***
Солнце заливало светом дома, отражалось в окнах автомобилей, пронзало едва различимые облака наверху. У Эдварда в руке тоже было облако, только сладкое и на длинной палке. Здесь оно называлось «сахарная вата». До Централа Эдвард пробовал такое лишь единожды и то на ярмарке. Оторвав от пухлого «облака» кусок, Эдвард покосился на брата. Альфонс смотрел куда-то в сторону, едва притронувшись к сладости. Облизнувшись, Эдвард постучал его по плечу. — Ал, она тебе ещё нужна? Брат отвёл руку с ватой подальше. Эдвард вернулся к своей доле, но украдкой косился на его лакомство. Альфонс за всю дорогу разве что пару раз её укусил, и то немного. — Что? Тебе она всё равно не нравится! — Неправда, я просто задумался! Ну, о котёнке, — Альфонс покрутил палочкой в воздухе, не замечая, что приличный кусок облепившей её сахарной паутины вот-вот оторвётся. Эдвард протянул руку, но схватил воздух. — Да я поправить просто! Сползёт же! — Ты о своей вате думай, — пробурчал Альфонс, бочком отходя к Рою. Фыркнув, Эдвард стянул с палочки остатки, похожие на очень тонкий пух и задрал голову, чтобы посмотреть на Роя. Эдвард ткнул воздух палочкой будто шпагой, и направил её на Огненного. — Где приют-то? Он же где-то тут должен быть! Мы его точно не прошли? — Он дальше. Покрутив палочку в руках, Эдвард выбросил её в урну на обочине и посмотрел вперёд, приложив ладонь ко лбу козырьком. Дорога из плотно подогнанных плиток вела мимо розоватых стен старинного дома с увитой плющом табличкой. За домом начиналась улица, которая больше напоминала дорожку в саду: зелень цвела по обе стороны, почти целиком закрывая кладку зданий, а ровная плитка резко стыковалась с изъеденной дождями мостовой, на которую падала тень от железной арки. Край таблички выглядел слишком соблазнительно, чтобы пройти мимо. Подобравшись вплотную к дому, Эдвард провел рукой по листьям плюща. Нагретая солнцем зелень зашелестела под пальцами, и ладонь укололо льдом стальной пластины. Раздвинув листья, Эдвард наткнулся на зелёный от времени металл. — Смотрите, я секрет нашёл, — Эдвард полез рукой выше. Край таблички не прощупывался. — Рой, а убери вон те листья? Плющ затрещал под руками Огненного, и солнце заискрилось на узких буквах с фигурными завитушками. Эдвард прищурился, но надпись по-прежнему едва читалась. — Ёкарный бабай, это что, иероглифы?! Брат выглянул из-за плеча, тыча в щёку ватой. — Декоративный шрифт, — Рой повёл пальцем по вытянутым строчкам. — Ты смотри. Пару веков назад эта улица была центральной. — Ты понимаешь, что там написано? — с недоверием спросил Эдвард. — Это же не ишварская вязь, что там понимать? Эдвард ещё раз окинул табличку взглядом. По её краям шёл орнамент из листьев, который выступал над остальным металлом. Похоже, на эти листья он первым делом и наткнулся. Эдвард сорвал лист плюща и завертел в руках, стараясь придать ему форму собратьев с таблички. У него почти получилось, но в последний момент он слишком сильно сжал один край поделки. Печально хрустнув, она распалась на два неравномерных куска. — А там только это написано? — поинтересовался сама скромность Альфонс. — Хм, раньше это была самая почётная улица Централа, — немного помолчав, ответил Рой. Эдвард с сомнением взглянул на двухэтажные дома с замшелыми балконами. На нескольких торчали статуи, которые совсем не производили впечатления. — А чего она такая развалюха? И дома обычные. — Тогда они считались хоромами. — Хоро-омы, — Эдвард так и прилип взглядом к ближайшей двери. — А давай туда зайдём? Поищем всякое, хоромное. — Эдвард, всё ценное оттуда уже давно вынесли. Чудо, что сами дома на стройматериалы не