[Утром]
─ А вы слышали о… ─ Да-да, старик Помрой говорил о… ─ Но это же значит, что будет… Именно это Арни слышал целое утро. Он встал пораньше и, совершенно не выспавшийся, решил пойти и поискать старых знакомых, хотя Асану и Софии сказал, что отправится к себе домой на несколько дней, чтобы проверить, какая ситуация там. К счастью, ему поверили, так что отпустили, пожелав удачи. Единственным, у кого закрались подозрения по поводу планов Арни, стала Лилия. Когда Асан и София оставили их один на один, она выразила свое беспокойство по поводу того, что дядя ведет себя несколько нервозно и стал реже улыбаться, а это могло значить лишь то, что он что-то задумал. Почему-то ей не пришло в голову то, что Арни просто мог волноваться из-за того, что произошло ночью, без всяких подводных камней. И она попала в точку… Конечно, Арни не рассказал ей о том, что он хочет сделать, так как не хотел взвешивать на жеребёнка такое количество переживаний, которые, определенно, могли появиться, так как ситуация приобрела странный и пугающий оборот. Теперь же, он шел в сторону границы города, которая находилась, приблизительно, в часе неспешной ходьбы от дома Асана и Софии. Все то время, что он шел, жеребец надеялся встретить хоть одно знакомое с фронта лицо, а потому активно всматривался в лица проходивших мимо него. К несчастью, ему не удалось найти хотя бы одного знакомого, что немного омрачило его, поскольку рушилась догадка о том, что к произошедшему могли быть причастны именно они. Если бы это не подтвердилось, тогда у него просто не было бы догадок. Через сорок минут, Арни был на границе города. Это было одно из немногих мест, которое не охранялось златогвардейцами, которых подослала принцесса-тиранша, чтобы контролировать передвижение не-пони за пределы одного города, ведь, по ее собственным, скорее всего, словам, не хотелось бы, чтобы представители ущемляемой расы объединялись и пытались противостоять ей. День сегодня был холодным… Даже холоднее предыдущих, так что Арни шёл, укутавшись в теплую, довольно грубо сделанную, шубу из шерсти яков, которую он достал у Лизы и то с большим трудом. Когда кобылка услышала о его задумке, сразу начала отговаривать, ведь это было самым настоящим безумием. Жеребец, правда, заверил ее в том, что с ним все будет хорошо, но в глазах своей подруги он видел, что она искренне волнуется за него и за то, что может с ним произойти. А на то были причины… Из всех убежищ, которые Арни помнил еще с тех времен, когда сам принимал участие в ополчении, ближайшее к Коньзани было на юго-западе, неподалеку от города Северхольм. В принципе, основная часть дороги была относительно легкой — около сорока километров можно было просто идти вдоль реки, но потом, когда она достигала своего конца, нужно было пойти несколько восточнее и так еще с десяток километров, примерно, в столько же километрах от самого города. В принципе, Арни нравились подобные длительные прогулки. Несмотря на свой относительно молодой возраст, он уже успел пройти половину Северного-Эквестрийского Царства пешим ходом и даже пытался показать свой нос в самой Эквестрии, но там его довольно быстро идентифицировали, как не-пони, что не давало ему никаких плюсов, только минусы, а потому ему пришлось довольно быстро ретироваться оттуда. Эх, как бы ему хотелось посетить Санкт-Петерсхуф — столицу Северной Эквестрии. Будучи путешественником, — хотя, многие называли его просто бродягой — Арни слышал совершенно разную информацию об этом городе, в том числе и советы, какие места ему следует посетить в первую очередь. Да, он помнил один из тех летних дней, когда милая на вид кобылка с ярким огнем в глазах рассказывала ему о красотах того города. Что тогда надел на голову, чтобы скрыть эти треклятые рожки? Ах да, обычную шляпу, которую собственнокопытно создал из соломы. Кажется, ему тогда было особенно тяжело, поскольку еда у меня кончилась довольно быстро, а ближайший населенный пункт оказался в нескольких днях обычного прогулочного шага. Приятные воспоминания… Они всегда радуют ваше воображение, рисуя перед глазами приятные картины того прошлого, которое вы пережили. Та кобылка, что советовала ему посетить некоторые места в Санкт-Петерсхуфе, кажется, жила в самом Северхольме. Относительно небольшой город, который отличается от Коньзани лишь полным доминированием земнопони. Такая улыбчивая… А запах, что стоял в ее доме, когда она пригласила его на чашечку чая… Этот запах Арни не забыть никогда — густой, горячий, приятный и мягкий запах чайной заварки вперемешку с запахом скошенной травы и некоторых фруктов, что лежали на тарелке на небольшом круглом столике, стоявшим посреди гостиной. Арни сразу понял, что у этой кобылки явно не было проблем с деньгами, хоть, на тот момент, ситуация была гораздо лучше, чем сейчас. И надо же, всего через год произошло то самое ужесточение для не-пони. Как же ему надоел этот строй… Уже десяток лет прошёл с инцидента, устроенного Детьми Звёзд, убившими почти всю царскую семью, сделавшими жизнь не-пони ещё хуже, а после этого никто даже не думал попробовать вмешаться в действующую политику. Пока не появились они — ополчение… Это были несколько небольших отрядов, состоящих, в основном, из горстки грифонов и яков, а потом, несколько лет спустя, в эти отряды начали вступать и сами пони. Время шло, численность подобных отрядов росла, но никто из них не собирался атаковать Кантерлот — столицу всей Эквестрии, в лоб, да и сил не хватило бы, чтобы захватить даже тот же самый Северхольм, и Арни понимал эту неспешность осторожность. А так всех, кто против с нынешней политикой называли детьми в газете. ─ А вот и ты, моя дорогая… — тихо сказал жеребец, когда, наконец-то, вышел к довольно узкой речке. Теперь его путь пролегал строго по ее руслу на юг и аж до самого ее конца. Время уже шло к вечеру, а, следовательно, температура воздуха резко пошла вниз. Вместе с этим, на землю начали падать очень крупные хлопья снега, а вскоре, началась небольшая вьюга. Вот тут Арни понял, что ему лучше устроить привал, чтобы переждать этот каприз природы. Но, как назло, деревьев попадалось не очень много, а если и были, то очень высокими, так что Арни было сложно дотянуться до ветвей, даже когда он стоял на задних копытах. Поэтому, постройка даже небольшого шалаша заняла у него чуть больше часа. Солнце, к этому времени, уже полностью зашло за горизонт, и на землю опустилась холодная тьма. Продрогший и уставший после усложненного строительства своего шалаша, Арни довольно быстро скрылся в нем и завесил вход собственной шубой, после чего соорудил что-то вроде небольшого костра, который смог зажечь с помощью двух камушков и искры, которую он добыл из них. Боже, каких же огромных трудов ему стоило найти сухие ветки, чтобы собрать этот костерок, особенно, при том условии, что с небес падал очень крупный снег, а ледяной ветер застилал глаза и не позволял сделать и нескольких шагов. В это время Арни не раз думал, что стоит плюнуть на все это и повернуть назад в Коньзань, прийти домой к Асану, снова напроситься к нему на несколько дней, выслушать лекцию о том, что он поступил безрассудно, когда решился на все это. Головой-то он понимал это, как понимал и то, что уже было поздно слать все к черту. До чего же нехорошее предчувствие поселилось у жеребца в голове. Произошедшее ни за что не оставят без внимания и начнут искать виновного. Больше всего переживал за Асана, Софию и Лилию. Зная то, какая власть выстроилась сейчас, виновным мог быть кто угодно, а не-пони в особой зоне риска. Так, прокручивая все эти невеселые мысли, Арни погрузился в тревожный сон.***
