я бы заказал церковный хор, если б знал, что ты почтишь меня своим визитом.       — Ну, значит хорошо, что ты не беспокоился понапрасну, я приехал за Тэ, — игнорируя очередную колкость в свой адрес, кивает Минхо в его сторону.       — Что? — Хоби складывает руки на груди, всем своим видом выражая недовольство.       К обычному чувству некой одному Чону понятной ревности, сейчас прибавилось раздражение.       — Чимину плохо, он не мог дозвониться Тэхену, потому что тот оставил телефон дома. Он подумал, что Тэ может быть у Бэки, и позвонил ему, но Бэкхен сказал, что он с тобой. А поскольку у него дела, он попросил меня забрать Тэхена и привезти его домой. Минхо врет искусно, ни единым жестом не выдав себя. Его поза все так же небрежно-расслаблена, а голос притворно мягок.       — Почему Бэки не позвонил мне? — прищурился Хосок, которому явно не нравился рассказ Минхо.       — Он звонил, ты был в мертвой зоне. Ты же знаешь, такое иногда случается из-за спутников, — пожимает плечами Минхо, смотря Чону прямо в глаза. Чимина передергивает от того, с каким мастерством Чхве плетёт свою паутину лжи. Такое правда бывает. На трассе из-за спутников слежения нередко барахлила мобильная связь.       — С Минни что-то серьезное? — Чимина удивляет неприкрытая тревога в голосе Хосока.       Неужели Чон действительно беспокоится именно о нем? Не о том, что Тэ будет переживать, а непосредственно о его состоянии?       Для Чимина это открытие, ведь он всегда считал, что люди относятся к нему, как к приложению к Тэхену. Досадный балласт, который приходится терпеть, если хочешь каким-то образом стать ближе к Тэ. Ничего более. Но выходит, для Хосока он и впрямь что-то значил.       — В последнее время он чувствует себя неважно, это все знают, — при этих словах Чимин еле уловимо вздрагивает, однако старается держать себя в руках. Хосок согласно кивает. Минни пропустил его день рождения, чего раньше не случалось, да и в целом его состояние бросалось в глаза.       Минхо, как и всегда, не меняясь в лице, смотрит прямо на Чимина. В его глазах нет даже капли сожаления, хотя он прекрасно знает, что это он.       Просто плохо себя чувствовал. Недомогание и ничего больше. Чхве — страшный человек.       — Мне нужно ехать, — говорит он Хосоку. Голос дрожит, но сейчас это более чем уместно.       — Да, конечно. Если нужна моя помощь… — Хоби кладет руку ему на плечо, слегка сжимая.       — Мы справимся, Хосок, — заявляет Минхо с некоторым нажимом, который, очевидно, не нравится Чону.       — Спасибо, Хоби. Я позвоню, — Чимин тепло улыбается Хосоку, чувствуя благодарность за заботу о нем.       — Уверен?       — Да.       Хоби обнимает Минни, шепча на ухо, что не задушил Чхве исключительно из-за любви к нему, и Чимин позволяет себе тихий смешок. От Чона веет теплом и заботой, и он позволяет себе задержаться в объятиях чуть дольше.       При всех своих недостатках, Хосок притягивает к себе своей солнечной неуемной энергией, которая согревает изнутри.       Чимину хочется верить, что они смогут остаться друзьями, и Хоби не возненавидит их за то, что связались с оборотнями.       Они садятся по машинам и едут в сторону дома Бэкхена, а Чимин чувствует, как жжет в груди до того сильно, что невозможно терпеть. Ему нужно поговорить с Чхве. Сейчас. Слишком много вопросов, ответы на которые не дают ему спокойно жить. Он резко увеличивает скорость, обгоняя машину Чхве, а потом съезжает на обочину.       — Что ты делаешь? — недоумевает вервольф.       — Дай мне минуту, — бросает ему Чимин, и не дав времени на ответ, открывает дверь.       Он по инерции меняет свой внешний вид на привычный себе, который был лицом Пак Чимина.       Минхо тоже выходит из авто, и они стоят напротив друг друга, освещенные косым светом фар. Чхве, как и всегда, абсолютно невозмутим, с идеальной маской равнодушия на лице, а Чимин чувствует, как его самого колотит крупная дрожь.       — Ты… спас нас, — почти хрипит он, по инерции кладя руку на горло. Почему-то самые обычные слова даются ему ужасно тяжело, особенно под этим равнодушным взглядом темных глаз.       