***
— Ты! Ты что тут забыл, а?! Рой повернулся на голос. На пороге кухни стоял мальчишка лет десяти. Рой одарил его удивлённым взглядом. Мальчишка вытаращился на него в ответ, но быстро пришёл в себя и без тени смущения заявил: — Повезло тебе, что ты далеко сидишь. Я б так с разгона налетел бы. Мальчишка перескочил через порог, подлетел к столу, схватил с тарелки пирожок и откусил сразу половину. Будь тут хозяйка дома, наверняка бы устроила ему за это нагоняй. — А фде Пинако? — словно прочитав его мысли, поинтересовался мальчик. — Отошла в мастерскую. Мальчишка даже не старался делать вид, что слушает. Сосредоточенно жуя пирожок, он смотрел на дверной проём, за которым — Рой только сейчас заметил — притаился второй ребёнок. — Проходи давай, а то я всё съем! — подбодрил его маленький нахал. Его брат послушно заполз на кухню и встал у стенки, разглядывая гостей и поглаживая рубашку, которая странно бугрилась на груди. — Что там у тебя? — Рой взял было пирожок, но выпечку выхватили из-под самого носа. Нахал отскочил от стола, высунув язык. Мальчишка всучил добычу брату, забрал у него свёрток и прошествовал обратно к столу. В свёртке оказалась маленькая связка рыбы. — Можешь брать, — с великодушным видом разрешил мальчик. Его взгляд скользнул по плечам Огненного и зацепился за погоны. — От это птица важная! А чего ты к нам залетел? — Я ищу алхимиков. Вы двое их подмастерья, верно? — А зачем они тебе? — склонив голову набок, мальчик прищурил блеснувшие золотом глаза. Поставив локти на стол, Рой глянул на собеседника сверху вниз. Фыркнув, мальчик отошёл к шкафчику и полез за кружкой. — В Централе ходят слухи о двух весьма талантливых личностях. Полагаю, им не составило бы труда сдать экзамен и получить звание государственного алхимика. Мальчишка замер с кружкой в руках. Он повернулся с непонятным выражением на лице, со смесью восторга и досады. — А если я скажу, что эти алхимики — мы? — хрипло спросил он. Рой хмыкнул, с невозмутимым видом подвигая к себе чайник. Мальчик ждал ответа, тараща янтарные, по-кошачьи круглые глаза. Что-то в этом мальчишке его настораживало. Он выглядел до того серьёзно, что впору было принять его слова за правду, но здравый смысл говорил другое. — Я Эдвард, а это Альфонс, — тем временем продолжал мальчишка. — А вас двоих как звать? Эдвард сменил тон на деловой сразу же, как услышал про цель их визита. Изменилась даже манера его разговора: он произносил слова медленней и чётче, явно подражая кому-то из взрослых. — Рой Муст… — Огненный Алхимик?! — вскрикнул Эдвард, разом растеряв всю серьёзность, и впервые за весь разговор обратился к Ризе: — Погоди-погоди, дай угадаю, а ты — лейтенант Хоукай, да? — Риза Хоукай, — кивнула снайпер. — Офигеть! А ты правда можешь с завязанными глазами стрелять? А записная книжка, как у других, у тебя есть? А пули у тебя особенные или обычными стреляешь? — тараторил Эдвард, переводя взгляд с Ризу на Огненного и обратно. — Слушай, слушай, а покажи свою алхимию! — Покажу, — согласился Огненный, допивая чай, — только в следующий раз. В присутствии ваших учителей. — Э-эй! — Эдвард взмахнул руками, и Рой на всякий случай придержал кружку. — Я ж сказал, нет их! А мы есть! Сидеть здесь и дальше было бессмысленно. Настоящие алхимики не торопились заявлять о себе, а их подмастерья были ещё слишком юны для армии. Рой отодвинул стул, и Эдвард сразу же переполошился: — Ты куда это собрался? Мы же тебе не показали ещё ничего! Сядь обратно, я мел