***
Ужин проходил спокойно, я взяла Кайоши с собой. Почти все поздравляли Юки с его приемницством. Когда очередь дошла до меня, я посмотрела ему в глаза и улыбнулась. — Поздравляю. Я очень рада, что ты идёшь вперёд. Я поздравляла его не с ролью президента студсовета, вовсе нет. Это была похвала за его желание жить и не стоять на месте. Я правда была счастлива. Настолько, что желала отметить это событие каким-то подарком, но ничего не пришло мне на ум. Мы не остались ночевать, но немного побыли в доме после ужина. Одна случайно разбитая Кайоши тарелка вызвала во мне бурю эмоций и картины, которые я сразу же размазала усилием воли. Не вспоминать. Не сейчас. В итоге Тору умостилась со мной в тёмном комнате на диване, пока Юки и Момидзи домывали посуду, и я, точно плачущий ребёнок, уткнулась ей в живот. Она ничего не говорила, только гладила меня по голове и заправляла выпадающие прядки за уши. Мне было спокойно. Страшные образы размывались и уходили, было тепло. Я почти заснула, но дома ждал телефон. Телефон, на который должна была позвонить Ёкото-сан, ведь она не знала, что мы здесь. Так что, попрощавшись со всеми (многие были очень обеспокоены моим состоянием, поэтому странно на меня смотрели), мы отправились домой в сопровождении Хару. По дороге он говорил со мной о том, что воспоминания будут мучать меня, пока я не решу с ними бороться. Но я лишь вспомнила свою беспомощность и то, как дрожала. Нет, если вспомню, — будет только хуже. Так и выходит, что я… Совсем не готова идти вперёд. Может быть поэтому я немного завидую Юки.***
Кайоши разбудил меня, и я резко поднялась, вздрогнув. — Мама позвонила! — вскрикнул он, мелко дрожа. Я сорвалась с места, за пару секунд оказавшись в комнате с телефоном. Мои руки также судорожно дрожали, но я тут же подхватила телефон, нервно накручивая провод себе на палец. — Алло?! — выдохнула я в трубку. Спустя полсекунды я услышала торопливый, докторский голос госпожи Ёкото-сан: — С Тошиюки всё хорошо. Возникли некоторые проблемы с печенью, но ничего критического. Это можно исправить. Сейчас ему поставили капельницу, он отдыхает, а позже мы устроим особую диету. Сегодня я снова останусь с ним в больнице. Скоро буду дома. Я выдохнула и… заплакала. Это было облегчение. Конечно, проблемы с печенью не есть хорошо, но это можно исправить. Никаких операций, осложнений или смертельных исходов. Кайоши стоял рядом, силясь услышать наш разговор, поэтому он воспринял мои слёзы как плохой знак. Я прижала его к себе. — Всё хорошо… Всё хорошо. — хрипло прошептала я. — С Тоши всё хорошо. Госпожа Ёкото скоро вернётся домой…***
«Выше нос, mein Schatz»
Я резко открыла глаза, судорожно осматривая всё вокруг. Больница. Нет, нет… Снова сон. Когда?.. Я… К горлу подкатил ком, который всё не сглатывался. Хочу убежать. Не хочу слышать. — Сестрёнка? Кто это?.. Я повернула голову. На сидении рядом со мной сидел Кайоши, его медовые глаза с любопытством взирали на меня. Я хмыкнула. Как стыдно… — Да? Что случилось? — Ты уснула, так что я уже собирался тебя будить. Мы наконец-то можем проведать братика. Радостное предвкушение нахлынуло свежим порывом и я схватилась за быльце, чтобы это контролировать. В концов концов… Я человек без тормозов. — Ты заходи первый. И Кайоши в нетерпении ворвался в больничную палату. Я тоже поднялась, — слишком резко, — и торопливо вошла в комнату, всё ещё сжимая пальцы в кулак. Большое окно с чистым белым подоконником встретило меня ветром и плывущей по пространству занавеской. Далековато от него стояла