***
— Найди свой рай, но не умирай,— говорит Сынмин, лучезарно улыбаясь, и целуя Хёнджина в щеку,— ты и без меня проживешь, ты ещё найдешь свою вторую половинку, истинную половинку для своей души,— берёт тёплые и взмокшие от волнения ладони в свои, и прикладывает к своим холодным, будто лёд щекам, по которым текут такие же холодные, кристальные слезы. Их холод неприятно обжигает и вынуждает отдёрнуть ладони от лица, по которому Хван так сильно скучает. Вынуждая снова отпустить того о ком он безутешно горюет уже как второй год. И уже в который раз ему снится один и тот же сон, в котором Сынмин просит его найти себе утешение в другом человеке. Бессмыслица. — Если ты приходишь только за тем чтобы каждый раз говорить мне этот вздор,— Хёнджин на мгновение останавливается, ведь говорить такое, хоть и воображаемому Сынмину, всё равно больно,— просто уходи… Как по мановению волшебной палочки парень исчезает, развевается, будто пепел по ветру, а Хван просыпается, понимая что совершил огромнейшую в своей жизни ошибку. Больше он не приходил.***
— Ты должен вылезти из своей скорлупы и снова начать воспринимать мир так, как это было до Сынмина. Загонять себя уже второй год подряд…— Чанбин на мгновение прерывает свой очередной монолог-нравоучение, крича Джисону чтобы тот наконец-то заткнулся и перестал напевать какую-то дичь про американо.— Короче, Хёнджин, я понимаю, что от тебя будто половину тебя оторвали, но… — Ничего вы не понимаете, все,— злобно цедит в трубку Хван, не жалея яда. Ему уже все надоели, со своей гиперопекой, от которой ему становиться только хуже, это как будто снова и снова наступать на больную мозоль, ковырять рану, которая даже и не думала затягиваться, она гноится. Гноится из-за инфекции, имя которой — Ким Сынмин. — Так нельзя, не думаю что он для тебя именно этого хотел… — Будь добр не думай,— сбрасывает вызов и откидывает средство связи с этим бренным миром куда подальше, но буквально через секунду, Хёнджин снова слышит надоедливую трель мобильного и бросив его в стену, что тот разлетелся по кусочкам, снова с почти спокойной душой улегся в постель, и дальше продолжать курсы терапии, самобичеванием, придуманные им же. — Сукин сын, сбросил…— сжимая мобильный в руке, начинает закипать от злости Чанбин. — Может к нему сходим, я уверен он даже не ест нормально,— предлагает Джисон, явно волнуясь о лучшем друге. — Что о стену горохом, назад отлетает, а мне только от этого больнее, я вообще-то неженка,— бесится Со. Он конечно не неженка, но нагнать и без того много драмы это его призвание. — Неженка, нам друга нужно из тьмы на свет божий вытаскивать, а ты ноешь, соберись. Давай думать. Предложил Хан, и спустя час долгих раздумий, так ничего дельного и не придумал. Такое не лечится, не забывается и просто так из души не выкидывается. Такое со временем затягивается, но болит до конца жизнь. Такое остаётся с человеком навсегда, ведь потеря соулмейта, это как потерять себя, забыть, кто ты и отчаянно барахтаться в этом мире, как выброшенная на сушу рыба, обреченно пытаясь вдохнуть полной грудью, но это невозможно, ведь у тебя будто нет одного лёгкого. Ты пытаешь, но безрезультатно, всё возвращается на круги своя, и ты снова попадаешь, будто в ад, где сам себя судишь, а затем и караешь. У Хёнджина сейчас дела обстоят именно так. Он варится в котле, созданном им самим. — Метка,— вдруг выпаливает Чанбин. Джисон даже вздрагивает. — Что?— искренне не понимает Хан, когда даже спустя минуту Со ничего не поясняет. — Она на месте,— по лицу Джисона понятно, что он до сих пор не совсем понимает, что до него хочет донести Чанбин.