Его всегда пугала эта красивая маска на лице Минхо, и Чимин никак не мог понять, что же такого в нем увидел Тэ, что влюбился так сильно.       — Я сделал это ради Тэхена. Без тебя Бэкхену не спасти его.       Может быть, дело было именно в этом почти безусловном обожествлении, без каких-либо «но» и «если». Тэ был для Минхо идолом, для и во имя которого тот был готов совершить все что угодно, даже самые ужасные, непростительные вещи. Была ли это любовь? Чимин не знал. Наверное, да. Ведь каждый любит, как умеет.       — Ты рассказал… — с горечью произносит Чимин то, что было и так ясно. Он не поясняет, да Минхо и не нужно. Все и так понятно.       — Мне пришлось, — без тени сожаления, лишь констатация факта.       — Всегда знал, что, в конце концов, стану подопытной крысой, — хмыкает Минни, переводя взгляд в сторону.       Он не ждёт от Минхо сочувствия или сострадания. Ему просто хочется плакать. В этот раз Чхве почти что не причем.       — Чимин, я не стану ничего тебе говорить. Просить прощения или попытаться понять меня. Мне действительно жаль, что так получилось. Но, в то же время, я считаю, что поступил, исходя из ситуации и той информации, что имел. Да, выводы, что я сделал, были неверными, однако, разве они были лишены логики? Я не пытал тебя ради своей прихоти и это не доставляло мне удовольствия. Я хотел вернуть Тэ. Остальное роли не играло.       Минни все также смотрит куда-то в сторону, до боли закусив губу. Минхо режет по живому, и каждый раз стоит ему моргнуть, как перед глазами всплывает картины того дня, что он провел в подвале родового поместья Чхве, словно они отпечатались на его веках. От них нет спасения и избавления.       — Ты бы убил меня? Ответь честно.       Главный вопрос задан. Минни поворачивается, чтобы взглянуть в лицо своему страху, принявшему сейчас человеческое обличье. Дело даже не в самом Минхо, он боится не его. Просто так случилось, что именно он стал воплощением всего того, что Чимин так часто видел в своих кошмарах.       — Да. Если потребовалось бы. Как и любого другого.       Минхо не колеблется. Для него такие страшные слова даются настолько легко, словно бы они сейчас обсуждают что-то до ужаса обыденное.       Он не пытается казаться лучше, чем он есть на самом деле. Не юлит, чтобы как-то оправдаться. Не просит о снисхождении. Чхве отлично знает, что был не прав и знает, что никакие слова не исправят то, что случилось.       — Спасибо, что сказал.       Чимину действительно становится легче. Наверное, если бы Минхо просил прощения, было бы гораздо хуже. Потому что Чимин не простил, и вряд ли сможет. Это не значит, что он не понимает, почему Чхве поступил именно так. Напротив, прекрасно понимает. Это и правда был самый логичный вывод, который можно было сделать, имея ту информацию, которая была у Минхо.       Только это осознание не помогло Чимину. Он не может забыть то гнетущее, всепоглощающее состояние абсолютной беспомощности, зависимости от воли другого человека, который не желает слушать то, что ты ему говоришь.       Минхо сломал его, и у Минни никак не получается собрать себя заново. Сейчас, оставшись с воплощением своих страхов лицом к лицу, он наконец-то чувствует, как разжимаются те тиски, что сковали его тело.       Они никогда не смогут забыть то, что между ними было, это просто невозможно. Но сейчас оба должны переступить через то, что произошло, и действовать сообща. Потому что, несмотря ни на что, их всегда будет связывать близкий обоим человек, и эта связь куда сильней любой обиды.       Когда он вновь садится за руль, то глубоко выдыхает.       — Это было так важно?       — Да. Чертовски важно.       Больше Чонгук ни о чем его не спрашивает, и дорогу до дома Бена они проделывают в тишине.       Когда они въезжают в подземный гараж, Бэкхен уже ждет их. Чимин чуть медлит перед тем, как выйти из машины, но потом бросив мимолетный взгляд на Чонгука, кивает ему и делает шаг из салона.       — Я так рад тебя видеть. Боялся, что Хосок раскусит вас и все покатится к черту. Минни теряется от того, что Бэки говорит с ним, как всегда, и в лице нет даже намека на брезгливость или отторжение.       — Как Тэ?       — На грани, но держится. Учитывая обстоятельства, это уже не так плохо.       Оборотень вылезает из машины, переводя фокус внимания на себя. Образовывается пауза, в которой Бэкхен и Чонгук просто смотрят друг на друга. Вервольф отчего-то принюхивается, и удивленно сводит брови.       — Так значит вот ты какой, тот, кто украл сердце нашего Тэтэ, — заявляет Бен, скользя взглядом по всему телу оборотня.       — Что, недостаточно хорош? — с неким вызовом отвечает Чонгук, однако в его голосе нет враждебности и его поза говорит, что вервольф достаточно расслаблен.       — Не в моем вкусе, — цокает Бен, пожав плечами.       — Это я успел заметить.       Диалог выходит довольно странным, словно они оба знают что-то, известное только им.       — Бен Бэкхен, — протягивает он руку, чуть улыбаясь.       — Чон Чонгук, — оборотень пожимает ладонь, возвращая Бэкхену улыбку.       Все слишком просто. Бэкхен реагирует совсем не так, как того ждал Чимин. Они с Чонгуком два монстра, которым не место рядом с людьми, однако Бену как будто наплевать на это. В нем нет ни капли страха, он открыт и доброжелателен. Словно ему и правда неважно. Но разве такое может быть? Ведь Минхо сказал, что он — чудовище…       — Я думаю, нам не стоит медлить, все остальное может подождать. Мне нужны образцы вашей крови, так что пойдемте в лабораторию, — Бэки прерывает его размышления, чуть касаясь плеча. Все кивают в ответ, и Бен позволяет себе еще одну легкую улыбку.       Чимин бросает беглый взгляд на Минхо, который с момента их приезда не сказал ни слова. По коже пробегает холод и тело тут же напрягается, как струна. Потому что Минни никогда раньше не видел в глазах Чхве такой черной булькающей ненависти, что разъедает все, что случайно окажется на ее пути.       Минхо ненавидит открыто, не скрывая эмоций за привычной маской, и Чимину страшно. Потому что это губительное, ядовитое чувство может уничтожить их всех. Чон Чонгук не подозревает, насколько сильного врага себе нажил, ведь объект ненависти несостоявшегося Архиепископа именно он.       Как только Чхве решит, что Чонгук больше не нужен, он уничтожит вервольфа без тени сомнений, и сейчас только Чимин видит это.       Чхве Минхо не боится замарать руки в крови, он сказал об этом открыто, не таясь, и жизнь какого-то оборотня ничего для него не стоит. Расходный материал. Тэхен был влюблён в настоящего монстра. Не того, кого клеймят этим словом только за факт происхождения, а кто является им внутри.       Чимин не знает, что делать со своим открытием. Сейчас это кажется не таким уж значительным, но ведь Дьявол всегда скрывается в деталях. Знал ли все это Тэ? И если знал, то как мог любить такого человека?       Он мотает головой, стараясь выкинуть из головы эти мысли. Сейчас важно вытащить Тэ, а там уж он разберётся. Если кто и может остановить Минхо, то только он.       В лаборатории он видит Джина что-то усердно записывающего в блокнот. Он настолько поглощён процессом, что даже не сразу замечает их.       — Есть изменения? — спрашивает Бэкхен специально для них, чтобы ввести в курс дела.       — Пока нет, но это тоже результат. Все прошло удачно?       — Да, думаю можно так сказать, — пожимает плечами Бэки.       Чимину неуютно под внимательным взглядом Сокджина. Он не может понять своего отношения к этому внезапному воскрешению. Времени обдумать это хорошо у Минни не было, но было ясно, что за всем этим скрыто немало секретов, которые не дают спокойно спать тем, кто в них посвящён. Чимину достаточно было своих тайн.       — Отлично. Тогда будем приступать. Возьмём у них образцы крови и посмотрим реакцию, — он такого сухого делового тона Чимин ёжится. Он так себе и представлял ученых, которые будут его исследовать       Бэкхен, видя его реакцию, берет Минни под руку, ободряюще улыбаясь.       — Позволишь?       — Конечно.       