разобрали. — Здрасьте! А вон там что? — Эдвард указал на статую птицы, чей клюв упирался в перила, как меч. — Остатки былого великолепия, — хмыкнул Рой. — И приют вроде должен быть за ним. Вздохнув, Эдвард цапнул кусок сахарной ваты у Альфонса и засунул за щёку. Издав невнятный, полный возмущения звук, брат вскинул вату над головой. Эдвард потянулся за ней в шутку, больше дразнясь, чем действительно пытаясь отобрать. Альфонс вытянулся на цыпочках, как мог, когда его ноги вдруг оторвались от земли. Проследив взглядом за внезапно воспарившим Альфонсом, Эдвард наткнулся на Огненнного. Он держал брата не так уж высоко, но теперь до ваты точно было не достать. — Эй, нечестно! Третья сторона не вмешивается! Альфонс с удивлением оглянулся на Роя, опустил взгляд на его руки, а потом расплылся в улыбке. — А это равноценный обмен, — хихикнул братец, с довольным видом болтая ногами. — Нифига это не равноценно, — пробурчал Эдвард, ковыряя ботинком замшелый камень мостовой. Рой спустил Альфонса на землю, но все ещё держал руки на его плечах. Альфонс не возражал, и это почему-то злило. Эдвард сунул руки в карманы и, откинув голову назад, с лёгким, как ему показалось, пренебрежением произнёс: — Да нужна мне ваша вата! Мы тут приют ищем или как? Развернувшись, Эдвард направился дальше по улице чуть ли не бегом. Альфонс несколько раз его звал, он не оборачивался. Эдвард сам понимал, насколько глупо это выглядит со стороны, но ничего не мог с собой поделать. А балконы так и притягивали взгляд. Статуи животных, изогнутые балясины, орнамент с завитушками — ничего не ускользало от его внимания. Двери тоже не уступали: со старой древесины на него рычали золочёные львы, скалились гепарды с драконами, а на одной он даже обнаружил помесь орла и большой кошки. К ней-то Эдвард и свернул. Шероховатое дерево было тёплым, и казалось, будто фантастическое существо неведомым образом обрело жизнь. Дверь заскрипела, отворяясь, и птицекот развернулся мордой в полумрак. Внутри стоял сильный запах пыли и крыс. Эдвард шагнул внутрь. В глубине коридора сверкнула пара жёлтых глаз. Их обладатель с шипением метнулся прочь, шурша по дощатому полу гибким хвостом. — А ну стой! — громко прошептал Эдвард перед тем, как броситься следом. Его вдруг схватили за шиворот. Не успел опомниться, как его рывком вытащило на залитую солнцем улицу. . Эдвард развернулся, готовый возмутиться такой наглости, но наткнулся на взгляд Роя, и слова все растерялись. — Не объяснишь, зачем ты туда полез? — Огненный говорил спокойно, вперив в него немигающий взгляд. Эдвард скрестил на груди руки и вздёрнул подбородок, чтобы казаться выше. — Захотел и полез! — Ты не подумал, что у него, допустим, может обвалиться крыша, когда ты будешь внутри? — в голосе Огненного прорезалась сталь. — Так не обвалилась же, — буркнул Эдвард, потирая плечо. — И не такие эти дома ветхие, сам внутрь заглянь! — Я так понимаю, ты и дальше будешь судьбу испытывать? От его холодного тона внутри на миг все сжалось, а потом вскипела злость. Эдвард снова вскинул голову, прожигая его взглядом. — Хочу и испытываю. Тебя в моих косяках я винить не буду, если тебя это волнует. — По-твоему, мне от этого будет легче? Его слова хлестнули как пощечина. Кровь бросилась горячей волной в лицо, отхлынув от рук, которые покрылись ледяными мурашками. Рой уже отпустил его, но Эдвард не мог сдвинуться с места, словно его по-прежнему держали за шиворот. Хоэнхайм не задавал таких вопросов. Он мог завернуть философскую хрень, но когда узнавал про их с Алом проказы или разбитые коленки, только вздыхал и покачивал головой. На памяти Эдварда он ни разу не пытался всерьёз