Утром, к огромной радости Арни, от жуткого ночного снегопада остались лишь сугробы. Отчасти, это была проблема, так как подобное могло сильно затруднить движение дальше, но это лучше, чем, когда холодные хлопья снега летят тебе прямо в глаза. В чем ему повезло, так это в достаточно близком расстоянии от леса. То есть, лесная территория начиналась, примерно, через двести метров от того места, где расположился Арни, а то, где обосновался сам путешественник, было небольшой поляной, на которой росли те самые высоченные деревья. Оставался только вопрос — что делать с шалашом… Понятное дело, что нельзя было оставлять его так, но у Арни закралось подозрение, что при обратном пути, этот малыш еще может ему понадобиться, как перевалочный пункт. Но и была одна параноидальная мысль, что кто-то следит за ним, а потому могут подкараулить его здесь, когда он будет возвращаться. Конечно, можно было использовать иные, более длинные и заковыристые маршруты, которые могут сбить следившего со следа, но это значило, что время на возвращение уйдет гораздо больше, а этого Арни не хотелось. Решение было сложным, но, взвесив все плюсы и минусы, Арни все-таки решил оставить свой шалаш, и тогда началась пора бескрайних лесных лабиринтов. Даже, если идти вдоль реки, в этом лесу все равно можно было потеряться. Отчасти, именно из-за этой особенности этого места, гвардейцы принцессы не рисковали заходить сюда. Радовало то, что именно тут оканчивалась эта бескрайняя, покрытая тонкой коркой льда, река, но вот оттуда начиналось самое интересное — поиски входа в убежище ополчения. Уже через несколько часов Арни дошел до нужного места. Конец реки приходился на еще одну небольшую поляну. Он уже бывал здесь и помногу раз, так что мог сказать, что это место было наиболее красивым только ранней весной, когда появлялись первые подснежники. Предки, как же давно он был здесь в последний раз. Кажется, это было недавно — всего около четырех лет назад, когда он решил выйти из ополчения, что сильно не понравилось их главному — Рамилю. Солдаты называли его «Рамиль Хладнокровный» за достаточно спокойный и расчетливый характер этого жеребца, у которого, по слухам, в роду были чейнджлинги — тот вид не-пони, который был одним из самых ненавистных среди иных рас в том смысле, что в газетах иногда упоминали для профилактики, но с ними проблемы лишь на западе Эквестрии, а здесь вообще в раз год упомянут и то будет чудом. Проблемы Ванхувера не проблемы Петерсхуфа. Даже другие не-пони косо посматривали в сторону эти черных, покрытых хитином существ, похожих на помесь пони и насекомых. Но вот парадокс, несмотря на то, что Рамиль был гибридом пони и чейнджлинга, от своих прародителей он получил не слишком много. Первой и самой заметной деталью, был его рог — немного длиннее, чем у обычных единорогов и искривленный, чем-то напоминающий корень дерева, только словно заточенный, как нож. Другой же деталью были дыры у Рамиля на правом передней черной ноге, отчего ему приходилось носить плотную одежду с длинным ногавом. Остальные же копыта у него были абсолютно обычными — серого цвета, но несколько шире, чем у среднестатистического жеребца пони. Да и сам Рамиль был куда крепче, чем среднестатистический гвардеец Селестии. За что его уважали, так это за его расчетливость и немаленький боевой и стратегический опыт, который и помог всему ополчению провести несколько успешных операций в тылу противника. Будучи отчасти чейнджлингом, Рамиль сильно увлекался особенностями расы одного из своих родителей и узнал, что эти существа могут принимать форму любых живых существ по своему желанию. Долгие годы ушли у него, чтобы освоить эту магию, но, в конце концов, ему удалось, а подобное на стороне ополчения было очень сильным преимуществом. Помнил Арни и то время, когда Рамиль самолично помогал молодым единомышленникам с некоторыми тренировками. Кажется, тогда он даже улыбался, но сейчас, вряд ли… Да и когда ситуация стала накаляться, главнокомандующий начал оправдывать прозвище, которое дали ему солдаты. Было введено множество ограничений, ужесточений распорядка, что не поддерживалось некоторыми из сослуживцев, а потому происходило и так, что некоторые просто уходили из ополчения. Единственное, против чего не был никто, так это заклинание забвения. В первую очередь, это касалось вот таких вот «убегающих» и неважно, пони это был, гибрид или представитель иной расы. За все время, что существовало это ополчение, подобной процедуре подверглись очень многие, однако проверенным солдатам или тем, кто просто умел отлично прятаться и не светился там, где не надо, память сохранялась, но могла быть немного изменена. На всякий случай… И Арни был одним из таких. Рамиль очень уважал его, а потому был не в восторге, когда узнал, что один из его лучших солдат решил покинуть ряды, но против не был, так как понимал, что у Арни есть родственники, которые тоже требуют присмотра. Разумеется, он неоднократно предлагал жеребцу помощь в этом плане, но тот всегда отвечал отрицательно, говоря, что, во-первых, не хочет, чтобы его близкие вообще имели хоть какое-то отношение к тому, что за дела тут происходят, а во-вторых, Арни понимал, что главной преградой к этому будет сами Асан и София, которая, на тот момент только-только узнала о своей беременности Лилией, а наличие маленького жеребёнка — это достаточно большая ответственность. Да и сам жеребёнок не должен переживать те ужасы, которые творились сейчас в мире… — Арнольд Якопониедов? Низкий, почти бас, голос с заметной старческой хрипотцой заставил жеребца резко развернуться. Он знал, на что шел, когда решил вернуться сюда, а потому был готов к чему угодно — драке, мирным переговорам и даже к побегу, но когда увидел того, кто стоял позади него, смог облегчённо выдохнуть. Это был грифон, старый, наверное, как сам мир, однако ещё не растерявший своего яркого, оперения, а седина, покрывавшая только его голову придавала благородности ее обладателю. Арни узнал его сразу — старик Клаус — один из наиболее важных командиров и единственный, среди всех, наиболее близкий к Рамилю Хладнокровному. Старик подкупил главнокомандующего своим умом и крепким духом, и, несмотря на свой возраст, достаточно недюжинной силой. Умный был этот пернатый, причем настолько, что любая библиотека Солнцеграда казалась лишь газетой. — Клаус… — облегчённо выдохнул Арни и приложил копыто к груди. — Прошу тебя, не пугай так больше, иначе мое сердце остановится. — Что ты здесь делаешь? — холодно пробасил старик. — Мне казалось, что ты ушел из наших