Paradise

      Всеми известными им методами они уговаривали Хвана уже битый час, а толку с этого всего ноль. Ему абсолютно безразличны все их доводы и чёртовы аргументы, которые они бросают на его контраргументы, ему абсолютно плевать на этого парнишку, о котором они ему уже как час трещат, и абсолютно плевать, что тот может остаться на улице.       Хёнджину всё ровно, он решил оставаться непреклонным, он не собирается кого либо, особенно какого-то незнакомого парня пускать в свою обитель.       А за окном уже начинало понемногу светать, Феликс тяжело вздыхает и зевнув уже в который раз презрительно смотрит на дверь, думая, что если Хван и вправду его соулмейт он когда-нибудь его точно прикончит за это. Ли устал и ужасно хотел спать, а вместо этого в незнакомой ему стране, в таком же чужом городе, он сидел в коридоре жилого комплекса, квартиры в котором стоят наверно очень дорого. Сидит под дверью на чёртовом огромном красном чемодане, привлекая внимание немногих прохожих. И чего именно сегодня им приспичило гулять по коридору туда-сюда внимательно изучая Феликса непонятно. Но он смотрит на всех с таким презрением, что людишки сразу ретируются, и возвращаться только со временем, чтобы тайком из-за угла поглазеть на него, думая, что он не видит. А он то всё видит, и на улице как-бы только светает и назревает только один логичный вопрос: Какого хрена им не спится?       Ладно он, ждёт когда те два оболтуса разберутся со своим дружком отшельником, а эти то чего не спят и ходят, глазеют. Феликс не понимает, и лишь обречённо прикрывает глаза. Жаль ничего не слышно, если бы хоть немного было слышно, о чём они уже там долго беседует он может бы вмешался, ведь парни не закрыли после себя дверь на замок, но слышно было ровно счётом ничего, поэтому он продолжал сидеть на попе ровно, и изучать красивую дверь с узорами, кажется, теперь зная её до мельчайших подробностей, ибо уже долго смотрит на неё.       Феликсу, честно говоря, уже скучно. Настолько, что он достаёт из рюкзака небольшой перекус, благо парни его предупредили, что это надолго, так бы голодный сидел, а так за две щеки куриные крылышки уплетает и его ничего не смущает, а ещё становится чуточку радостнее на душе, ведь с полным желудком никакие проблемы не помеха. Вот именно такого мнения он и придерживается, поэтому почувствовав, что всё ещё не наелся он достаёт из рюкзака сосиску, и начинает уплетать и её. Жаль запить нечем, он бы литр воды за раз выпил точно, ну или пива. Ему кстати очень даже обидно, что те трое там выпивают, веселятся, наверное, а он сидит здесь в абсолютном одиночестве, и наслаждается глушащей тишиной, и недообществом людишек приходящих поглазеть, непонятно только зачем они это делают.       Феликс устал. Сильно. Единственное о чём он может думать, после того как плотно поел, это его мягонькая и тёплая кровать в Австралии. Ему спать охота, а не вот это всё. Он прикрывает глаза и уже собирается опереться головой на стену, как испуганно их открывает, потому что в дверь что-то с шумом врезается, а совсем скоро она отворяется, и Хана с Чанбином ногами и руками выпихивают из квартиры. Одному Хёнджину это очень даже хорошо удаётся, а Феликс впервые видит так сказать своего соулмейта в живую, и замирает с открытым ртом. Более прекрасного создания он ещё никогда в жизни не видел, а то что он успел увидеть на фотографиях не передавало и половины того на сколько этот чёрт именуемый Хван Хёнджином красив. Феликс засматривается на пухлые губы, и нервно прикусив свою, переводит взгляд на не менее удивлённый и кажется злой взгляд, адресованный ему.       