Дорогой мой человек

      Бэкхен почти не удивился, когда услышал в голове знакомый голос.       — Я видел Чанеля. Мне жаль.       Тэхен может прочитать все сам, поэтому Бэк ничего не отвечает. Да и слова почему-то словно застревают в горле. Он не думал, что будет так трудно. Когда этот несносный Пак успел так прочно укорениться в его сердце?       — У нас появился надежный канал связи, — хмыкает он, продолжая печатать статью о изобретенном ими с Джином антивирусе.       Сейчас никто из них не важен в отдельности. Они должны думать о том, что приведет их к победе. Чанель там, где должен быть. Ровно так же, как и он сам. Остается надеяться, что Чонгук присмотрит за этой непутевой каланчой.       — Похоже на то, — возвращает ему усмешку Тэ, но Бен интуитивно чувствует, что за этим скрыта грусть.       — Надеюсь, ты не продал душу дьяволу, — как будто бы невзначай бросает он фразу, прекрасно понимая, что его слова не так далеки от истины. Вопрос в том только, насколько.       — В таких делах цена никогда не бывает справедливой, но в итоге ты все равно соглашаешься с ней.       Тэ, конечно же, не расскажет Бэку всей правды, и тот это отлично знает. Каждый сделал свой выбор и каждый принес свою жертву. Это их осознанное решение. Остается только принять это.       — Значит, ты хорошо все взвесил.       — Можно сказать и так.       На самом деле Тэ не взвешивал, просто по-другому было нельзя. Иногда решения принимаются просто потому, что по-другому нельзя.       — Тогда нам пора перейти к активным действиям. Теперь мы сможем получить всю информацию, что нам нужна.       — Им Сонын.       Тэхен никогда не видел этого человека, но испытывал гнев пополам с горечью, при его упоминании. Весь тот кошмар, что пришлось пережить Джину, был по вине этого человека. По его вине погиб Намджун.       Тэ с большим удовольствием устроил бы ему ад на земле, навсегда заключив в самый страшный из его кошмаров, но тогда бы он ничуть не отличался от Чхве Минхока, а он не хотел иметь с этим человеком ничего общего.       — Он ключ ко всему. Уверен, такой человек точно обезопасил себя, и где-то хранится информация, которая доказывает виновность канцлера.       Тэхен был согласен со словами Бэкхена. Сонын слишком хорошо знал канцлера, чтобы доверять ему.        — Ты прав. Но с этим есть сложности. Трудно уловить его в общей массе, поскольку у нас никогда не было живого контакта.       Это возможно сделать, но Тэхен не хочет злоупотреблять способностями. Безликий сказал, что придет, когда настанет час, но от чего это зависит — не объяснил. Вывод, что чем чаще он пользуется силой, тем меньше у него остается времени, напрашивался сам собой.       — Тебе нужно его увидеть? Рискованно тебе появляться в сомнительных местах.       Им Сонына держали в таком месте, которое даже верные псы канцлера старались обходить стороной. Тэхен никогда не подумал бы, что у Бэка есть такие знакомства.       Мертвый пригород, который опустел еще в период первой волны эпидемии теперь стал прибежищем тех, о ком не принято говорить вслух. У этого места была настолько дурная слава, что некоторые контрабандисты предпочитали делать тайники на территории оборотней, чем сталкиваться с местными обитателями.       — Знаю, но есть и другой вариант. Чтобы в том месте находился человек со стабильной психикой, которого я знаю. Тогда я смогу подключиться к его сознанию и настроиться на Сонына.       — Я тебя понял. Такой человек есть. Впрочем, ты это и сам знаешь.       — Прости, это вышло само собой. Возвращать контроль оказалось не так просто.       Тэ было немного совестно, потому что он обещал друзьям не читать их мысли, но Бэкхен подумал об этом человеке сам, и он не копался в голове друга.       — Я понимаю. Тебе нужно посетить какое-нибудь людное место. Он найдет тебя там, — Бэк совершенно спокоен, несмотря на то, что им приходится полагаться на преступника.       Он почему-то уверен, что тот на их стороне. Тэхену хочется узнать причину, но рыться в воспоминаниях ради удовлетворения собственного любопытства низко. Если Бэк верит, значит, на то есть основания.       — Сейчас в Музее истории открывается большая выставка, посвященная Джуну. Думаю, это хороший повод.       Получив приглашение, Тэ разорвал его на мелкие кусочки, не сумев справиться с эмоциями. Это была насмешка, не иначе, и канцлер, лично подписывая бумагу это понимал.       — Согласен. Хочешь посетить открытие?       — Да, но без шумихи. На торжественной части меня не будет. Не хочу участвовать в этом цирке.       — А мое приглашение странным образом затерялось. Это, конечно же, вина помощницы. Вряд ли канцлер стал бы намеренно игнорировать меня.       Бэкхен не скрывает усмешки в голосе. Он, естественно, был готов к такому повороту событий. Канцлер таких выходок не прощает.       — Ты теперь под пристальным контролем.       — Телефон не замолкает. Хорошо, что я так удачно создал себе образ отстраненного ото всех гения, и поэтому большинство вопросов свалилось на Чунмена, а то не знаю, как бы пережил такое внимание.       — Хосок не…       — Нет. Ни разу. Он отгородился от всех, и это тревожный звонок.       Для них обоих Хоби занимал особое место в жизни. Они сошлись на разных вещах, но происходящее с ним, а также невозможность объясниться беспокоили их одинаково сильно.       Оба знали, сколь сильна ненависть Чона к оборотням, а ситуация с Намджуном наглядно показала, что даже дружба не способна хоть что-то поменять.       — Знаю. Но уверен, что пытаться проникнуть в его разум без согласия будет неверным решением.       Бэкхен согласно кивает. Кто знает, чем Хосок занимался в последнее время. Не исключено, что он мог придумать, как отследить телепатическое вторжение. Тогда это только сильнее отдалит их.       — В любом случае, ты единственный, кто сможет до него достучаться.       — Если еще не слишком поздно.       На самом деле Тэхен до ужаса боится, что они действительно опоздали. Он все еще помнит лицо Хосока, напоминающее каменную маску.       — Будем надеяться. Такие враги нам не нужны. А сейчас он точно не на нашей стороне.       — Я могу показать ему правду, но изменит ли это его отношение?       — К оборотням — не думаю, а вот к канцлеру — наверняка.       — Нам все равно нужны доказательства. Хосок знает, что внушить я могу что угодно. Если он утратил доверие ко мне, то без наглядного подтверждения все будет тщетно.       И в этом заключается главная проблема. На похоронах Джуна Хоби даже не взглянул в их сторону, словно бы они действительно оказались по разные стороны баррикад. Тэ не хотелось верить, что в этой войне Чон будет на стороне канцлера. Это просто не укладывалось в голове.       — Спешка всегда только мешает. Нельзя выдать себя из-за какой-то глупости. Пока Хосок, слава Богу, не главная наша проблема.       — Ты прав. Разберемся с Соныном и тогда я поговорю с Хоби.       — Так и сделаем. А теперь давай закругляться. Я бы посоветовал тебе не переусердствовать с использованием телепатии.       — Ты прав, как и всегда, впрочем.       — Я просто ошибаюсь реже, чем другие, в этом секрет. Отдыхай.       — Хорошо. До связи.       Открытие было назначено на утро среды, значит у него в запасе еще было полдня. Бэкхен был прав, Тэ чувствовал себя ужасно вымотанным. По ощущениям, пользоваться способностями стало сложнее. Раньше у него бывали приступы мигрени из-за слишком сильного фонового шума, но телепатическая связь всегда давалась ему легко. Это пугало, но выбора у него все равно не было.       