найду, и… — Эдвард, — прервал поток слов Огненный. — Я верю, что вы двое весьма хороши в алхимии, но я ищу людей, которые могут служить в армии. — Я большой! — мальчишка вытянулся на носках, чтобы казаться выше. — Мне целых одиннадцать уже! — Солидно, — кивнул Огненный, с трудом придерживаясь серьёзного тона. — Вот именно! Эдвард раскинул руки, загораживая проход. Рой вздохнул и взъерошил волосы на затылке. — А куда ты сейчас так спешишь? Стой, давай я тебя проведу! Эдвард побежал к двери и вылетел за неё прежде, чем Рой успел возразить. Проводив его взглядом, второй ребёнок бережно погладил затрепетавший на груди комочек. Из-под рубашки высунулось что-то мелкое и взъерошенное. Приглядевшись, Рой различил птицу. — На неё кот напал, — шёпотом пояснил Альфонс. — Чёрный такой, и глаза злющие. Птица пискнула, уставившись глазами-бусинками, и тюкнула маленького спасителя в палец. — Ух, какая, — Альфонс закрыл ей голову другой рукой. — Сейчас выпущу. Я с вами выйду? Пожав плечами, Рой направился к выходу. Мальчишка устремился за ним, уговаривая птицу не вылетать раньше времени. Пичужка беспокойно вертелась и трепетала крыльями, но притихла, как только они вышли на свет. Сжавшись в пушистый комок, она притаилась под руками Альфонса. Повернув голову, Рой понял, почему: на дереве неподалёку сидел кот, чёрный, как зола, а под деревом размахивал руками Эдвард. Кошачья морда была подозрительно знакомой. Не этого ли кота он видел на вокзале Централа? Переглянувшись с Ризой, Огненный заметил в её глазах тот же немой вопрос. — Видно, не первый раз в поездах ездит. Эдвард обернулся на его голос. Мгновенно потеряв интерес к коту, мальчишка пристроился к ним и запрыгал рядом с Роем. Эдвард едва поспевал за ним: на каждый шаг Огненного приходилось по несколько его шагов. Попрощаться бы по-хорошему с обоими и заняться поисками алхимиков, но вдруг мальчишек удастся разговорить по дороге? Это всё-таки дети, даже если им наказали молчать, где-то да проговорятся. Рой пошёл медленней. Оказавшись впереди, Эдвард притормозил и бросил на него удивлённый взгляд. — Разве у тебя нет других дел? — с напускным равнодушием спросил Огненный. — Подождут, — отмахнулся мальчишка. — Так и куда вы теперь? — На постоялый двор. — Я знаю дорогу! Ты ж там ещё не был, да? — Эдвард окинул его внимательным взглядом и кивнул, точно найдя подтверждение своим словам. — Ал, пошли, птицу там выпустишь? — Вот ещё! Там кошки. Ты иди, а я с бабулей пока побуду. Эдвард пожал плечами. Он пытался держать безразличный вид, но слишком уж радостно блестели его глаза, слишком порывистыми были движения. Похоже, не один Рой хотел поговорить без свидетелей. Вдалеке раздался низкий прерывистый гул. Вокзальные часы пробили три часа дня.Глава 1
19 октября 2020 г. в 10:59
Эдвард высыпал в кастрюлю последний ингредиент и, уперев руки в бока, окинул смесь внимательным взглядом: не забыли они чего?
Он смотрел на желтовато-серую смесь, прокручивая в голове весь список. Вода, углерод, аммиак, селитра, железо, соль…
— Фтор! — вскрикнул он так внезапно, что брат подпрыгнул на месте. — Ал, мы чуть не забыли фтор!
— Не-не, мы его точно бросали. Я бросал.
— Уверен? — нахмурился Эдвард.
Золотистые глаза Альфонса заблестели, будто их намазали фосфором.
— Да минуты не прошло, как бы я забыл?
— Так, соль, фосфор, фтор…
Не слушая его, Альфонс потащил кастрюлю в центр нарисованного мелом круга. Посуда скрежетала по дощатому полу так громко, что наверняка всё слышали даже на улице.