койка, возле которой примостилась капельница. Сердце сжалось, грозясь вот-вот разорваться. Тоши выглядел таким слабым. Он не увядал на глазах, но всё же… Его лицо побледнело, как только он увидел меня, стоящую в дверях. А я… Не сдержалась и накинулась на него чуть ли не с объятиями, вовремя вспомнив, что он «подключён» к капельнице. В итоге я просто уткнулась носом в постель, в сантиметре от руки Тоши. — Хару-кун?.. — позвал он, и я быстро поднялась. Тошиюки заправил прядь своих волос за ухо и отвёл взгляд, начав разговор о чём-то с Кайоши. — Наку-чан, у тебя такие тёмные мешки под глазами… Я обернулась на голос. Оказывается, в углу стояла госпожа Ёкото. Честно, в зеркало я себя не видела, но была уверена, что выглядим мы примерно одинаково. Если она не хуже. — Когда Тоши-куна выпишут из больницы? — Через несколько дней. Я поджала губу. — Я не смогу остаться в больнице?.. — Нет. — сразу же ответила госпожа Ёкото. Как отрезала. Сейчас она говорила как доктор. Я взяла Тоши за руку. С другой стороны кровати стоял Кайоши, который тоже держался за руку Тоши, как за спасательный круг. — Выздоравливай. Пообещай, что будешь делать всё возможное, чтобы твоё здоровье не ухудшилось! — …Мне больно. — его глаза блестели холодом. — Прости. — я разжала пальцы, скрепившиеся на его ладони и встала с пола, подойдя к окну и закрыв его. На улице во всю плясали зелёные, розовые и белые краски весны. С деревьев опадали лепестки, украшая серые дорожки больничного двора своим цветом. В такие моменты сразу же думается о Хару. Эта часть его имени созвучна с весной, как и моё прозвище от Тоши. Кроме него меня никто так не зовёт. Наверное, мне всегда нравилась весна. Всё цветёт и приятно пахнет, разве не прекрасно? Такое ощущение, словно всё вокруг — один большой красивый сад. Интересно, цветёт ли сейчас что-то в огороде? А крыша вся усеяна цветами? Нет, не может быть. Рядом с домом Сигурэ нет цветущих деревьев. Но было бы наверное красиво… Я задёрнула шторы, которые, оказывается, были неприятно голубые. Их цвет жутко резал глаза, особенно здесь, — посреди белой больничной палаты. Я провела ещё пару часов с Тоши, на разговоры мы оба шли, правда, неохотно. А затем, когда часы посещения закончились, я наконец подарила Кайоши свой подарок, — большого-большого плюшевого мишку с бантиком на шее. Кайоши окрестил его Мистером Бернардом и, я почти уверенна, собирался с ним спать сегодня ночью. А я вот собиралась спать сегодня дома, ведь госпожа Ёкото сегодня возвращалась, а значит Кайоши в безопасности. Время по дороге пролетело незаметно. Меня несло по ветру, и качало, словно бумажный караблик по морю. Я старательно пыталась не думать о чём-то кроме песен, поэтому даже не заметила, как оказалась у дома Сигурэ. Никого кроме него внутри, собственно, не было. Все в школе. Так что я просто поднялась по лестнице, забрела в нашу с Тору комнату, и решила хорошенько отоспаться до их прихода. Мне требовалось много сил, чтобы наконец нормально объяснить им ситуацию.***
Было холодно. Запах дождя бил по носу, а грязное небо выпускало злосные молнии. Я стояла… На могиле. И думала о том, как мне пели колыбельную, играя на пианино. Я села в кровати. Моё лицо было немного мокрым и холодным. Окно в комнате было открыто, так что, наверное, я пролежала так уже долго и слёзы мои успели остыть. Было ещё темно, поэтому я тихонечко направилась в ванную. Оказавшись внутри, я умылась и посмотрела на себя в зеркало.***