отругать. Эдвард судорожно вдохнул сухой воздух. Рой всё ещё таращился на него в ожидании ответа. — Не будет, — едва слышно ответил Эдвард, втянув голову в плечи. Между ними вклинился Альфонс, взволнованно взмахивая палочкой с остатками сахарной ваты. — Эд же не успел ничего такого сделать, правда? — брат широко расставил руки, едва не ткнув ему в глаз палочкой, и рывком развернулся к нему. — Но ты больше так не делай! Всегда куда-то лезешь, все за тебя волнуются, а ты об этом даже не думаешь! Палочка уперлась концом ему в грудь. — Всё, даже спорить не хочу! Я хочу котёнка, и чтоб с тобой все хорошо было! Выкрикнув это, Альфонс замолчал. Он смотрел на Эдварда с изумлением, словно сам не верил, что смог высказаться. Белая палочка дрожала в его пальцах, отбивая беззвучный ритм. — Я понял, Ал, — хрипло ответил Эдвард. — Понял. Пошли, найдём тебе котёнка. Эдвард взялся за руки с братом и взглянул на Огненного. На снег в солнечный полдень смотреть было легче, чем на полковника. Протянув ему ладонь в знак примирения, Эдвард хотел улыбнуться, но уголки губ дрогнули и поползли вниз. — Ты идёшь? А то потеряешься тут ещё один. Рой затягивал с ответом, то ли колеблясь, то ли не желая разговаривать. Ожидание было слишком мучительным, и Эдвард на миг зажмурился. Огненный имел полное право на него злиться. Спустя долгие секунды неизвестности его руку обхватила чужая ладонь. Эдвард покосился на неё, не веря до конца, что Рой пошёл навстречу. Он разглядывал чужую ладонь, пытаясь отвлечься от охватившего его волнения. На глаза попались мелкие, едва заметные шрамы на костяшках. — Эй, а откуда они у тебя? — А, это? Ещё со времён военной академии вроде. Нам к тому серому дому, как я понимаю. На этом разговор потух. Вышагивая рядом с Роем, Эдвард время от времени дёргал рукой, но вырваться он пытался больше по привычке. Он ни с кем так за руку не ходил, даже с мамой, потому что так водят только мелочь пузатую. От широкой ладони Огненного вместе с теплом исходило ощущение, которое не хотелось прерывать. Наверное, что-то похожее испытывали щенки Дэн, когда прятались под её боком, тычась носами в шерсть. Эдвард сжал его руку так сильно, что у самого пальцы заболели. Огненный вдруг с досадой поморщился. Эдвард чуть не выпустил его руку, но Рой притянул его к себе и задвинул за спину вместе с Алом. В переулке напротив них послышались неторопливые шаги.Глава 11
23 октября 2020 г. в 09:00
Кладка катакомб скользила под пальцами, как чешуя морской твари. Под ногами то и дело похрустывали мелкие камни, кости и сухие ветки. Рядом прекрасным привидением плыла Ласт, а чуть позади… чуть позади рысила на четвереньках его головная боль, которая уже минут десять ныла про пустой желудок.
— А когда еда? — в который раз грустно протянул Глаттони.
— Да подожди ещё пару минут! — подхватив с земли камень, Энви запустил его в непутёвого братца. Снаряд достиг цели: камень захрустел на зубах Глаттони. — Вон, уже выход, видишь?
Энви сразу же пожалел, что сказал об этом, но было уже поздно: Глаттони рванул к проёму с прытью гончей, которая заприметила добычу.
— А ну стой! — рявкнул Энви, бросаясь за ним. — Стоять, кому сказал! Чёрт, я на тебя ошейник нацеплю, как на грёбаных химер!
— Гла-аттони, а ну-ка вернись, — ласково позвала сестра.
Глаттони тут же откликнулся на её зов. И минуты не прошло, как он уже топтался у ног Ласт, высунув язык почти до пола.
–Блин, ну как ты это делаешь? — Энви дал братцу подзатыльник. Так, вполсилы, но довольно чувствительный. — Глаттони, сволочь ты такая! Я твой старший брат, в конце концов!
— М-м-м, Энви… Не ругай его почём зря. Глядишь, он и тебя слушаться начнёт.