Подхватив кастрюлю с другой стороны, Эдвард приподнял её над полом. Его потянуло к доскам под весом наполненного доверху сосуда.
— Ал, тебе не тяжело? — пропыхтел он.
Брат покраснел от натуги, но упрямо замотал головой. Перехватив кастрюлю покрепче, он потащил её в центр круга так быстро, что Эдвард едва за ним поспевал.
Наверное, со стороны они напоминали муравьёв, которые тащили домой мелкий камешек, чтобы закрыть муравейник от дождя. Эдварду вся эта картина представилась настолько живо, что он засмеялся, едва не выронив кастрюлю.
Альфонс глянул на него с испугом.
Кастрюля с грохотом ударилась об пол. В полумраке вода маслянисто поблескивала, отражая бледную радугу.
Эдвард шумно выдохнул, вытирая рукавом лоб. У него дрожали руки и голос, путались мысли, хотя самый сложный этап остался позади. Формулу преобразования вычерчивали несколько часов, и несколько раз приходилось его переделывать: нарисовать ровные линии на такой большой площади не получалось. Всё, что им осталось теперь — хлопнуть ладонями по границе круговой формулы, чтобы запустить процесс.
Один хлопок — и мама вернётся к ним, и дом снова наполнится её голосом и смехом, и будет гореть свет по вечерам, и снова запахнет пирогом.
Эдвард потащился к границе круга. Он с трудом переставлял ноги, сердце бухало, как запертый в клетке зверёныш, и дрожь пробиралась по плечам щекочущим холодком.
Он плюхнулся на пол. Вдохнул, снова выдохнул, пытаясь восстановить ровное дыхание, хмыкнув, причесал пятернёй волосы.
Рядом послышался шорох, и плеча коснулась чужая рука.
— Начинаем, Эд?
— Да, начина…
Эдвард осёкся, услышав скрип двери. Переглянувшись с притихшим братом, он развернулся на звук. Это сквозняк, наверняка же сквозняк?
На пороге стояла невысокая фигура. Полумрак скрывал черты лица, но Эдвард узнал её и так.
— Бабуля Пинако? — в ужасе прошептал брат.
— Блин, хорош так пугать! — Эдвард вскочил на ноги. — Заходишь тут без стука, а мы заняты!
Прятать от неё формулу было уже поздно, оставалось вытолкать её отсюда, пока она не успела ничего понять.
— Чем это заняты? — в её голосе зазвенело волнение. — Эдвард, что вы собрались преобразовать?
Оглянувшись на кастрюлю, Альфонс нервно облизнулся.
— Бо-о-ольшущий слиток золота, во-от такой! — Эдвард расставил руки пошире, точно рыбак, хвастающийся уловом. — Всему Ризенбургу хватит, ага!
— Это разве не запрет? — одновременно спросили Пинако с Альфонсом.
— Да ну что ж ты всё так прямо понимаешь?
Пинако подошла к границе круга, и Эдвард невольно затаил дыхание. Пусть она не разбиралась в алхимии, самую простую формулу преобразования Пинако видела, а нынешний чертёж здорово от неё отличался.
— Знаешь, Эдвард, по-моему это лучше стереть.
— С чего бы? — набычился он.
Она повернулась. В полумраке очки Пинако походили на два стрекозиных глаза.
— Не нравится мне, что вы здесь затеяли.
— Это наш дом! — возмутился Эдвард. — Хотим и чертим, да, Ал?
Брат неуверенно кивнул.
— Почему ж вы тогда спрятались здесь и шторы задёрнули, м? Только не говори, что вы собрались преобразовать золото из воды.
Эдвард скосил глаза на крючковатый палец, который упирался ему в грудь.
— Там вообще-то металл есть!
— И фтор, да?
— И что? — заносчиво фыркнул Эдвард.
— Значит, там металл, вода и фтор. А ещё я чую серу. Эдвард, вы что… — её голос дрогнул, — собрались преобразовать человека?
— Нет! — от его крика зазвенели стёкла. — Ты всё надумала, глупая бабка! Мы искали способ создать философский камень, вот и всё!