Вопреки ожиданиям, меня никто не разбудил, и в Корзинке проспала я до самого позднего часа. В другом мире меня мучала бессонница, так что моё единственное желание, — заснуть, — из-за этого факта не сбылось. Проснувшись посреди ночи в объятиях Тору, я заметила, что она плачет во сне. Не навзрыд, — нет, совсем нет, — так тихо, словно кто-то может услышать и осудить. Я глажу её по волосам, и с её уст срывается «мама». Это заставляет меня горько усмехнуться. Хонда Тору, — вот кто настоящая мама для всех. Тем не менее, руку я не убираю, и уже скоро Тору отчаянно жмётся к ней щекой, недолго всхлипывая, а затем засыпая. Наверное, ей тоже уже давно не привычно спать одной. Мне всегда не спится в своей комнате, — тишина сводит меня с ума, — поэтому обычно я слушаю музыку или хожу несколько кругов вокруг дома, чтобы уснуть от усталости. Сегодня впервые за долгое время я не смогла уснуть. Когда я вернулась домой, Хейзел накинулась на меня с распросами и мне стало не по себе, поэтому о приступе я, побледнев, промолчала, скрывшись в ванной. Затем был завтрак и школа, но они прошли фоном, — мои мысли не давали мне сосредоточится и весь день я рассматривала шторы и какие-то мелкие предметы, чтобы помнить, что я ещё в окружении людей и не расклеится. Аккуратно встав, я направилась в коридор. Двери в комнаты парней были закрыты, так что и комнату Тору я осторожно закрыла. Интересно, Кё на крыше? Чтобы проверить это, я вышла на балкон или что-то вроде того, где Тору обычно развешивает бельё, и вскарабкалась по лестнице на шифер. На верху не было ни души, поэтому я провела там не более минуты и спустилась уже не на балкон, а в самый низ, к прямому выходу на улицу. Побродив немного, я решила проверить овощной сад. В свете луны он выглядел очень мило, вот только… находился далековато, поэтому по дороге назад я заблудилась. Кто бы мог подумать. Как любит говорить Хару: «это у нас семейное». Похоже, в этом вся я — наследую только сомнительные черты. Было темно, а деревья делали это место ещё более тёмным и непроходимым. Я ходила — туда пять метров, сюда пять метров, — чтобы не замёрзнуть. К рассвету меня, — в одной ночнушке и с ногами по щикотолку в грязи, — нашёл Юки. Он проснулся из-за какого-то шума, и решил проверить сад, — вдруг какое мелкое животное, хотя здесь их в помине не было, — но с удивлением обнаружил меня. Счастливая история. Конец. Хорошо, что я хоть не потоптала ничего на огороде. По дороге домой Юки спрашивал когда я вернулась, на что я ответила, что Тору скорее всего пришла только ночью, после работы, но решила, что все уже легли спать, так что она не стала никого будить. Юки согласился, попросив меня больше не ходить по улице по ночам. Хотя-бы надевать что-то на ноги и на плечи. В крайнем случае стучать в его комнату, — он сообщил мне, что часто ложиться достаточно поздно, зачитавшись или задумавшись. Однажды я уже видела как Юки читает, — он держит в зубах карандаш, всегда отмечая что-то в книге, будь это художественный роман или журналы по садоводству. А ещё по утру держит в зубах зубную щётку, что видеть доводилось реже. Очень часто я видела его с колпачком от ручки во рту (самой ручкой он постукивал по голове), когда он делал домашнее задание. Чаще это происходило случайно, — я просто проходила мимо, — иногда он вовлекался в свои мысли, когда занимался со мной, но обычно он сразу же прекращал, если я ненавящиво пялилась пару минут, и всегда извинялся. Я никогда не пойму за что. В такие моменты Юки выглядит собой, но я не могу подобрать слов, чтобы выразить это правильно, поэтому всегда молчу. Интересно, он