рядов. Ностальгия замучила или ты по делу? — По… По делу… — слегка запнувшись, сказал Арни. В принципе, он ожидал подобного, прохладного, приема. — Мне нужно к главнокомандующему. — У него сейчас и так дел по горло. — Но это очень срочно. Мне нужно спросить его об одном недавнем инциденте. То есть, имеют ли наши… Точнее, ополчение к тому, что произошло, или нет. Грифон смерил Арни изучающим взглядом, и жеребец, черт побери, знал этот взгляд. В нем не было доверие, только изучение, дабы понять, каковы могут быть мотивы у пришедшего. Клаус и Арни были знакомы довольно давно, но все это уже в прошлом, а потому даже его — разведчика с большим опытом встречали прохладно. — Иди за мной. — сказал Клаус и показал Арни лапой, что тот может идти за ним. Страшная это была лапа… Покрытая бесконечным количеством все ещё красных шрамов и с отсутствующими двумя пальцами. Засада — пронеслось в голове у жеребца, а перед глазами встала картина того, как Клаус с полностью разорванной лапой вернулся в лагерь. — Но предупреждаю, молодой солдат — главнокомандующий вряд ли будет рад тебя видеть. — Я бы не стал приходить сюда, если бы боялся его. — ответил Арни, хотя понимал, что подобными словами может спровоцировать агрессию у старого друга. К его удивлению, грифон улыбнулся. — Хорохоришься, как и раньше. — более мягким голосом сказал Клаус. — Я-то думал, что за время твоего отсутствия, ты немного поубавить темперамент. Как вижу, я ошибся. Арни неловко улыбнулся. Старик был прав — несмотря на годы службы в ополчении и проведенное с семьёй Асана время, он так и не научился говорить более сдержанно и частенько выдавал то, что было у него на языке. Плохое качество, что для солдата, что для обычного жителя с его особенностями. Благо, все ограничивалось лишь подобными высказываниями, так как тайны Арни хранил чуть ли не до потери пульса. — Так что ты хочешь узнать у главнокомандующего? — осведомился старик, когда они проходили мимо довольно плотных и покрытых снегом кустов. — Надеюсь, что узнаю о какой-то ерунде. — туманно ответил Арни. — Многое в мире происходит, солдат, и ерунды тоже. Хотелось бы немного конкретики. — В Коньзани кое-что произошло, и я хотел бы узнать, имеете ли вы отношение к этому или нет. А из всех здесь только Рамиль располагает нужной мне информацией. — М-м-м… Понятно… — протянул Клаус. Арни даже удивился тому, что старик не попытался выведать у него больше, чем он сказал. Такое было или знаком доверия, или поводом для беспокойства, так как сейчас могло произойти вообще что угодно. — А как поживают твой брат и его жена? Насколько я помню, когда ты уходил, она была готова родить. — Угу… — ответил Арни. — У Асана и Софии родилась кобылка — Лилия… — Красивое имя… — Да… Маленькое и жизнерадостное чудо… Я и сам не думал, что настолько полюблю малышку, однако теперь чувствую, что готов самолично перерезать тиранше глотку за благополучие Лилии. — Сильные чувства… — ответил грифон. — Ага, и ещё какие… Лилия, в принципе, тоже показывала, что любит меня ничуть не слабее, однако… — Однако? — Клаус удивлённо поднял седую бровь. — Однако, в ее поведении что-то изменилось некоторое время назад. — Арни довольно быстро принял задумчивый вид. — Жизнерадостность куда-то делась и появилось что-то вроде… Опаски… Да и размышлять она стала не как трехлетний жеребёнок, а как вполне себе взрослая кобылка. — Она тоже не-пони? — Да, а что ли должно быть по другому? — спросил не поняв вопроса Арни. — Возможно, что-то такое было у ваших с Асаном предков. Думаю, это перешло ей. — Да брось… Не припомню, чтобы в нашем с братом роду были гении. — Всякое возможно. — ответил Клаус. Дальнейшая дорога прошла в тишине, да и заняла не так много времени, как думал Арни. Как говорится, за хорошей беседой не замечаешь, как летит время, так что уже через несколько минут, как показалось жеребцу, они с Клаусом вышли к достаточно большой поляне, на которой располагалось неплохое такое количество палаток. Возможно тут сыграло то, что Арни долго не появлялся в этом месте однако жеребец мог сказать, что до сего момента, ему помнилось, будто бы палаток было в несколько раз меньше. Да и сам лагерь преобразился, превратившись во что-то вроде небольшого военного городка, которому лишь не доставало простых жителей, ибо теми кто населяют его было сплошь члены ополчения. Удивительно, но на такое большое количество палаток, было не слишком-то и много жителей, которые могли на них претендовать. Да и сами палатки были достаточно крупными — по двое или трое спокойно бы вместились, а потому такой размах лагеря стал для Арни большим вопросом. Оглядывая окрестности, пока Клаус провожал его до нужной палатки, Арни подмечал про себя, что среди всего населения, больше всего было именно не-пони. Обычных, или же, чистых пони, можно было пересчитать по пальцам на лапах немногочисленных грифонов, потомки тех, кто жил ранее на побережье Каменного Моря, которых Рамилю каким-то образом удалось переманить на свою сторону, ведь эти пернатые существа, пусть и подвергались ущемлению со стороны Селестии, были чересчур свободной расой, которая редко кому-нибудь подчинялось, а проблемы других их не интересовали, главное чтобы богатства не трогали. Это был и плюс, и минус, как считал Арни, — грех отказываться от помощи, когда дело начинает вонять мертвечиной. Таких, как сам жеребец, то есть, скрещенных, тоже хватало, и каждый отличался от своего сородича, или товарища. Увы, но среди тех, кого увидел Арни, он не заметил тех, кто когда-то служил вместе с ним, хотя и надеялся встретить хоть одно знакомое лицо. Тут дело даже не в старой дружбе или чем-то подобном. В первую очередь, подобные индивиды, могли слегка помочь Арни разобраться в том, что происходит в последнее время. Однако, из всех знакомых, он встретил только Клауса, да и тот знал не слишком много. Или же не хотел говорить. Старик был слишком аккуратен, чтобы вот так просто распространять информацию кому-либо из пришедших. Даже старым знакомым он доверял без особого энтузиазма, что уж говорить о новичках. Арни это понимал, как и то, что его может ждать серьезный допрос на предмет того, является ли он шпионом для проклятой тиранши. На слово тут верить не принято… Единственными, кто выделялся из общей толпы, оказались кобылка с жеребёнком. Было видно, что они далеко не солдаты и тем более не разведчики, — хотя, кто бы не поверил малолетке, лет, может, пяти или семи — а простые гражданские, которых черт знает как занесло в эти леса. — Их нашли в лесу около недели назад. — сказал Клаус, заметив, что Арни остановился и начал с интересом разглядывать неизвестных. — Мать и сын… Она была ранена, но наш врач сумел поставить ее на копыта, молодой солдат, а малой. Он не отходил от бессознательного тела матери, и именно благодаря нему мы нашли их. Они бы умерли, не приведи мы из сюда. — Но это же пони… — непонимающе сказал Арни. — То есть, чистокровные… Что они делают в этой глуши? — Убегали от преследователей. — пояснил старый грифон. — Ага, — саркастично хмыкнул Арни, — Рамиль бы ни за что не поверил в это. — Они не