— Ага, щас! Да ему же побоку, да, Глаттони?
Глаттони даже не ответил. Он так и таращился на Ласт в ожидании новых указаний. Энви даже в полумраке видел, какая у обжоры довольная физиономия.
Этого Энви уже не мог стерпеть. Вот когда он косячил, его подобные трюки почему-то не спасали!
— Эй, чтобы больше на шаг не отходил, понял? А то отведу обратно в катакомбы и на цепь посажу!
Глаттони втянул шею в покатые плечи. Угроза, в общем-то, была пустышкой, потому что никто не позволил бы Энви запирать в катакомбах настолько полезное в уборке всего лишнего существо, но Глаттони повёлся на его слова, как ребёнок.
Братец поплёлся за ним, виновато шмыгая носом и украдкой подмечая любую живность в пределах видимости. Энви всё видел, но препятствовать не стал. Чем бы Глаттони не тешился, лишь бы слушался.
Хватило толстяка ненадолго. Уже на выходе Глаттони заскулил в нетерпении. Когда за спиной раздался треск ткани, Энви резко обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как из образовавшихся на груди дыр проклюнулись белесые концы рёбер. С них капала мутная жидкость, похожая на слюну.
— Так, спрячь вторую пасть! Что у тебя за манеры, слюной везде капать? Вообще-то обед ещё не подан!
По телу Глаттони прошла судорога. Его рёбра зашевелились, будто дополнительные конечности, собираясь обратно в грудную клетку. Глаттони справился на удивление быстро и, наверное, это заслуживало похвалы.
Ласт на неё не поскупилась. Потрепав обжору по лысой макушке, сестра наворковала ему явно больше хороших слов, чем он заслуживал, но Глаттони в ответ только бесстыдно лыбился.
— Я молодец, Энви? Молодец? — самым бесхитростным тоном спросил Глаттони.
— Ты ходячий холодец, — подбоченившись, передразнил его Энви.
Глаттони такой ответ вполне устроил. Энви подозревал, что он даже не понял, чем его обозвали. Глаттони не особо разбирался в человеческих блюдах, хотя несколько раз Энви пытался вдолбить ему в голову хотя бы пару десятков названий.
Энви вышел на свет первым, осматриваясь по сторонам, точно вороватый кот. Не ради осторожности — он припоминал карту этих мест. Остальной Централ Энви наизусть знал, но посещать трущобы не было надобности.
Глаттони жадно вдыхал воздух и вертелся из стороны в сторону, как флюгер. Энви не чуял ничего, кроме вони мусора, застарелой грязи, гнили и пота, но толстяк явно нашёл для себя что-то соблазнительное. Глаттони опёрся на кулаки, которые напоминали отёсанные валуны, готовясь рвануть по первому слову.
Ласт пошла вперёд, осторожно ступая среди грязи и вглядываясь в покосившиеся дома с изъеденными невзгодами крышами и чёрными провалами окон, кое-где заколоченными досками, из которых уже сыпалась труха.
Энви последовал за сестрой, перескакивая через буро-чёрные лужицы и стараясь держаться подальше от Глаттони. Обжора не обращал внимания на такую мелочь, как слякоть, и грязюка летела от него во все стороны.
— Та-ак, Глаттони, самые шумные ребята — твои, — Энви на секунду отвлёкся на брата, за что сразу же поплатился.
Земля предательски заскользила под подошвами. Попытавшись устоять, он только зацепился одной ногой за другую и со всей дури врезался в стену хибары. По дешёвому камню сразу разошлись трещины, но Энви куда больше волновала вздувшаяся на лбу шишка. Шипя и плюясь попавшим в рот мелким мусором, он развернулся к брату.
— Мои-и…и-е-есть!
С этим дикарским воплем Глаттони чесанул по узкой улочке, где дома почти соприкасались друг с другом.
— Гла-аттони, а ну вернись, — Энви очень старался скопировать интонации сестры, но быстро смолк. Всё равно в его голосе слышалась фальшь. С таким же успехом обезумевший мясник, который гонялся за людьми с топором наперевес, мог пытаться убедить жертву в своей безобидности, наполовину спрятав своё оружие за спину.
