Изысканная трапеза (Fine Dining)

— Надеюсь, тебе понравилось, дорогой? — пробормотал Азирафаэль не без самодовольства. — Ты же знаешь, что да, ублюдок. — Кроули перекатился на живот, чтобы поцеловать Азирафаэля, розового, теплого и возбужденного, и тут же искренне добавил, надеясь, что предыдущие слова не прозвучали грубой неблагодарностью: — Спасибо. — Не стоит благодарности, дорогой, — отмахнулся Азирафаэль. — Помочь тебе в первый раз вот так... Что ж, это была большая честь, и очень эротичная, если мне будет позволено так выразиться. Кроули ухмыльнулся и медленно моргнул желтыми глазами. — Я полагаю, что ты можешь это сделать. — И еще, — продолжал Азирафаэль. — Если мне будет позволено проявить такую смелость, то твое следование инструкциям просто восхитительно. Кроули слегка покраснел и опустил глаза, внезапно смутившись. После тысяч лет отвращения к любому, кто пытался отдавать ему приказы, казалось совершенно нелогичным и действительно чрезвычайно смущающим, что он, оказывается, может получить от подобного сексуальное удовольствие. — Извини, я... — Нет, нет, не извиняйся, не надо! — резко сказал Азирафаэль, приподняв его подбородок одним пальцем. — Это была признательность. Кроули! Если тебе нравятся такие вещи, это дает мне много прекрасных идей для следующего раза. — Я... — почему-то было легче, когда Азирафаэль так настойчиво смотрел прямо в глаза. Возникало четкое ощущение, что от этого взгляда спрятаться невозможно, но оно не пугало, а давало ощущение защищенности и покоя. — Мне это действительно нравится, — признался он. Пытаясь разобраться в собственных мыслях, почему ему это нравится, он нечаянно выпалил вслух то, чего говорить не собирался: — Я... мне нравится, что ты берешь на себя ответственность, потому что я доверяю тебе и знаю, что ты будешь заботиться обо мне... — Конечно, — сказал Азирафаэль, как будто ничего странного не было в том, что кто-то захочет любить Кроули и заботиться о нем, как будто это было самой естественной вещью в мире. — Что... О каких идеях ты думал? — спросил Кроули, стараясь не расплакаться. — Скажешь? При этих словах Азирафаэль восхитительно вздрогнул всем телом. — Ах ты, шалун! Да, пожалуй, я мог бы и рассказать. Он ловко перевернул их, так что Кроули оказался плотно зажатым между спинкой кровати и Азирафаэлем. О да, это было довольно мило. Глаза Азирафаэля озорно сверкнули при виде реакции Кроули. — Ну, я думаю, я бы еще немного попрактиковался, если тебе это, конечно, понравится, — сказал Азирафаэль, указывая на их довольно-таки недвусмысленную позу. — А может быть, даже и… — Он взял руки Кроули в свои, снова переплел их пальцы, а затем с удивительной силой прижал их по бокам от его головы. Он был очень могущественным бессмертным солдатом Самого Бога — этого и следовало ожидать. Кроули резко выдохнул. — Ну что? — Умные глаза следили за реакцией Кроули, губы скривились в ухмылке. — Да? Или нет? — Да, — сказал Кроули, и у него пересохло в горле. — Прекрасно, — тепло сказал Азирафаэль и поцеловал Кроули в шею. Кроули беспомощно откинул голову назад, чтобы не мешать ему. — Ну, если тебе такое тоже нравится, то тем больше возможностей. Есть такие специальные штуки, чтобы держать тебя в хорошем и спокойном состоянии, прямо там, где я хочу тебя видеть. Я мог бы найти несколько хороших наручников с манжетами — люди в наши дни делают их специально, прекрасные и удобные. Есть и черные, они были бы тебе к лицу, чудесно смотрелись бы на твоей коже. — Нгк, — красноречиво произнес Кроули, отчетливо осознавая, что снова возбужден. — Во всяком случае, ты не должен отвлекать меня, — сказал