Семилистный клевер

      Энви опоздал всего на мгновение. Мальчишка с разгону врезался в Глаттони, а тот и рад был обхватить обеими руками.       — Всё, всё, я не упал! — засмеялся Эдвард, не понимая, в чьи лапы попал. — Пусти, ну!       Глаттони по-звериному потянул носом. Он завороженно глазел на мелочь, которая возилась в его ручищах, всё ещё принимая происходящее за какую-то игру.       — Так, ты! — прорычал Энви, подлетая к ним.       Повернулись оба. Эдвард даже вырываться перестал и вытаращился так, будто ему только что затрещину влепили. Глаттони издал звук, похожий на всхлип. В следующий миг он прижал мальчишку ещё крепче и отступил на шаг.       Энви впился пальцами в покатое плечо. Глаттони дёрнулся, но безуспешно. Удерживая его, старший гомункул бросил взгляд на окно и поперхнулся воздухом: створки были нараспашку, а на подоконник забрался Огненный. За спиной алхимика маячила снайпер.       — Полковник, это просто великовозрастный дурачок! — Энви натянуто улыбнулся. Ладони вспотели, и гомункул вцепился в толстяка другой рукой, чтобы не выскользнул. — Он же как ребёнок, что понравилось, то и хватает!       Продолжая улыбаться, он скользнул за широкую спину Глаттони и пнул того по ноге. Эдвард тоже пихнул его, куда достал. Толстяк даже не вздрогнул.       Энви скрутил в пальцах мясистое ухо и потянул на себя, вынуждая брата повернуться.       — Ты что творишь, мать твою? — прошипел он в лицо Глаттони. — Если сейчас его не отпустишь, я позабочусь, чтобы тебя всю следующую неделю не кормили, усёк?       Лицо обжоры сморщилось в плаксивой гримасе, и Энви мысленно похлопал себя по плечу. Теперь у Глаттони не было выбора. Он знал, что злопамятный брат не забудет об угрозе. Он обязан был подчиниться.       Похожие на валуны кулаки разжались, но Эдвард не думал убегать. Он встал напротив Энви, сложив на груди руки, ткнул в него пальцем и громко заявил:       — Не надо его обижать! Он мне ничего не сделал!       — Ничего? — осклабился Глаттони и радостно хлопнул в ладоши. — Энви, Энви, я ничего ему не сделал! Он сам так сказал!       Энви покосился на окно. Снайпер опустила оружие, но Огненный по-прежнему торчал на подоконнике, сложив пальцы для щелчка.       — Не Энви, а Эрлай, балда! — старший гомункул отвесил братцу подзатыльник. — Эр-лай, понятно? Так, куда тебе надо?       Глаттони указал пухлой рукой на Штаб и обернулся на старшего родственника, положив палец в рот. На лице толстяка проступила неуверенность.       — А-ага. Туда-а, значит… — протянул Энви, приглаживая волосы. Похоже, кто-то его сюда пригнал. Врать Глаттони не умел, а кроме их двоих в Штабе обычно обретались Отец, Расс и иногда Прайд. Прайду не было смысла зазывать Глаттони сюда, он вполне мог передать приказ через тени. Отец? Тоже вряд ли, для этого у него был Энви. Оставался Расс. И если это был он, стоило поторопиться. Расс не любил, когда на назначенную встречу опаздывали без причины.       Самый прямой путь сейчас не годился. Глаттони уже устроил переполох, и провести его в качестве чудаковатого посетителя не выйдет. Оставался окольный путь через катакомбы.       — Пойдём-ка, я тебя отведу, куда надо, — схватив брата за пухлую ладонь, Энви потянул его прочь от Штаба.       — Эй, ты куда его потащил?!       Не ограничившись криком, Эдвард повис на свободной руке. Он был лёгким, как воздушный шарик, но Энви сразу же сбавил шаг и, опустив голову, посмотрел юному алхимику в глаза.       — Я разберусь, откуда он взялся, и верну туда. А ты лучше иди присмотри здесь за всем. Идёт?       — Тогда с тебя причитается, — заявил Эдвард с таким серьёзным лицом, будто они торговую сделку обговаривали.       — Пф.       — Не пфыкай, а то удвою!       — Ты даже не сказал, что хочешь получить, — снисходительно улыбнулся гомункул.       — Я… я ещё не придумал, — вздохнул мальчишка. — Поэтому сейчас я пойду думать! И это, не надейся, что я забуду, ага!       