Семилистный клевер

      Энви уже который раз посмотрел на циферблат, затем в окно. Город плавно погружался в ночь, которая наползала на Централ огромной чёрной медузой. Подложив руки под голову, гомункул уставился в потолок. Что могло так задержать профи-поджигателя и его снайпера? Для Мустанга разобраться с обнаглевшими бандитами задача из разряда почти бытовых, и даже случись что со способностью Огненного, его страховала Хоукай.       Раз они задерживались, причина была не в бандитах. Дело явно выходило за рамки привычных разборок и касалось чужих жизней.       Услышав вздох, Энви покосился на его источник. Эдвард устроился на стуле с ногами и сверлил взглядом дверь. Его братец перелистывал книгу, подперев щеку рукой.       — Уже темнеет, блин, — пробурчал Эдвард.       — Н-да. В такое время лучше не ходить одним.       Мальчишка растерянно глянул на гомункула.       — В сказках ночью пробуждается всякая нечисть, — сделав страшные глаза, провыл Энви, но его спектакль испортил Хавок.       — Да с преступностью никакой нечисти не надо. Но ты не бойся, я вас проведу.       Эдвард кивнул и снова уставился на дверь.       Энви с досадой скривился, припомнив, как Хавок переглядывался с Огненным. Вот они о чём договаривались, значит… Раз Мустанг поручил ему отвести мелких домой, другому младший лейтенант их не отдаст.       Сидеть здесь и дальше было бессмысленно.       Энви поднялся с газетой в руках.       — Полагаю, моя помощь сейчас никому не нужна?       — Ты что, свидание кому-то назначил? — хмыкнул Хавок.       Энви сделал неопределённый жест рукой, и пока младший лейтенант задумчиво хмурился, гомункул успел добраться до двери. Коснувшись ручки, он оглянулся.       — До встречи, — приподнял воображаемую шляпу Энви и вышел из кабинета.       Душный воздух коридора скоро сменился уличным, с запахом каштанов, зелени и едва уловимой пока пряностью ночи. Приблизившись к фонарю, гомункул взмахом руки отогнал мошкару, развернул газету и пробежался взглядом по статье про скачки. Создатель метиса упоминался в самом конце. Говорилось, что Шу Такер жил в южном пригороде, до которого на той же машине добираться не меньше часа, но у Энви был свой способ срезать путь.       — Вечерние новости! — гаркнули за спиной.       Энви отскочил и налетел на фонарный столб, больно ударившись затылком. Так больно, что даже в глазах потемнело.       Морщась и потирая затылок, гомункул всё же разглядел причину своего испуга. Мальчишка, чуть старше дневного газетчика, усердно размахивал газетой, придерживая другой рукой видавшую виды сумку. Этот, похоже, был из семьи поприличней: башмаки у него сверкали, как у бульварного щёголя, а на шее красовался выглаженный галстук.       — Брысь отсюда! — прошипел гомункул.       — А я тут законно стою, — газетчик поправил галстук, поглядел на башмаки и как ни в чём не бывало продолжил: — Сегодня развлекательная колонка прямо обхохочешься. Да и новостная не отстаёт.       Энви с нарастающим раздражением глянул на свою газету. Нет, на сегодня с него точно хватит новостей!       Скомкав газету, он запустил снаряд в урну, которая стояла на той стороне улицы, и зыркнул на мальчишку. Тот восхищённо присвистнул. Подобрав камень, мальчишка размахнулся и швырнул его в ту же урну, но камень отскочил от еë ребристой стенки на тротуар.       — Мимо, — с затаенным чувством превосходства заметил Энви. — Продавать газеты тебе больше подходит.       Мальчишка протянул ему свой товар с такой надеждой, что Энви сразу же захотелось втоптать все его чаяния в грязь.       — Я не сказал, что это у тебя выходит лучше, — ехидно добавил гомункул, скрестив на груди руки. — И я не собираюсь брать твою дрянь.       — Дядь, а ты жлоб, — заявил газетчик, глядя ему прямо в глаза.       — Я жлоб?!.. Во мне нет жадности, дубина!       Газетчик состроил недоверчивую мину. Поправив лямку на плече, мальчишка скрылся за углом раньше, чем Энви придумал более достойный ответ.       — Я не жадный, — обиженно пробормотал гомункул ему вслед. — Я просто не люблю тратиться по пустякам. Эй, слышишь?!       Мальчишка не ответил. Выглянув из-за угла, Энви пошарил взглядом по пустой улице и наконец заприметил газетчика: юнец бегал перед Штабом, зазывая прохожих воплями на грани фальцета и свежими газетами.       В следующий миг гомункулу пришлось спрятаться обратно.       — Держи, — послышался голос Хавока. — Купишь своей девушке чего-нибудь. Она же у тебя есть?       — Ого, настоящая! — восторженно отозвался газетчик после небольшой паузы. Похоже, вопрос про девушку он пропустил мимо ушей. — Спасибо, дядь. Не то что этот хмырь белобрысый.       — Какой хмырь?       — Ну, он в форме был, но на военного не похожий. Мелочь на газету зажал, — парень пошуршал газетами, видимо, поудобнее устраивая их в сумке. — Брыськал мне тут. А я законно стою, говорю.       — Эй, а это не Эрлай? — судя по голосу, спросил Эдвард.       — Да похоже. Он у нас немного… нервный.       — Я заметил, — газетчик фыркнул. — А вы куда идёте, не этой дорогой случаем? Да? Тогда я с вами прогуляюсь? Там народа больше, а мне ещё вон сколько продавать, — он похлопал по сумке.       Энви слышал, как они приближались. В его планы совсем не входило сталкиваться здесь с Хавоком и мелкими, потому он отступил в темень, сел у стены и запустил процесс преобразования.       Фейерверк из алых разрядов прошëлся сплошной волной от макушки до пят. И минуты не прошло, как он весь покрылся перьями, стопы скрючились в птичьи лапы с увесистыми когтями, а уши зачесались от обилия звуков. Он немного постоял с приоткрытым клювом, привыкая к облику, и бесшумно расправил крылья.       В этот момент компания добралась до переулка. Младший мальчишка прищурился, видно, заметив движение в полумраке, и сдавленно вскрикнул.       — Эд, сова… — с ужасом прошептал он и попятился.       — Разойдись! — гаркнул гомункул.       Люди услышали только мягкое «ух-ху».       Энви пронёсся по переулку и взмыл над самой головой Хавока, который едва успел пригнуться.       — Ох ты чёрт, — с удивлением выругался младший лейтенант, глядя ему вслед.       Энви ответил ему на совином, пьянея от ощущения свободы и невесомости. Он помчался над тëмными крышами, над жёлтыми от света фонарей улицами и парками. Мимо проносились летучие мыши, чей писк будоражил его инстинкты и сбивал с пути.       Энви громко угукнул на мышь, которая пролетала рядом, и свернул к дороге, ведущей в пригород. Заманчивых шорохов стало больше. В травяных зарослях копошились мелкие грызуны, кора хвойных деревьев потрескивала под когтями белок, ветки шелестели и качались, когда на них садились птицы.       Резкий крик совы прорезал сумеречную тишину, и зверьё разом смолкло. Энви ощущал их испуг, который растекался в ночном воздухе, как чернила на промокашке. Он жадно втягивал этот восхитительный запах, он видел их, притаившихся в зарослях, которые не могли защитить их от зоркого глаза совы. Чтобы не поддаться соблазну охоты, гомункул спустился к проезжей части.       Люди быстро отвлекли его от мыслей о добыче. Видя летящую наравне с собой сову, одни косились с непониманием и любопытством, другие вскрикивали, третьи тянули к птице руки. Когда Энви это надоело, он проскрежетал когтями по верху вытянутой машины и свернул к лесу, где пахло влажной землёй, хвоей и можжевельником.       