Азирафаэль с легким упреком. — Я хочу еще немного насмотреться на тебя, прежде чем мы снова окажемся втянутыми в это дело. — Мне очень неприятно использовать твою ужасную метафору, — сказал Кроули и порадовался тому, что его голос звучит удивительно ровно (с учетом того, что Азирафаэль все еще держал его, тут действительно было чем гордиться). — Но я думал, что мы перейдем, так сказать, к главному блюду. — Он многозначительно провел взглядом вниз по телу Азирафаэля, туда, где толстый и напряженный ангельский член проявлял явный интерес к происходящему. — Правда, Кроули? — фыркнул Азирафаэль. — Ну, если рассматривать акт проникновения пениса во влагалище как основной фокус полового акта, то он очень редуцирован. Есть гораздо больше возможностей, чем это, и это, конечно, не является требованием в любом смысле. Не говоря уже о том, что это очень... как это теперь называется? Гетеронормативно! — С-с-серьес-с-сно?! — зашипел Кроули. — Гетеронормативно?! — Ну да, дорогой, мы действительно позволяем себе много вольностей и пренебрегаем всеми этими человеческими гендерными озабоченностями в части телесных оболочек, так зачем придерживаться старых поведенческих норм? С другой стороны, я полагаю, ты помнишь, что еще до того, как у людей появились эти заморочки... Греки, например, действительно все делали совсем по-другому*. — Ты пытаешься читать мне лекции о гетеро... гетеронормативности? — недоверчиво переспросил Кроули. — Я провел одиннадцать лет в качестве няни женского пола! У меня нет никаких, никаких... зацикливаний на этом дурацком гендерном деле! Я называю это главным блюдом, потому что думал, что именно оно и было целью всего акта! Я думал, что это то, чего ты хочешь, то, для чего ты был в настроении! И еще! — горячо продолжал он, прежде чем Азирафаэль успел возразить. — Потому что именно этого я чертовски хочу с тех самых пор, как ты упомянул об этом. — О... — Азирафаэль выглядел очень довольным. — В таком случае... хотя на самом деле это далеко не все, чего я хочу.. — Он бросил на Кроули суровый взгляд, в котором было что-то чересчур понимающее. — Это никогда не было связано только с моим желанием... ну, быть грубым, проникнуть во что-то. — Значит, ты не хочешь трахнуть меня, ангел? — спросил Кроули, слегка двигая бедрами. Азирафаэль выглядел оскорбленным. — Я этого не говорил. — Тогда чего ты ждешь? — О, так ты теперь тоже требовательный, да? — поджал губы Азирафаэль, хотя в его голосе звучала только нежность. Он немного переместил свой вес с рук Кроули, чтобы тот мог изменить положение. — Ну, тогда ладно. Как ты себя чувствуешь? Расслабился? — Я бы так не сказал. Но мне кажется, что я... Я думаю, что ты мог бы… — Кроули слегка пошевелился, как бы предлагая себя. — Значит, ты не возражаешь, если я?.. — О, б-будь моим гостем,— пробормотал Кроули с притворной небрежностью. Азирафаэль блаженно улыбнулся, и его рука снова скользнула между ног Кроули, а тот почувствовал, как кровь прилила к его лицу от смущения и возбуждения. Черт побери, вся внутренняя поверхность его бедер была скользкой, что же Азирафаэль с ним сделал? И действительно, два пальца очень легко скользнули внутрь, Азирафаэль надавил на клитор, заставляя извиваться всем телом от удовольствия. — Очень хорошо, — сказал Азирафаэль, как будто Кроули действительно сделал что-то особенно прекрасное или вообще что-то сделал. — Хм-м-м… — Он задумчиво посмотрел на Кроули, как будто собирался сказать что-то еще. — Выкладывай, ангел, — поторопил его Кроули. — Ты собираешься трахнуть меня или нет? — Ну почему ты такой вульгарный? — Азирафаэль отмахнулся от возмущенных обвинений Кроули в лицемерии. — Да, конечно, конечно, но я просто хотел спросить, не могу ли я сначала сделать для тебя кое-что еще? — Что-то еще? Ты уже… — Кроули запнулся, не в силах подобрать нужное слово, и в конце концов просто позволил ему повиснуть на кончике языка, — ...