Глаттони с разгону снёс хлипкий забор и с гиканьем понёсся дальше.
Выругавшись, Энви сорвался за ним. Влажная земля хлюпала и чавкала под ногами, но он уже плюнул на приличия. Глаттони конкретно сорвало крышу, сейчас он думал только о еде. Правда, если из-за него накроется вся операция, последствия разгребать будет не он, а тот, кто не уследил.
Ласт мчалась бок о бок с ним, умудряясь даже на каблуках выдерживать темп на скользких остатках дороги. Энви бросил взгляд на её руки. Точно, когти!
— Насади его!
Ласт одарила его таким взглядом, будто сомневалась в его вменяемости. Энви скривился, хотя в мыслях признавал, что у плана есть недоработки. Ну а что ещё делать, если разрыв между ними и Глаттони стремительно увеличивался? Разве что догонять в зверином облике, но тоже ведь не факт, что погоня обернётся успехом!
Энви широко раскинул руки, пропуская по телу сеть алых разрядов. Конечности сильно вытянулись, так что Энви, сделав пару неуклюжих шагов, рухнул на четвереньки, на склеенные преобразованием пальцы. Ещё миг — и они превратились в комки лап.
Прижав к голове округлые уши, он устремился вперёд на такой скорости, что дорога по бокам слилась в две цветастые полоски. Пасть наполнилась слюной: чуткий нюх дразнил запах мяса.
Камни скрежетали под когтями. Поджарый гепард мчался к мельтешащей неподалеку цели с глухим рыком, с трудом сдерживая желание наброситься со спины, завалить и впиться Глаттони в горло.
Энви обогнал его и затормозил прямо перед обжорой. Чуть не занесло на повороте, пришлось зарыться когтями в землю. Глаттони успел только удивлённо замычать, когда брат влепил ему такую оплеуху, что его отшвырнуло на пару метров.
Приблизившись, Энви зашипел на непутёвого братца. Испуганно заморгав, Глаттони вжался в стену и шмыгнул носом. В уголках глаз-рисинок появились слёзы.
На холку гепарда легла рука Ласт.
— Бедня-ажка Глаттони, — потрепав Энви против шерсти, сестра присела перед обжорой. — Не будешь больше убегать?
Глаттони замотал головой, жмурясь, точно испуганный ребёнок.
— Не потакай ему! — взвился Энви. — Из-за этого придурка нас могли раскрыть!
Глаттони с несчастным видом свёл большие пальцы вместе и глянул на брата, выгнув жиденькие брови.
— Ну всё, Энви. Он усвоил, что убегать не стоит, — с лёгким недовольством отозвалась сестра, перебирая пальцами по макушке толстяка.
— Ага, до первого перекуса в поле зрения, — фыркнул Энви, придирчиво разглядывая когти на передней лапе. Грязи на них набралось прилично, пока он гнался за Глаттони, и его язык тянуло к когтям, как магнитом. Энви встряхнул головой. Не хватало ещё пойти на поводу звериных инстинктов!
— Теперь мне можно поку-ушать? — робко протянул обжора, засунув в рот большой палец. Когда дело касалось его самого, Глаттони прекрасно контролировал силу челюстей, так что пока его руке ничего не грозило.
Уши гепарда вздрогнули и развернулись, как локаторы.
— Не нуди. Сейчас я кого-нибудь тебе вычислю.
Глаттони не сводил взгляда с брата, который крутился на пятачке перед ним. Ишваритов он вычислил сразу, слишком уж характерная манера речи у них была. Большинство из них переговаривались на самые бытовые темы, но двое обсуждали проблему государственных алхимиков. Они говорили так тихо, что даже Энви со своим слухом с трудом разбирал слова. Однако, главное он уловил: оба считали, что с армейскими псами стоило бы разделаться. И неважно, что одному хватило бы расформирования, а крови требовал только второй — оба задумывали преступление против военных Аместриса, а значит, пришла пора их наказать.
Энви обнажил клыки в хищном оскале. Что ни говори, а будь они чуть дальше, у него были бы все шансы пропустить разговор этих пустынных изгоев, а с ним и формирование маленькой, но вполне эффективной группы бунтарей. В глобальном смысле они ничего не могли изменить, но зарезать пару-тройку государственных алхимиков — без сомнений, да.