Выпалив всё на одном дыхании, Эдвард помчался обратно к Штабу. Энви мысленно вознёс хвалу Отцу и потащил брата дальше. Ситуация снова была под его контролем, Эдвард оказался на безопасном расстоянии от Глаттони, а сам обжора вёл себя на удивление тихо. Всегда бы так.       Ухоженные улицы остались позади. Поплутав по глухим переулкам, Энви вышел к заброшенным домам, которые готовили под снос. Здесь они и остановились.       — Так, а теперь выкладывай, — Энви навис над братом. Он по-прежнему держал обжору за руку, а притихший Глаттони даже не пытался вырваться. — Нафига Расс тебя вызвал?       Глаттони воззрился на него, как ребёнок — на шляпу фокусника, из которой только что выскочил кролик, хотя пару мгновений назад она точно была пустой. Лицо толстяка округлилось в удивлённую «о».       — Как ты догадался, как?       — Просто я умный, — процедил Энви. — Так и?       — Он сказал, я могу хорошо покушать, — Глаттони расплылся в широченном оскале. — Сказал, там можно съесть всех.       — Там — это где? — теряя последние крохи терпения, прошипел старший гомункул.       Глаттони промямлил что-то невразумительное. Насупившись, он вперил взгляд в пол. На его лице застыло выражение крайного напряжения.       — Давай, вспоминай, — подбодрил его Энви.       Старший гомункул невольно подался вперёд. Глаттони и без его подачи растрачивал драгоценный ресурс своего ядра. Не страшно, если это случится ещё один раз. Иногда полезно напрягать мозг.       Глаттони мучился ещё несколько минут. Энви уже отчаялся услышать ответ от него и склонялся к плану бэ, то есть, Рассу, когда Глаттони вдруг взмахнул свободной рукой с криком:       — Ишвар! Это Ишвар!       — Не ори, — шикнул на него Энви, потирая ухо.       — Я вспомнил, вспомнил!       Глаттони хлопнул в ладоши и попал аккурат по ладони старшего брата. Взвыв, Энви выдернул пострадавшую руку и затряс ею в воздухе.       — Ты совсем приду?!.. ай, ладно, кому я говорю… — он тяжело вздохнул, прикрыв пострадавшей рукой лоб. На расплющенной кисти вспыхивали и гасли десятки алых разрядов, сращивая кости и мышцы. — Давно тебя Расс звал-то?       — Солнышко было вот там, — Глаттони ткнул пальцем чуть выше горизонта. — Я побежал, но немного потерялся.       — Ты что, не с Ласт был?       Глаттони помотал головой. Энви уже открыл было рот, чтобы уточнить, куда же делась их сестра, но глянул на брата и передумал. Обжора мог и не знать. В конце концов, Ласт перед ним не отчитывалась.       — О-окей. Погнали, короче. Только не теряйся больше, а то сам добираться будешь.       Глаттони послушно порысил за ним ко входу в катакомбы. Вход был в паре домов отсюда и представлял из себя резко уходящую вниз лестницу. Не самый приятный путь, зато самый короткий.       Энви остановился у верхней ступеньки, брезгливо поджав губу. Лестница и раньше была не ахти какой удобной, но по ней хотя бы можно было спуститься без особого риска свернуть себе шею. Теперь же её покрывал слой земли и мелкого мусора, который, к тому же, не успел ещё высохнуть после дождя.       Глаттони грязюка мало смущала. Опустившись на четвереньки, он лёг брюхом прямо в мусор, оттолкнулся от ступеньки и с истошным визгом покатился вниз. Энви даже возмутиться по этому поводу не успел, как внизу послышался глухой стук, а затем в темноте мелькнули два алых огонька.       — Я спустился! — радостно оповестил его брат, высунув лысую голову на свет.       Энви осторожно коснулся носком ступеньки, но тут же отдёрнул ногу. Нет уж, по мусору он не пойдёт. Дело было не только в нежелании пачкаться: после неудачной смерти на болоте Энви терпеть не мог ощущения липкой грязи на коже.       Порыскав взглядом по лестнице, он выделил несколько относительно чистых мест. Тяжело вздохнув, гомункул занёс ногу над ступенькой. Энви не стал бы так заморачиваться, будь в его спутниках кто-то кроме Глаттони. Кто-то, умеющий смолчать о том, как Энви разбазаривает ресурс философского камня из-за мелких неудобств.       — Почему ты не идёшь? Тебе что-то мешает? — беспокойно озираясь, спросил обжора.       — Ты мешаешь! Не вякай под руку, а?       Энви проехался на несколько ступенек ниже, чем рассчитывал, и навалился плечом на стену.       — До-олго, — прогнусавил братец.       — Зато я приду чистый, а тебя Расс не пустит! — огрызнулся Энви, переползая ещё одну ступеньку.       Глаттони пополз к нему, толком не отряхнувшись, но съехал обратно вместе с целым пластом земли, обнажив часть ступенек.       — О! Глаттони, а ну-ка иди сюда, здесь грязюку вытрешь! — обрадовался Энви. — Только меня не лапай, понял?       Братец послушно полез вверх. Несколько раз его относило обратно, но Глаттони был не из тех, кого расстраивают неудачи. Он с завидным терпением очищал собой путь раз за разом. Энви смирно дожидался, пока не получится чистая полоска, по которой он сможет пройти и не запачкаться.       Они оба слишком увлеклись процессом. Глаттони шлёпнулся в грязь у его ног и, подняв голову, бесхитростно поинтересовался:       — Так пойдёт? Пойдёт?       — Глаттони, как придём, я тебе что-нибудь дам! — похлопав его по макушке, объявил Энви. — Заслужил!       В следующий миг он пожалел о том, что сказал. Взбудораженный обещанием Глаттони вскочил слишком резко, поехал грязными ногами по ступеням и, пытаясь удержаться, схватился за брата.       Энви успел только вскрикнуть, когда каменную опору выбило из-под ног. Шваркнувшись со всей дури об осклизлые ступени, он кубарем покатился вниз, крепко зажатый в объятиях Глаттони.       Энви зажмурился, чтобы грязь не попала в глаза. Над самым ухом взбудораженно завыл Глаттони. Они катились ровно по тому участку, который братец вычистил по его указаниям, как назло ударяясь об острые рёбра ступенек.       Подпрыгнув на последней ступени ещё раз, гомункулы с разгону врезались в стену. Энви едва ощутил удар. Всё-таки Глаттони в последний момент развернулся так, что об камни шибанулся больше он, чем брат.       Голова кружилась, к тому же во рту ощущался привкус крови. Тело ломило хуже, чем после драки, но боль заглушала растущая злость. Не в силах выразить её словами, Энви боднул обжору в подбородок. Кольцо рук разжалось, и он отполз в сторону, как змея, привалился у противоположной стены и одарил брата испепеляющим взглядом.       Глаттони увлечённо размазывал грязь по животу и рукам, но стоило ему пересечься глазами с разъярённым родственником, как обжора попятился к дыре в стене. Просочиться туда у него не вышло.       — Мы спустились! — Глаттони с ухмылкой вскинул руки.       — Я тебя… да ты… тебе каюк! — Энви хотел высказаться длиннее, красочно расписав, что ожидает Глаттони в ближайшие несколько минут, но помешал кашель. Поперёк горла встало что-то острое, не давая толком вдохнуть.       С минуту понаблюдав за тем, как он корчится, Глаттони наконец решился приблизиться и дружески хлопнуть брата по спине.       Энви впечатало лицом в пол.       В следующий миг Глаттони отполз от него, но недалеко. Положив палец в рот, обжора с любопытством таращился на брата.       Энви сплюнул на грязный пол попавший не в то горло зуб и тихим, очень серьёзным тоном произнёс:       — Глаттони… беги.       — Но я хотел го-орку! — заныл толстяк. — Было весело! Было же? Весело?..       Энви оглядывал костюм, который стараниями братца превратился в лохмотья бродяги, но на последних словах поднял взгляд на брата.       Старший гомункул без слов сгрёб с земли выбитый зуб и швырнул его в Глаттони. Не пролетев и половины пути, снаряд испарился в воздухе. Энви знал, что так произойдёт, но его охватила досада. Сколько, в конце концов, у него будет косяков за этот день?!       В лоб Глаттони прилетел небольшой камень.       — Весело? — от охвативших его чувств даже голос сел. — Вот это, по-твоему, весело?       Обжора послушно посмотрел, куда указывал брат, но жалкий вид когда-то приличного костюма его не устыдил.       — Ты можешь починить, — несмело предложил братец.       — Не указывай мне! — взвился Энви. — В любом случае, это не извиняет твоего поведения! Ещё одна такая горка, и я тебя… Я тебя съем!       — Расс ждёт, — напомнил зажмурившийся Глаттони.       — Подождёт ещё немного, не обломится! Отвечать-то всё равно не мне, — злорадно добавил Энви, нависая над братом. — Я ему в подробностях расскажу, из-за кого мы так задержались.       Толстяк вытаращился на него с безмерным удивлением, словно никак не мог взять в толк, кто имелся в виду.       — Вставай, угробище, чего расселся? — процедил Энви. Искры вились вокруг одежды, возращая изодранному костюму пристойный вид, но настроение по-прежнему было мрачным. — Нам ещё тебя отмывать.       Глаттони опять стал отряхиваться, видно, пытаясь его умилостивить. Под слоем грязи появилось несколько проплешин тёмной одежды, но в основном картина осталась прежней.       — Эй, я тут полдня ждать не собираюсь!       С этими словами Энви развернулся и быстрым шагом направился прочь. Как он и рассчитывал, братец бросился его догонять. Глаттони приближался, и у Энви возник соблазн перекинуться в какого-нибудь быстроногого зверя, чтобы оставить непутёвое создание далеко позади. Стоило только представить свой побег, как в груди потеплело.       Жаль, что оставлять Глаттони одного слишком опасно.       Энви позволил ему себя догнать, но на всякий случай сделал несколько шагов в сторону. Не хватало ещё раз забрызгать костюм грязью.       Глаттони рысил рядом, облизываясь на все, что попадало в поле зрения, но не смея накидываться без разрешения брата. Энви не спешил ему потакать. Обжору и так баловали все, кому не лень, и даже Лень в своё время неплохо с ним ладил. Порой у Энви складывалось впечатление, будто он один задумывался о том, что Глаттони нужно привить хотя бы основы воспитания. Увы, он не был для братца абсолютным авторитетом, а тот, кто мог одним словом заставить Глаттони вести себя подобающе, мелочами не заморачивался.       Когда шагах в десяти от них вспыхнули четыре зеленовато-синих огонька, обжора тихо заскулил.       — Нельзя, — прошипел Энви, вытягивая из кармана верёвку. — Всем нельзя!       Звери ответили ему рычанием, но Энви без колебания направился к ним. Химеры не стали ждать, когда гомункул приблизится. Они бросились к нему наперегонки, по дороге пытаясь отпихнуть друг друга, визжа и рыча, пока обеим не пришло на ум прыгнуть с разбега.       На Энви налетели две туши. Они точно сбили бы его с ног, но гомункул успел развернуться спиной к стене.       — Мне их съесть? Съесть? — в голосе Глаттони слышалось нетерпение.       — Нет! — рявкнул Энви, отбиваясь от двух псин, каждая из которых норовила достать до его лица. — Они мои! Я не… тьфу, да отста… Сидеть!       Химеры послушно бухнулись на пол перед ним. Глаттони тоже шлёпнулся на зад и уставился на брата голодными глазами.       — Ф-фух, так и сидите все, — выдохнул Энви, вытирая щёку от вязкой слюны. — Твою налево, ладно Глаттони, но вы же дрессированные!       Одна из химер виновато заскулила и тронула его лапой.       — Нет сегодня угощения, — пробурчал гомункул. — И вообще, ты не заслужила. Накинулись тут на меня, понимаешь… Ай, ладно. Главное, чтобы вы охраняли вход к лифту, верно?       Псины отозвались нестройным дуэтом. Хмыкнув, Энви почесал одну за ухом, и в руку тотчас ткнулась вторая морда.       Дрессировка химер была его идеей. Остальные гомункулы плевать хотели, что звери могут навредить кому-то из них по случайности, общая численность будущих жертв от этого не сильно пострадает. Энви не хотелось из раза в раз терпеть укусы невоспитанных тварей или, упаси Отец, таскать новых на замену после каждой стычки. Он выбрал двух щенков, с которыми тайно стал заниматься. Он же убедил Отца поставить на охрану лифта именно их, когда те выросли.       