за собой это замечает? Или у него получается на автомате? В любом случае, мы с Юки оказались дома, где Тору встретила меня практически обмороком, заметив мой помятый вид. Мы вместе принялись ей всё объяснять, и вскоре она успокоилась, отправив меня в ванную. Мне пришлось немного подождать, — внутри уже был Кё. Бросив лишь что-то на подобии «Ты что, дралась с кем-то?», — на что я быстро ответила: «только с деревьями», — он усмехнулся моему недо-остроумию и ушёл. Приняв душ, я спустилась в зал, где меня уже ждала компания из всех, кроме Сигурэ — он ещё спал. Позавтракав, мы направились в школу, впервые за долгое время в четвером. Казалось, в последний раз мы ходили так очень давно… Но я быстро привыкла. Момидзи встретил меня привычно радостно, но ничего не спрашивал, за что я сказала бы спасибо, но вместо этого взъерошила его волосы и мы похихикали. Хару проделал тоже самое со мной, и я радостно поддалась, словно маленький котёнок. Мы не можем обняться, и мне не в первые очень жаль. Ближе к обеду Хару сообщает, что если я волнуюсь о Тоши, мы можем позвонить Ёкото-сан. — У тебя всё это время был мобильный с собой? — удивляюсь я, и каша падает мне на юбку, так и не достигнув моего рта. — Ага. — Хару подсаживается ближе и принимается оттирать пятно на юбке салфеткой. Я не сопротивляюсь. — Ты не спрашивала. — добавляет он, когда смотрит в мои недоумевающие глаза. Я вздыхаю, отмечая для себя, что Хару такой Хару, и прошу его всё-таки позвонить. Разговор был не долгим. Ёкото-сан сообщила, что Тоши всё лучше и его могут выписать даже раньше, чем планировали, а ко мне с новой силой возвращается аппетит. — У тебя есть какие нибудь планы на сегодня? — спрашиваю я, пережёвывая салат. — Не-а. — отвечает Хару, и мне думается, что он стал таким взрослым. Его волосы стали короче, а черты лица резче… Тем не менее, это всё тот же Хару. — Сходишь со мной в больницу? — наконец отвисаю я, переставая смотреть в сторону. — Без проблем. Оставшиеся полдня мы дурачимся, точнее, Момидзи и Хару пытаются меня развеселить, а я всё пытаюсь поймать Мачи. Она, правда, пропадает из моего поля зрения, как только я подхожу ближе, чем на два метра. Мне становится неловко и немного стыдно за свою настойчивость, так что в итоге я оставляю её в покое. После школы мы прощаемся с Момидзи (потому что ему нужно идти на дополнительные занятия по игре на скрипке) и отправляемся в больницу. К нашему приходу солнце почти село. К счастью, сегодня был будний день, так что мы уложились в часы посещения. Оказалось что, вообще-то, в палату пускают по одному, а вчерашний случай — исключение из правил в благодарность госпоже Ёкото за долгую работу. Что-ж, Хару всё равно не горел желанием посещать больного, так что послушно остался ждать меня за дверью. Я постучала, а затем услышав недоумённое «входите», зашла. Тоши смотрел на меня, приподняв бровь. — У твоей мамы сегодня ночная смена, так что… Я немного замялась, но затем подошла ближе и, порывшись в своей школьной сумке, преподнесла Тоши небольшой контейнер для еды. — Она сказала тебе не нравится здешняя еда, поэтому… Поэтому я приготовила тебе кое-что… Тоши молча принял перекус. — Спасибо. — поблагодарил он, но вышло очень холодно. Затем Тошиюки открыл крышку и заглянул внутрь. Он так долго смотрел, что я начала представлять как Ёкото швыряет контейнер мне в лицо. — Чёрт, тебе не нравится, да? Прости, мне нужно было спросить о твоих предпочтениях и… Тошиюки остановил мой словесный поток своим взглядом, который, кажется, стал