меня однажды. Разве ты не хочешь, чтобы я сначала сделал кое-что еще для тебя? — Нет-нет, сегодня я угощаю, — сказал Азирафаэль. — Кроме того, я знаю, что с человеческим рефрактерным периодом можно немного повозиться, но наша, э-э, модель, как правило, кончает с многократными оргазмами в любом случае. Кроме того, мне и самому очень нравится доставлять тебе удовольствие, так что это не просто услуга. — Ну и что такое ты хотел сделать, ангел? С чего это ты вдруг стал таким застенчивым? — Ублажить тебя своим ртом, — откровенно сказал Азирафаэль, и его щеки сильно порозовели. — Вообще-то люди как раз это и называют «обедать вне дома», так что после наших разговоров я только об этом и думаю. У меня очень хорошо получается, ты не думай, даже если я сам так говорю. И это одно из моих любимых блюд, поэтому я буду наслаждаться им так же, как и ты. — О, — только и сказал Кроули. Мысль о том, что зубы Азирафаэля будут находиться так близко к его гениталиям, немного пугала, но он не мог отрицать, что этот образ имеет свои достоинства. А если ангелу это нравится... ну, кто такой Кроули, чтобы отказывать ему? — Есть какая-нибудь причина, по которой тебе так жарко и тревожно, ангел? — Просто мне это очень нравится, — признался Азирафаэль, слегка пожимая плечами. — Я бы с удовольствием попробовал тебя на вкус, Кроули, и это очень много для меня значит. — Ну... — сказал Кроули, надеясь, что его лицо не слишком покраснело в ответ. Голод в глазах Азирафаэля был неоспорим и очень привлекателен. — Если хочешь, то будь моим гостем. А где ты хочешь меня… хм… пробовать? — Спасибо, — сказал Азирафаэль. Его глаза сверкнули. — Пожалуйста, держись поближе к спинке кровати. Раздвинь ноги. Ты можешь вцепиться руками в спинку кровати или в мои волосы, если хочешь. Кроули хотел было сделать саркастическое замечание, но язык его не слушался. Властный Азирафаэль был тем, на кого стоило посмотреть. Он поспешил подчиниться, положив руки на изголовье кровати. — Спасибо, — вежливо поблагодарил Азирафаэль и подвинулся чуть ниже, так что, когда он наклонился, его лицо оказалось на уровне промежности Кроули. Он даже сделал видимый вдох, что заставило Кроули вздрогнуть от смущения. — О, еще одна просьба, Кроули? — Все, что угодно, — выдохнул Кроули, и это было правдой. — Я не уверен... но, может быть, ты бы мог попытаться не кончать? — Не кончать? Это как? — искренне удивился Кроули. — Просто дай мне знать, если подойдешь слишком близко, — сказал Азирафаэль. — Не волнуйся, я постараюсь сделать свою работу. Это не имеет значения, если ты все же поймаешь оргазм, просто... когда женское тело находится в состоянии сильного возбуждения, вагинальный канал открывается наиболее широким образом, чтобы допустить проникновение… — Он сопроводил эти слова крайне неуместным жестом. — Неужели сейчас самое время для урока анатомии? — прошипел Кроули, безнадежно выставленный на всеобщее обозрение и отчаянно желающий, чтобы к нему снова прикоснулись. — Извини, — сказал Азирафаэль. — Я думал только о том, чтобы ты постарался сдержаться, пока мы не перейдем к... Давай просто назовем это следующим блюдом, хорошо? И если тебе удастся сдержаться, я буду очень счастлив. — Его глаза блеснули, и Кроули совершенно в них потерялся. — Ладно, ладно, как скажешь, ангел, я постараюсь изо всех сил… — Великолепно, — сказал