Гомункул пересёк лес наискосок и вылетел к пригороду с невысокими, по меркам Централа, домами. Загребая крыльями воздух, он завис над глухим переулком. Здесь было безлюдно, только крыса шныряла по земле, не замечая угрозы. Энви задрожал от предвкушения. Эта крыса была такой лёгкой добычей, что…       Пронзительный крик совы застал крысу врасплох. Она так перепугалась, что заметалась между стенами, хотя выход был прямо перед ней. Энви слышал, с какой скоростью стучало её маленькое сердце, и от этого звука перья вставали дыбом.       Мощные когти заскребли по камню. Энви навис над крысой, которая замерла под его пристальным взглядом.       Сова щёлкнула клювом. Вздрогнув, крыса сорвалась с места с громким визгом. Проводив грызуна взглядом, Энви неторопливо почухал голову лапой, выдернув пару пушинок, и расправил крылья.       Совиный облик растаял, как туман поутру, оставив на прощание только покалывание в ушах, но и оно вскоре прошло. Встряхнувшись, Энви провёл рукой по коротко остриженным волосам, пощупал бакенбарды и шероховатые погоны. Старший лейтенант с лицом типичного аместрийца за тридцать — фигура весомая, но не настолько, чтобы от него все шарахались.       Вынырнув из переулка, он направился к парку, откуда как раз доносились голоса. Двое мужчин расположились на скамейке, по обеим сторонам которой, словно гвардейцы навытяжку, стояли фонари. Чуть поодаль катались дети.       Недолго думая Энви ступил на круговую дорожку и сразу же чуть не получил рулём велосипеда по боку. Благо, он успел отпрянуть, а ездок — вывернуть руль и скрыться в полумраке парка.       Перед самым носом пронеслось ещё несколько велосипедов. Проводив их взглядом, Энви поспешил к мужчинам.       На полпути он пошатнулся, когда кто-то врезался в бок. Энви отвлёкся на очередную неприятность, которая оказалась веснушчатым мальчишкой лет четырнадцати. Вместо обычной обуви у него были недавно вошедшие в моду ролики.       Когда он перевёл взгляд на мужчин, их на месте уже не оказалось.       — Да твою!.. Эй, — он схватил мальчишку за плечо, чтобы не сбежал, и напустил на себя обеспокоенный вид, — не ушибся? Нет? Вот и отлично… Скажи мне, ты не знаешь случаем, где живёт Шу Такер?       — А вам зачем?       — Я слышал, он создал просто поразительную лошадь, — улыбнулся гомункул. — Хотел убедиться, что слухи не врут.       — Не врут, — парень покрутил ногой, проверяя, крепко ли сидят ролики. — Я этого жеребца видел. Его как-то на Эс зовут, кажется. Я хотел с ребятами поближе посмотреть, но Такер нас прогнал. Буйный очень, говорит. Он там живёт, в том районе.       Энви проследил за его рукой и кивнул.       — Но Такер вас к себе не пустит. Он никого не пускает.       — Посмотрим, — хмыкнул Энви и наконец отпустил его плечо. — Ну, бывай.       Парень быстро ретировался на скамейку, где принялся колдовать над ремешками. Немного понаблюдав за ним, гомункул покинул парк и направился к самому далёкому и тёмному району, где фонарей было по пальцам пересчитать, и скоро Энви понял, почему. Почти все дома оказались заброшенными. Здесь некому и незачем было чинить старые фонари, и не у кого было спросить дорогу. Энви долго петлял по дворам, только нужный никак не желал находиться. Это напоминало игру «горячо-холодно», где ответ он искал сам, без всяких подсказок и без преимуществ звериного слуха. В конце концов, он хотел поговорить с Такером, а не напугать того до полусмерти.       Проходя мимо двухэтажного дома, который окружал небольшой садик, Энви вдруг увидел свет в окне. Он остановился у кованых ворот. Свет ложился желтоватым налётом на прутья и высокую траву, на деревья и дорожку, и казалось, что там, вдали, стоят под тёмными кронами зыбкие силуэты. Энви знал, что это обман зрения, но ему стало неуютно.       Полночную тишину прорезала трель звонка. Энви остервенело давил на кнопку, моля про себя, чтобы хозяин дома поскорее вышел.       