поверил и произвел допрос. Сам понимаешь, нам шпионы не нужны, но, как оказалось, эти двое — невинные свидетели. Отец мелкого — солдат СЭЦ, а потому для его жены не было секретом, какие, порой, ужасы ему приходилось вытворять. Малой этого не знал, но в один момент, когда они с матерью ушли ближе к лесу, — не помню, вроде бы, растений каких-то набрать — они нашли и своего кормильца, и нескольких других солдат, которые поймали нашу разведчицу. Думаю, что они с ней пытались сделать, объяснять не нужно. — Арни понуро опустил голову и покачал ей из стороны в сторону. — А дальше… Терпеть, видимо, не мог свою семью, урод этот… Ну и сказал своим, что они могут делать, что угодно и с ней, и с ним. Малого убить хотели, а ее… Для утех использовать… Эти слова Клаус произнес так, будто они выходили из него с боем. Арни понимал его — жеребца и самого ярость взяла, когда он услышал подобное откровение. Это же какой сволочью надо быть, чтобы вот так перечеркнуть все, что было в твоей семье? А ради чего? — Ее попытались схватить, — продолжил грифон, — однако удача была на ее стороне — ей удалось ускакать, но один из уродов подстрелил ее из аркебуза. Бедняжка истекла бы кровью, не найди мы ее сына, а потом и ее саму. С тех пор, она с нами. Говорит, что не хочет возвращаться домой, так как боится, что муженёк найдет их и закончит то, что начал. — Урод… — сорвалось с уст Арни. Ярость и обида за этих невинных обрушилась на него подобно камнепаду, а перед глазами встала картина того, что подобное может произойти и с его родными, если они не будут аккуратны. Они там, а он здесь — ушёл, словно сбежал, как крыса. Боже, пусть бы они были в порядке… — Мне понятен твой гнев, Арнольд, однако уже ничего не изменить. Всякая мразь существует в мире и неважно, кто руководит ей — тиран, которому собственное эго важнее всего, или добрый правитель, которым можно легко манипулировать. Пока это остаётся безнаказанным, такие монстры будут ходить по нашей земле. — Сомневаюсь, что это вообще станет наказуемо… — сквозь зубы процедил Арни. — Нельзя терять надежду на лучшее, друг мой. По крайней мере… — Я это знаю, Клаус, однако… — жеребец вновь умолк. Вновь, ему стало противно от того, что он ушел. Нужно было взять всех с собой — так была бы уверенность, что со всеми все будет в порядке. — Однако, я знаю, что ты скажешь… Потому, давай пойдем дальше, но повторю свое предупреждение — главнокомандующий, скорее всего, не будет рад тебя видеть. В последнее время он стал куда более жёстким в своем командовании. — Ситуация обострена, так что я его понимаю. — ответил Арни, и они с Клаусом вновь пошли в сторону нужной им палатки. — Нужно готовиться к худшему. — Многие наши товарищи тоже понимают это, однако, подобное руководство не всем по душе. Многие ушли из наших рядов, после тебя. В том числе, и друзья. — Я уже успел заметить… — невесело подметил жеребец. — Жаль, что они ушли… — Это их выбор… — голос Клауса наполнился сухостью, будто бы, теперь, ему было все равно на судьбы ушедших. — Кроме того, все они прошли через забвение, так что… — Рамиль подверг их забвению? — переспросил Арни. — А как ты думал, молодой солдат? После твоего ухода, у нас появилось много той информации, которой могла бы воспользоваться Селестия, а то, что знал ты было уже не таким нужным, потому главнокомандующий отпустил тебя без вышеописанной процедуры. — То есть, мне повезло. — неловко улыбнулся Арни. Клаус лишь угрюмо хмыкнул. — Я бы не считал это везением, скорее, счастливым стечением обстоятельств. Ты был на хорошем счету у Рамиля, а потому он верил тебе, как и тому, что ты, скорее, погибнешь, нежели присоединишься к тварям. — Да уж… Опять наступила неловка тишина. И если по лицу Клауса было сложно понять, о чем он думал, так как долгие годы службы он научился обходиться без эмоций, то вот Арни продолжал думать о том, как бы не случилось ничего страшного. И чем больше он думал, тем сильнее становилось чувство паники и желание развернуться и уйти. Однако, ему надо было выяснить, имеют ли его бывшие товарищи отношение к тому, что произошло. — Тебя что-то беспокоит, молодой солдат? — голос Клауса вывел Арни из болота невеселых мыслей и вернул его к реальности. — А? А, нет, все в порядке… Просто, задумался о своем. — Ты думаешь о своей семье, не так ли? — Так заметно? — неловко улыбнувшись спросил Арни. — Это не то чтобы заметно, хотя и это тоже, — просто очевидно… Ты думал о своей семье, когда уходил из наших рядов. Точнее, о семье своего брата. — Его семья и моя тоже, так что понятное дело — я волнуюсь о них. Думаю, ты и сам понимаешь, что они в зоне риска, особенно, после того, что произошло в Коньзани. — Подрыв церкви? — уточнил Клаус. Арни удивлённо посмотрел на него, но потом в его взгляде появилась ясность. — Разведчики? — Простая перестраховка на случай, если случится что-то страшное. Сам понимаешь — никто из нас не хочет, чтобы наш лагерь был обнаружен. — Понимаю, Клаус, понимаю… Новичков послали или уже бывалые отправились? — Бывалые… Рамиль не доверит такую операцию новичкам. — Осторожничает. — сказал Арни. — Помнится, раньше, он был куда более лояльным к новичкам. — Ты застал лучшие времена. Сейчас же, все несколько иначе. — Понятно… — Даже не будешь спрашивать, что не так? — Нет… Рамиль сто процентов будет подозревать, что я, не дай боги, стал шпионом тиранши, а потому мне не стоит спрашивать лишнего. — Ты не очень хорошего мнения и о себе, и о главнокомандующем. Арни невесело усмехнулся, — а чего ещё ожидать от Рамиля? Он устраивает проверку всем пришедшим, а раз устроил ее и тем невинным, то мне тоже устроит. — Если хочешь, я могу… — Не-не-не… Только себя под удар поставишь. Ты же знаешь Рамиля — он делает всё, согласно своим же инструкциям. — Это да… — задумчиво ответил Клаус, почесав затылок. — Думаешь, что он сделает исключение для тебя? — Не… Об этом и речи быть не может, да и я готов пройти все это, если понадобится. — Ты смел, как и всегда. — с искренним уважением сказал Клаус. — Радует, что ты смог сохранить это качество в себе. Арни предпочел промолчать. Несомненно, ему льстило, что старик так думал о нем, однако он уже давно научился игнорировать лесть, ведь, поддавшись ей, можно было упустить некоторые важные детали, а в его, теперь уже, бывшей работе, это было недопустимо. Удивительно, что слова старика показались ему лестью, хотя это была обычная похвала. Старые привычки, видимо, все ещё дают о себе знать… Уже через несколько минут Клаус и Арни стояли у одной из палаток. Она отличалась от остальных, в первую очередь, своим размером — намного больше тех небольших «полевых домиков», как их, шутя, называл поняк. Переведя взгляд на своего товарища и старого друга, Арни увидел, что тот лишь утвердительно кивнул, после чего расправил свои крылья и улетел куда-то вглубь лагеря. На лице жеребца появилась улыбка. Грифон был стар, однако все ещё не растерял всех своих сил. Полезный солдат… Вообще, в сопротивлении было достаточно солдат, которых можно было назвать «бесполезными». К примеру, это могли быть те, кто получил достаточно серьезные