Азирафаэль и с довольным вздохом опустился между ног Кроули. Кроули сразу же понял, насколько близок к нему Азирафаэль. Он поразительно ясно видел его раскрасневшиеся губы и щеки, а также потемневшие глаза. Азирафаэль мог смотреть на все его тело целиком, однако его взгляд сейчас был безошибочно прикован к лицу Кроули. Азирафаэль начал с крошечных поцелуев на внутренней стороне бедер, с которыми Кроули едва справлялся. Однако когда он приблизился, чтобы уткнуться носом в клитор Кроули, тот инстинктивно прикрыл лицо рукой, чтобы защититься от пристального взгляда Азирафаэля и хотя бы слегка приглушить стон, сдержать который был не в состоянии. Азирафаэль приподнял свой рот ровно настолько, чтобы можно было говорить. — Не делай ничего подобного, пожалуйста. Руки на изголовье кровати или в моих волосах. Я хочу тебя видеть. — Извини, — сдавленным голосом произнес Кроули. Сделав над собой усилие, он снова положил руку на спинку кровати, а затем, затаив дыхание, стал ждать, пока Азирафаэль вернется к своим делам. Без сомнения, Азирафаэль был очень хорош в этом деле, и его наслаждение тоже было очевидным, если судить по тихим стонам, которыми он продолжал обжигать кожу Кроули. Тот отчаянно старался не думать о еде и о том, что он никогда больше не сможет смотреть, как Азирафаэль аккуратно вылизывает ложку, и при этом не сходить с ума от возбуждения. Сначала Азирафаэль обеими руками держал колени Кроули разведенными, но через некоторое время он передвинул одну из них вниз, между своих собственных ног. Кроули зашипел, раздраженный тем, что он ничего не видит, а Азирафаэль лишь самодовольно ухмыльнулся в ответ. Кроули едва помнил, что должен отмечать приближение собственного оргазма, и когда он почувствовал, что снова начинает подниматься, то предупреждающе вскрикнул: — Азирафаэль, остановись, остановись… Он набрался храбрости и запустил руки в короткие тугие кудри ангела, чтобы оттащить его назад. Азирафаэль казался удивленным, хотя и не рассерженным. Кроули старался не обращать внимания на то, насколько влажными были его губы. — С тобой все в порядке? — задыхаясь, спросил Азирафаэль. — Да, я в порядке, просто пытался остановить себя… — прошипел Кроули, чувствуя, как дошедшее до почти нестерпимого уровня удовольствие медленно угасает. Его ноги дрожали. — О, очень хороший мальчик, — сказал довольный Азирафаэль, и от этих слов Кроули чуть не кончил на месте, его бросило в жар, словно от физического прикосновения к самой чувствительной точке. Кроули замер, заставляя себя немного успокоиться, прежде чем снова осмелиться дышать. — Боже мой, это действительно сильно тебя заводит, не так ли? — прокомментировал Азирафаэль. — Не смей издеваться надо мной, ангел, — прорычал Кроули, но в его голосе не было ни капли настоящей ярости. Азирафаэль еще дважды подводил его к этой грани. Вежливо подождав, пока Кроули отдышится в третий раз, Азирафаэль очень осторожно просунул в него два пальца. При этом послышался отчетливый и громкий хлюпающий звук. Кроули был уже слишком далеко, чтобы возражать, но все же застонал от унижения. Азирафаэль замурлыкал, словно размышляя, и снова закрутил пальцами по кругу — Я знаю, что пожалею о том, что придумал для тебя еще одну кулинарную метафору, — тяжело дыша, проговорил Кроули, дрожа от прикосновения. — Нгк. Но то, что ты делаешь, заставляет меня думать о том, что ты помешиваешь что-то в горшочке. — О, — тепло сказал Азирафаэль. — Мне нравится. Ты — прекрасный горшочек с чем-то совершенно восхитительным на моей плите, и я просто проверяю, готов ли ты. Как только я попробую... — он сунул пальцы в рот, и