Эти химеры зависели от него во всём. Они не имели права уходить слишком далеко от лифта, не могли сами добывать еду. Единственная роскошь, что у них была — целое озеро чистой воды. Энви кормил их с рук, приучая к мысли, что хозяин здесь он, наказывал за проступки и немного хвалил за покорность. Наградой ему стали две вышколенные химеры, которые слушали его и только его. Даже на Отца они смотрели косо, хотя набрасываться на смели. Их преданность Энви льстила, но в то же время пугала. Что если однажды терпение Отца кончится, и он прикажет заменить этих химер другими?       — Так, ладно! — верёвка звонко щёлкнула об пол. Три пары глаз уставились на него в ожидании команды. — Место!       Химеры попятились. Глаттони тоже шагнул в сторонку, но Энви остановил его жестом.       — Глаттони, нам к лифту. Да не стой ты!       Энви нажал на нужную кнопку. Наверху раздался гул. С потолка сорвалась небольшая стайка летучих мышей, потревоженная громким звуком. Химеры за его спиной клацали зубами, не смея сходить с места и прыгая на своём пятачке, Глаттони размахивал руками, пытаясь поймать хоть один перекус на крылышках, и только Энви спокойно дожидался лифта.       Вскоре суета прекратилась. Железная коробка со скрипом распахнула челюсти, и Энви первым запрыгнул внутрь. Он прижался к стене, рядом с панелью. Сама коробка вмещала несколько человек, и Глаттони места хватало, но прикасаться к нему лишний раз не хотелось.       Качнувшись, лифт поехал вверх.       Энви созерцал потолок, прислонившись к стене. Под самой лампой метался туда-сюда белый мотылёк. Пока они ехали, насекомое успело побиться обо все четыре угла, пару раз врезаться в дверь, поползать по панели с кнопками и сесть на плечо Энви. Глупая бабочка. Будь у неё хоть капелька мозгов, разве полезла бы она к обладателю философского камня?       Двери лифта медленно раздвинулись в стороны. Сбив бабочку щелчком, Энви вынырнул в коридор. Он был чистый и абсолютно пустой. Вот и славно, встреча с кем-то из высшего руководства стала бы тем ещё удовольствием. Пусть они слыли лояльными, Энви их презирал и даже не скрывал этого. В самом деле, как можно относиться к людям, которые предали свой народ за привилегии и деньги? Отбросы же хуже Грида! Тот хотя бы за свободой погнался, переступив через запреты Отца.       И с собой ведь звал, гад. Энви почти согласился, но в последний момент опомнился. Он послушный сын, ему и здесь хорошо. А Грид пусть валит, без него лучше.       И он свалил, даже не попытавшись уговорить. Сволочь.       В реальность Энви вернул толчок в грудь. Вздрогнув, он опустил голову и встретился взглядом с Глаттони.       — Нам туда? В белую дверь? — для верности братец ткнул пальцем в том направлении.       — Ага, ага, туда, — рассеянно отозвался Энви и встряхнул головой. — Так, двинься, я гляну, куда тебя пристроить.       Загнать толстяка под душ оказалось той ещё задачей: кабинки не предназначались для существ с габаритами носорога. После недолгих мучений Энви плюнул на кабинку и вывел шнур душа за ее пределы.       Он включил напор на полную. Вода ливнем обрушилась на тушу обжоры, рикошетя об пол так, что брызги летели на самого Энви.       Глаттони взвизгнул и попытался вылезти из-под струи. Энви швырнул его обратно с такой силой, что толстяк отлетел к стене.       — Х-холо-одная, — провыл обжора, закрывая лицо.       — Да не ври, нормальная она! — Энви развернул душ, и струя забарабанила по животу Глаттони. На полу образовались мутные лужицы.       Братец закрывался как мог. Энви с мстительным наслаждением ловил его струёй, пока вся грязь не стекла на плитку, образуя широкие лужи. Толстяк стоял посреди этого безобразия с несчастным видом, шмыгая носом и отряхиваясь от воды, которая лилась с него ручьями.       Энви сорвал с крючка первое полотенце, какое попалось под руку, и швырнул Глаттони. Лёгким движением руки обжоры полотенце превратилось в подобие капюшона. Натянув его на широкий лоб, Глаттони глянул на себя в зеркало и сдавленно хихикнул.       — Да-да, верх интеллектуальности, — обречённо вздохнув, он похлопал братца по макушке. — Блин, за что ж ты мне такой тупой достался…       Глаттони тоже вздохнул, видно, за компанию, стащил с головы полотенце и набросил на голову Энви. Насквозь мокрая ткань в дурацкую полоску повисла перед глазами.       — Ты чё тво!.. Н-на! — сдёрнув с головы тряпку, Энви хлестнул ей брата по спине. Глаттони радостно осклабился. В следующий миг в его руках тоже оказалось полотенце. — Не достанешь, копу-уша!       Высунув язык, Энви ловко отскочил от хлестнувшего по воздуху полотенца. Глаттони успел только развернуться, когда он прошёлся тряпкой по плечу обжоры и отскочил, скользя по мокрой плитке.       Глаттони почти его достал. Коротко вскрикнув, Энви отпрыгнул к стене, оттолкнулся и проехался до душевых кабинок.       — Я спрятался! — заявил Энви, юркнув за дверь первой кабинки, и издевательски помахал брату из-за перегородки.       Глаттони ненадолго замолчал. Он уже подумал, что младший дурачок обиделся, но не тут-то было.       — Не спрятался, — спокойно возразил Глаттони.       Дверь задрожала. Она продержалась ещё несколько секунд, пока обжора не сорвал её с петель. Он заглотил дверь целиком, как удав, и даже не подавился — только мелькнул в широченной пасти кусок панели.       — Алё! — возмутился Энви, с трудом сдерживая смех. — А от Расса за это получить не боишься?       Глаттони помотал головой, продолжая скалиться.       Входная дверь бесшумно приоткрылась. Энви успел заметить движение боковым зрением и метнулся туда, хотя паниковать было не из-за чего. На этом этаже все свои, поймут.       В дверях он столкнулся с мужчиной в военной форме. Загородив проём, Энви уже приготовился возмущаться или язвить, но вместо этого отступил. Их гость оказался не простым военным.       — Р-расс? — выдавил из себя Энви, закрывая за ним дверь с преувеличенной осторожностью. — Какого рож… зачем ты здесь?       — Услышал ваши крики. Энви, разве я не говорил быть аккуратнее с казённым имуществом?       Энви пригладил мокрые пряди и нехотя ответил:       — Говорил, но я эту тушу отмывал! — он махнул рукой на Глаттони, который играл за его спиной с тряпкой. — Он не влезал ни в одну кабинку, это существенный недостаток, между прочим!       — Для этого обязательно было громить всё вокруг? — невозмутимо поинтересовался мужчина.       — Я, между прочим, только воды немного пролил, — огрызнулся Энви. — За погром спрашивай с Глаттони.       Расс неторопливо оглядел устроенный бардак. На его жёстком, уже стареющем лице ни один мускул не дёрнулся. Энви с минуту следил за ним, пытаясь уловить перемену в настроении, но лёгкое недовольство в голосе было единственным, что Расс себе позволил. Энви оставалось только гадать, зол он сейчас или продумывает, где можно применить разрушительную силу Глаттони.       — Энви, ты никогда не пробовал пойти в школу? — чуть повернув голову, вдруг спросил Брэдли.       — Твой Прайд меня туда пару раз вызывал, да, — скрестив на груди руки, Энви уставился на закрытый повязкой глаз Расса. — А что?       Фюрер развернулся к нему всем корпусом и наклонился вперёд.       — А то, Энви, что там учат элементарным правилам поведения.       — Я и так знаю, что мне нужно!       — По тебе не скажешь, — ледяным тоном ответил Расс. — Не смей громить мой Штаб, несносный ты мальчишка.       — Да ладно тебе, тут же алхимики повсюду, уберут! Серьёзно, что тебя так расстроило?       — Энви, катись отсюда.       На миг невозмутимость Расса дала трещину. Его ладонь опустилась на эфес шпаги, которая висела на боку, и взгляд стал острым, как острие клинка. Расса не просто расстроили. Похоже, он очень сдерживался, чтобы не добавить к общему погрому свой штрих.       Энви выразительно вздёрнул бровь.       — Скажи мне прямо, кто тебя взбесил? Одно твоё слово, и я его на месте урою. Расс усмехнулся и покачал головой. Его лицо по-прежнему было мрачным.       — Как хочешь, — пожал плечом Энви. — Ну, я тогда вернусь к своим бара… людишкам.       Кивнув, Расс повернулся к нему спиной, но Энви ощущал на себе его пронзительный взгляд весь путь до двери.       Энви вылетел в коридор, пока его не вышибло туда шпагой, и пружинящим шагом направился к лифту.