немного теплее. — Спасибо. — повторил он. — Мне просто нельзя жареного, не нужно так переживать. Не нужно так переживать? Его слова чуть не довели меня до обморока. Ну почему я не подумала о его диете? Вот же… — Нет, правда, не переживай. Здесь не всё жареное, в конце концов. И… Прости… Я подняла взгляд и заметила, как Тоши сжимает в руках одеяло. Его голова была опущена, а губы тряслись. Я накрыла его руку своей. Он перевёл на меня сожалеющий взгляд и продолжил: — Я…Я напугал тебя и… Кх… — он закрыл лицо руками, голос его стал тише. — Я повёл себя прямо как мой отец… Н-неужели я становлюсь таким же?.. Я погладила Тоши по спине. — Тебе стоит наконец подумать о себе. Перестань притворятся ради мамы, не сдерживай свои эмоции, иначе всё чаще… будешь срываться. Ты должен рассказать матери обо всём, что чувствуешь. Я знаю, это нелегко, и тебе страшно, но обещаю, что буду с тобой, чтобы не случилось. Она примет тебя. Потому что… — я поджала губы и выдохнула. — Потому что она тебя любит. Очень сильно любит. Поэтому, возможно и не сразу, но вы поймёте друг друга. Тоши немного опустил одну руку и я увидела его глаз. Я улыбнулась и он снова поджал губу, а потом… случилось кое-что неожиданное… Потом Тоши обнял меня. Это было настолько резко, что стул, на который я села в процессе, пошатнулся. Руки Тошиюки жадно держались за меня. Он сам… цеплялся за меня, как за кого-то… нужного. Я закусила губу, но не смогла сдержаться. Я обняла Тоши в ответ, заплакав с ним в унисон. Казалось, мы плакали так долго, что наступила темнота. Часы посещения закончились, поэтому я попрощалась с Тоши и уже было ушла, как поняла, что забыла свою сумку. После неловкого молчания мы вместе посмеялись, а затем Тоши помахал мне рукой и улыбнулся. Я сделала тоже самое. Хару провёл меня домой, подметив, что настроение у меня прекрасное. — Я просто… почувствовала облегчение. — после небольшого пересказа нашего разговора Хару, сообщила я. — Нет… Здесь другое. Ты всегда была такой. Я остановилась, а затем выдавила нервный смешок. — Какой это? Хару остановился. — Ты разозлишься, если скажу. Я сжала сумку в руках покрепче, а затем обогнала Хару, пытаясь не смотреть на него. — Пошли уже.***
— А? Что, прости? Неловко почесала затылок, улыбнувшись. Ещё мгновение назад я смотрела в школьное окно, совершенно не обращая внимания на всё остальное. Хана терпеливо улыбнулась. — Уо-чан хочет зайти ко мне. И ты тоже приглашена. Если хочешь. — Я буду очень рада прийти, Хана-чан-семпай. Мне правда очень хотелось. В последнее время, когда я приходила в больницу, Тоши шикал на меня и неловко смеялся. Воспоминания о слезах друг друга всё ещё были свежи, так что мы просто сидели и смотрели в окно вместе, думая каждый о своём. Завтра его выпишут, так что приходить сегодня уже не имеет смысла. По крайней мере, для него. Он говорил что будет потихоньку собираться, а врачи в последний (контрольный) раз его осмотрят, так что увидеться в любом случае было бы трудно. И… мне немного стыдно, но я рада лишний раз пропустить день в больнице. Это место действительно вызывает во мне… неприятные ощущения. — Отлично. А что насчёт тебя, Тору-кун? — Мне очень жаль. Я обещала Кисе-са… ой, то есть… заглянуть в среднюю школу. Хонда выглядела очень виноватой, поэтому я по-дружески погладила её по плечу. Хана улыбнулась, но в этой улыбке была какая-то тень. Сегодня к ней должны были прийти члены фан-клуба Юки, поэтому я точно знала, какая сейчас глава и что происходит. Хана немного ревновала. Однажды я тоже чувствовала