Кроули снова закрыл лицо руками. — И надеюсь, что через мгновение я смогу заставить тебя вскипеть и запузыриться. — Это не только банально и старо, как х... как дерьмо мамонта, но и не имеет никакого гребаного смысла, — пожаловался Кроули. — Ну вот к чему? Если бы ты пытался съесть... И вообще, почему ты хочешь, чтобы я вскипел? Азирафаэль просиял. — Ты сам навел меня на эти мысли, дорогой! — Скажи мне, что твоя нелепость хотя бы окупается, — простонал Кроули. — Ты собираешься трахнуть меня или нет? — Ну да, — чопорно ответил Азирафаэль. — Если ты, конечно, этого хочешь. Ты этого хочешь? Глаза Кроули, которые он в смущении зажмурил, широко распахнулись. — Хочу ли я?! Разве я недостаточно ясно выразился? Столько раз! Ангел, ты меня просто убиваешь... — Ладно, ладно, — терпеливо сказал Азирафаэль, слегка посмеиваясь (как самый настоящий ублюдок!), когда подвинулся на кровати, чтобы поцеловать Кроули. — У тебя есть какие-то предпочтения относительно положения? Самая традиционная, конечно, миссионерская поза, совершенно неуместно названная, но это к слову. В первый раз мы могли бы попробовать что-то более удобное или… — Нет, все в порядке, — сказал Кроули, безуспешно пытаясь вести себя небрежно. На поднятые брови Азирафаэля, он выдавил: — Я хотел бы... хотел бы тебя видеть. — Конечно, мой дорогой, — сказал Азирафаэль, и его лицо было таким милым и любящим, что Кроули едва не растаял. — Тогда давай устроимся здесь... — Он помог Кроули немного сдвинуться по кровати, так что его голова оказалась на мягких подушках. Азирафаэль склонился над ним и благоговейно поцеловал. Кроули закрыл глаза и в ответ осторожно запустил руки в его мягкие кудри. Азирафаэль одобрительно хмыкнул и раздвинул ноги Кроули своими собственными. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросил он, и Кроули открыл глаза. Находиться так близко к Азирафаэлю было завораживающе. Кроули хотел запечатлеть в памяти каждый дюйм его лица. Ему хотелось никогда больше не отводить взгляда. — Да, — хрипло ответил Кроули. — Да, Азирафаэль, пожалуйста.… — Хорошо, — сказал Азирафаэль и поцеловал его так нежно, что у Кроули защемило сердце. — Если ты захочешь, чтобы я сбавил скорость или вообще остановился, просто скажи, ладно? Кроули кивнул, и мгновение спустя его рот открылся, когда он почувствовал тупую головку члена Азирафаэля у своего входа. Она была шире его пальцев, горячая и неподатливая. Азирафаэль слегка вздохнул от трения, но просто дразнил вокруг отверстия, его пальцы снова искали клитор Кроули. — Просто вставь его, клянусь кем-нибудь, — прошипел Кроули, и Азирафаэль наконец сжалился над ним. Это было очень уютно, но совсем не больно. Больше похоже на удовлетворяющую растяжку — словно чувствовать внутри себя согнутые пальцы Азирафаэля. Кроули инстинктивно вдохнул, но тут же был полностью захвачен видом лица ангела, чей рот приоткрылся в идеальной круглой букве "О", а веки затрепетали, когда он попытался взять себя в руки. Однако он внимательно следил за выражением лица Кроули в поисках признаков дискомфорта и, когда тот ободряюще кивнул, продвинулся еще на дюйм, а затем еще на один, пока полностью не обосновался внутри. Кроули чувствовал, как крепко прижимаются бедра Азирафаэля к его собственным и удивлялся тому факту, что это тело было способно вот так просто вместить всего Азирафаэля. — О-О боже мой! С тобой все в порядке? — Голос ангела оставался совершенно ровным, что было большим достижением, учитывая бисеринки пота на его лбу. — О да, — решительно сказал Кроули. Он почувствовал облегчение оттого, что не было никакого дискомфорта, и определенную