травмы во время операций. Одним из таких примеров может послужить лишение конечности… В особенности, то сказывалось на грифонах, которые могли атаковать с небес. Если была потеряна лапа — это не так страшно — можно приноровиться использовать аркебуз одной лапой, а вот, если речь идёт о крыльях… Подобное угнетало даже не столько потому, что тебя могут просто выкинуть без памяти, а потому что крылья для грифонов были намного важнее, чем та же часть, скажем, для пегасов. Хотя, этот вид пони, пожалуй, единственный, кто может понять всю боль, когда у тебя отбирают нечто такое… Рождённый летать не может ползать — это про них. Непередаваемое ощущение, когда ты взмываешь вверх, а прохладный воздух освежает твое лицо… Чувство скорости, когда летишь вниз и приятное будоражащее ощущение, когда успеваешь раскрыть крылья в сотне метров над землёй и начинаешь парить. А какие виды открываются с высоты, м-м-м… Жизнь с этими ощущениями просто волшебно, однако… Однако, однажды происходит то, что навсегда забирает это… Что-то подобное произошло и с Клаусом, когда Арни ещё был совсем зелёным и толком не разбирающимся во всей ситуации. Как он вообще попал в ополчение? Этот вопрос он и сам задавал себе не раз. И ответа так и не нашел… До своего вступления, Арни был, можно сказать, своей противоположностью. Не полной, конечно, но куда большим пацифистом, нежели сейчас. Служба сделал из него куда более выдержанного и рассудительного скрещенного, а после того, что произошло с Клаусом, он только больше убедился в том, что обычным пони нет абсолютно никакого дела до других. Это была небольшая разведывательная операция. Рамилю доложили о том, что неподалеку был кто-то замечен. Вроде бы пони, доложили ему. Стражник или разведчик с той стороны — сказать было сложно, так как его тень быстро скрылась, однако доложено было, и Хладнокровный немедленно снарядил небольшой отряд, в который входили Клаус с Арни. Дело было небольшое, поэтому такому новичку, как товарищ Якопониедов, было разрешено проявить себя, так сказать. Почему-то никто даже не задумался о том, что их могут там поджидать — задача была в том, чтобы просто проверить то место и не более, а потому и снарядили их не слишком хорошо — лишь у парочки солдат были аркебузы, а количество бумажных патронов. в которых находилось и пуля и порох было мало. Конечно, и с таким оружием можно было попытаться отбиться от небольшой группы, но… В один момент наступило нечто такое, чего можно было ожидать в последний момент — Клаус, будучи грифоном достаточно зорким, несмотря на свой, уже тогда, приличный возраст, осматривая окрестности, пытаясь выловить хоть малейшее движение, не заметил того, что было у него под клювом. Хорошая раса — грифоны… Их скорость, а у некоторых зрение, могут сослужить хорошую службу, однако, они весьма свободолюбивые. Ей-богу, даже самый мудрый или глупый грифон, когда кто-то попытается у них забрать свободу и сказать, что они рабы чьи-нибудь, будет сражаться за свободу до конца, если даже умрёт. Сложно, подумать обычному пони, что даже такие, весьма королевские, существа, могут совершать глупости. Вот и Клаус совершил глупость… Глупость, которая стоила ему лапы… В один момент, Клаус просто замер на месте, показав остальным, чтобы они остановились, поле чего сказал, что что-то, или кого-то, видел, и сделал два довольно быстрых и широких шага вперёд, но не успел сказать, что тут находится много солдат, и одиночке лучше сдаться без боя, как что-то с силой щелкнуло, и Клаус оказался на земле. Тут же изо всех щелей начали вылезать царские солдаты — достаточно легко снаряженные и все теми же аркебузами, однако их количество в пару десятков штук — хотя Арни готов был поклясться, что их там было куда больше, просто другие ждали иного момента — сыграло свою роль. Началась перестрелка, в которой солдаты ополчения были в самом невыигрышном положении. Их было меньше — силы неравны, однако Арни что-то ударило в голову. К тому моменту, он уже успел привязаться к Клаусу. Считал его кем-то вроде своего учителя, который и помогал ему осваиваться в этой новой для него стезе, а потому, когда главный в их отряде скомандовал отступать, поняк понял, что они собираются оставить Клауса здесь — на растерзание атаковавшим. Несколько ополченцев уже попали под снаряды и часть из них уже никогда бы не встала, однако бросать вот так ещё живого товарища, которого только чудом обходили все снаряды, он не смог, а потому рванул вперёд, подцепив аркебузу с уже мертвого солдата, — кем он был — своим или чужим, Арни не обратил внимания — пошел на пролом. Как пользоваться аркебузой он знал только в теории, а потому действовал в слепую, однако адреналин и навязчивая мысль в его голове о том, что он должен помочь Клаусу, гнали его вперёд. Ему удалось разобраться с оружием довольно быстро — ему даже удалось подбить пулями пару солдат. Вскоре, он уже был рядом с грифоном. Вот тут ему стало страшно — лапа грифона была практически не видна за брызгами крови, однако, что стало причиной этого он не понял — не до того было. Не произнеся ни слова, Арни буквально потащил раненного Клауса на себе. Удивительно, но преследователей не было. Они просто исчезли… Так он и донес грифона до лагеря, после чего к раненному сбежались лагерные врачи, которые оттащили его в лазарет. Арни тоже забрали, так как тот из-за подобного был не в себе. Шоковое состояние — штука мощная… И вот уже в лазарете к нему буквально подлетел главный в их отряде. Арни не помнил, что он говорил ему, но явно что-то недоброе, так как новичок пошел против прямого приказа, чем подверг себя и отряд опасности, поскольку находились те, кто хотел оттащить его с того места. Арни же было не до этого… Он просто думал о том, что смог… Смог пережить перестрелку с противником, что превосходил их, и не только остался жив, но и смог вытащить товарища… Тогда-то Рамиль Хладнокровный заговорил с ним впервые. Он остановил нападки от командира отряда и приказал ему «выйти и проветрить голову». Тот попытался было возразить, указывая на действия новичка, однако Рамиль быстро прервал его, и разгорячившемуся пришлось удалиться. Тот день стал отправной точкой для более близких отношений между Рамилем и Арни, чем командир-подчиненный. А вот Клаусу повезло меньше. Арни узнал об этом уже значительно позже, когда смог прийти в себя, и врачи убедились в его нормальном состоянии. Ему рассказали о том, что причиной серьезной травмы лапы грифона послужил капкан… Только вот, это капкан был несколько переделан, за счет чего была увеличена сила, с которой капкан захлопывался. В итоге, Клаусу просто уничтожило лапу, а несколько пальцев оторвало. Собрать конечность врачам удалось, однако те пальцы, что были оторваны, так и остались оторванными, а сама лапа… Теперь она представляла собой весьма жалкое зрелище… Покрытая многочисленными шрамами, абсолютно непригодна, для того, чтобы что-то брать или даже наступать на нее, однако Клауса это, казалось, вообще не смущало. Как не напрягала и довольно сильная хромота, которая появилась с того дня. Однако, лапа была не единственной