что-то подобное… Но не суть. Звонок сообщил нам об уроке, так что девочки провели меня к классу. При взгляде на меня у них просыпался материнский инстинкт. Некоторые мои одноклассники даже начали называть меня «младшей сестрёнкой», имея ввиду архетип. Я не была против, в принципе. В паре с Момидзи мы создавали впечатление милых детишек, заставляя некоторых девочек ахать от умиления (в основном от вида Момидзи, конечно же). Кто-то даже давал нам всякие вкусняшки. Впервые я почувствовала, что моя внешность может приносить мне пользу. К концу этой недели мой шкафчик был полон сладостей (и даже напитков) потому что я попросту о них забыла. Когда я открыла свою «ячейку» среди этого школьного улия, обнаружила пакет, в который они и складировались. Он порвался. Я упустила его прямо себе под ноги, пытаясь пополнить запасы сегодняшними приобретениями. Пока я зависла, чьи-то руки начали активно подбирать всё упавшее. Наконец до меня дошло, что было бы неплохо и самой начать что-то делать. Но в начале хотелось посмотреть то-ли на помощника, то-ли на внезапно захотевшего поесть школьника. Я слегка повернула голову и, к своему удивлению, обнаружила Юки. Он молча подбирал банки с гозировкой, конфеты, а также кексы с очень сосредоточенным выражением лица. Я тоже присела, последовав его примеру. — Собираешься всё это выпить? — попыталась пошутить я. Юки улыбнулся. — Нет, всего лишь хочу тебе помочь. — он снова вернулся к пожиткам. — Тебе нужно быть осторожней. В последнее время ты очень задумчивая. — Ага, правда. — мы собрали всё, поэтому почти синхронно поднялись. — Кажется, в последний раз ты говорил мне это когда я чуть не врезалась в стеклянные двери… — Это было всего два дня назад. — он неловко хихикнул. — Ты почему всё ещё в школе? — А. — я подула на чёлку, которая, кажется, стала ещё более спутанной, чем обычно. — Уснула в классе. А тебя президент замотал? — Мг. — страдальчески и очень информативно, согласился он. — Такэи слишком… увлёкся в этот раз. — Ясно. Ты наверное так устал… поскорее хочешь домой, а тут я… — в этот раз настал мой черёд неловко хихикать. — Нет, что ты! — Юки почти был готов махать руками, но всякая всячина, которую он ими держал, очень мешала. — Наоборот. Я обрадовался, когда увидел тебя. Эм, это что, флирт такой? Свой вопрос продублировать, но теперь уже в голос, я не успела. — Ты тоже выглядишь уставшей. — Я, в отличии от тебя, не работаю. — Это и плохо. Потому что ты устаёшь ментально, и простой отдых вроде сна не всегда может помочь. Я наклонила голову и мне захотелось протереть глаза. — Хару уже провёл со мной поучительную беседу. Уголок губ Юки дрогнул. — Тогда мне придётся ещё немного тебя помучать. Это было сказано таким тоном, что я сразу же подхватила настроение. — Может быть, я даже буду рада… Я засмеялась. Юки неуверенно, но подхватил мой праздник жизни. Длилось это недолго, но всё же вызвало неловкость. — Кхм. — прокашлялся Юки, пытаясь настроить серьёзное выражение лица. — Могу ли я спросить, откуда столько всего?.. — У меня тоже есть фанаты. — кокетливо заморгала я, а после криво улыбнулась, в попытке снова не взорваться от хохота. — Но не совсем мои… Момидзи очень любят. А меня за компанию. И всё бы хорошо, только вот, это совершенно некуда деть. А часики-то тикают… — Понятно. — черты его лица окончательно разгладились, и он улыбнулся. — Может быть тогда я составлю тебе компанию? Юки красноречиво указал подбородком на напитки и вкусности, предлагая съесть всё вместе. Я улыбнулась, уже не так