На балконе показался человек. Мужчина лет тридцати на вид поправил внушительные очки и настороженно огляделся, втянув голову в плечи. Разглядев визитёра, он вздрогнул и ринулся в темноту. Глухо хлопнула дверь.       — Такер, я знаю, что это вы! — рявкнул Энви, теряя терпение.       Он не знал наверняка, того ли человека нашёл, но Энви в любом случае был в выигрыше. Даже если там не Такер, хозяин дома не преминет это прояснить.       Свет в окне мигнул и погас. Из дома не доносилось ни звука.       Вздохнув, Энви обхватил толстый кованый прут и задрал голову. Высоковато, но даже в человеческом облике перебраться вполне реально.       — Такер, я вас весь вечер искал, я так просто не уйду! — пригрозил гомункул.       Энви для приличия окликнул его ещё пару раз и, убедившись, что Такер не торопится выходить, полез по прутьям. Мелькнула мысль, что гораздо быстрее было бы их выбить.       Гомункул быстро забрался на самый верх и спрыгнул в сад.       — Такер, я уже ту-ут! — крикнул Энви, сложив руки лодочкой.       Хозяин дома наконец появился на пороге, бледный и трясущийся. Дёрнув кадыком, Такер сдавленно возразил:       — В-вы не имеете права! Я н-ничего не нарушал!       — Я разве что-то такое сказал? — запоздало сбавил тон Энви. — Я всего-то хотел посмотреть на вашу лошадь.       — Зачем? — растерянно захлопал глазами собеседник.       — Такер, вы весьма талантливый алхимик, если, конечно, это вы его создали. Что такое?       Лицо Шу скривилось в обиженной гримасе. Стянув с носа очки, Такер принялся протирать их с таким усердием, будто только они его и интересовали, но огонь во взгляде говорил об обратном.       — В газетах подчас не разберёшь, где правда, а где вымысел, — развёл руками Энви. — Так что, вы окажете мне честь?..       — Окажу, — угрюмо отозвался Такер. — Он там, в конюшне.       Алхимик привёл его к приземистому зданию, которое больше походило на сарай, и дёрнул облезлую ручку. Из душного полумрака пахнуло зерном и звериной шкурой, а миг спустя кто-то пронзительно заржал.       Жеребец выглядывал из-за перегородки, которая доставала ему до груди, и при свете луны его шкура серебрилась, словно гравировка на лаково-чёрной шкатулке. Глаза коня отсвечивали, как у ночного хищника.       Стоило Энви шагнуть ближе, как жеребец отпрянул от перегородки.       — Нечасто он видит людей, да? — негромко заметил гомункул.       — Ну, он всё-таки не совсем конь, так что…       Такера прервал грохот за перегородкой, которая задрожала от удара.       — Посмотрели? — нервно бросил алхимик.       — Ещё нет. Я видел только его голову.       Жеребец бился с той стороны, как безумный, и Такер потянул незваного гостя к выходу.       — Я его выведу, только прошу, подождите снару…       Перегородка с грохотом врезалась в стену, заглушая сдавленный вскрик Такера. Энви шарахнулся к стене, и конь промчался мимо. Шу в панике схватился за голову. Жеребец заскрёб копытом по садовой дорожке. Он был сложен, как гепард, и вытянутая тень искажала очертания до такой степени, что силуэт совсем не походил на лошадиный.       Конь фыркнул, по-кошачьи прижав уши. В следующий миг он поднялся на дыбы, и округу огласило дикое ржание.       — Такер, он прекрасен! — восторженно рассмеялся Энви.       Жеребец несколько раз ударил копытами воздух, а потом с размаху грохнул ими по земле. Не теряя времени, питомец Такера сорвался с места в карьер. Энви не двигался с места, ожидая подходящего момента. Шу навалился на стену. Колени у него позорно дрожали.       Энви выскочил прямо из-под копыт, развернулся и прыгнул на круп жеребца. Конь взвизгнул. Затормозив совсем рядом с конюшней, он взбрыкнул раз-другой, закрутился на месте, лязгая зубами у самой руки гомункула.       