Эдвард задыхался. Сердце билось живым колоколом, разгоняя кровь с такой силой, что та шумела в ушах. Рубашка липла к спине, к рукам, стягивала шею тугой петлёй ворота.
Протяжно вздохнув, Пинако повернулась к брату.
— Альфонс, это правда? Вы пытались создать философский камень?
Брат закивал с поспешностью марионетки, которую слишком быстро дёргали за ниточки.
— Понятно, — тяжелее прежнего вздохнула Пинако. — Ал, ты прекрасный брат, но врун из тебя никакой.
— Эй, он не врал!
— Эдвард, я знаю, как это тяжело, — она протянула руку, но Эдвард увернулся и шагнул за границу круга. — И я не буду говорить, что со временем боль исчезнет. Я понимаю, ты веришь в алхимию, но она не всесиль…
— Откуда тебе знать?!
— Нельзя воскресить умершего, Эдвард. Что бы твоя алхимия ни говорила.
— А вот и можно! — Эдвард притопнул ногой. — Смотри!
Он плюхнулся на пол, ударил по дощатому полу ладонями. В палец впилась мелкая заноза.
Эдвард ждал секунду, пять, десять, но меловой круг оставался лишь начерченной формулой. Он хмуро глянул на Пинако, затем на Альфонса. Они были за кругом и вроде его не трогали, так в чём же дело?
— Эд, ты, кажется, стёр немного, — подал голос брат, показывая на вязь символов позади него.
Эдвард оглянулся. На мгновение он перестал дышать: плетение из символов оборвалось ровно в том месте, где он провёл ногой.
— Чёрт… да как так… Ал, дай мел!
До него донеслось негромкое шарканье, и на плечо опустилась чья-то рука. Эдвард поднял взгляд: над ним возвышалась Пинако.
— Пошли домой, Эд. Я как раз испекла пирог, м?
Он улыбнулся через силу.
— Я покажу тебе, сейчас покажу, ага? Ал, ну дай мел уже, я сейчас тут поправлю!
Альфонс переводил растерянный взгляд с него на Пинако. Колеблясь, он то протягивал руку к горке мелков в углу, то опускал её.
Пинако шаркнула по полу — прямо по границе формулы.
— Стой! — Эдвард схватил её за ногу, но Пинако упрямо растирала меловую границу тапком.
Шарк, шарк, шарк.
Небольшой участок формулы превратился в белое пятно.
— Ал, подай-ка тряпку.
— Не слушай её! У-у-у, дурная бабка! — взвыл Эдвард. — Мы это столько чертили!
Растерзанная формула поплыла перед глазами. Эдвард вскочил и бросился к выходу, на бегу сглатывая слёзы.
Пинако что-то крикнула в спину, но он уже не слышал: выбежав из комнаты, он с такой силой хлопнул дверью, что стены задрожали. Он пронёсся по коридору, шибанул с размаху по двери и вылетел на улицу.
Эдвард рванул по дороге, толком не соображая, куда бежит. Горячая от солнца пыль взлетала золотистыми облачками, и он глотал эту пыль вместе с воздухом. В груди горело и першило, но Эдвард мчался без остановки.
Впереди показались деревянные ворота рынка с дурацкой рожицей овцы на вывеске — её накалякали на днях мелками, прямо поверх надписи. Эдвард чуть не влепился с размаху в женщину в соломенной шляпе, еле успел вывернуть, проскочить мимо и шмыгнуть в рыбный ряд.
От острого запаха рыбы зачесался нос. Свежая, копчёная, вяленая, она висела целыми связками, выкатив бесцветные глаза и раззявив беззубые рты.
— Эй, малец! — окликнули его слева. — Эдвард!
Он затормозил так резко, что проехался по дороге. Развернувшись на голос, он смерил изучающим взглядом усатого мужика в сине-белой рубахе. Ярл, давний знакомый Пинако, разглядывал его в ответ.
— Куда так несёшься-то?
Эдвард махнул рукой, тяжело сопя. Сухой воздух царапал горло, и в груди словно разожгли камин.
— Дальше, да?