Чимин чувствует себя чуть более свободно и садится на стул, который показал Бэкхен. Он берет шприц для забора крови, отдавая Чонгука на откуп Джину.       Минни немного пугает предстоящая процедура, потому что он в жизни не сдавал кровь.       Бэки внимательно изучает его руку, а потом хмурится.       — Думаю, будет правильно, если ты примешь свой настоящий вид.       — Это необходимо?       — Думаю, да. Так я не вижу твоих вен и не знаю, куда вставлять иглу. Я боюсь навредить тебе.       Чимин сиротливо озирается по сторонам. Почему-то в лесу ему не составило никакого труда показать свой истинный облик Чонгуку, но сейчас просьба Бена для него была сродни пытке. Показать свой истинный облик означало вывернуть себя наизнанку, открыться для удара без малейшей защиты.       Бэкхен понимает, о чем он думает, видя все эмоции на его лице.       — Тебе нечего бояться. Никто из нас не причинит тебе вреда, — мягко произносит он, и Чимину кажется, что его взгляд на пару секунд останавливается на Минхо. Как будто бы Бэкхен все знает.       — Хорошо, — кивает он несмело.       Слова Бэки кажутся ему убедительными. Он не из тех людей, кто разбрасывается пустыми обещаниями. Бен умел сказать «нет», когда хотел, и никогда не шёл на поводу у мнения, которого сам не придерживался. Делая глубокий вдох, Чимин закрывает глаза и чувствует, как привычно трансформируется тело. В лаборатории вдруг становится оглушительно тихо. Минни боится этой тишины.       Осторожное прикосновение чужих пальцев вызывает по телу дрожь       — Я противен тебе? — спрашивает Чимин, не открывая глаз.       — О чем ты? Конечно же, нет! Ты — уникальный. В тебе скрыто столько секретов, что даже представить себе невозможно. Это просто чудо, — Бекхен осторожно скользит по странным рисункам синей кожи, отмечая их плотность. Для него это как трогать какое-то сказочное существо, в реальность которого с трудом верилось.       Чимин действительно уникален и чертовски красив своей странной неведомой красотой.       — Я всегда боялся реакции людей. Думал, они не примут настоящего меня.       — Я не могу сказать, что твои страхи были напрасными, но Тэхен же принял, так ведь?       — Но Тэхен не весь мир.       — Некоторые из присутствующих здесь с тобой не согласятся. Чимин слегка поворачивается, переводя взгляд с Минхо на Чонгука. Бэкхен определенно прав, и два разных мира, не имеющих никаких точек соприкосновения имеют в центре одного и того же человека.       За разговорами он совсем не замечает, когда Бэки успевает ввести иглу и наполнить шприц кровью.       После он сразу принимает привычный всем облик, чувствуя облегчение.       — Ты молодец. Я думаю вам всем лучше отдохнуть, пока мы с Джином продумаем дальнейшие действия.       — Можно мне его увидеть? — произносит Чонгук, опережая Чимина.       — Конечно, но он в коме, так что не ждите многого.       — Мне просто нужно услышать, как он дышит, только и всего, — звучит так надломленно, что никто из них не находится, что сказать.       Минхо хмурится ещё сильнее, что не ускользает от Чимина. Он ни за что не простит вервольфу этих чувств. Нет никаких сомнений.       — Тэ за стенкой, — подсказывает Бэкхен, кивая головой.       Чонгук, получив направление, тут же срывается с места. Минхо хочет последовать за ним, но Чимин успевает перехватить его.       — Оставь его, — он сам удивляется твердости своего голоса.       — Я не доверяю ему. Нельзя, чтобы они были наедине, — почти шипит Минхо, словно змея, готовая к броску.       — Каждый из нас имеет право провести время с дорогим человеком. Мы тоже не будем тебе мешать.       Чхве прищуривается, но ничего не говорит ему. Чимин учится не бояться этого человека. Потому что пока Тэхен не с ними, он обязан сделать все, чтобы ничего не случилось.       — Я буду наверху. Нужно проветриться, — бросает он и уходит прочь. Никто не удерживает его. Бэкхен лишь слегка качает головой.       — Я тоже не буду вам мешать, — тихо говорит Чимин, и выходит из лаборатории, прикрыв за собой дверь, оставляя двух ученых наедине.       Теперь судьба Тэхена находится в их руках.