частью старика, которая пострадала. Под раздачу попало ещё и крыло, однако тут Клаусу повезло больше — повреждения были не настолько серьезными, чтобы он перестал летать. Справедливости ради, стоит сказать, что Клаус рассказывал о том, что ему предлагали отрезать пострадавшую лапу, точнее, уничтоженную капканом часть. Да, это определило бы его в «бесполезные солдаты» с позиции использования оружия, он мог продолжить разведку с небес, так как крылья, как уже было сказано, остались целы. Только вот тут вступило в силу природное упрямство Клауса, которое касается подобных вопросов, и он начисто отказался. Врачи не стали с ним спорить, однако предупредили о возможных последствиях, в том числе и смерти от потери крови во время процедуры. Грифон, к тому времени, уже потерял достаточно алой жидкости, а потому риск возрос в несколько раз. Однако, операцию провели, и она кончилась благоприятно. Несколько месяцев спустя, Арни спросил Клауса, почему тот не согласился с врачами, на что старик лишь тихо усмехнулся. — Это — моя лапа, молодой солдат… — сказал Клаус. — И только я решаю, что мне с ней делать. Они сказали мне, что могут попытаться восстановить ее, и я дал им шанс. А отрезать — это всегда успеется. Да и кроме того, отрезали бы они мне лапу. И что дальше? Я мог бы уйти в воздушную разведку, хотя и сейчас исполняю свои обязанности там, но без лапы тяжеловато использовать наше оружие. Скажешь, можно было бы палку привязать веревкой к отрубленной лапе и спокойно ходить, в смысле, без хромоты и прочего? А толку от такого тогда? Аркебуз не возьмёшь — нужно две лапы, чтобы стрелять с него, а перезарядка… Уф… Даже думать не хочу об этом… Да, сейчас я хромой, однако я могу выполнять этой лапой все то, что я делал и ранее. Да, труднее, однако не невозможно, а хромота… Думаю, я свыкнусь с ней со временем. Арни этой позиции не понял, но решил не спорить. А потом… Потом, это все забылось, а покалеченная лапа перестала вызывать сожаление. На нее стали смотреть с юмором, а некоторые, порой, подкалывали старика Клауса, но так… Без злобы… Грифон, в принципе, и сам был не против подобных шуток, — что уж говорить, автором некоторых был он сам — а с происшествием времени это и вовсе забылось за более важными делами. Несмотря на то, через какой ужас пришлось пройти Клаусу, Арни находил последующие события и подшучивания, связанные с этим, достаточно светлыми. Хорошие воспоминания о хороших деньках, проживая которые, некоторые, порой, забывали о том, что вообще происходило вокруг них. И Арни на секунду забыл, зачем пришел в этот лагерь, однако, с небес на землю его вернуло нечто, вырвавшееся из палатки Рамиля на огромной скорости. Как следствие, двое столкнулись… — Эй, смотри, куда… — начал было Арни, но врезавшийся в него субъект перебил его: — Простите, пожалуйста, я не думал, что снаружи может кто-то стоять… Голос его был странноватым — высоким, как у жеребят, но с хрипотцой и изломом, присущим подросткам, у которых только-только начал ломаться голос. А его носитель только страннее. Арни долго служил в сопротивлении, но до сих пор ему не представлялось увидеть подобного субъекта. Может, он и видел их ранее, но не обращал внимания, либо же они были замаскированы настолько хорошо, что не бросались в глаза. С виду, вылетевший изнутри палатки был ближе к грифону, но имелись пару задних копыт. Ростом он вышел не слишком большим — немного ниже Арни, да то широким он был… Как-то не по-грифоньи… Зато сложенные огромные коричневые крылья с большими перьями, которые явно не были похожи на перья пегасов, очень сильно выделялись на общем, весьма невзрачном фоне. Однако, помимо крыльев, одними из самых ярких частей этого товарища были, во-первых, белый, как снег, воротник на шее и лапы вместо передних копыт, а также имелся клюв. Ну точно, как у грифона… Наполовину пони, наполовину грифон… Редкий экземпляр… — О-о-о… — протянул голос скрещенного, который вывел Арни из откровенного разглядывания своего нежданного знакомого. — Вы, должно быть, Арнольд Якопониедов? — Мы знакомы? — спросил Арни первое, что пришло ему в голову, хотя на языке вертелось слишком много разных мыслей. — Нет… — тут же стушевался парнишка. На вскидку, жеребец дал бы ему не больше семнадцати лет. Хотя, за свой, не слишком большой и не слишком маленький срок жизни, он не обзавелся достаточными знаниями в том, какого возраста может быть тот или иной субъект. — По крайней мере, лично… Позвольте, исправить это… Меня зовут Артур. Наверное, вы заметили, но я не совсем пони, а наполовину грифон. — Заметил. — дружелюбно улыбнулся Арни. — Интересно узнать, откуда вы про меня знаете, товарищ. — Главнокомандующий частенько ставил вас в пример, когда отчитывал нас, новичков. — несколько смущённо ответил Артур. — Сколько тебе лет, солдат? — более официально, командирским голосом, спросил Арни. — Не слишком много — всего лишь пятнадцать, однако жизнь моя была куда более тягостной, чем представляют мои одногодки. Матушка-то моя стала жертвой нападков из-за того, что батька мой-то… Грифон… Понимаете? — Да, дружок, понимаю. — снисходительно улыбнулся Арни и похлопал молодого солдата по плечу. Он и сам был на его месте — на месте жертвы издевательств, как сейчас происходит, также как и его брат, который ещё больше походил на его прародителя-яка. Правда, кто им был, ни Арни, ни Асан не знали — их родители погибли довольно рано. — Вы, наверное, считаете, что я поступил опрометчиво, раз пошел в ополчение столь юным? — спросил Артур. — Наверное, скажете, что я должен защищать своих братьев или сестер, помогать родителям, но с тринадцати лет я круглый сирота. — Солнечная Церковь? — это было единственным, что спросил Арни, так как понимал, что, если не фанатики, то солдаты могли убить несчастную кобылку. — Нет, что вы, товарищ… Болезнь страшная напала на матушку, ну и… А братьев или сестер, у меня нет, так что и терять тоже некого. И так как я один в этом мире, который полон угнетения таких, как я, то я приложу все усилия, чтобы нас начали уважать. — Ты не обижайся, солдат, но то, что ты говоришь — это всего лишь слова, которые нужно подкреплять делом. Как я понимаю, ты тут совсем недавно, да и по твоим же словам, вы совершаете много ошибок. — Про «много ошибок» я не говорил… Просто сказал, что нас, как салаг, порой, отчитывают. — Ладно-ладно, прошу за это прощения. — Но, справедливости ради, стоит сказать, что мы действительно совершаем ошибки. Но кто же их не совершает? — Артур усмехнулся, а потом слегка боязливо оглянулся на палатку. — Хотя, в последнее время, главнокомандующий особо остро относится к ошибкам. — Все настолько плохо? — Ага… Несколько наших товарищей доложили о том, что вы подходите ещё за несколько сотен метров до того, как вы подошли к месту, где вас встретил товарищ Клаус. Он сам вызвался узнать о целях вашего прибытия, но именно главнокомандующий разрешил вам находиться на территории лагеря, исходя из ваших заслуг в прошлом. Вы уж простите, что так недружелюбно, но, сами понимаете… — Да, понимаю… Видимо, все гораздо хуже, раз Рамиль так ужесточил свое