Эдвард не успел ответить, как на него со спины налетело что-то тяжелое. Едва устояв, он развернулся с уже сжатыми кулаками.
Перед ним стоял Альфонс. Он хватал воздух ртом, как рыба, вцепившись Эдварду в плечо, и щурил глаза от солнца.
— Ал, блин! Я ж тебе чуть в нос не дал! Чего ты сзади подкрадываешься?
— Я не подкра… — он со свистом втянул воздух, — дывался.
— Не подкрадывался он, — пробурчал Эдвард. — Так и чего ты хотел?
Эдвард засверлил брата взглядом. Отсветы зелёного навеса окрашивали в болезненный оттенок и Альфонса, и землю, и людей вокруг, словно они все вдруг попали в сказочное подводное царство. По навесу шла рябь, и казалось, что по дорожке перекатывались маленькие волны.
Альфонс сделал вид, что его очень интересует связка вяленой рыбы, и полез в карман за мелочью. На его ладони заблестело несколько серебряных монет.
— Этого же на маленькую хватит? — спросил брат, протягивая монеты Ярлу.
Эдвард скрестил руки, наблюдая за тем, как Ярл, пересчитав монеты и показав Альфонсу, куда их положить, полез отцеплять связку рыбы. После пробежки в горле першило от одного взгляда на кучку чешуйчатых тушек, похожих на мумий из старых книг.
Ярл ловко завернул связку в желтый бумажный свёрток и протянул его Альфонсу. Брат бережно прижал к груди покупку, и Эдвард не удержался от ехидного замечания:
— Держи крепче, а то выпрыгнет.
Альфонс пропустил его слова мимо ушей. Брат вглядывался в свёрток, словно рыба могла вдруг ожить и выскочить на запыленную дорогу.
— Ты какую будешь?
— Никакую, — Эдвард схватил его за локоть и, оттащив подальше от рыбной лавки, тихо спросил: — От нашей формулы осталось что-то?
— Не думаю, — вздохнул Альфонс. — Бабуля хотела всё стереть.
— И ты побежал за мной?!
Альфонс поёжился от окрика, сильнее прижав к себе свёрток.
— Ну, формулу мы ещё можем начертить?
— Можем, только по ночам придётся, — Эдвард пнул подвернувшийся под ноги камень. — Вот бабка, а! Не могла прийти чуть-чуть позже? Мы бы тогда ушли вместе с мамой! Или не, мы бы все вместе что-нибудь сделали! Ну, там, пирог или…
Он осёкся, когда Альфонс всхлипнул. Брат остановился посреди дороги, комкая пальцами жёсткую бумагу свёртка, сгорбившись, как напуганный котёнок.
В глазах и в груди защипало. Откашлявшись, Эдвард положил руку ему на плечи.
— Мы её вернём, Ал. Просто подожди ещё немного. Ну, хочешь, мы котов покормим рыбой твоей?
Брат кивнул, растирая глаза.
— Тогда давай поищем, — Эдвард завертел головой. — Та-ак, я вроде вижу хвост. Вон, смотри!
Альфонс встрепенулся. Глаза у него ещё были мокрыми, но губы больше не дрожали.
— Эй, кис-кис-кис! — обратился Эдвард к пушистому чёрному хвосту.
Хвост заинтересованно дёрнулся.
— У нас рыба есть, будешь? Ал, пошурши!
Кот отозвался, но мявк у него получился глухой, будто он разговаривал с набитой пастью.
— У-у-у, Ал, этот уже сам себя покормил. Пойдём других искать?
— Хочу этого, — пробурчал брат в свёрток.
— Этого так этого. Эй, кот, иди сюда, мы тебе ещё дадим!
Кот издал звук, очень похожий на фырканье и нырнул за лавку.
— Ну ты посмотри, какой упрямый! — возмутился Эдвард, уперев руку в бок. — Ну и линяй, тут других мохнатышей полно!
Из-за лавки донеслись урчание и придушенный писк. За спиной ахнул Альфонс.
Эдвард не успел опомниться, как брат понёсся к лавке, плюхнулся на землю, бросив рядом свёрток, а кот выскочил из укрытия и большими скачками понёсся прочь.