гордость и самодовольство, что успешно принял ангельский член, и явное возбуждение. Он сделал усилие, чтобы сознательно расслабиться, и обхватил ногами тело Азирафаэля, чтобы притянуть его еще ближе. Ангел издал восхищенный стон, и Кроули воспользовался этим звуком для прикрытия собственного поскуливания от удовольствия. — Ты уверен?.. Все в порядке? Никакой боли, тебе комфортно? — Нет, я чувствую себя прекрасно, хорошо, хн-нх… — выдавил Кроули, сознавая, что эти слова совершенно не подходят для выражения того, что он сейчас чувствует. Азирафаэль, должно быть, почувствовал его минутную слабость, потому что его зрачки сузились. Он сделал одно медленное движение бедрами, которое заставило пальцы ног Кроули поджаться, когда давление таза Азирафаэля опустилось на его клитор. Ответный скулеж Кроули был совершенно непроизвольным. — Расскажи мне, что ты чувствуешь, ладно? Это не был приказ, но, похоже, ответ должен был сделать Азирафаэля счастливым, и Кроули не нужно было большого опыта, чтобы понять, что сделать Азирафаэля очень счастливым именно в такой момент было чрезвычайно важно. Пока он колебался, ангел снова шевельнул бедрами, на этот раз чуть сильнее. — Кроули. Скажи мне. — Мне очень приятно, когда ты так делаешь, — выдавил Кроули. Азирафаэль выдохнул с притворным удивлением ("о?") и сделал это снова, и Кроули тихо выругался. Но он знал, что Азирафаэль все еще ждет большего. — Такое ощущение, что очень... Это немного ошеломляет, но не в плохом смысле. Он смотрел на лицо Азирафаэля (так близко), чувствуя себя беспомощным и уязвимым, но не испытывая от этого привычной ненависти. — Приятно, как растяжка. Внутри. Как твои пальцы. Чувствую себя очень... п-полным. До краев. — Ты на самом деле так думаешь? — Азирафаэль выглядел довольным, Кроули получил еще один толчок в награду за свои усилия, и его веки затрепетали.— Ты что же, наелся до отвала? Кроули почувствовал, как эти слова что-то сломали в нем. — Да, — выдохнул он, когда Азирафаэль снова сделал выпад. — Полон тобою, а-ангел, до краев, но я хочу еще больше тебя, я… — Он ухватился за подбородок и плечо Азирафаэля, когда темп увеличился. — Не останавливайся, — прошептал он отчаянно. — Я хочу… Хочу, чтобы ты остался здесь, во мне. Едва слышный стон, вырвавшийся из горла Азирафаэля, заставил его напрячься. — Ос-с-станься со мной, ангел. Пожалуйста. — Мой дорогой... — Горячее дыхание Азирафаэля коснулось уха Кроули, а голос слегка дрожал. — Я никогда не покину тебя. Мы можем делать это каждый день, если хочешь. Всю оставшуюся жизнь. — Да, — выдохнул Кроули. — Да, да, да. Пожалуйста, ангел. Он действительно думал, что сейчас заплачет, что было явно нелепо и довольно унизительно. Демоны не плачут во время секса, но тогда... И вообще, что он теперь за демон? Проклятое прошлое, не имеющее никакого значения, годное лишь на то, чтобы отбросить. Будущее было не связано с Кроули-Демоном, не должно было быть связано, речь шла о Кроули и Азирафаэле, Азирафаэле-и-Кроули, на своей собственной стороне, одно целое, одно существо. — Я держу тебя, дорогой, ты есть у меня, и это счастье, — сказал Азирафаэль, и да, мягкий глупый ангел тоже плакал, когда коснулся щеки Кроули и притянул его к себе. — Я тебя не оставлю. — Поклянись, — выдавил Кроули. — Клянусь тебе, — выдохнул Азирафаэль рвано, и снова качнул бедрами вперед. — Никогда. Кроули цеплялся за него и говорил себе, что теряет самообладание только потому, что снова приближается к своему пику. — Я поймаю тебя на слове, — сказал Кроули, а затем, осознав, что его голос звучит слишком серьезно, попытался смягчить тон. — Я хочу... я хочу, чтобы