криво, едва удержав себя от идеи присесть в риверансе. — Конечно, буду рада угостить, семпай. Открыв ногами дверь (надеюсь тут нет камер. Юки-то вряд-ли что-то будет, а вот мне…), мы направились на школьный недо-порог. Оперевшись на какие-то перила, мы разложили всё по вкусам, обсудив как мы это будем есть, что кому не нравится и так далее. Это была очень серьёзная работа, так что взяв по баночке какой-то газировки, марки которой я не знала, начали любоваться ещё не севшим солнышком. Наконец Юки заговорил. — Что случилось? — тихо начал он, не отводя взгляда от почти белого солнца. Вдохнув побольше воздуха, медленно заговорила уже я. — С одним очень близким мне человеком… очень давно случилось кое-что. — это правда было тяжело. Я не ожидала этого, но мне словно приходилось выпихивать свои слова из себя, хотя в моей голове всё было просто. И спутанно. До этого момента было сложно осознать, что я чувствую по этому поводу и как мне плохо. — Я… Мне пришлось провожать его в больницу… Это была тяжёлая болезнь, так что однажды этот человек… Я была не готова произнести это слово. Как будто бы если скажу его, этот человек покинет не только реальный мир, но и мою память. Мне так не хотелось думать об этом, но состояние Тоши очень напомнило тот случай. И эти мысли атаковали меня со всех сторон, как бы отчаянно я не желала скрыться от них. — Этот человек… он… Моё дыхание начало сбиваться, пока мозг вспоминал давно откинутые прочь картины. Больница. Её узкие стены. Последний вздох и… Мои пальцы переплелись с чужой рукой… Я посмотрела в сторону и встретилась со взглядом Юки. — Если не хочешь, ты можешь… Я крепче сжала его руку и покачала головой. — Нет. Я хочу. Прошло уже много лет, так что я должна… просто обязана сказать. — Этот человек умер. — голос сорвался и прозвучал довольно сипло. Я почти согнулась пополам, а затем почти прикрыла рот свободной рукой. Юки перехватил её. Теперь мы вместе держали две банки газировки, зажав их меж наших рук. — Она… играла для меня на пианино, пела кодыбельные и… звала меня «mein Schatz»… — Что это значит? — аккуратно подтолкнул Сома. — Моё сокровище, милая… — я закусила губу, а затем подняла голову к небу, пытаясь удержать слёзы. — Тоши… очень напомнил мне о той ситуации. Мне стало так страшно. Очень страшно. — Это очень больно, когда ты ничем не можешь помочь… — Да. — я кивнула, и слёзы тёплыми дорожками прошлись по щекам. — Его скоро выписывают. И я рада, правда рада, но всё это… Словно застряло во мне и… Нужных слов не нашлось. Юки мягко посмотрел в мои глаза, а затем продолжил за меня. — Тогда… что ты чувствуешь сейчас? Я задумчиво, и немного нервно, пожевала губу. Было приятно чувствовать поддержку, а проговорив все свои мысли вслух… — Стало легче. — удивлённо выдохнула я. — Хоть и всё ещё тянет где-то здесь… — я схватилась за сердце. — … но мне стало легче. Юки улыбнулся. — Тогда почаще делись своими чувствами с кем-то. — внезапно Сома разомкнул наши руки и начал рыться в своей сумке, при этом одну рукой придерживая газировку. Наконец улыбка снова вернулась на его лицо, когда он нашёл нужную вещь. Юки передал мне платочек и я заторможенно его взяла, почувствовав некое дежавю. — Кажется, я скоро присвою себе этот платок… — Я не против. — Я пошутила… — шмыгнув носом и накрыв его платком, пробурчала я. Он снова коротко посмеялся, и я тоже улыбнулась, прикрыв эту улыбку платком. Эту милую сценку прервала одна настойчивая мысль… — А сколько сейчас часов? Юки посмотрел на свои наручные часы, о которых я забыла с