— Лови его! — завопил Эдвард, бросаясь вдогонку.
Кот заметался между рядами. За ним мчались и другие кошки. Мохнатые комки путались под ногами, визжали, выли до самых ворот рынка, где кончались их владения, но за ворота они с братом вылетели вдвоём.
Кот взметнулся на первое же дерево. Улёгшись с добычей на ветке, кот зажал её в лапах, выплюнул перья, скривив такую морду, будто вот-вот разразится смехом, и подтолкнул пичужку носом.
Эдвард окинул дерево взглядом от корней до верхушки. Высокое и тонкое, на такое полезешь — и вместе с веткой вниз улетишь.
Кот лениво зевнул во всю пасть. Его добыча лежала пластом, но Эдвард слышал слабый писк.
Он подпрыгнул. Эдвард почти достал до ветки, и кот попятился, прижав к голове уши. Пичужка пошевелилась.
— Ал, я тебя подсажу, а ты её схватишь, ага?
Брат с готовностью запрыгнул ему на плечи. Наверху недовольно завыл кот. Качнувшись, Эдвард расставил пошире ноги.
— Я сейчас, — пропыхтел Альфонс. — Я почти! А ну брысь!
Брат стукнул по ветке. Кот взвизгнул с таким возмущением, будто его дёрнули за хвост, и в траву глухо шлёпнулся пернатый комок. Альфонс с победным кличем спрыгнул на землю.
Эдвард затаил дыхание. Запоздало мелькнула мысль, что птицу надо было поднять ему.
Альфонс сидел на корточках, поглаживая пальцем птицу, такую мелкую, что она без труда умещалась на его ладони. Плюхнувшись рядом, Эдвард тронул мягкую, слишком уж податливую тушку.
— В обморок упала, бедная, — прошептал Альфонс.
— На обморок не похоже.
Насупившись, брат засунул птицу за пазуху, нашарил в траве брошенный свёрток и поднялся. Эдвард хмыкнул. Спрятав руки в карманах, он бросил взгляд на дерево. Кот всё ещё был там, у самого ствола, и сверкал оттуда глазами. Вздыбленная шерсть потрескивала, и казалось, что между шерстинками вспыхивали искры.
Эдвард показал ему кулак. Кот поднял лапу, копируя его движение. Кулак у него, конечно, не сложился, и кот затряс лапой, будто наступил в мокрое.
— У-у-у, морда! — заявил Эдвард, ткнув в него пальцем.
На это кот только почесался и, широко зевнув напоследок, скрылся в ветвях. Эдвард смотрел ему вслед, сам не зная, чего ожидал. Пусть зверь и был цирковым, он оставался котом и разговаривать не умел.
— Эд, догоняй!
— Да ты иди, а я тут прогуляюсь.
Брат не торопился уходить. Он остановился посреди дороги и смотрел с немым укором.
— Ну правда, Ал, не хочу я сейчас к этой бабке возвращаться, — скривился Эдвард.
— Так и будешь на неё дуться?
Эдвард тяжело вздохнул. Он воскресил в памяти тот момент, когда Пинако стёрла часть формулы, но разозлиться на неё не получилось.
— Ладно, пошли мириться, — сдался Эдвард.
Дорога к дому Пинако вилась между полей, по которым бродили пухлые овцы, похожие на облака. Вдали лаяли собаки и звучали звонкие окрики мальчишек-пастухов. Прислушиваясь к ним и воображая, как они играют среди блеющего стада, Эдвард и не заметил, как они подошли к дому.
Его выбил из потока мыслей мужской голос, который доносился из дома. Волосы зашевелились на затылке, и по шее пробежали щекочущие мурашки. Эдвард шагнул назад, сжав кулаки.
— Ал, это он, — прошипел Эдвард. Щёки залило жаром. — Вернулся, рожа! Ещё и с женщиной! Ещё и на кухне сидят!
— Мне кажется, это не папа. Голос другой немного.
— Щас проверим, — пообещал ему Эдвард, рывком распахнув дверь.