Хван тоже заприметив странный маячащий на фоне объект, прекратил все свои действия и отодвинув парней в стороны уставился на парня сидящего на красном чемодане. Они что издеваться, ещё красного не хватало этот цвет для него сейчас как та самая злопастная тряпка для быка он готов накинутся в любой момент, но что-то его останавливает, когда он внимательно всматривается в лицо паренька, которого однозначно очень сильно любит солнце, потому что столько веснушек он ещё ни у кого не видел, а ещё этот неподдельный восторг в его взгляде, и губы тёмного оттенка розового притягивающие к себе внимание не меньше веснушек. Хван бы и хотел что-то сейчас выкрикнуть, психануть, и закрыть дверь прямо перед носом этих циркачей, да только продолжает как-то непонятно смотреть на австралийца, а это точно он, и впервые думает, что впустить кого-то к себе не такая уж плохая идея, ведь парень выглядит до безумия невинно и безобидно, а ещё он уставший, и как только он понимает, что эти два идиота оставили его под дверью сидеть всё это время, хочется просто сказать длинный мат. Но он стратегически держит себя в руках и не подаёт виду, долго отмалчиваясь, пока не видит маячащую перед своими глазами ладонь Чанбина, что нереально раздражает.       — Чего застыл?— спрашивает Хан, с неподдельным интересом смотря на Феликса, находившегося в таком же положении.— Оба застыли,— констатирует факт Джисон, и тут же слышит приглушённый голос Хвана. Ой сейчас им влетит, он это прям всем телом чувствует.       — Это ещё что такое?— спрашивает Хёнджин совсем не то, что вертелось с самого начала на языке и с укором смотрит на всех троих, на Чанбине задерживает взгляд дольше чем на остальных, этим показывая, что ждёт ответа именно от него.       — Во-первых, не что, а кто,— Хван тут же шикает на него, а взгляд становится ещё более разъярённым, и самое странное, что выводили его именно эти двое, а не незнакомец с миловидным личиком, тихонько сидевший на своём чемодане, с интересом за ними наблюдая. Хёнджин кивает и Со продолжает,— во-вторых это тот самый Феликс, я просто забыл упомянуть что он уже прилетел и ждёт под дверью твоего позволения,— Ли на это лишь как-то удивлённо вскидывает бровь и улыбается, опуская взгляд в пол. Со стороны всё это выглядело довольно комично, не смотря на ситуацию, из-за которой они все здесь и собрались, поэтому Феликс не сумел сдержать смешок, пряча улыбку в ладошках, а оставшиеся трое смотрят на него как на умалишённого, думая, что он либо бессмертный, либо безумец, раз такое учудил перед Хваном, когда тот и так в не лучшем расположении духа, точнее он злющий настолько что смог бы уничтожить всё живое в радиусе тридцати километров.       — Он сейчас хихикнул?— переспрашивает у Чанбина, Джисон, нервно перебирая пальцы. Им и так было сейчас максимально сложно, а Феликс одним своим смешком взял и усложнил задачу в разы. Хёнджин ни на какие уговоры не поддавался, а сейчас и вовсе может взять и просто закрыть дверь у них перед глазами, ибо достали.       — Пущу только на неделю, потом ищите ему квартиру,— всё же решает сдаться Хёнджин, ибо ему всё это уже надоело, он дико устал и хочет спать, а это может продолжаться бесконечно, потому что у Джисона с Чанбином терпения море, а у Хвана оно уже на нуле, поэтому проще подыграть, и впустить на неделю не менее уставшего австралийца.       — Как же на неделю?— изумляется Джисон.— Может на две? Это же Сеул, дешёвую квартиру с нормальными условиями сложно найти, сжалься,— канючит, а Хёнджин лишь недовольно закатывает глаза.       — Четыре дня,— только говорит, и Хан тут же замолкает.       — Понял, неделя так неделя…       На этом пытка Феликса ожиданием кажется, заканчивается, Хёнджин сам подходит к нему и, подав руку, тянет на себя, помогая встать, поняв, что парень крепко стоит на ногах, он забирает чемодан и вкатывается с ним в квартиру, а Феликс молча следует за ним.       Квартира и вправду оказывается очень большой для одного человека, как и говорили Джисон с Чанбином. Он послушно и безмолвно топает за молчаливым Хёнджином куда-то вглубь шикарной по его меркам, и на удивление очень даже чистой с учётом того в каком состоянии был Хван (кухня конечно не в счёт) квартире.       Он останавливается у самой дальней двери и легонько толкнув её ногой проходит внутрь, Феликс следует за ним, наблюдая за каждым его движением, уж больно плавно и завораживающе он двигался, в воздухе не чувствовалось напряжения, а по сути то оно должно быть, да создавать такой ток, что Феликс бы точно не выдержал такой пытки. Но нет Хван на удивление спокоен, и это спокойствие передаётся и самому Ли. Оборачиваясь к парню всё ещё держа его чемодан, Хёнджин предельно мягко говорит:       — Будешь здесь, в комнате долго никто не жил, так что здесь немного пыльно. Я завтра же приберусь, а пока думаю, тебе стоит сходить в душ и выспаться, ты с дороги, наверное, устал, а эти двое как всегда творят такое, от чего у меня возникает желание иногда стукнуть их смачно, это ж надо было до такого додуматься,— Хван если честно сам себя в этом момент не узнает, и не понимает почему у него так язык развязался, да ещё и с незнакомым ему парнем, но он ничего поделать с этим не может, а если бы и мог то не стал, у Феликс аура какая-то хорошая, светлая и вызывающая доверие что ли. В общем, он сам не знает что в этом парне такого особенного, но он уже подсознательно готов ему многое позволить, да и многое позволил, а значит доверять ему можно. Он себя знает, и если чутьё говорит что человек хороший, значит, так оно и есть. Четье его ещё никогда не подводило.       — Спасибо,— только и выдавливает из себя Феликс, и смущённо опускает взгляд в пол, когда чувствует, что Хёнджин смотрит на него уже довольно продолжительное время. Да так изучающе что мурашки табуном туда и обратно по всему телу бегают, заставляя дрожать, будто от холода. А потом его осеняет, что они так друг другу не представились, и возможно если он сейчас исправит это недоразумение, то эта повисшая в воздухе неловкость испарится.— Меня Ли Феликс зовут,— подходит поближе к блондину и протягивает руку для пожатия, тот в свою очередь смотрит пристально ему в глаза а потом переводит взгляд на руку, что-то явно обдумывая.       — Хван Хёнджин,— чеканит очень громко, что даже по ушам неприятно режет, и протянув руку, пожимает ладонь Феликса. И тут происходит то, чего не ожидал никто из них, обоих прошибает током, и громко выругавшись в унисон, парни с трудом отрывают друг от друга наэлектризовавшиеся руки, и отходят на безопасное расстояние, потому что обоим кажется, что это всё чертовщина какая-то.— Интересно как,— только и бубнит себе под нос Хван, думая, что его не слышат, и заворожено смотрит на пострадавшую ладонь.       Феликс думает точно так же. Ну и как это понимать? Он приехал соулмейта своего приобрести, а его при первой же встрече током прошибает, что может, значит либо то что ему ничего не светит с Хваном, то есть очевидный отказ, сделанный самой природой, либо что он действительно встретил своего человека.       — Да уж забавно вышло,— подтверждает слова парня Феликс и бегает взглядом по просторной и уютной комнате, кто-то с хорошим вкусом, однозначно старался над её интерьером, и видно, что была вложена душа, у Феликса перед взглядом тут же пробегает мило улыбающийся парень, которого зовут Сынмин, и он с некой тоской осознаёт чьи это труды.       « Нужно ещё что-то сказать» думают оба и в один голос говорят:       — Хороший знак…       — Плохой знак…       Оба в недоумении смотрят друг на друга, а самое смешное, что хорошей сложившуюся ситуацию посчитал именно Хёнджин.       — То есть…— начинают оба, но понимают, что лучше остановится и говорить по очереди.       — Всё же хороший думаю знак,— бубнит себе под нос Хван, смущённо опуская взгляд в пол.       — Ты прав,— подтверждает его слова Ли, пользуясь случаем и рассматривая Хёнджина с ещё большим интересом. Красивый, но взгляд до безумия печальный, а еле заметная улыбка, которая пробежала лишь единожды была натянутой будто специально, и ничего не выражала, никакой радости, было понятно, что он делал это через силу и заставлял себя. Но боже, до чего же эта печальная красота чаровала собой. Он сломлен, настолько, что чинить придётся долго, но Феликс верит, что сможет всё исправить. Верит, что увидит на этом прекрасном лице весь спектр эмоций, но особенно желает увидеть на нём искреннюю улыбку и любовь к себе. Боже, он, кажется уже сходит с ума по этому парню, а они ведь знакомы всего-то пять минут, если не меньше.       — Слушай, ты наверное голоден, поэтому после того как примешь душ, приходи на кухню, покормлю тебя, — тараторит быстро Хван и пулей выбегает из комнаты, и буквально через мгновение возвращается с полотенце и банным халатом в руках, вручая всё Феликсу. И так же быстро исчезает, скорее всего на кухне. А Ли и пискнуть за всё это время не успел, Хван сам всё порешал и по-быстрому выполнил. А Феликс вообще-то не очень то и голоден, он перед этим крылышки с сосисками поел, но вот от горячего чая или кофе он бы не отказался, а ещё лучше от пива, если оно конечно ещё осталось.       С этим мыслями он топает на кухню, внимательно всё изучает, и стоящего за плитой Хвана, и приметив ещё не тронутую бутылку соджу, а это куда лучше, улыбается. Прекрасно. Правда он не знает что. Хван за плитой или бутылочка алкоголя как будто его ждавшая.       — А где ванная?— спрашивает он, тем самым пугая не ожидавшего такого Хвана. Он невольно вздрагивает, и очень сильно ведёт рукой, из-за чего разогретые капельки масла летят прямо на руку, неприятно обжигая кожу. Хван вскрикивает негромко, роняет лопатку, которой что-то перемешивал, и громко так матерится, и очень долго. Феликсу кажется, что от такого изобилия матов у него уши вянуть начали. Кто бы мог подумать, что из такого прекрасного рта может литься и что-то настолько грязное.       — Чёрт,— в последний раз выкрикивает Хван, и как-то осуждающе смотрит на Феликса.— Больше никогда, — делает паузу, что бы ткнуть в Феликса той самой лопаткой,— слышишь никогда, не подходи настолько тихо и не пугай меня. Инвалидом же останусь,— вопит как ребёнок, и Феликс невольно улыбается. И милый в придачу, до бабочек в животе милый, что тут не улыбнуться было бы грехом на его смущённую моську.— Чего лыбишься? Я спрашивая ясно или нет?       — А, да,— отмирает Ли, уставившись на Хвана теперь ещё больше. Выжидая ответа на свой вопрос.       — Заходишь в мою комнату и первая дверь справа,— выдыхает Хван, провожая убегающего Феликса пристальным взглядом. Он не понимает что, но что-то цепляет его в этом парне, он заметил, что ему довольно таки сложно оказывается оторвать от него взгляд и с каждым разом, он будто всё дольше смотрит на него, что странно, но факт. Хван возвращается к готовке только тогда когда Феликс скрывается в его комнате, и только тогда он понимает, что вообще-то до этого глупость сморозил, но он не только говорит, но и думает так же, комната ведь теперь его, а не их, Сынмина больше нет, и пора бы начинать учится жить без него, и вроде это как бы хорошее начало для этого, но потом что-то в его голове резко перемыкает, и он выключив плиту, бежит в комнату за Феликсом. Он не знает и даже не понимает что творит, но желает поскорее выдворить его и из ванной, и из комнаты, которая была только их с Сынмином, и чужим там отнюдь не место. Но вовремя, когда уже рука собиралась прокрутить ручку в ванную останавливается.       — Что я творю?— спрашивает парень сам у себя, особо не надеясь на ответ. А потом его будто ведром холодной воды окатывают, когда он будто бы чувствует, когда к его плечу кто-то прикасается холодной, да что там ледяной ладонью. Он молниеносно оборачивается и его взгляд цепляется за рамку с фотографией, там где Сынмин радостно улыбается, целуя котёнка, которого они позже завели, пусть у Хвана и была аллергия. Рамка как-то неестественно сама по себе шатается и тут же с огромной скоростью, летит Хёнджину прямо под ноги, разбиваясь вдребезги.       — Выброси, забудь, отпусти…— слышит он у уха, которое тут же обдаёт холодным дыханием и снова оборачивается, но там никого. Хван знает кто это был. Он вернулся. Но почему именно сейчас, Хёнджин не понимает, да ещё и так активизировался, что полез и в материальный мир тоже, раньше он приходил к нему только во снах, так что же изменилось сейчас?       — Я никогда тебя не отпущу,— шипит себе под нос Хван, и холод тут же отпускает. Снова исчез.       Из оцепенения его выводит голос Феликса, звучащий из ванной. Низкий такой, бархатный и наверное, не будь он таким отчуждённым он бы даже показался Хёнджину возбуждающим что ли.       — Стонал бы ты чудесно,— шепчет себе под нос, разворачиваясь к двери и некоторое время просто смотря в одну точку, пытаясь хоть немного понять самого себя. Да что уж там отрицать, да его голос именно такой, каким он ему и показался. Возбуждающий. Но не более. Хван быстро себя отдёргивает, и пытается уйти из комнаты, но ему вечно что-то мешает. В этот раз он наконец-то понял, что за песню напевал парень в душе. И лучше бы не понимал. Потому что она бередила ещё не зажившие раны, причиняя адскую боль, она лезла будто в саму душу, особенно в его исполнении, и наполняла её непонятной для самого Хвана горечью, от которой хотелось блевать. Если этот парень и дальше будет продолжать давить на больное, то они и недели вместе под одной крышей не протянут. Хван его вышвырнет, потому что слишком многое напоминает в этом парне о Сынмине. Особенно вот такие вот внезапные вещи как испугать его исподтишка, или петь в душе, или петь именно эту песню. Их с Сынмином песню. И почему то Хёнджин уверен, что он ещё много чего будет делать напоминающего о Киме. Это нестерпимо больно, поэтому он тут же снова разворачивается к двери и открыв её, просовывает лишь голову, и кричит, чтобы его услышали:       — Прекращай петь в душе, это напрягает и бесит, а ещё я люблю тишину и покой, так что, чтобы больше не слышал твоих воплей,— когда Хван заканчивает свою пламенную тираду, Феликс уже прекратил петь, и намотал себе на ус что больше лучше так не делать, потому что страх быть выгнанным велик, а ему нужно вообще-то расположения Хёнджина добиться, а не наоборот бесить его. Так что он решает, что петь больше никогда не будет, особенно если Хван дома, а дома, судя по рассказам, он всегда.       — Понял,— кричит ему в ответ Ли, и только после того как дверь ванной громко хлопает а за ней и комнаты, его немного попускает, он расслабляется и продолжает мыться дальше, будто это не на него только что накричали, как на нашкодившего ребёнка. Будет тяжело, но он знает, что со всем справится. Как ни как, а они с Хёнджином соулмейты, их магнитом будет к друг другу тянуть.