ты разобрал меня на части вот так сто раз, ангел. Азирафаэль задыхаясь рассмеялся. — Я и собираюсь это сделать. Ты так хорошо выглядишь в разобранном состоянии. — Он снова переплел их пальцы и прижал руки Кроули к спинке кровати. Кроули тихонько взвыл от удовольствия и протеста. — Ты был создан для этого, мой дорогой, создан для меня. И я собираюсь заполучить тебя всего. Для себя. — Жадина, — выдавил Кроули, а потом добавил: — Ну и хрен с тобой... В нежных признаниях наступила короткая пауза, так как Азирафаэль теперь, казалось, двигался с неукротимой целеустремленностью, стремясь заставить Кроули кончить. По мере того, как темп его толчков увеличивался, Кроули инстинктивно зажмурился. Он на мгновение задумался, почему, но тут же понял, что да, Азирафаэль сиял физически. Светился. Очевидно, он слегка расслаблялся и выпускал наружу ангельскую сущность не только тогда, когда был пьян. Впрочем, Кроули не составило особого труда закрыть глаза от усиливающегося света и сосредоточиться на своих ощущениях. Однако по мере того, как свечение усиливалось, Кроули начал чувствовать его кожей — слабое, теплое, приятное покалывание там, где свет касался его, становясь все сильнее. Было немного похоже на то, как будто его окутал замедленный огненный шар. Началось медленно, а затем внезапно стало ошеломляющим, заставляя нервы гореть в экстазе. Кроули едва успел выкрикнуть имя Азирафаэля, прежде чем кончил, крепко сжимая член внутри себя, изо всех сил цепляясь за руки ангела и надеясь, что тот не причинит ему боли. К своему облегчению, он также услышал отрывистое проклятие Азирафаэля, а затем ощутил такую же дрожь, когда тот бросился вперед в Кроули в последний раз и выплеснулся. Яркий свет за веками наконец потускнел. Как только дрожь прошла, Кроули со вздохом откинулся на подушки, измученный, бескостный и измочаленный. Было странное ощущение, что Азирафаэль отдаляется от него, даже когда тело Кроули, казалось, пыталось затащить его обратно. Затем, мгновение спустя, к нему присоединились вес ангела и характерное ощущение двух сложенных крыльев на подушках рядом. Несколько мгновений они лежали молча, переводя дыхание. Когда Кроули наконец открыл глаза, то увидел, что Азирафаэль с обожанием смотрит на него. Крылья исчезли, но Кроули знал, что они рядом. — Я полагаю, с твоими многочисленными человеческими любовниками ты ведешь себя иначе? — поддразнил Кроули, хотя и испортил все впечатление, нежно коснувшись щеки Азирафаэля пальцем. Азирафаэль попытался принять невинный вид, но Кроули опередил его. — Я ощутил перья. И чуть не ослеп тоже. — О. Э-э, проявление? Нет, ну ладно. Такого раньше никогда не случалось, если ты можешь в это поверить, — - сказал Азирафаэль немного смущенно. — Прости за... хм, ослепительность. Кроули попытался не выглядеть самодовольным. Безуспешно. — Ну, я полагаю, что это очень лестно, ангел. И это было приятно, так что я не очень возражаю против ослепления. — В следующий раз мы могли бы сделать тебе повязку на глаза, — застенчиво сказал Азирафаэль и хихикнул, увидев выражение лица Кроули. — И конечно же, раньше такого не случалось, глупыш. Это выражение того, ну, того, что я чувствую к тебе. Ангельская любовь просто изливалась из меня. Я не могу держать ее скрытой. — О. Ну, — пробормотал Кроули, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения. — Хм. Что ж. Наверное, так оно и должно быть... Тогда, наверное, все в порядке. — Иди сюда, — выдохнул Азирафаэль и крепко обнял его, прижимая к себе. Кроули закрыл глаза. Азирафаэль был теплым и мягким. Кроули казалось, что он вот-вот заснет в его объятиях. — Надеюсь, больше ты ревновать не будешь. — Я не ревную, — раздраженно фыркнул Кроули. — Хм-м-м, — скептически произнес Азирафаэль.