Боль с вишнёвым привкусом

      Не зря ведь говорят, что жизнь полосатая, подобно зебре. Сегодня у тебя белая полоса, завтра — черная. Это ведь обыкновенный природный процесс, заложенный изначально в мозг человека. Но бывает же так, что человек может повернуть этот процесс вспять и взять его в свои руки, контролируя и удерживая белую полосу? Бывает всякое, особенно тогда, когда сильно этого желаешь.       Аарон всю ночь не сомкнул ни одного глаза, перечитывая заявление раз за разом. Он уже выучил каждую строчку, а буквы, выведенные ровным и таким вычурным почерком, расплывались перед его глазами, словно картинки из прошлого. Оно тоже его терзало. Воспоминания о первой встрече с Сарой, о том, как он ее подвозил на мотоцикле до отеля, и как неловко ей пришлось себя почувствовать, когда она узнала, кого именно назвала малышом. Ему так сильно понравилось это слово, что он потом решил употреблять его только к ней, как Вишня ласково называет Сару принцессой, так и он ласково малышка. Она всегда будет его малышкой — нежной, ласковой, красивой. И поверить в то, что она решится на убийство собственного ребенка, он никак не может. Хоть и серьезность, с которой было произнесено это решение, напугало его до потери пульса, до дрожи в коленках.       Нет, его Сара и мухи не обидит. Она просто не сможет, у нее слишком большое и теплое сердце для того, чтобы пойти на такой идиотский поступок. Хотя совершать идиотские поступки именно в ее духе, в этом Хилл убедился уже давно. Только Сара могла издеваться сразу же над тремя людьми одновременно. Мучить ложными надеждами Вишню, безмерно любящего ее, мучить Аарона, ошибившегося, но по-прежнему сильно любящего ее, и себя саму, разрываясь меж двух огней, между двух дорогих ей людей.       — Слушай, Аарон, ты сидишь тут всю ночь и уже все утро. Может быть, домой поедешь? — Аарон устало приоткрыл глаза, приподнявшись с дивана. Он не спал, просто дал глазам отдохнуть хоть немного.       Майкл сел на край кожаной обивки, взглянув на измученного мужчину. За годы общения с ним он ещё ни разу не видел его таким убитым, словно из и так без эмоционального Хилла вытащили все оставшиеся частички жизни, оставив лишь оболочку.       — Тёрнер, не лезь. Твоё какое дело? Хочешь домой? Иди, я тебя здесь не держу.       Аарон посмотрел в сторону выпивки, изо всех сил пытаясь себя сдерживать. Так хотелось взять стакан и залить проблему алкоголем, но совесть к себе и собственному здоровью не позволяла этого сделать.       — Я уйду, а ты полказино разнесешь. И так достаточно Вишни, разнесшего весь свой кабинет. Ещё и бубнил себе под нос в пьяном бреду что-то на подобии того, что уходит из банды. Короче, у мужика крыша съехала, походу. И не только у него одного… Смотри, тебе недалеко до него осталось.       Дракон тяжело вздохнул, посмотрев на Аарона. Тот внимательно рассматривал свои руки, костяшки на них были сбиты в кровь после драки с ягодным. Вены взбухли до предела, явно проступив через кожу. Вообще, Хилл казался напряжённым до предела. Можно было подумать, что стоит только кому-то хотя бы попытаться его задеть каким-нибудь словом, и он взорвется, подобно атомной бомбе, разрушив все на своем пути.       — Поверь мне, я полетел кукухой в тот момент, когда отпустил любимую девушку, пообещав ее Вишне. И с тех пор делаю ужасные вещи, за которые мне просто нет прощения. Так ещё и эта девушка решила меня окончательно добить… Представляешь, она не хочет воспитывать нашего ребенка. Она вообще его не хочет. Это нормально или как?       Хилл обратил на парня пронзительный взгляд, жалобный такой и полный боли. Он искренне не мог понять смысла в столь крайних мерах и всю ночь пытался в этом разобраться, но так и не нашел адекватных причин для принятия такого решения.       — Сара собралась делать аборт? Или чего? Я уже запутался с вами всеми.       Тёрнер устало потёр виски, помотав головой. Давно всего за несколько часов на него не сваливалось столько информации, разобраться в которой ему просто не по силам.       — Ага, прикинь, так просто и легко об этом ещё и заявила. Тип на тебе, Аарон, заявление, ставь свою закорючку и дай мне свободу свалить отсюда, а там, кстати говоря, хер знает где, я избавлю себя от ещё одной неприятности и снова начну жить долго и счастливо. Классно, да, Майки? Вот в такую пизду я попал, понимаешь?       