— После смерти соулмейта она обычно исчезает у обоих, и у того кто умер и у того кто остался, но у Хёнджина она всё ещё на месте. Джинсон в ступоре молчит где-то с минуту, переваривает сказанное, а потом его глаза загораются надеждой. — Это значит… — Именно, ему дан второй шанс, который где-то ждёт его,— довольно заключает Чанбин. — Это редкость, не у всех есть второй шанс, не каждому даётся второй соулмейт… — Мало того на опознании Сынмина был я, и метки соулмейта на нём уже не было, но у Хвана она на месте, и ещё кое что… — Что? — Мне нужно посмотреть, как она выглядит,— Чанбин начинает рыться в своем телефоне, ища хоть одну нормальную фотографию Хёнджина, ну или Сынмина, на которой отчётливо видно как выглядит эта самая метка.— Нашел,— парень внимательно всматривается в каждую деталь, внимательно изучая рисунок.— Странно…— Джисон тоже рассматривает незамысловатый рисунок, напоминающий собой набор рандомных букв, хорошо замаскированных под стебли растений. — Ничего странного, у Сынмина тоже была такая же… — Да, но…— Чанбин молчит, а потом, выдергивая из блокнота листок и найдя непонятно где ручку, принимается переписывать буквы. Их ровно пять. Потом пытается расставить их в правильном порядке.— Чёрт,— роняя ручку, зарывается пальцами в немного отросшие волосы Чанбин.— Это всё время был не он,— что будет, если об этом узнает Хёнджин, для него это будет самым большим ударом, несравнимым даже со смертью Сынмина, который оказался не тем. Сам этот факт просто добьёт Хвана. — То есть?..— растерянно переспрашивает Хан. Смотря на каракули друга, останавливаясь на последней «Феликс». — То и есть. Я не знаю как это объяснить, но Сынмин был чем-то вроде замены или… Я не знаю,— Чанбину реально не нравится обороты, которые набирает вся эта ситуация. — Боже, вспомни, у него ведь эта штуковина появилась на ключице только в шестнадцать, а у Хёнджина была постоянно,— парни смотрят на друг друга, как бараны на новые ворота, и осмысливают всё выше ими же сказанное. В этот бред, конечно, мало верится, а Хёнджин и вовсе не поверит, сказав, что они рехнулись или решили изощрённо так над ним поиздеваться, но единственная кто издевалась нам ним всё время, была судьба-злодейка, подкинувшая ему такое испытание. — Нам нужно найти этого Феликса, у которого будет набор букв, только с именем Хёнджина,— говорит Джисон, понимая, что сказанул глупость, ведь в мире полным полно разных Феликсов, а искать одного, равносильно искать иголку в стоге сене. Найти почти не реально, но ведь попробовать стоит. Ради благого дела. — Думаю не придётся,— Чанбин снова зарывается в свой телефон, попутно объясняя,— я кажется не сказал, но нечто похожее на ключице видел у одного своего знакомого из Австралии, но я не придавал этому значения, так как ясное дело рисунки немного отличались, но его тоже зовут Феликс, так что у нас есть все шансы быстро его найти. Вот,— показывает Джисону фотографию парня, у которого на том же месте что и у Хёнджина, такими же непонятными стебельками написаны буквы в разброс. — Откуда ты его знаешь?— сегодня какой-то день открытий и, похоже, он не планирует заканчиваться. — Наши родители близкие друзья, и мы с ним каждое лето видимся,— поясняет Со. — Почему тогда я впервые о нём слышу? И что насчёт времени, эта фигня у него с рождения или тоже недавно появилась?! Дважды на те же грабли ступать не хочется. — Всегда была,— снова выводит буквы на листе, и моментально слаживает их в имя друга.— Наш клиент. Чанбин быстро хватает телефон в руки и тут же начинает писать сообщение Феликсу. « Дружище, пришло твое время, приезжать в Корею. Я жду».***