момента нашего двойного свидания. — Без двух пять, а что? Я почувствовала удар в спину… моей пунктуальности, которая умирала уже какой год. Сейчас она окончательно убита, потому что дойти, — да что там, — добежать от школы до работы Уотани за две минуты невозможно. Видимо, я чуть не упала в обморок, потому что Юки начал меня всячески успокаивать, до тех пор пока я наконец не объяснила в чём дело и впервые вслух задумалась о том, что мобилка всё-таки штука полезная. — Давай я проведу тебя. — роняет Юки, собирая наши банки-пачки по сумкам. Я помогаю, естественно. — Спасибо. — улыбаюсь действительно искренне, радуясь, что он сам предложил. Просить об этом крайне неловко, учитывая ещё и то, что сейчас день, а ведь меня могут буквально раздавить в толпе, да и не только в тёмное время суток город кишит опасностями. Тем более в плюс-минус девяностых. Тем более в Японии. Юки хоть драться умеет, а что я? Мечта педофила. Мысленно побив себя по лицу, я выровнялась. Юки следом. — Может всё-таки выпьем? — неловко улыбается он, и мы, по моей инициативе, чокаемся. Надеюсь, это у них ни какое нибудь табу. Хотя Юки вроде никак не отреагировал. Юки открыл банку первым и… Она фонтаном брызнула вверх. Я взглотнула, но вскоре воздуха чтобы сдерживатся мне перестало хватать, так что я начала заливаться смехом, паралельно закрывая себе рот и еле выдёргивая из него же «прости». Но, на удивление, в начале растерявшийся Юки тоже засмеялся. Какие мы, оказывается, хохотушки. Вдоволь насмеявшись, я, в благодарность за терапию, пообещала постирать не только носовичок, но и рубашку Юки. Благо, он успел выкинуть руки достаточно далеко, так что газировка попала на ткань только в малых количествах, чёрную футболку то-ли не задев, то-ли просто было уже не видно. Вообщем, сложив эту липкую дребедень в сумку, и ещё немного похихикав, мы побежали, по причине чего дорога показалась недолгой. — Ко! — в далеке я разглядела Уо, бегущую к нам навстречу. Когда она настигла нас, бровь её вопросительно полетела вверх. — Сома, а ты тут чего? Он вежливо улыбнулся. — Мы встретились, когда шли со школы, так что я проводил Комацу. Уотани ехидно заулыбалась, переводя взгляд с меня на него. Выглядели мы просто чудесно. Захекавшиеся (в большей степени я, ибо у Юки выносливость была более прокачана), красные, распатланые, а Юки ещё и без рубашки. Но в футболке, попрошу не забывать! — Ясно. Ну что-ж, спасибо. Надеюсь, наша Комацу не доставила тебе… эм… — она хмыкнула и кивнула на его внешний вид. — …Хлопот. Не знаю как Юки, который поспешил попрощаться, но лично меня эти слова озадачили. — Мы не были на свидании. — твёрдо отрезала я, как только сопроводитель ушёл. В ответ на что Уотани, с видом всеобъямлющей мудрости, похлопала меня по плечу. — Да, конечно… — с иронией в голосе сказала она, закивав. А затем сделала из рук рупор и, набрав воздуха в лёгкие, закричала: — Приводи её ещё, кавалерчик! Юки почти на автомате развернулся, но услышав эти слова принял довольно… сконфуженый вид. Не могу утверждать, что он был смущён, потому что лицо его и без того было красным после пробежки, но ступор был отчётлив. Я закрыла лицо руками. Нет, я не стеснялась бы самих слов, если бы только… если бы только Уо, — которая, к слову, теперь довольно улыбалась во все тридцать два, уперев руки в бока, — не выдала это так громко, что многие оборачивались на нас. Мне хотелось съёжится. Или упасть. Но я продолжала стоять на месте, молча ожидая либо конца, либо приговора. — Конечно! — вместо этого услышала я.