Хилл облокотился спиной об диванную спинку, расслабленно вжался в ее мягкость, ощутив, как сон постепенно утягивает его в свои руки.       — Дело совсем плохо, — Майкл сжал крепко зубы, стистнув кулаки. Он не простит себя, если оставит все, как есть. Он должен помочь Хиллу, ведь именно об этом и говорят их правила, — я знаю, куда она собралась и когда. Ещё больше тебе скажу, я сам купил ей этот проклятый билет. Могу сказать тебе, когда отправится поезд.       — Что? И ты молчал все это время? Говори давай, попробую ее остановить там. — Аарон мгновенно ожил, открыв глаза. Он сделал несколько характерных движений головой, выведя себя из дремлющего состояния.       — Через два часа на местном вокзале. Поезд Сентфор-Балтимор. Дальше разберёшься сам, — Тёрнер встал с дивана, мило улыбнувшись, — а вообще, я вас не понимаю. Давно бы уже взял ее за талию, крепко прижал бы к себе, поцеловал бы и все. Она точно бы растаяла.       Хозяин казино сдавленно улыбнулся и пожал руку Майки.       — Спасибо тебе, — он ещё раз улыбнулся, поправил свой внешний вид и прошел к выходу из кабинета.       Он обязательно должен успеть переодеться и принять душ, иначе уснет где-нибудь по дороге. Да и ехать к любимой девушке в кофте, ношенной уже несколько дней подряд — чистое неуважение. Хилл должен выглядеть сногсшибательно, чтобы только при одном взгляде на него О’Нил растаяла и сама захотела упасть к нему в объятия. Именно так и будет. Он сделает это, иначе смысл ему жить дальше, если рядом не будет ее?       Дома Аарон быстро принял все водные процедуры и переоделся в свой любимый черный костюм. Саре он тоже нравился. Как-то раз он заметил, как она сверлила его своим любопытным взглядом, облизывая при этом безумно сексуально губы. Ее определенно заводят мужчины в костюмах, а Хилл умело воспользуется этой слабостью девушки. По крайней мере, он очень надеется, что хотя бы такая уловка сработает.       Сара стояла на вокзале, задумчиво изучая всех прохожих. Каждый был занят своим определенным делом, постепенно входя в рутину дня. Девушке всегда нравилось наблюдать за людьми со стороны. Можно было заметить множество всяких деталей, которые обычно упускаются при личном общении. Вообще, наблюдение она считала одним из важных аспектов человеческой жизни. Ничто, по ее мнению, не могло рассказать о человеке больше, чем его поступки и поведение в тот момент, когда он считает, что его никто не видит. Люди тогда ведут себя по-настоящему и не притворяются хорошими, не надевают и масок, не улыбаются в лицо лицемерной и язвительной улыбкой. Настоящие, неподдельные эмоции — вот главный спутник тех людей, что остаются сами с собой.       Вот и сейчас ей на глаза попалась влюбленная парочка. Парень и девушка шли в обнимку, держась за ручки. Они мило перешептывались, напомнив ей всеми своими действиями что-то подобное и в ее с Вишней отношениях. Боже, она чувствует себя безумно виноватой перед ним, но на звонки он не ответил и возможности извиниться не дал. Он вообще заблокировал ее номер телефона, перед этим отправив парочку гневных сообщений с общим посланием идти на мужское достоинство. Но она не злится. Нет, прекрасно понимает его. Сама бы поступила так же. Просто надеется, что он хотя бы когда-нибудь сможет её простить. Хотя бы в своей голове, хотя бы в самой старости, но он простит ее и ей станет легче. Если ей вообще может быть легче…       Она села на чемодан, рассматривая падающие вниз хлопья снега. Они летели, словно большие пёрышки, падая на прохожих, на их одежду и растворялись, превращаясь в капельки воды. Все это ей напомнило ее надежды на счастливую жизнь. Они, подобно этим большим хлопьям, ворвались резко в жизнь О’Нил, чуток порадовали ее своим присутствием и также быстро испарились, превратившись в ветер, либо в воздух. Не важно, просто исчезли, словно их никогда и не было. Хотя, может быть, она и сама их от себя отогнала, испортив все свои шансы быть счастливой.       — Девушка, вы, кажется, кое-что забыли. — бархатный и низкий мужской голос раздался чуть позади О’Нил, мгновенно покрыв всю ее кожу мурашками. Теплая одежда показалась слишком холодной в тот миг, когда горячее дыхание обожгло ей кожу в районе шеи, заставив приоткрыть рот от приятного наслаждения.       