правление. — Может и так, а может и… — Может, что? — не понял Арни. — Ну… Сами понимаете… Главнокомандующий, он же… Он тоже скрещенный… Да ещё из той расы, о которой толком ничего не известно… Может, это как-то влияет на его решения? — Рамиль и до этого ужесточения не был особо теплым в общении, так что, то, что происходит сейчас, нельзя назвать чем-то сверхъестественным. Так что, если хочешь добиться его расположения к себе, не стоит поливать его дерьмом из-под тешка. — Я и не… — воскликнул было Артур, но тут же стушевался. — Я не собирался говорить плохого о нем, товарищ. — Ладно, закроем эту тему. Как там Рамиль, если не считать того, что происходит в лагере? — Не знаю, каким главнокомандующий был ранее, до моего вступления, но сейчас он очень подозрителен и не доверяет практически никому. Говорю же, даже вам он позволяет быть здесь только из-за прошлых заслуг. Не отдай он приказ не трогать вас, вы бы уже были мертвы. — Ясно… А что с нашим солдатами? То есть, Рамиль куда-то направлял их? — М-м-м… В Коньзань нескольких разведчиков направил, но дам им строгий приказ: «Никого и ничего не трогать, а только наблюдать», так что, если вы хотите спросить о подрыве Церкви, то это не мы. — Быстро информация тут расходится. — улыбнулся Арни. Артур тоже выдавил из себя улыбку. — Это наша работа. — гордо сказал полугрифон. — Значит, ты тоже разведчик. — Артур слегка пошевелил крыльями. — Ну, не такой маневренный из-за крыльев, но достаточно быстрый, чтобы ускользнуть от ненужных взглядов. — Ха-ха, понимаю-понимаю… — засмеялся Арни. — Эх, мне бы такие крылья, как у тебя… Да и большинству наших остолопов они бы тоже не помешали. — Ну, это как посмотреть, товарищ Якопониедов… — Можно просто Арни. — улыбнулся жеребец. — И давай на «ты» — я не настолько старый, чтобы ко мне, как к старшему обращаться. — Я понимаю, но… Всё-таки, вы старше меня, да и сделали для этого места больше, чем я, так что… Ладно, я постараюсь, конечно, но… Кхм… Так вот, это как посмотреть, товарищ Яко… Кхм-кхм… Арни… Это, как посмотреть, Арни… Крылья-то у меня большие, сильные, но очень громоздкие… Если места мало, расправлять их неудобно, так что… Своих минусов хватает… — М-да, что ж… Мне нужно зайти к Рамилю, так что… — О, да-да-да, конечно… — затараторил Артур и отошёл в сторону. — Проходите, конечно, только… Учитывайте то, что товарищ главнокомандующий не в слишком хорошем расположении духа. Особенно, после того, что произошло с Церквями… — Понимаю… — ответил Арни и подошёл ближе к входу внутрь. — Но я просто должен узнать правду. С этими словами, жеребец вошёл внутрь. Помещение, которое открылось ему, мало чем отличалось от того, что видел Арни те года назад, когда сам состоял в рядах ополчения — достаточно скромная, но, одновременно, куда более богато обставленная комната, окружённая тканевыми стенами. У дальней стены стоял огромный деревянный стол, который, пожалуй, был самой яркой частью всего убранства личных покоев главнокомандующего ополчения. На этом столе было все, начиная от простой чернильницы и заканчивая огромной картой, на которой, даже с того расстояния, на которой стоял Арни, было видно несколько особо жирных отметок. А во главе всего этого, с позволения сказать, безобразия, находился и сам хозяин этой палатки — весьма коренастый пони, чье тело было укутано во что-то, похожее на плащ цвета светлой мешковины. Оно же закрывало и его копыта, на которых находились дыры — какие-то крупнее, какие-то чуть меньше. Арни видел их, но не задавал вопросов — считал это ненужным для него, да и не слишком корректным по отношению к главнокомандующему, однако Рамиль сам рассказал ему о них. — Знаешь, друг… — говорил он своим низким и холодным, как глыба льда, голосом. — А ведь я никому не рассказывал об этой своей особенности. — Арни отчётливо помнил, как, на этом моменте, Рамиль слегка закатил ногав на своем правом копыте. На жеребца (Арни) уставились несколько дыр в плоти главнокомандующего. — Эти дыры… Те, кто видел их, говорят, что я, должно быть, тяжело раненный в бою и так далее, однако, они со мной, сколько я себя помню. Если ты думаешь, что они причиняют мне боль или даже малейший дискомфорт, ты ошибаешься. Эти дыры… Они просто есть… Так же, как рога у единорогов, например… Хотя, и у меня тоже есть рог, пусть и отличающийся от «классического», так сказать. Тот же плащ, тот же холодный взгляд двух небесно-голубых глаз, которые были одним из немногих украшений этого покрытого многочисленными шрамами лица. Рамиль редко на кого обращал внимание, если те сами заходили в его палатку, считая, что пришедший сам может называться и огласить свои цели. Смерти он никогда не боялся и был просто превосходным солдатом, так что просто убить его тоже было той ещё задачей. — Я же сказал тебе, Артур, что не собираюсь выслушивать… — тут Рамиль сделал исключение из своих же правил и поднял голову. На секунду, в его взгляде появился интерес. — Так-так-так… Арнольд Якопониедов… Значит, меня всё-таки не обманули, когда сказали, что ты находишься на границах, а потом и в нашем лагере. — А я ожидал, что меня встретят весьма прохладно, товарищ главнокомандующий. — ответил Арни. — Хм… Удивительно что ты все ещё зовёшь меня по моему званию здесь, бывший прапор. Мне казалось, ты начнёшь выражаться иначе. — Старого пса не научишь новым фокусам. — с лёгкой улыбкой ответил жеребец. Рамиль холодно хмыкнул. — Ты не настолько стар, Арнольд… Ну да хватит об этом — ты же пришел не просто так… Или же я с концами ушел в паранойю, как думают некоторые мои солдаты, и везде вижу подвох. — Нет, тебя не подводит чутье, Рамиль, — я действительно хочу кое-что у тебя спросить. — Ты же понимаешь, что, после того, как я скажу тебе все нужное, мне придется подвергнуть тебя процедуре допроса, а вокруг лагеря сторожат самые опытные бойцы. — Мне нет смысла убегать, и ты это знаешь. Как знаешь и то, что я ни за что не присоединюсь к нашим противникам. — Тебе могли пообещать то, отчего отказался бы только сумасшедший. — ответил Рамиль встал из-за стола. — Например, деньги, кров… Безопасность для родных, в конце концов. Помнится, ты покинул наши ряды ради того, чтобы не впутывать во все это своего брата и его жену, которая была готова родить дитя. Так почему бы тиранше не сыграть на этом? — А откуда ей знать об этой моей стороне, если я нигде особо не показывался. Да и всех остальных из тех, кого можно назвать знающими, ты, скорее всего, подверг процедуре забвения, а меня оставил с моими мозгами только потому, что информация, которая была у меня, являлась неактуальной на момент моего ухода. — Это да, но… Ты мог сдать местоположение нашего лагеря… К примеру… — Тогда, вас бы уже нашли, Рамиль. Возможно, ты полностью разуверился во всех, однако за моими плечами долгие годы честной службы, как твоего лучшего разведчика. Да и я все ещё скрещенный, так что… К таким, как я и ты отношение все ещё не поменялось, а потому у меня нет стимула идти против тех, с кем бок о бок воевал против несправедливости в адрес подобным нам. Достаточно убедительно? — Пойдет… — хмыкнул Рамиль более