— Есть закуска! — гепард махнул лапой, призывая обжору идти за ним. Глаттони сразу же оживился, но его радость была недолгой. — На тебе двое, сейчас скажу, кто именно. Остальных не трогай.
Глаттони засопел, глядя на брата с такой мольбой в глазах, будто они проходили мимо витрины с самыми шикарными тортами и пирожными, а Энви отказался взять ему хотя бы одно.
Энви негромко зарычал. Некоторое время он наблюдал за мелким жуком, который осмелился проползти рядом с его лапой. Глаттони от дополнительного угощения не особо полегчает, но ишваритов удалось разоблачить только благодаря ему. За такое полагалось поощрение.
— Ай, фиг с тобой, — встопорщил усы гепард. — Возьми ещё двоих, только тех, кто ближе всего к нашим бунтарям. И давай потише, тут люди вообще-то живут.
Энви повёл родственников по следу, который слышал только он. Он бесшумно ступал по мокрой земле, проваливаясь в неё лапами, точно шёл по тропинке через болото. Глаттони беззаботно чавкал по лужам, даже не задумываясь, сколько от него шума. Ласт держалась ближе к Энви, умудряясь даже среди такой слякоти находить сухие проплешины, так что летящие со стороны Глаттони брызги до неё не доставали.
Энви не спешил менять облик. Хоть он и вычислил мятежную парочку, они могли быть не единственными, кто задумал бунт. Раз уж забрели сюда по воле случая, почему бы и их сразу не накрыть?
Чуткий слух вдруг уловил детские голоса. Застыв на месте, Энви развернулся на звук. Он мог ошибиться, в конце концов, в трущобах тоже есть дети. В самом Централе тоже хватает авантюристов. Да кого угодно могло сюда занести!
Зря только себя успокаивал. Стоило только внимательней прислушаться, как стало ясно: там Элрики.
Энви шибанул лапой по слякоти. Грязь из лужи забрызгала шерсть, но Энви даже не обратил на это внимания. Его мысли сейчас занимал совсем другой вопрос: каким образом Элрики оказались почти в трущобах?
— Ласт, у нас чэ-пэ, — нервно облизнулся Энви. — Тут недалеко дети, те самые.
Надо отдать ей должное, она сразу поняла, куда ветер дует, и переместилась поближе к Глаттони. Конечно, обжора их уже учуял и строил на них понятно какие планы, судя по повисшим до самой земли шнуркам слюны.
Когти гепарда разрезали воздух перед самым носом Глаттони. Вздрогнув, братец попятился от него, но когда детские голоса стали громче, Глаттони уставился в ту сторону, как завороженный.
Судя по разговору, дети шли к приюту. Гомункулов и детей разделяло несколько улиц, но живой таран по имени Глаттони без труда срезал путь сквозь добротные каменные дома, куда там ветхим постройкам!
— Они не тот путь выбрали! Твою мать, так сложно на карте глянуть, где приют?! — Энви закружил по клетушке-улице. Всё его волнение собралось в хвосте, который хлестал по воздуху, как бич. Пока он находился рядом с Глаттони, братец опасался буянить, но в случае чего Ласт его не удержать. Обжору слишком долго держали голодным, чтобы он её сейчас слушался.
— Они одни? — удивлённо уточнила Ласт. — Ты вроде говорил, Огненный с ними?
— Да с ними он, не в нём проблема!
Глаттони вклинился между ними, переводя затуманенный взгляд с одного на другую.
— Можно мне их ску-у…
— Нельзя! — в один голос крикнули оба старших родственника.
— Глаттони, не смей! — Энви развернулся к нему так резко, что обжора прикусил палец и с воем затряс рукой. — Ласт, я иду за ними. Отведу их подальше. Смотри, ваши цели вон там, в конце улицы. Так, Глаттони, даже не думай идти за мной, понял? Будет бо-бо. Оч-чень.
Глаттони прогудел что-то в знак согласия. Убедившись, что все его услышали, Энви стремглав бросился прочь.