Она узнает его из тысячи. Плевать, что все их общение заняло срок, равный чуть больше, чем месяц. Плевать, что они так и не смогли узнать друг друга больше, чем то, что имеется сейчас. Она все равно чувствует его энергетику, словно к ней привязали какое-то специальное устройство, способное распознать из миллиона человек именно его. Он стал для нее родным, хоть и поняла она это слишком поздно. Сара боялась повернуться и посмотреть ему в глаза после всего того, что наговорила вчера вечером. Нет, она не вынесет снова пытку этими грустными огоньками цвета молочного шоколада, хоть и мечтает заглянуть в них больше, чем ей кажется.       — Уходи, Аарон, — не поворачиваясь, произносит О’Нил, но мужчина не сдвигается назад, а лишь уверенно идёт вперёд.       Нет, он не для того сюда шел, чтобы так просто сдаться. Он не уйдет отсюда, пока не заполучит ее полностью. Она будет с ним, чего бы ему это не стоило.       — Малышка, и куда ты собралась? Думаешь, там будет проще? Неа, — Хилл сел на корточки, взяв обе женские руки в свои. Ладошки оказались ледяными, и главарь драконов начал не спеша потирать их, пытаясь вернуть им прежнюю температуру, — тебе будет только хуже. Знаешь, сначала может показаться, что ты получишь ту самую свободу, но буквально в тот же день ты почувствуешь, что она тебе была не нужна. Ты хочешь этого? Хочешь прожить свою жизнь одной?       Девушка завороженно глядела в глаза мужчины, не отрываясь от их глубины. Безумные, коварные в какой-то степени, но такие любящие и родные лишь для нее одной. Она ещё не видела, чтобы он смотрел на кого-то другого таким вот искренним взглядом, словно говорящим «ты моя, и я сделаю тебя счастливой». Она и вправду хотела бы быть его и быть счастливой именно с ним, но что-то почему-то её не пускает преступить ту самую грань. Быть может, это совесть проснулась так не вовремя, показывая ей, что не стоило сначала городить столько всякой фигни, а уже потом пытаться быть счастливой и хотеть любви.       — Я хочу быть любимой и любить, а не все это. Аарон, почему у нас нет кнопки, которая могла бы вернуть все назад? — Сара прикрыла глаза, почувствовав, как ее щеки коснулась ладонь, осторожно погладив большим пальцем.       — И что бы ты вернула назад? Я бы, — Хилл задумчиво посмотрел в небо, вспомнив, как О’Нил прижималась к нему весь вечер ее новоселья, пытаясь быть ближе, и как сейчас они далеки от того состояния, — я бы вернул тот день, когда пообещал тебя Вишне. Сейчас я бы этого никогда не сделал. Глупо обещать ту, кого любишь больше всего на свете.       О’Нил поймала себя на мысли, что больше никуда не хочет, кроме как в теплые мужские объятия. Она встала с чемодана, требовательно посмотрев на мужчину. Он принял стоячее положение, осторожно коснувшись рукой ее талии. Притянул к себе и крепко прижал, коснувшись губами неприкрытой шеи. Горячее девичье дыхание обожгло и его шею, заставив его улыбнуться самой искренней улыбкой. Она в его руках, он теперь никуда не не отпустит. Ни за что на свете. Он сделает ее самой счастливой.       — А я бы не стала бегать от тебя к Вишне и наоборот, а сразу же бы выбрала тебя. Только, — Сара отступила назад, вновь увеличив расстояние между ними, — все это сослагательное наклонение и нереально. Мы не сможем вернуть время назад, к сожалению.       Аарон ухмыльнулся. Нет, он не верит этой решительности в женском голосе, с которой она говорит о невозможности вернуть все на круги своя. Язык врет, зато глаза выдают. Они судорожно смотрят то в глаза мужчины, то на его нос, то на губы, то на шею. Они изучают и принимают Хилла, расплываясь в какой-то особой улыбке, словно они принадлежат роботу по распознаванию лиц. Как будто бы в них вложена особая программа, которая при виде Аарона начинает мигать зелёным и выдавать команду «родной человек». Об этом говорят глаза Сары, а не о невозможности быть с Хиллом.       — Зачем же ты тогда носишь мое кольцо? Я ведь подарил тебе его в качестве особой метки, обозначил тебя своей. И ты прекрасно это поняла. Я видел твой взгляд в тот момент. То есть ты считаешь себя моей? И не говори об обратном, ты ни разу не сняла его с тех пор, значит я прав.       Аарон дотронулся пальцами до холодного металла, ощутив знакомое чувство. Сара снова завороженно изучала глаза Хилла, понимая, что сорвётся в любую секунду и пора принять окончательное решение.       — А я и была всегда твоей, просто ты зачем-то сначала упорно это отрицал, мистер серьезность. — она самостоятельно преодолела расстояние между ними, обхватив шею мужчины обеими руками.       Такое интимное касание, нежное и ласковое. Их губы практически соприкасались, горячо обжигая друг друга дыханиями и невыносимостью сблизиться и быть ещё ближе. Как можно ближе.       — Малышка, прошу тебя, давай попробуем сначала? Я хочу создать с тобой семью.       Хозяин казино заметил, какими влажными стали глаза О’Нил. Она стала тяжело дышать, прижимаясь к мужчине как можно ближе, пока не стала тупо тереться об его тело своим.       — Прости меня… Я…я.я не убью нашего ребенка, — сквозь слезы выпалила Сара, ощутив, как нежные губы коснулись ее, оставив лёгкий поцелуй.       — Вот и умничка, — Хилл обхватил ее за талию, подняв на руки. Он осторожно поцеловал шею О’Нил, внимательно изучив каждый миллиметр родной кожи, впитал в себя этот безумный запах кокоса вперемешку с чем-то приторно-сладким. Его любимый запах.       — Я хотела бы ощущать тебя рядом с собой каждый день, — девушка окончательно сдалась, позволив себе излишнюю откровенность, искренне обрадовав тем самым Хилла.       Он уже и не верил, что что-то получится. А она сама решилась на этот шаг и теперь ещё раз показывает свое искренне желание быть с ним. Интересно, и как теперь Аарону перестать улыбаться столь идиотской улыбкой?       — Будешь, я ни за что тебя больше от себя не отпущу. Никогда.       — Никогда-никогда-никогда? — подобно маленькой девочке она повторила слово три раза, улыбаясь при этом так невинно, что мужчине стало так тепло на душе, будто бы и не было всех тех мучений.       — Ох, Сара Кэтрин О’Нил, я сделаю все, чтобы ты больше не задавала мне таких глупых вопросов. И начну с того, что отвезу тебя к себе домой, точнее теперь это будет нашим домом.       Главарь драконов опустил Сару обратно на землю, взял ее за руку, а другой обхватил ручку чемодана, и новоиспечённая парочка двинулась. Рука об руку, тело к телу, чувство к чувству — именно то, о чем они оба так сильно мечтали все это время. И стоило это счастье слишком дорого обоим. Они оба потеряли родного для себя человека, лишились и уйму сил и эмоций, добавили чуток морщинок друг другу, да и нервных окончаний поубавилось у каждого, но зато теперь их ждёт долгая и счастливая жизнь. Жизнь, полная радости и детского смеха, улыбок друг друга и неимоверного счастья.       А Вишня… Вишня обязательно найдет свое счастье, но прежде ему придется покинуть город и больше никогда сюда не возвращаться.       Ягодный стоял на том же вокзале и на той же платформе, наблюдая за картиной со стороны. Ненависть почему-то улетучилась в тот миг, когда Аарон крепко взял в свои руки женское тело и прижал его к себе. Вишня почему-то почувствовал не больной укол в сердце, а что-то похожее на искреннюю радость за собственного друга. Ведь сколько бы он не пытался отрицать, Хилл навсегда останется для него одной из лучшей частей его жизни, как и Сара. Пусть нелепыми были и глупыми их отношения, пусть и строились на лжи, но все равно он любил ее искренне, а она радовалась этому так наивно, что он готов все забыть. Да и смысл держать зло, если чувств никогда и не было? Вишня просто будет сильным, он простит и его, и ее, даже счастья им пожелает где-то в своей голове, но больше никогда не станет сюда приезжать.       Поезд Сентфор-Новый Орлеан пришвартовался к своей платформе, и мужчина, прихватив одну лишь спортивную сумку, зашёл во внутрь, в последний раз взглянув на родной город. Город, что разбил ему сердце, но ровно так же и принес ему столько счастья, сколько не приносил ещё никто.       — Ну что, Ви, к новым свершениям? — бросил он в пустоту своего купе, поднимаясь на верхнюю полку.       Спустя несколько минут средство передвижения медленно двинулось вперёд, а картинка за окном начала расплываться, как и все его мечты и надежды на жизнь и смерть в родном городе. Это был последний раз, когда он вот так вот смотрел на его окрестности через окно транспортного средства… Последний день в Сентфоре, последний день старой жизни, а завтра… Завтра все будет лучше, наверное.       Правда, не знал он ещё тогда, что ему придется вернуться в злосчастный Сентфор три года спустя…