— Хорошо. Я могу сказать, что люди были привлекательны на протяжении многих лет, когда у меня не было другого выбора, но я определенно не собираюсь возвращаться к ним сейчас. Они вообще не могут сравниться. Что-то в груди Кроули издало тихий довольный, собственнический рык. Вслух он только сказал: — Хорошо. Потому что мне кажется, что у тебя гораздо более грязный ум, чем я когда-либо предполагал, и я хочу исследовать его в полной мере. Сам. — Очень грубо с твоей стороны, Кроули, — поддразнил его Азирафаэль. — Более опытный еще не значит более грязный. — Насчет других ничего не знаю. А вот ты — да. — Ну ладно, тогда у меня под кроватью найдется пара игрушек и какое-нибудь красивое белье, — сказал Азирафаэль, и Кроули поперхнулся. — Надеюсь, ты не станешь возражать? Я не забыл твои очаровательные кружевные трусики! И не забуду, не надейся. — Хм, — коротко ответил Кроули, пытаясь вернуть себе самообладание и удивляясь, как он вообще мог вообразить, что ему удастся поставить Азирафаэля в неловкое положение. — Хорошо. В любом случае. Я с нетерпением жду этого момента. До тех пор, пока ты не попытаешься обсудить это в «Ритце». — Мой дорогой, половина удовольствия заключалась в том, чтобы видеть твое убитое горем лицо, — сказал Азирафаэль. — Так что извини, но никакие обещания дать не могу. — А теперь мы можем поспать? — спросил Кроули, зевая. — Эти сексуальные штучки очень утомительны. — Ты можешь, — сказал Азирафаэль. — Я редко это делаю, но могу сделать исключение. В конце концов, ты и сам исключительный. Кроули хотел было закатить глаза, но Азирафаэль нежно провел рукой по его волосам, и вместо этого Кроули молча прижался к нему, подставляясь под ласку. — Спасибо, — сказал он, снова утопая в искренности, несмотря на свои лучшие намерения. — Спасибо тебе за все... За твою заботу. За то, что ты со мной. — Тебе не нужно благодарить меня, Кроули,-— пробормотал Азирафаэль ему в волосы. — Это тебе спасибо — за то, что поделился со мной своими мыслями и чувствами. Я знаю, что тебе тяжело быть таким уязвимым. Но мне это очень нравится. И ты тоже, очень сильно. Кроули закрыл глаза и подумал, что, может быть, если он притворится, что засыпает, ему это сойдет с рук. — Я все еще не могу поверить, что ты чувствуешь то же самое, - признался он слегка охрипшим голосом. — Так долго, и... — Прости меня, мой дорогой, это моя вина... — Азирафаэль снова погладил его по голове. — Ты же знаешь, я тоже тогда испугался. Прости. Кроули тихо рассмеялся и уткнулся носом в мягкую щеку. — Если мы оба были напуганы, то, возможно, это не имеет значения. Мы просто разберемся с этим вместе. — Он вздохнул. — Извини, я знаю, что это так... Мы уже проходили через это раньше. Просто все как-то по-другому. Я знаю, что секс — просто глупая человеческая привычка, но он сделал меня таким... Заставил подумать о разных вещах. — Это нормально, — успокоил его Азирафаэль. — Много близости, много гормонов. Все в порядке. — Он нежно обнял Кроули, и тот еще теснее прижался к нему лицом. — У меня есть ты, и я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — почти неслышно пробормотал Кроули, уткнувшись в кожу Азирафаэля, а в следующий миг уже забыл, что он только притворяется засыпающим. _____________________________ ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА * Это действительно так, и в Древней Греции фраза “возложить член между бедер возлюбленного (возлюбленной)” вовсе не была метафорой и означала именно то, что было произнесено.