Кроме того, его довольно сильно беспокоил Чимин. Даже не касаясь его разума, он чувствовал, что с ним что-то происходит. Минни был крайне встревожен и абсолютно потерян. Нужно было выяснить, в чем причина. Тэхен дает себе слово поговорить с Чимином, как только разберется с человеком Бэкхена. Как бы больно ни было, но сейчас это важнее.       Тэ плетётся в спальню, с трудом передвигая ногами, которые вдруг стали ужасно тяжелыми. Как только его голова касается подушки, он тут же проваливается в тяжелый глубокий сон. Ему ничего не снится.       Когда Тэхен открывает глаза, за окном светает. Он проспал полсуток. Несмотря на некоторую разбитость, он чувствовал себя отдохнувшим. Прохладный душ помог ему окончательно прийти в форму.       Привычно потянувшись за стаканом, чтобы прополоскать рот, он вдруг почувствовал, как что-то теплое струится из правой ноздри. Подняв взгляд в зеркало, он увидел, что это кровь.       Чертыхнувшись сквозь зубы, Тэ быстро намочил первое попавшееся полотенце в холодной воде и приложил к носу.       Отец предупреждал его. Тело не справляется. Значит, у него совсем немного времени. Почему-то Тэ казалось, что это не случится так скоро, но вот они, первые ласточки. Бэкхен говорит, что спешка только мешает, но проблема в том, что у него просто нет времени ждать. Он откроет людям правду о канцлере и его делах, во что бы то ни стало.       Когда кровь останавливается, он сразу выкидывает полотенце в мусор, чтобы Минни не дай бог не заметил. Хватит с него потрясений.       Он идет в гардеробную, где надевает на себя первый попавшийся костюм. Аппетита нет, поэтому он буквально запихивает в себя хотя бы кашку кофе. Даже учитывая, что Тэ встал довольно рано, он уже почти опаздывал.       Черкнув Чимину записку, чтобы не будить того, он взял ключи от машины и спустился в гараж. Ехать до центра, где находился музей, ему было чуть больше получаса, но автопилот включать он не стал, поскольку хотелось отвлечься от мыслей.       Приехав на место, он паркуется в общественной зоне, чтобы остаться незамеченным. Отвечать на какие-либо вопросы ему совершенно не хотелось.       У главного входа в музей настоящий ажиотаж, и он, пользуясь пропуском, проходит через служебный. Интересно, как сюда собирается попасть тот, с кем он должен встретиться? Впрочем, такие люди и не на такое способны.       Тэхен знает, как выглядит этот человек и как его зовут, так что им не обязательно разговаривать между собой. Тэ нужно просто увидеть его и уловить частоту сознания. У каждого она своя, и стоит Тэхену хотя бы раз соприкоснуться с ней, то сможет найти этого человека где угодно.       Раньше это давалось ему с большим трудом, но благодаря Чонгуку он смог вывести способности на новый уровень. Кто знал, что тело человека настолько ненадежный сосуд. Как просто оказалось выйти за пределы его возможностей.       Тэ не знал, что случится с ним, когда настанет тот самый момент, о котором говорили Безликий с отцом. Умрет ли физически или же умрет его личность, вынесенная из миллионов других, рвущихся вернуться хоть на мгновение. По большому счету, разницы не было, но во втором случае он становился угрозой для окружающих, а такого допустить было нельзя.       В музее убраны любые упоминания о Джине, как будто его никогда не существовало. Его просто вычеркнули из истории. Словно у Намджуна никогда не было друга, которым он дорожил больше всего на свете.       Тэ вдруг вспомнил разговор, который состоялся, когда они все только получили статус Стражей.       Бэкхен тогда поделился интересной мыслью, что история — это не наука, потому что слишком сильно зависит от внешних факторов, которые меняются почти каждый день. Тот, кто вчера был героем, сегодня — злодей, а то, что сегодня считают мерзостью, завтра станет образцом для подражания.       