снисходительным голосом. Нет, в его планах не было отмены процедуры допроса, однако Арни было необязательно держать эту мысль в своей голове. Нужно было подобраться поближе к нему чтобы расслабить его бдительность. Все-таки, он был одним из лучших… — Итак, товарищ бывший прапор… С чем же пожаловали в наши далёкие края? — Подрыв Солнечной Церкви в Коньзани. — лицо Рамиля приняло страдающее выражение — одна из немногих эмоций, которую он показывал. — Это ваших копыт или лап дело? — Не поверишь, но ты уже десятый, кто спрашивает меня об этом. — раздражённо ответил Рамиль и резко подошёл к Арни. — И это только за этот чертов день! Проклятые недели какие-то… То эти, беженцы, черт из побери, то этот подрыв, то ты спрашиваешь меня об этом… — Не спрашивал, если бы в Коньзани не жили мои брат с его семьёй. — Хм… То есть, все ради семьи, как и тогда, когда ты уходил? — Разве могло быть иначе? — Все возможно… — И ты проделал весь этот путь от Коньзани до нас ради того, чтобы задать этот глупейший вопрос? Но да ладно… Мой ответ нет… Это не наши товарищи устроили тот подрыв, что бы ты там не подумал для себя. Или, несмотря на слухи, которые могли долететь до твоих ушей. — И мне стоит верить? — спросил Арни. — Стоит… — ответил Рамиль. — Не веришь на слово — найди доказательства нашей вины и тогда возвращайся снова, а пока что не вздумай вешать на моих солдат того, что они не делали! Голос Рамиля был все таким же спокойным и холодным, как и всегда, однако Арни почувствовал в этих спокойный словах небывалую по силе ярость. Он знал эту эмоцию своего бывшего командира, однако не боялся его, что бы тот ни говорил. — Я не вешаю на вас никаких придирок, однако выражаю беспокойство, ведь, если начнут копать и найдут что-то, что принадлежит вам или кому-то из вас, то они найдут и меня, а там и Асана с Софией и Лилией. У тебя, конечно, не было семьи, однако у меня она есть, и эти существа являются для меня самым дорогим, что есть в моей жизни, а потому я хочу защитить их во что бы то ни стало, а потому я требую нормальный ответ на свой чертов вопрос! — Не советую тебе кипятится, Арнольд. Помни, ты здесь всего лишь гость, да и то нежеланный, так что мне ничего не стоит отдать приказ о твоем немедленном уничтожении. — А та семья? Кобылка и мелкий жеребёнок, которых вы сюда запустили? Их ты что-то не собираешься выгонять, хотя чистокровных не переносишь, наверное, больше, чем тиранша таких, как мы. — Те двое? Просто, случайные свидетели, из которых нам удалось вытащить кое-что интересное для нашего дела. Взамен, мы предоставляем им убежище до тех пор, пока мать полностью не восстановится, а там на все четыре стороны — их оставлять никто не станет. И что там с ними будет потом, меня не касается. А ответ на твой вопрос — твердое нет, товарищ Якопониедов. — Раз нет, тогда я пойду… Или ты хочешь провести процесс допроса? — Считай, что в этот раз тебе повезло, Арни Якопониедов. На этом Арни молча кивнул головой и уже почти вышел из палатки Рамиля Хладнокровного, однако его остановил голос самого главнокомандующего: — Ты был лучшим в моих рядах, Арнольд. Эта фраза заставила Арни остановиться и обернуться, смерив командира озадаченным взглядом. — Что ты имеешь в виду? — спросил жеребец. — То и имею. — спокойно ответил Рамиль. — Без тени лести говорю, что ты был моим лучшим разведчиком, Арни, а потому предлагаю ещё раз — вернись в ряды ополчения. С твоими умениями, мы сможем закончить этот конфликт куда быстрее, чем с этими недоумками-новичками. — Зря ты так о новичках, друг мой. Из них может вырасти куда больше, чем ты думаешь. А я… Я уже слишком стар для всего этого. Разве что… — Разве что? — переспросил Рамиль. — Хочешь поставить мне условие? — Да, пожалуй… Раз уж ты снова предложил мне вернуться, то… Я хочу, чтобы твой лагерь смог стать убежищем не только для солдат, но и для моей семьи, если вдруг случится какой-то серьезный конфликт. Ещё один раз Рамиль позволил показать себе эмоцию, которая хоть немного бы отличалась от полного безразличия — удивление. — Ты просишь, чтобы мы приютили сюда гражданских, да ещё и с жеребёнком? Может, ты не заметил, Арни, однако наш лагерь — не приют для всех. Это военное поселение, в котором могут проживать только солдаты и более никто, а потому я просто не могу принять это твое предложение. — Тогда ты не увидишь меня в качестве своего разведчика. — спокойно ответил Арни и снова повернулся к выходу. — И даже не думай говорить, что убьешь меня или отдашь приказ своим сделать это — ты знаешь, что я не боюсь смерти в любом ее проявлении, если она касается меня, а где находятся мои родные я не скажу ни тебе, ни кому-то ещё. По крайней мере если ты не позволишь им найти здесь укрытие в случае чего-то страшного. Я не говорю о том, чтобы поселить их тут прямо сейчас и навсегда, но хотя бы на время. Кроме того, мой брат достаточно силен физически и может пригодиться «вашим». — Хм… — Рамиль на несколько минут задумался. Его не подкупали слова о том, что брат Арни мог пригодиться ему, как ещё одна боевая единица. В этом поняке главнокомандующего всегда поражала невероятная преданность своим близким, будь то друзья или родственники. Поэтому, он отпустил его тогда, в тот самый день, когда Арни заявил, что уходит раз и навсегда. — Ты очень предан своим родным. В прочем, как и всегда… Это — та черта, которая никогда не позволит тебе перейти на темную сторону, так что… Если я подумаю о твоём предложении, ты согласишься вернуться? — Подумаю, как и ты, Рамиль… Однако, окончательный ответ ты получишь лишь в тот день, когда дашь свой. С этими словами, Арни вышел из палатки и вновь чуть не был сбит с копыт тем самым полугрифоном, который ещё полчаса назад представился ему Артуром. — Простите… — резко проговорил молодой солдат и ворвался в палатку, чем слегка ошарашил Рамиля. — Товарищ, главнокомандующий, лейтенант Айр прибыл к вам с докладом. — Докладывай, лейтенант… Твоя спешка говорит о том, что происходит что-то серьезное. Или уже произошло… — Это касается того, что произошло в Коньзани… Есть новые детали от наших разведчиков по тому подрыву. — И что там? — Они доложили, что принцесса Эквестрии послала туда несколько своих солдат для того, чтобы они разобрались в причинах. Говорили, что главный той церкви был в ярости из-за произошедшего, но… — Ближе к делу, солдат! — более грозно сказал Рамиль. — Если же это все, ты можешь идти. — Нет, не все, товарищ главнокомандующий… Дело в том, что… Гвардейцы принцессы кое-что нашли — клок козлиной шерсти. — Козлиной? — с ироничной улыбкой спроси Хладнокровный. — Это глупо… Что козлам делать у Солнечной Церкви? Вряд ли они решили принять их религию. — Они и не приняли… — ответил Артур. — Вместе с клоком козлиной шерсти, солдаты обнаружили следы козлов. Это и некоторые другие улики привели принцессу к тому, что именно козлы устроили это подрыв. — Хм… Нет, звучит, как ерунда… — Однако, это не оказалось ерундой для тиранши. И, боюсь, она решила прибегнуть к самому худшему. — Хочешь сказать, что… — Да… Принцесса всея Эквестрии объявила Гоаказской Республике войну…