Когда на мобильный Феликса приходит это сообщение единственное чего ему действительно хочется — пойти утопится в Тихом океане. Какая к чёрту Корея. У него соулмейт две недели назад умер, у него душа на части разрывается, а тут ещё Чанбин, как всегда не вовремя появился со своим приглашением. Он не отвечает. Проходит день. Затем второй, третий, неделя. И тогда-то он видит входящий от Чанбина. Отвечает. — Чего тебе? — Ты неделю молчал, вот я и начал волноваться,— поясняет Чанбин.— Чего не отвечал? Жить надоело?!— риторический вопрос, но страху нагнать немного нужно, ибо младшей совсем обнаглел, так игнорировать старших. Хёнджин и тот, пока не поломал очередной телефон, всегда отвечал. — Надоело, она умерла,— шмыгая носом, хнычет младший. — Кто? Мама твоя что ли?! — Идиот совсем! Соулмейт мой, спустя неделю как мы встретились,— вопит в трубку Феликс, а Джисон на том конце слушая их разговор, пытается не заржать, ибо смешно всё это. — Не расстраивайся так сильно, да и попусту, может ты и думал, что это она, но это была не она,— Феликс перестает издавать какие либо звуки и внимательно слушает, что дальше будет излагать друг, ведь он сейчас ничего не понимает. — Не понял,— только и выдавливает из себя, когда не слышит нужных ему объяснений. — Я так и понял, что ты не понял, так вот, я тебе кое-что скинул сообщением, просмотри, а я попытаюсь объяснить, почему та по ком ты горюешь не твой соулмейт,— времени это заняло как оказалось много, Феликс отчаянно пытался не воспринимать как правду, всё сказанное другом, и вечно о чём то спорил, пытаясь доказать обратное, но факты на лицо, у красавца который сейчас смотрел на него с экрана мобильного, был рисунок на подобии его, и если вправду сложить всё буквы в нужном порядке, то выйдет его имя, да и у девушки, которая, он думал, составит ему компанию до конца жизни, рисунок пропал, и он был идентичен рисунку Феликса, а это как не посмотри странно. — Так как тебе предложение? Ты уже ничего не потеряешь, если попытаешься, если проверишь,— в разговоре уже участвовал и Джисон, которому не терпелось познакомиться с Феликсом. — А почему вы это не предложили Хёнджуну?— Феликс пока что ни на что не соглашался, но соблазн был действительно велик. Второй шанс выпадает не всем, да и если так подумать, то с самого начала, именно этот Хёнджун был предназначен ему судьбой, обидно конечно что парень, но ничего, с этим он уже кажется смирился. — Хёнджин,— исправляет его Чанбин.— В сравнении с ним тебе легче на что либо согласиться, ведь ты со своим лжесоулмейтом только неделю вместе пробыли, Хёнджин же с Сынмином был четыре года, и два как Кима уже нет, он всё не может прийти в себя, а ещё мы с ним связаться не можем, он уже пятнадцатый телефон разбил, так что да, его вытащить на свет будет в разы сложнее. Он давно ото всех закрылся, и ему абсолютно нет никакого дела до окружающих. — И вы предлагаете мне прилететь в Корею, чтобы спасти от одиночества вашего друга, погрязшего в глубокой депрессии, и показать, что ещё не всё потеряно… — Именно так,— Чанбин надеется на положительный ответ, он возлагает на Феликса большие надежды, но зная парня, тот бывает очень вредным, а значит: — Ну уж нет. Судя по его виду, он меня только увидит, на месте уроет, это же самоубийство. Я отказываюсь,— вот именно такого Феликса и ожидал Со. Именно таким парень был всегда. Но одно Чанбин знал точно, он всё равно согласится. — Феликс, это же и для твоего блага,— кричит в трубку Хан. — Пофиг,— говорит Ли и сбрасывает вызов. А уже через двенадцать часов сидит в самолёте и с нетерпением ждёт встречи со своим другом, и может быть даже с соулмейтом, если тот конечно согласится вообще выйти из дому.