Минувшие события переписываются из раза в раз, теряя достоверность. Даже в век высоких технологий, где, казалось бы, все должно быть очевидно, существует несколько версий одних и тех же событий, каждая из которых может быть правдой.       Наука должна основываться на неоспоримых фактах, история этим похвастаться не может. Взять математику или физику, чтобы ни происходило в мире, формулы и законы останутся неизменными.       Раньше Тэхену казалось, что Бэк прав лишь отчасти, но теперь, глядя на Музей истории, он понял, насколько же верны были его слова. Ведь люди вокруг считали, что все происходящее — правильно, свято веря в сказанное с высокой трибуны.       Даже несмотря на свои способности, он наивно верил в лучшие человеческие качества, и ошибся. Бэкхен был прав во всем. Людям не нужна правда, им необходима готовая, понятная в своей простоте картинка, где есть герои, а есть злодеи, и третьего не дано. Канцлер давно это понял, и умело пользуется этой нехитрой формулой.       Тэ бегло оглядывает толпу, и взгляд тут же цепляет того, кто ему нужен. По каким-то причинам, он выделяется из толпы, и даже если бы Тэхену не понадобилось найти именно этого человека, он все равно бы обратил на него внимание. Было в нем что-то притягательное, но Тэ не мог четко сформулировать, что именно. На мгновение их взгляды встретились, и на красивом лице промелькнула понимающая улыбка. Тэхен знал, что она была адресована ему.       — Лукас, — поприветствовал Тэхен, устанавливая контакт.       — Вживую Вы еще красивее, чем на фото, — ответил ему собеседник, не меняясь в лице, словно для него было в порядке вещей разговаривать с телепатом в своей голове.       — Я читаю ваши мысли, — усмехнулся Тэ.       — Знаю, поэтому я абсолютно искренен, — Тэхен замечает ухмылку на губах Лукаса, хотя он якобы очень увлеченно рассматривает юношеские фото Намджуна.       — Как Джин?       — Вы и сами знаете. Собственноручно запер себя в клетке и не выходит оттуда.       Тэхену больно слышать эти слова. У них не было возможности поговорить, а вторгаться в столь травмированный разум он сейчас не решится. Это может быть фатально для них обоих.       — Он не виноват в смерти Джуна, — скорее для себя произносит Тэ. Ему не нужно ничего доказывать, особенно этому человеку.       — Дело не в том, что он считает себя виноватым. Вина понятие абстрактное. Сокджин — причина, по которой Намджун оказался там. И это неоспоримый факт. Именно это убивает его.       Слова Лукаса жестоки, но это действительно так. В сухом остатке Намджун действительно пришел спасти дорогого ему человека. Да, это был его выбор, однако его бы там не было, если б не Сокджин, и тому нужно как-то научиться с этим жить.       — Вы неплохо разбираетесь в людях.       — Это вынужденный талант.       Тэ усмехается. Сколько еще таких вынужденных талантов скрывает этот человек? Мерзавцы всегда имеют отличный арсенал.       — Что Сонын?       — Бэкки запретил мне его пытать, так что молчит.       — Вы так просто об этом говорите.       — Я контрабандист, и в своей жизни творил всякое. Уверен, будь у Вас выбор, Вы бы не подали мне руки, — голос Лукаса звучит насмешливо. Тэ касается его разума вскользь, но этого достаточно, чтобы понять, о чем он говорит.       Этот человек в своей жизни действительно видел и делал очень многое. Лукас даже не пытается скрыть от него нелицеприятные моменты своей биографии. Он не гордится тем, что делал, просто трезво оценивает свои поступки. Лукас — отъявленный мерзавец, в котором еще осталось что-то хорошее.       — Но не Бэкхен.       — Именно поэтому я сейчас здесь. Из-за него. Мечтал, что когда-нибудь мне выпадет шанс отдать ему долг.       Тэхен удивлен, сколь разные люди волею судьбы оказались связаны с Бэком.       — Для телепата я слишком мало знаю о своих друзьях.       — Просто для равнодушного циника, которым он старательно пытается казаться, Бэк слишком человечный. Я ни за кем в своей жизни не шел, а за ним — без раздумий.       — Думаете, вы такой не один?       — Уверен. Канцлера должен кто-то сменить. Сенатор, к примеру. Любое общество нуждается в руководстве.       Услышанное удивляет Тэ. Он никогда не рассматривал Бэка с этой стороны. Для него неоспоримым лидером был Намджун. Однако, если задуматься, так ли это на самом деле? В каком-то роде — неоспоримо, но смог ли бы он стать главой их анклава? Бен подходил на эту роль куда лучше.       — Вопрос в другом: захочет ли сам Бэкхен?       — Думаю, он свой выбор сделал. Я бы предпочел, чтобы он этого не делал, но все, что мне остается, это прикрывать его спину, и я буду делать это столько, сколько смогу.       — И вы пришли сюда просто потому, что он просил.       — Именно.       И это правда. Никакого лукавства, и это поражает Тэхена вдвойне. Человек, который привык делать что-то исключительно ради собственной выгоды, рискует жизнью, чтобы помочь им. Пускай не ради высшей цели, а из-за конкретного человека, это роли не играет.       — Вы ошиблись, Лукас.       — В чем же?       — Придет время, и я обязательно подойду к вам первый.       Лукас вдруг поворачивается в его сторону, и смотрит прямо в глаза. Это длится всего несколько секунд, затем он снова отворачивается, как ни в чем не бывало.       — Тогда я буду ждать, — отвечает он, и Тэ чувствует, как что-то меняется между ними.       Тэхен наблюдает, как Лукас умело растворяется в толпе людей, и, подождав около десяти минут, направляется к выходу.       Оказавшись дома, он опять чувствует жуткую усталость.       Чтобы собраться с силами, ему просто необходим Чонгук. Плевать на последствия. Без него он просто сойдет с ума.       Садясь в свое любимое кресло, он закрывает глаза.       — Гуки, ты не занят? — зовет он.       Ответ приходит мгновенно.       — Для тебя, душа моя, я не могу быть занят.       Тэ видит ментальную проекцию своего волка, и не удержавшись, целует его, пускай это всего лишь иллюзия.       — Я так соскучился по тебе. Не представляешь, как сильно я хочу обнять тебя и вдохнуть твой запах, — порывисто шепчет Гук ему на ухо.       — Осталось чуть-чуть, и мы снова будем вместе и уже не расстанемся. Обещаю. — Тэхен ласково гладит его по волосам, заправляя за ухо непослушную прядь.       — Это я должен говорить тебе, — немного обиженно говорит Чонгук.       — Я задел твою волчью гордость? — улыбается Тэ. Сейчас вервольф кажется ему до ужаса забавным.       — Да ты с самого начала только этим и занимаешься! — как будто бы всерьез возмущается тот.       — Неправда! Может быть всего пару раз, — возражает Тэхен. Хотя, если вспомнить, как все начиналось, то Чонгук был абсолютно прав, и Тэ только и делал, что испытывал терпение оборотня, причем сознательно.       — Я так и знал, что ты специально выводил меня из себя, — победно вскинул руки вверх Чон.       — Но тебе же это нравилось, — подловил его Тэ.       — Меня это дико раздражало…и возбуждало, — соглашается Гук, прижимаясь сильнее.       Все, что с ними произошло, теперь кажется таким далеким, словно было в какой-то другой жизни. Их вечные стычки, от которых Чон бесился, но каждый раз искал возможность для новой. Это была любовь с того самого первого взгляда, которую они просто не сразу приняли.       — Всегда чувствовал, что ты тот еще извращенец. Ты подглядывал за мной, когда я купался, — вспоминает Тэ, довольно щурясь.       — И это потом не давало мне спать по ночам. Если честно, то до сих пор не дает.       — Да вы крупно влипли, уважаемый вожак.       — По уши.       Они смеются, впервые за долгое время. Тэ уже почти забыл, каково это — вот так просто разговаривать ни о чем, и этого безумно не хватало.       — Просто порой мне кажется, что ты легко справился бы и без меня, — после паузы вдруг серьезно говорит Чонгук.       — Это не так. Без тебя ничего бы не вышло. Да и смысла не имело. Если бы я не встретил тебя, то так и продолжал бы плыть по течению. Ты разбудил меня, Чонгук, и я безумно благодарен за это. Сколько времени я цеплялся за прошлое, а потом пришел ты и показал, как это — любить кого-то настолько сильно, — Тэ смотрит ему в глаза, пытаясь улыбнуться, но в глазах начинает предательски щипать.       Как же он оставит своего волка? Почему жизнь так несправедлива?       — Ты погладил мое уязвленное самолюбие, — Гук спасает положение, игриво двигая бровями, что заставляет Тэ искренне засмеяться.       — Я не собирался, но надеюсь тебе понравилось, — толкая его в бок, произносит Тэхен.       — За неимением лучшего, — разводит руками Чон.       Они почти синхронно фыркают, и это тоже веселит обоих.       — Как Чанель? — интересуется Тэ, подумав о Бэкхене.       — Справляется. Я даже удивлен, насколько хорошо. Все-таки он и правда чертовски похож на своего отца. Мы решим вопрос с Гребнем Ярости, и тогда будем готовы.       — Я могу помочь, если требуется, — предлагает он.       — Позволь мне хотя бы с оборотнями договориться самому, — ухмыляется Чонгук, слегка ероша его волосы.       — Хорошо, просто я могу подстраховать тебя, если будет нужно.       Вдруг Тэ чувствует внезапный приступ тошноты, подступающей к горлу. Это настолько обескураживает его, что он едва успевает поставить блок, чтобы Чонгука не задело его ощущениями.       Неужели это произошло из-за того, что он часто использовал способности за короткий срок? Раньше с ним такого не случалось.       — Гуки, мне пора. Прости, что так резко, просто я устал.       — Конечно, душа моя, отдыхай. Ты совсем не давно был при смерти, да и твои способности отнимают много сил.       — Подумай обо мне, когда встретишься с вожаком Гребня.       — Так не получится. Я думаю о тебе постоянно.       — Хорошо, тогда позови, и я приду.       — Обещаю.       — Тогда до встречи.       Разговор с Тэ дал Чонгуку приятное чувство, сняв напряжение. Он знал, что ему предстоит нелегкий разговор с Ифанем, после которого придется наведаться к Костеглодам. Все это требовало больших эмоциональных усилий.       Морально Гук был готов получить от сына Джехара отказ, хотя был уверен, что имеет на него рычаг влияния. Но, в конце концов, они с Ирги могут назначить Чанеля вожаком Гребня Войны, что выглядит худшим из возможных, но все же вариантом.       Надо сказать, что смерть Дейю стала ударом для Мягкой Поступи, а вот известие о своем новом вожаке стая приняла спокойно. Чанель сильно напоминал отца, что, в каком-то роде, сыграло ему на руку.       Они с Ирги представили Мягкой Поступи Чанеля, а также огласили последнюю волю его отца. Никто из стаи не выказал несогласия.       Гук оставался в расположении Поступи для того, чтобы помочь Чанелю вникнуть в дела теперь уже своей стаи. За своих волков он был спокоен, поскольку Юнги справлялся всегда лучше него.       Откладывать разговор в долгий ящик не имеет смысла, поэтому они с Чанелем решают нанести визит в Гребень Ярости.       — Это не будет легко, — предупреждает он Пака, чтобы тот был готов.       — Выбора все равно нет, так что нет и разницы.       Всю дорогу они говорят об устройстве их стай, и Ель оказывается в общих чертах осведомлен об отличиях одной от другой. Гук даже представить не мог, что Дейю говорил об этом с сыном. Видимо, он надеялся, что рано или поздно настанет то время, когда он сможет показать сыну свою стаю.       Подходя к месту, которое было выбрано Гребнем Ярости для летней стоянки, Чонгук говорит Чанелю смотреть в оба. Кто знает, что их здесь ждет. Они видят троих альф, охраняющих вход.       — Мы пришли к Ифаню.       Они переглядываются между собой. Альфы знают, кто перед ними, поэтому не решаются вести себя нагло.       — Подождите здесь, я доложу, — говорит один из них.       Чонгук кивает ему. Спор на пустом месте им ни к чему, ведь они пришли договориться. Оставшиеся два неприкрыто таращились на Чанеля, со смесью брезгливости и интереса во взгляде. Конечно, они сразу поняли, кто он. Пак успешно делал вид, что его это нисколько не волнует. Минут через десять вернувшийся альфа пригласил проследовать за ним.       Ифань встретил их около центрального костра, напротив шатра вожака.       Чонгук никогда особо не присматривался к нему, но сейчас отметил для себя высокий рост, которым он отличался. Гук никогда не был маленьким, но значительно уступал ему.       Надо сказать, что, в отличие от Чанеля, он был мало похож на своего отца. Разве что надменное выражение лица можно было назвать семейным.       Наверное, его можно было считать красивым даже по человеческим меркам, однако хищные черты лица создавали ореол опасности, исходившей от их обладателя.       — Вам здесь не рады.       — Это осложняет предстоящий разговор, но не отменяет его, Ифань, — Гук спокойно осматривает альф, которые выстроились за спиной своего вожака. Доводить до драки не хотелось, он не знал способностей Чанеля, хотя гибриды ни в чем не уступали в силе оборотням, а где-то и превосходили их.       — Думаете я стану вести переговоры с вами? Предатель и полукровка, не удивлен, что вы спелись, — Ифань хмыкает, поднимая вверх брови. Для Гребня он выглядит слишком по-человечески. Возможно, это случилось неосознанно, как синхронизация с парным омегой, который предпочитал человеческую форму.       — Твой отец сам выбрал свою судьбу, — пытается начать Чонгук, но тут же замолкает, натыкаясь на гневный взгляд. Чанель благоразумно не вмешивается в их разговор, боясь обострить и без того напряженную ситуацию.       — Обойдемся без высокопарных речей, — отрезал Фань.       — Мы пришли не ссориться, а договориться, Ифань.       — О да, я в курсе. Хотите, чтобы я отрекся от идеалов отца, — зло смеется он, закатывая глаза. Их положение ухудшается с каждой секундой, и Гук краем глаза видит, как Пак сжимает руки в кулаки, готовый ко всему.       И он решается. Терять уже все равно нечего. Все идет к тому, что драки не избежать.       — Сам знаешь, что это был ложный путь. Ты потерял самое дорогое, — от этих слов Ифань дергается, словно от удара, метнув в сторону Чонгука гневный взгляд. Это все еще слишком больно для него.       Повисает напряженное молчание. Гук дает Чанелю знак, чтоб тот был готов. Значит, все-таки, придется драться.       Вдруг Ифань издаёт протяжный вой, наполненный болью, чем порядком удивляет окружающих. Он кивает волкам, чтоб они убирались, и те беспрекословно оставляют их одних.       — Ты прав, Чонгук, я уже потерял самое дорогое. Так с чего мне помогать вам? Ханя не вернуть. Он исчез, и здесь не обошлось без людей. Я не хочу мира, я хочу мести, — его глаза сужаются, и Ифань подходит вплотную к Чону. Тот спокойно поднимает взгляд вверх, поскольку Фань выше его на полголовы.       Конечно, Чонгук запросто свернет ему шею, поскольку он слабее отца, но совершенно не хочет этого делать. Ему хватит Костеглодов.       — Ханя? Так это ты его альфа? — спрашивает Чанель, обращая на себя внимание.       — Тебя это не касается, полукровка, — небрежно бросает Фань, кривя губы.       Невооруженным взглядом видно, с каким презрением он относится к Паку. Нужно отдать должное выдержке Чанеля, который никак не реагирует на это.       — С ним все в порядке, — спокойно говорит Пак, порядком удивляя их обоих.       — Что?! — Ифань переключает свое внимание на Чанеля, встав напротив него.       — Хань в безопасности. Я знаю наверняка, — Чанель лишь слегка проигрывает ему в росте и ведет себя с ним, как вожак стаи.       — Ты? Но как? Где?! — Ифань начинает ходить из стороны в сторону, ошарашенный услышанным.       Гук не без удовлетворения думает, что драться уже не придется. Кто бы мог подумать, что этому поспособствует Чанель. Ему казалось, что тот, наоборот, станет для Фаня раздражающим фактором.       — Он у хорошего друга Бэкхена, — спокойно отвечает Пак.       — Что-то в вашем мире вообще обходится без него? — невольно вырывается у Чонгука.       Бен Бэкхен кажется ему действительно вездесущим.       — Неуверен, — слегка улыбается тот.       — Но все думали, что он погиб, — произносит Ифань куда-то в пустоту, полностью погрузившись в свои мысли.       — Су-я помог ему бежать, и сказал найти меня. А дальше… по случайности, Хань встретил человека, который укрыл его у себя. Сейчас с ним все хорошо.       Тон Чанеля кажется Гуку подозрительным, словно тот сознательно умалчивает важные детали, но сейчас им важно убедить Ифаня, так что это не имеет особого значения.       — Я не надеялся… не смел…       — А теперь у тебя есть шанс все исправить, — говорит Чонгук, краем глаза смотря на Пака. Тот еле уловимо качает головой, что лишь укрепляет подозрения Гука. Благо, Ифань слишком поражен новостями, чтобы заметить это.       На войне все средства хороши. Да и что бы ни случилось между Фанем и его омегой, парность никто не отменял, и уж если они встретились, будет чертовски сложно разорвать эту связь. Значит, у Фаня есть шанс.       Гук видит, что сейчас Ифань находится во власти противоречивых чувств, и знает, что должен сделать все, чтобы он принял их сторону. Во что бы то ни стало.       — Говорят, есть такая связь на свете, что не важно, сколько раз ты её разрываешь. Вы все равно встретитесь. Исправь ошибку, которую совершил когда-то. Выбери Ханя.       Гук давит на больное, пользуясь положением. Слишком по-человечески, если на то пошло, но Чон был настолько близким к одному конкретному человеку, что теперь совершенно не задумывался над такими вещами.       — Он не захочет.       — И ты даже не попытаешься?       — Что я должен делать? — как-то устало говорит он.       — Объединиться, и — когда придет час — сделать все, чтобы жить в мире.       — Ты слишком тесно общаешься с людьми, раз перенял их любовь к расплывчатым словам.       — Я предельно конкретен.       Ифань не спешит отвечать. В нем борются два совершенно разных чувства, олицетворяющие двух разных личностей: его отца и его омеги.       Чанель кидает на Гука мимолётный взгляд, наполненный тревогой, но он делает вид, что не замечает, неотрывно следя за Фанем, как будто именно от этого зависит решение. Сейчас главное не переборщить, оставляя последнее слово за Фанем. Ни один альфа, даже безумно влюбленный, не потерпит помыкать собой. Это должен быть его выбор.       Наконец, Ифань устало выдыхает, давая понять, что его бой с самим собой окончен.       — Я сделаю, как ты хочешь, Чон Чонгук. На этом все.       — Спасибо. Мы ценим, что ты выбрал быть на нашей стороне.       Ифань не прощается с ними. Просто разворачивается и идет прочь.       — Мы обманули его, — в голосе Чанеля отчетливо слышна вина.        Для него стало открытием отношение Фаня к своей паре. Если он помогал Ханю спрятаться, то наверняка думал, что его альфа — чудовище, которым так пугают людских детей. Как и в остальных случаях, это оказалось не так. Ифань не был принцем из сказки, но он любил Ханя, как умел. Если бы тот не сбежал, а пошел на уступки, все сложилось бы иначе.       — Знаю. Но эти слова про связь были не о нем. И тебя и меня там ждут дорогие нашему сердцу люди, и мы обязаны вернуться во что бы то ни стало.       Чонгук не знал, где и с кем сейчас находился Хань, и, ему, по большому счету, было все равно. Его интересовало, чтобы все стаи их общины были едины в своем решении. Он этого добился. Теперь все в руках его человека.