Энви сдавил его шею обеими руками, вжавшись лицом в белую гриву. Жеребец дрожал от гнева, дёргал головой и рычал, но его сопротивление постепенно слабело. Наконец он смирился и встал, широко раздувая ноздри.       Энви отпустил его не сразу. Только когда жеребец наклонил голову к земле и расставил ноги пошире, гомункул ослабил хватку и покровительственно похлопал коня по шее. В отместку жеребец клацнул зубами, но сопротивляться всерьёз он больше не пытался.       — Ну и горячий же конь! Как вы его назвали, Такер?       Алхимик таращился на них, зажав рукой рот.       — Эй, вы язык проглотили, что ли? — весело окликнул его Энви, перебирая гриву жеребца.       Шу медленно опустил руку.       — С-тарк, — тихо ответил он.       Услышав своё имя, конь тут же повернул голову.       — Не помешало бы и вам что-нибудь у него перенять, — гомункул потянул жеребца за гриву. — Скажите, вы сами пришли к такому чудесному результату или вам помогли?       — Ч-честно говоря… — Такер прикусил губу, дёргая пуговицу на рукаве. — Немного, да. Принесли кое-какие материалы… В-возможно это был приказ фюрера? Зачем же иначе…       — К вам приходил кто-то из государственных алхимиков?       — Я-я не знаю, они были в штатском, — беспомощно пробормотал Такер, глядя в пол. — Конечно, я не стал выяснять, кто они. Только имена и знаю.       Кто бы это ни был, они действовали в обход Отцу. Возможно, они не думали противостоять Отцу напрямую, но Энви всё равно не нравилось, что материалы по биоалхимии попали в руки Такера без его ведома. Не исключено, что таким образом они пытались завербовать себе нового человека. И если это кто-то из группы, ответственной за создание бессмертной армии… Он просто обязан вывести их на чистую воду.       — Так кто же к вам приходил? — вкрадчиво спросил Энви.       Почти оторванная пуговица замерла в пальцах Шу. Мужчина наклонил голову, и Энви наконец смог поймать его взгляд.       — Турада и Кхан.       Энви вздрогнул. Чуть не ляпнул, что это невозможно, но вовремя прикусил язык.       — Фамилий они не назвали, — обречённым тоном добавил Такер.       — Вот как… — тихо вздохнул гомункул. — Что ж, понятно…       Да ничего он, чёрт возьми, не понимал. Откуда здесь могли взяться эти двое, если Турада и Кхан были его обликами?! Турада и Кхан контролировали исследования философского камня, и об их истинном облике не знал никто, кроме его родственников! К тому же, оба героически «погибли» в Ишваре!       — Вы талантливый человек, Такер, — медленно произнёс Энви, глядя в пустоту. — Не каждый способен обратить теорию в плоть и кровь.       Шу пригладил мокрые волосы.       — Знаете что? Я думаю, хватит вам скрываться от людей в этом богом забытом районе. Вам за такие достижения полагается хорошая награда, и я позабочусь о том, чтобы вы её получили.       Такер вытаращился на него с таким видом, словно увидел призрака, которого очень давно ждал. Глаза алхимика лихорадочно заблестели. Он так резко дёрнул несчастную пуговицу, что та отлетела на дощатый пол конюшни.       — Если ваши благодетели вдруг объявятся, сообщите мне, — шаря рукой в кармане, добавил Энви. — Я был бы весьма не прочь поговорить с ними в неформальной обстановке.       Свесившись с коня, он всучил Такеру сложенную бумажку. Мужчина осторожно протянул к ней руку, не решаясь прикоснуться. Гомункул закатил глаза и вложил бумажку ему в ладонь.       Такер развернул подачку, пробежал глазами по строчкам и поднял взгляд на него.       — Да, это мой номер, — с улыбкой подтвердил Энви, спрыгнув с коня. — Что ж, до встречи. Удачи вам на скачках.       — И вам, — пробормотал Шу, поглаживая бумажку. — И вам, мистер…       — Айзек, — видя его смятение, добавил Энви.       Такер сунул бумажку в карман и воровато огляделся, словно кто-то мог их видеть.       — Айзек, — повторил он, улыбнувшись.