***

      — Прости,— тихо говорит Ликс, проходя на кухню, и усаживаясь на стульчик, у ножек которого было полно перья.       Хван лишь кивает, просит ещё раз чтобы такого больше не повторялось, и ставит перед парнем тарелку с едой.       — Слушай,— Феликс немного запинается потому что не уверен, что ему можно обращаться к Хёнджину по имени.       — Хёнджин,— помогает ему блондин,— неужели забыл уже,— за тарелкой следуют палочки, а ещё второе прикосновение одного к другому, когда Феликс тянется за теми самыми палочками. И их снова прошибает током. Да только разряд теперь помощнее будет, что Ли невольно всхлипывает, отдёргивая руку. Оба снова ошарашенно смотрят друг на друга, затем на руки, где понемногу виднеется след от удара током, в виде ожога.       — Это вообще нормально?— ошарашенный Хёнджин не осознавая что творит, сам хватает Ли за руку и тянет к крану, включает холодную воду и подставляет обе руки, чтобы хоть немного уменьшить боль. А позже нужно будет ещё, и обработать ожог, а в его случает два.       — Но сейчас же все нормально,— смотрит на их руки Ли а затем переводит вопросительный взгляд на Хёнджина.       — Чертовщина какая-то,— выносит он вердикт, убирая свою руку с руки Феликса.       — Говорил же плохой знак,— смеётся с этого всего Ли, возвращаясь за стол.       — Тут соджу осталось, думаю, нам стоит выпить и за знакомство, и за вот эту вот непонятную хрень, что с нами произошла.       Феликс лишь согласно кивает на предложение, ведь сам хотел предложить Хвану выпить, и с удовольствие поглощает приготовленную для него еду. Очень даже вкусную еду. А Хван в это время достаёт аптечку из верхнего ящика в шкафчике, а заодно и два стаканчика из другого и садится совсем рядом, снова прикасаясь к Феликсу. Но к счастью в этот раз их током не бьёт, хоть что-то радует. Он аккуратно перехватывает его ладонь в свою и начинает обрабатывать смоченной в перекись ваткой ожог, немного пощипывает и Феликс недовольно жмурится, и что самое удивительное от взгляда Хвана это не укрывается, хотя Ли не вздрагивал, тогда откуда он узнал что жжёт, и начал дуть на рану если даже не смотрел Феликсу в лицо. Парень невольно засматривается, и как заворожённый наблюдает, как Хёнджин берёт какую-то мазь и уже её аккуратно наносит на рану.       — Ты и в постели такой нежный?— выпаливает, прежде чем успевает подумать Феликс, а Хван замирает, и переводит на Ликса такой ошалевший взгляд, что даже немного плохо становится, и появляется желание вырвать руки из его цепкой хватки. Но вскоре черты его лица становятся мягче, и лишь слегка улыбнувшись Хёнджин продолжает, легонько втирать мазь.       — Ну, во-первых мы не настолько близки чтобы такое обсуждать, во-вторых и не пьяны вроде бы, чтобы языки развязались, и хоть я и выпил с парнями, поверь мне этого не достаточно, чтобы опьянеть, ну а в третьих не думаю, что эта информация тебе пригодится,— говорит, и лишь слегка надавливает на рану. Не ожидая такого действия со стороны Хёнджина, Феликс недовольно шипит, и протяжно стонет обиженное «ау», укоризненно смотря на своего соулмейта, правда он об этом ещё не знает, но это уже отдельный разговор. Он решает не оставаться в долгу и тоже надавливает на свежий ожог. Хван тоже шипит от боли, и оттолкнув руку Ликса, презрительно смотрит на парня.       — Ну и зачем?— спрашивает, а в ответ получает лишь высунутый язык, и лёгкий смешок, после которого Ли снова возвращает всё своё внимание еде.       — Это месть,— снова жуя, отвечает, не отрываясь от тарелки. Да уж никто не предупреждал Ликса о том, что будет так вкусно, а он теперь кажется и чужой стряпни, никогда в жизни больше не захочет, потому что ничего вкуснее он ещё не ел, даже мама так вкусно не готовила.       — Так то был ответ на твой вопрос,— совсем не думая, парирует Хван, а кажется стоит порой включать мозги, но с Ли что-то не так потому что мозг отказывается работать нормально рядом с ним. Феликс же давится едой.       — И как это понимать?— отойдя от шока спрашивает.       — Давай пить,— свои ожоги он позже обработает, потому что если они сейчас не переведут тему, Хван со стыда сгорит.       — Ты сейчас с темы соскочить пытаешься?!— Хёнджин не отвечает.— Ну и ладно, давай пить.       Они выпивают бутылку, особо ничего такого не рассказывая друг другу о себе, просто обсуждают что-то, точнее пока пили, они говорили только о Чанбине и Джисоне. И не успевает Феликс вернуться с туалета, ну потому что против природы не попрёшь, как на столе стоит ещё пять таких же бутылок. Сначала ему кажется, что у него уже от, выпитого в глазах троится, но нет Хван разливает жидкость по стаканчикам, и ладонью стучит по стульчику, чтобы Феликс садился обратно. С ним оказалось очень приятно общаться, да и как выяснилось с Чанбином они друзья уже давно, поэтому было интересно слушать о их детских приключениях, в которые Хван к сожалению не был посвящён. А ещё после двух бутылочек, когда за окном уже, наверное был обед, они осознали что оказывается у них много общего, а на последней бутылке начались те самые откровения, что делают очень и очень больно.       — Она умерла, через неделю как мы встретились,— резко всхлипывает Ли, тем самым пугая умостившего на столе голову Хвана.       — Кто?— спросил Джин, пока что не до конца понимая, о чём говорит парень перед ним.       — Та кого я успел полюбить и думал, что проживу с ней до конца своей жизни,— заплетающимся языком поясняет Ли, утирая внезапно нахлынувшие слёзы.       А с Хвана будто весь хмель спадает, и он смотри на Ли так будто приведение увидел. Разговор катится в не очень приятное русло, и не только для Феликса, но и для него самого.       — Сочувствую твоей утрате,— тихо шепчет, сам пытаясь не заплакать, потому что знает, какого это, как это больно, каждый день проживаешь, будто в кошмаре, который больше никогда не закончится.       — Я надеюсь, что это не конец,— всё же он и вправду успел полюбить ту девушку, потому что слёзы не прекращали течь, а в груди больно щемило, от чего становилось труднее дышать.       — В смысле?— делает вид, что не понимает, но на самом деле знает куда клонит новый знакомый.       — Судьба же даёт второй шанс. Я верю что он у меня есть,— заикаясь говорит Ли и осушает бутылку до дна, не рассчитывая на ответ, ну или хотя бы реакцию на свои слова.       — Судьба не столь благосклонная, я бы ни на что не надеялся,— скептически говорит Хёнджин и снова идёт к холодильнику, в котором стоит ещё одна бутылка соджу, и сам пьёт с горла.       — Это плохо, что ты не веришь в неё. А что же твой соулмейт? Ты нашёл его? — Феликс понимает что, кажется, сейчас он идёт в ва-банк, и может прогореть, делая расстояние между ними ещё больше, но он так же понимает что либо сейчас, либо никогда, а Хвана нужно вывести на разговор.       — Мёртв,— совсем тихо-тихо говорит, что Феликсу приходиться поднапрячься, чтобы не пропустить то что ему ответят мимо ушей.       — Сожалею,— только и выговаривает Ли, прежде чем подойти и обнять Хвана, так крепко как только может. Ведь эти объятия не только Хёнджину нужны, но и ему самому.       А Хван вроде бы сначала оттолкнуть его хочет, но потом сам подымает руки и прижимает парня крепче к себе, впервые позволяя кому-то увидеть свои слёзы пролитые из-за смерти Сынмина, ведь до этого единственным его зрителем были лишь гнетущая пустота, душащая тишина и непроглядная тьма.       Первая стена, за которой прятался Хван, незаметно для двоих уже рухнула.